"...Февральские события 1990 года в Душанбе останутся в истории Таджикистана черной страницей, причем страницей непрочитанной. Никто до сих пор точно не знает, как могло случиться то, что случилось, не названы виновные в тех событиях...
...Что такое был Душанбе в 1990 году? Маленький Париж. Половина населения - таджики, другая половина - русские, евреи, узбеки, татары, немцы, корейцы...
...На одной свадьбе могли говорить по-таджикски, по-узбекски, по-русски. Это был интернациональный город...
...Когда после февраля русскоязычные стали уезжать..., - то их отъезд стал страшным ударом, от которого Душанбе до сих пор не оправился. Сейчас Душанбе - это большой колхоз...
...Цена февральских событий - не только 26 погибших у дома Правительства, о которых сегодня никто не помнит, но и гражданская война, потому что после февраля 1990 года народ стали делить на "красных" и "зеленых"...
... О войне, которой тоже скоро двадцать лет, стараются не говорить. Никто не знает, кто герои, кто антигерои, кто враги, кто друзья...
...Не только мировое сообщество, но и сами таджики не знают, из-за чего и за что погибли 150 тысяч человек..."
Почти все мои друзья, родственники, знакомые уехали из Душанбе до 93-года. Уезжали в Россию - Белгородская, Липецкая, Псковская, Новгородская область, Подмосковье, Юг России полны бывших душанбинцев. Нет, не таджиков, приехавших делать любую черную работу за гроши. Исконно русских людей, которые жили, родились в Таджикистане, строили его. Корейцы уезжали в Казахстан, в Россию. Немцы - беженцами в Германию. Евреев - централизованно, по подложным вызовам - вывозили израильтяне.
Люди бросали или продавали за бесценок дома, оставляли работу, вывозили, если везло, в добытых с трудом контейнерах нажитое имущество, часть просто раздавали, оставляли...
Оставляли вместе со своим прошлым. Закрывали двери на ключ и уходили от него почти в никуда... Или туда, где их никто не ждал... Где нет ни работы, ни жилья, ни будущего. Подавались в нищие, забытые Б-гом деревни, берясь за любое дело, лишь бы прокормить семьи.
Сколько таких историй мне довелось услышать. Сколько несчастных, поломанных судеб, сколько боли было выплеснуто на бумагу. Редко кто любит вспоминать, как стояли, расставив ноги и опираясь на капот машины, пока их обыскивали, как ждали, молясь, чтобы пронесло, пока дулом автомата брезгливо ворошат мешки, как жили впроголодь, с вечным страхом, что придут, ограбят, убьют...
Спокойно, хладнокровно, ни за что, но не вспоминать не могут...
***
Самые последние дни перед отъездом.
Уезжали они среди последних, высидев, выжив все эти жуткие 3 года гражданской войны. Вещи уже собраны, осталось простирнуть кое - что из детского и все...
Только бы ничего не сорвалось, только бы все прошло гладко...
Затаиться на эти несколько дней, никуда не высовываясь, ни с кем не общаясь.
Уехать и забыть... забыть...
Громко топая, кто-то поднимался на верхний этаж. Несколько человек... Странно, в это время, ближе к вечеру, жизнь замирала,- каждый забивался в свой угол. Будущие жильцы этого дома ходили смотреть квартиры днем, уже не покупая, а просто ожидая, когда настоящие хозяева съедут, оставив пожитки. Прямо над головой раздался громкий стук в дверь. Дверь, видимо, не открывали, но стук продолжался, становился истеричным, беспорядочным. Чувствовалось, что колотят в дверь уже чем попало. Что-то с грохотом упало... Выбили дверь?..
Кому нужна была эта одинокая старуха? Что от нее хотели? Какие богатства искали?
Когда-то высокая дебелая женщина, вечно сдающая лишнюю комнату на съем, живущая в достатке, легко и шумно, в последние годы усохла, притихла.
Послышались возня, крик. Муж рванул к двери, она за ним, повисла всем телом, не давая двинуться.
Рыдая, беззвучно кричала: "Остановись!!! Они сейчас придут убивать наших детей... Ведь никто не поможет. Никто!! Милиция не приедет, телефонной связи нет!.."
Окна у всех темные, ни движения, ни шороха...
Пытаясь отцепится, он волок ее по полу...
- Не пущууууу...!!!
Наверху, среди топота и глухих ударов, раздавались дикие вопли, почти звериный вой, потолок ходил ходуном, ломалась мебель, кто-то матерился.
Он отдирал ее от себя, а она упорно и молча цеплялась за руки, за ноги, за одежду...
Все стихло довольно быстро...
Всю ночь они сидели, обнявшись, сдавленно плача от бессилия...
А утром пошли в милицию. Наверх подняться было страшно.
Позже, уговаривая их отказаться от показаний, пожилой милиционер-таджик спрашивал: "Не боитесь? Никто из других соседей ничего не слышал и не подтверждает ваш рассказ."
И рассказывал, что квартира была вся вывернута наизнанку и залита кровью. Старуху забили насмерть стульями.
Тихо дожить эти несколько дней, проходя и не желая встречаться глазами с соседями, с которыми прожил рядом всю жизнь.
Уехать и забыть... забыть...
Послесловие: Из рассказов очевидцев...
