Остров Невезения. Гл.42 The End. (Повесть)

   Когда самолёт начал снижаться на посадку, в иллюминатор можно было разглядеть заснеженные просторы во тьме. Зона сумерек. Я мысленно поблагодарил тюремную мать Терезу за подаренную куртку.
   Представил себя в Киеве в летней одежде и обуви. И в качестве удостоверения личности – некий листок, выданный консульством Украины в Лондоне, с ограниченным сроком действия.
   Благополучно приземлились. Слава Богу и Её Величеству!
Стюардесса просила нас оставаться на своих местах. Остальных пассажиров вежливо пригласили на выход. Высадив нормальных пассажиров, призвали и нас покинуть борт.
   Никакого транспорта к трапу самолёта нам не подогнали. Такое неуважительное отношение меня вовсе не удивило и не оскорбило. Я не нуждался в этом.
   От самолёта до вокзала мы шли пешком по заснеженному бетону. Полночь. Мороз. Я и сам не заметил, как дарственная куртка оказалась на мне, застёгнутая по горло.
   Войдя в помещение, мы оказались перед пропускными пунктами. Паспортный контроль пассажиров, прибывших нашим рейсом, ещё не закончился. Какой-то служащий приказал ждать, пока нас не пригласят.
   Мы стояли и ждали. Как бедные родственники, приехавшие ночью, которых никто не встречал.
Наконец, пропустили всех пассажиров. Служивые сделали перекур, а затем, лишь трое из них заняли места в своих будках, и стали вызывать нас к пропускным пунктам.
   Пограничник сонно взглянул на меня, сравнивая с фотографией, которую я сам никогда не видел. Внёс что-то в компьютер, и поставил штамп о прибытии в какой-то листок тетрадного размера. Выдав мне этот документ, просил проходить на территорию Украины.
Было уже хорошо за полночь. Полупустой аэровокзал Борисполь.
   Мы все стихийно сбились в группку, и вместе последовали в зал ожидания. Я шёл со спортивной сумкой на плече, рассматривая своё временное Свидетельство о возвращении в Украину.
   Фотографией служил наспех сделанный в тюрьме снимок. Я был одет в казённую спортивную мастерку серого цвета. Кисловато улыбался.
   Одна страница этого Свидетельства содержала обращение на пяти языках:
ОБРАЩЕНИЕ
Министерство Иностранных Дел Украины просит власти зарубежных государств содействовать возвращению домой лица, указанного в Свидетельстве на возвращение в Украину.
Почти как для освободившегося из мест лишения свободы! Не потерять бы.
   Мы пришли в зал ожидания, и вместе расположились на свободных местах. Я огляделся. В зале находилось немало людей. Бросалось в глаза количество огромных цветных, клетчатых сумок-баулов. Зал ожидания напоминал некий перевалочный товарный склад или камеру хранения. Некоторые ожидающие спали. Наши все стали куда-то звонить, сообщать о своём прибытии. Мне некому было позвонить в час ночи. Но я проверил свой мобильный телефон. Британский оператор Vodafone в Украине не функционировал.
   Какой-то пожилой мужчина с меховой шапкой на голове, скучавший на соседнем месте, сам обратился ко мне.
   - Что, не работает? – спросил он.
   - Не работает, - ответил я.
   - Надо вставить СИМ карту украинского оператора, - просветил он меня.
Я ничего не ответил.
   - У нас два оператора. «ЮМС» и «Киев Стар» - начал уверенно консультировать он меня, вероятно, определив по моей летней одежде, что я ничего не знаю обо всём этом.
Я помалкивал.
   - Когда поставишь местную СИМ карту, помни, что со счёта снимается плата за исходящие и входящие звонки, - предупреждал он меня об особенностях украинских услуг.
   Я рассеянно слушал его, не вникая в детали.
   - Откуда вы прилетели? – задал он мне вопрос, видимо, заметив, что я не слышу его консультаций об украинской мобильной связи.
   - Из Англии.
   - И чего вас сюда понесло? – удивился он.
Но не стал задавать вопросов. Оставил меня в покое, не найдя в моём лице собеседника.
   Кто-то из наших посетил обменный пункт и поменял фунты на гривны. За один фунт в аэропорту давали семь украинских гривен.
   Я тоже обменял небольшую сумму, так как местных денег у меня не было ни копейки.
   Рейсовые автобусы, курсирующие между аэропортом и городом, начинали ходить только с шести утра. Кто-то из нашей группы неосторожно поинтересовался о такси, но отказался от их услуг. За ночную доставку в Киев хотели плату, близкую цене авиабилета Лондон-Киев.
   Мы решили дождаться утра. Но таксисты, или их зазывалы, приметили нас и уже не оставляли без своего назойливого внимания. Они просто дежурили возле нас, контролируя всякого, кто отлучался куда-то.
В нас видели аппетитную группу потенциальных пассажиров.
   - Зачем деньги меняешь?! Я принимаю доллары, или что там у вас, - хамски покрикивали они нам вдогонку, когда кто-то отходил к обменному пункту.
   - Вы здесь больше потеряете на грабительском обмене и выпитом кофе, - ворчал таксист у нас над душой.
   Мы игнорировали их. Даже не пробовали торговаться с ними. Никто из нас не желал довериться этим барыгам, и ехать в ночь, с одного вокзала на другой.
   За ночь мы сблизились и уже знали, кому из нас – куда добираться.
   Пребывание в ночном аэропорту Борисполь послужило для нас неким психологическим карантином.
   Я невольно наблюдал этот сонный зал ожидания, слушая грубые упрёки и поучения таксистов, которых, мы якобы заставляем ждать.
   Всё это едва ли походило на столичный аэропорт.
Как только на стоянке перед вокзалом появился первый автобус, следующий в Киев, мы стали собираться. Таксисты обозвали нас жлобами и проводили с бранными пожеланиями.
   - Интересно, из какой страны они прилетели? – услыхал я вопрос одного из них. – Какие-то перепуганные и глухонемые! – заметил наблюдательный зазывала.
   Автобус вёз нас по заснеженной, укатанной трассе. Вдоль дороги часто и густо стояли освещённые рекламные щиты, предлагающие услуги мобильной связи и парфюмерию. Крикливая реклама казалась мне неким недоразумением. На кого рассчитана вся эта коммерческая дорогостоящая суета? Неужели, на тех людей с баулами, которых я наблюдал в зале ожидания?
   Все мы вышли на площади у железнодорожного вокзала. В утренних сумерках стояло освещённое здание обновлённого вокзала. Только войдя вовнутрь, и, оказавшись, перед фонтаном, я понял, что здесь что-то изменилось.
   Мы поднялись на второй этаж и расположились в полупустом зале ожидания. Здесь было комфортней, чем в аэропорту Борисполь.
   По очереди, оставляя кого-то из нас присматривать за вещами, мы отходили к билетным кассам, а затем, и разъезжались в разных направлениях.
   Купив билет, я спустился по ступенькам в подземный этаж к туалету. Вход в сортир был перекрыт металлическими вертушками, как на заводских проходных. Эти приспособления контролировались женщиной, восседающей в будке с окошком. Напротив неё, у вертушки сидел на стуле верзила с милицейской дубинкой в руках, выряженный, в камуфляжную форму и военные ботинки.
   Я приблизился к пропускному пункту. Человек с дубинкой лишь взглянул на меня.
   - Пятьдесят копеек, - объявила цену дежурная из окошка.
   Я положил мелочь в тарелку перед окошком. Она приняла. За полученную оплату, отмотала от рулона туалетной бумаги. При этом отмерив положенную длину с помощью отметок, сделанных маркером на подоконнике.
   - Не нужно, - сказал я.
   - Бери. Положено, - строго ответила дежурная.
   Я взял туалетную бумагу. Она нажала нужную кнопку, разблокировав вертушку. Я прошёл на территорию туалета.
   Заведение было совсем новым и вполне приличным в гигиеническом, эстетическом и техническом смысле.
   Перед умывальником с зеркалами стоял по-домашнему полураздетый БОМЖ и тщательно выскабливал бритвой синюшную физиономию. Я вспомнил Владимира, которому - негде причалить в Украине.
   - Сейчас ему, действительно, лучше оставаться в бараках Хаслара и работать за пятнадцать фунтов в неделю, - подумал я.
Сделав своё быстрое дело, я покинул охраняемый объект.
   Мой поезд отправлялся только вечером. У меня было часов девять, которые надо было как-то убить.
   Людмила из Днепропетровска нашла новую гостиницу на вокзале и сообщила нам о ней. Туда я и отправился.
   Гостиница пустовала. Сонная дежурная приняв оплату, выдала мне ключ от номера. Душевой и туалета в номере не было. Оказалось, что за отдельную плату можно получить и ключ от общей душевой комнаты.
   После горячего душа я почувствовал себя лучше. Из окна номера я мог видеть освещённую новую церковь неподалёку от вокзала. Стоял утренний туман. Начинало оживать уличное движение.
   Я лёг, надеясь уснуть и проспать до поезда.
Спал я недолго. Среди дня я почувствовал желание прогуляться. Покинул тёплую комнату, сдал ключ и с сумкой вышел в зал ожидания. С телефона автомата позвонил товарищу в Киеве. Мне повезло. Я застал его дома в рабочее время. Но он уже уходил. Виктор предложил мне встретиться в определённое время у какой-то станции метро.
   Оставив сумку в камере хранения, я отправился на ближайшую станцию метро.
   Путешествуя в подземном поезде, я наблюдал и сравнивал.
   Старенькие вагоны были переполнены пассажирами и обклеены рекламой, как обоями. Постоянно ходили торговцы канцтоварами, батарейками и прочими мелочами. Они были приличного вида и не приставали к пассажирам. Все были тепло одеты и чем-то озадачены. Мои светлые джинсы и туфли на тонкой подошве выдавали меня, как некое недоразумение. Но никто не обращал внимания, ни на меня, ни на мою одежду.
   С Виктором встретились, как договаривались. Он повёз меня на какой-то строительный объект, где ему надо было что-то выяснить по работе. Я не выходил из машины. Наблюдал вокруг и слушал местное радио.
   Затем, он повёз меня к себе домой на Троещину.
Дома была его жена. Я заметил, как она осторожно поглядывала на меня. Видимо, заметила что-то странное.
   Вскоре, вернулись с занятий их двое сыновей. Всех нас пригласили обедать.
   Поедая борщ со сметаной, я признался, что последние два года не пробовал такой еды. Ребята рассматривали меня открыто, но тактично спрашивали только об Англии.
   К ближайшей станции метро меня подвёз Виктор. Там мы и расстались.
   Снег начал подтаивать. На дорогах и тротуарах стояла слякоть и грязь. Мои туфли начали промокать. Я поспешил к своему поезду.
   На железнодорожный вокзал я прибыл вовремя. Забрав свою сумку из камеры хранения, я отправился на посадку.
   Купейный вагон был пустой, холодный и тихий. Мне это понравилось. Я оказался один в чистом купе
   Вскоре тронулись. Я занял своё место на полке, прикрылся одеялом и, под стук колёс, провалился в приятное забытье.
   На какой-то остановке в моё купе подсел тихий пассажир. Он не включая освещения, быстро постелил себе, и тоже залёг спать.
   Утром, как только стало светать, мы встали.
Моим соседом оказался хмурый парень среднего возраста. Я положительно оценил его задумчивость и неразговорчивость.
   Проводница предложила чай. Мы оба заказали.
Чай вдвоём, в одном купе и без беседы, показалось ему ненормальным.
   Мой случайный попутчик, вдруг, начал излагать своё горе вслух, хотя я не о чём его не спрашивал.
   Из его монолога я узнал, что он работал неким вахтенным способом, где-то в Сибири, в компании, добывающей нефть и газ. А заработанные деньги хранил в украинском банке с пафосным названием «Украина».
   - Представляешь, - тяжело вздохнул он, - возвращаюсь из Сибири в отпуск, и не могу добраться до дома! Оказывается, невозможно снять деньги со своего банковского счёта.
   - Почему? – из вежливости поддержал я разговор.
   - Ты шо, не знаешь? – посмотрел он на меня, как на идиота.
   - А что я должен знать?
   - Что банк «Украина» развалился. Признан банкротом, - сердито информировал меня сосед по купе.
   - И что отвечают вкладчикам? – поинтересовался я.
   - Ты шо парень, с Луны свалился?! – раздражённо удивился он моему вопросу. – Везде говорят и пишут, что банк – банкрот, а отношения с вкладчиками будут улаживать по мере продажи имущества банка.
   - Но ведь в банке была какая-то администрация, которая распоряжалась денежными средствами. Это же конкретные люди, которые могут ответить, где и как применялись деньги, и как скоро их можно извлечь и вернуть вкладчикам? – рассуждал я.
   - Ну, когда я доверял им свои деньги, банк возглавлял сельский бухгалтер Ющенко. Теперь же, там управляет другой, который утверждает, что кредиты раздавал не он, а его предшественник. То есть – Ющенко.
   - И что предшественник Ющенко говорит?
   - Блин! Этот Ющенко после банка «Украина», какое-то время уже был премьер-министром, если ты знаешь. –   Всё, что касается банка «Украина», он толком не объясняет. Ясно, что он - кучмовский ублюдок. Банковские кредиты он раздавал своим людям, заведомо – навсегда. Также ясно, что Кучма его крышует. Премьером он мог назначить только своего сообщника. Возможно, и сам Кучма получил свою долю от разворованного банка. Поэтому, надо полагать, что никто нам ничего не ответит, и тем более, ничего не вернёт. Упыри ненасытные! С кого спрашивать в таком государстве?! Увидишь, Кучма, по окончанию своего президентства, ещё и пересадит этого сельского бухгалтера в президентское кресло. И будут продолжать обкрадывать народ!
  Я ничем не мог утешить его.
  Вскоре, он покинул купе. Так же тихо, как и подсел. Сошёл он на каком-то полустанке. Вероятно, добрался до дома.
   До конечной остановки я ехал почти один в вагоне. Там же на вокзале пересел в микроавтобус. В течение часа езды, обозревая заснеженные поля, слушая радио и отдельные разговоры пассажиров, я внутренне настроился на местную волну.
   На автовокзале я не смог отказаться от предложений таксистов. Мне хотелось, как можно быстро и незаметно, попасть домой.
Таксист сам напрашивался поговорить.
   - Электричество отключают? – задал я ему вопрос.
   - Ты знаешь, уже где-то с полгода, как перестали это делать, - порадовал он меня.
   - Ещё какие-нибудь новости или перемены в городе?
   - Пожалуй, это и единственная новость, - пожал он плечами.
   - Понятно. Хоть какой-то прогресс, - рассеянно ответил я, поглядывая в окно на заснеженные улицы.
   Мне предстояло вскоре ответить на массу неудобных вопросов. Близкие мне люди и случайные знакомые будут нещадно интересоваться; где я пропадал два года? Чем занимался всё это время? Чего искал и как докатился до такой жизни? Где и как намерен жить далее? Меня будут диагностировать, и признают идиотом, глупо тратящим свою жизнь на бесполезные скитания. Мой жалкий пример «ненормального» позволит кому-то почувствовать себя благоразумным, правильным и успешным.
*How my poor heart aches with every step you take…
*Как моё бедное сердце болит, с каждым твоим шагом…
   Подъезжая к своему дому, я указал водителю подъезд, и он подрулил почти к ступенькам. Рассчитавшись и прихватив сумку, я торопливо нырнул за дверь. Встречаться с кем-либо и объясняться, мне сейчас совсем не хотелось.
   На общей лестнице было чисто. Использованных шприцов на подоконниках, и прочих следов гостей-наркоманов, я тоже не заметил.
   Открыв первую дверь, я прошёл в тамбур - небольшая, общая с моей соседкой, территория. Там, по-прежнему, стоял устойчивый запах кошачьей мочи. Благодаря этой особенности, я в любом состоянии, с закрытыми глазами мог определить, что добрался до своего жилища.
   Соседка держала нескольких кошек и собачку. Несмотря на специфический запах, я уважал её любовь к животным.
   Открыв ещё две двери, я прошёл в свою квартиру, и сам себя запер. И сделал это с удовольствием.
Оказавшись за тремя дверями на своих 46-ти квадратных метрах, без решёток на окнах, но с ванной и прочими радостями, я по-настоящему расслабился.
   Воздух в квартире стоял прохладный, но это вовсе не беспокоило меня. Кактусы на подоконниках живы и по-прежнему, колючи. Я чувствовал здесь покой и автономию.
   Неужели я дома? Среди своих стен и кактусов!
Кабельное телевидение исправно работало.
Сбрасывая с себя одежду, я с любопытством пробежался по украинским каналам.
   Ничего не изменилось. Лишь мафиозная бюрократическая система государственного правления трансформировалась в олигархическое правление. Население беднеет и озлобляется, а зажравшиеся вожди оптимистично призывают народ к патриотизму. Представители украинской ублюдочной “элиты” разных мастей и калибров, по всем телеканалам мастурбировали перед оболваненным народом свой лже патриотизм, и плохо имитировали многократные оргазмы. Их корыстные мотивы были отвратительно очевидны, поэтому делались вынужденные, отвлекающие музыкальные паузы, в которых назойливо сияла, пела и плясала вульгарно ряженная звезда украинского шоу бизнеса – народный депутат, народный артист, педагог, певец, и предприниматель общепита пан Михайло Поплавский.
   Мне жизнерадостно вещали, что я – не один. Нас - 52 миллиона!
- Враньё! Нас уже гораздо менее 50 миллионов.
Я комфортно тупо сидел перед телевизором, в своей квартире, на территории своей страны, и пытался въехать в украинское информационное пространство.
   Для меня было очевидно, что эти упыри, называющие себя «элитой нации», прихватили страну основательно, и будут ненасытно сосать из недр и народа без меры и стеснения. Все законы в стране они переписали под свои извращённые интересы и потребности. Поэтому, изменить что-то сможет только сам народ, проявив свою волю, гнев, сознание и самоуважение.
   Но такие качества народа, конечно же, будут тщательно корректироваться пагубными изменениями в системе образования и здравоохранения. Культивируя массовое бездумное потребление алкоголя, табака, фармацевтического и прочего хлама, народ будут планомерно превращать в оболваненное, легковерное население-электорат. Сомневающихся достанут импортными лабораторными вирусами и принудительными вакцинациями, снижающими иммунитет. Украинский современный геноцид будут величаво называть «демократией», с холуйской гордостью ссылаясь на участие в этом процессе нашего великого «стратегического партнёра» - США.
   Появилось желание как-то социально определиться во всём этом. Ну, хотя бы, сделать себе на затылке татуировку красной тушью;
Born In The USSR.
Рожденный в СССР.
или
Made In The USSR.
Сделано в СССР.
На таковое я пока не решился. Да и требовалась помощь художника-живописца. Я лишь выключил телевизор, как отмахнулся от политического и эстетического кошмара, и обратился к своему припылённому музыкальному архиву. Машинально выбрал и озвучил то, к чему душа легла.
   Восьмиминутная музыкальная пауза-путешествие Лестницей в Небо, определённо подлечило моё душевное состояние и частично вернуло веру в себя и в некоторых людей.
   Британский шаман Роберт умолк, а я по-прежнему, чувствовал себя стоящим на распутье.
*Yes there are two paths you can go by
But in the long run
There's still time to change the road you're on
And it makes me wonder…    (“Stairway to Heaven”. Jimmy Page & Robert Plant)
*Да, есть две дороги, которыми я могу пойти
Но в этом длинном забеге
Всё ещё есть время сменить дорогу
И это изумляет меня…
   На свой старый верный диван я залёг с одной из книг Эриха-Марии Ремарка. Вскоре, увлёкся чтением многократно перечитанной истории поисков и скитаний. Моя довольная душенька живо отреагировала и понеслась во времени и пространстве, растворяясь в событиях и переживаниях его неприкаянных героев. Я не один!
   Я просто наслаждался одиночеством, мазохистски смакуя осознание своего неустойчивого положения во времени и пространстве.
   Наивно сопереживая с героями Ремарка, я невольно сравнивал это со всем, услышанным из украинского телевидения. Для меня был очевиден факт того, что я крепко и неудобно застрял в разломе между двух эпох.
   Обломов – тот был на своём диване. Раскольников - с топориком. И я, получается – «Разломов».   Вынужден, либо  приспособиться к новому мировому порядку, либо запустить в этот мир свою бутылку… с «коктейлем Молотова».

*A hundred billion bottles
Washed up on the shore
Seems I'm not alone at being alone
A hundred billion castaways
Looking for a home…    
Sting / The Police. “Message In a Bottle”

*Сотни миллионов бутылок
Выброшено на берег океана
Кажется, я не один такой одинокий,
Сотни миллионов, потерпевших кораблекрушение,
Ищут своего пристанища…

Happy UKrain End

*It's the book of my days, it's the book of my life
And it's cut like a fruit on the blade of a knife.  |Sting|

*Это книга моих дней, это книга моей жизни,
Это нарезано, как фрукт лезвием ножа.

2003 – 2005 г.
Новая Каховка
2 года - перерыв по уходу за ребёнком
2007 - 2009 г.
Ивано-Франковск.

С уважением –
Сергей Иванов
Born in the USSR
serheo@list.ru

Ищу спонсора-издателя.