Когда Иннокентий стал постарше, нарисовались два препятствия на пути к мечте. Первое в образе родной матери, которой совсем не улыбалось постоянно ждать еще и сына. А второе, и более существенное, весьма хилое здоровье. Кешкина мать, когда была беременна, совсем некстати подцепила какую-то инфекцию, вот и рос он доходягой. Но, тем не менее, не мог и дня прожить без того, чтобы не смотаться в порт. Побродить там, постоять, прислонившись к какой-нибудь груде бочек или ящиков, чтобы с головой окунуться в героическую атмосферу.
Будучи робким и тщедушным, он не отваживался подойти хоть к кому-нибудь из этих морских волков или портовых людей, а потому жался в сторонке и мечтал изо всех сил.
В мореходку его не взяли. Почему – понятно. С тем букетом болячек, которые у него обнаружили, один путь – на кладбище – с короткой остановкой в больнице и санатории. Кешка приуныл, но ненадолго. Во-первых, бегать в порт и мечтать ему никто не запрещал. А во-вторых, обнаружилась у него еще одна страсть. Полюбил Кешка в старших классах цифры. Да, да – цифры. Всякая там математика, тригонометрия, формулы, теоремы и все такое. И память на эти дела оказалась феноменальная. Такой вот ходячий худосочный справочник - логарифмы, синусы-косинусы и прочие константы. Даже в порт иногда забывал заглянуть – так интересно было разбираться во всей этой математической кухне. Потому и пошел после школы Иннокентий учиться на бухгалтера. Выучился почти на отлично, устроился работать в местную администрацию, забыл, как она тогда называлась, да так и доработал там аж до 65 лет. Мог бы и дольше, но времена все менялись и менялись, стали появляться всякие там компьютеры и программы, а переучиваться каждый год уже не хотелось.
Потому и вышел он на заслуженный отдых. И что? Один такой? Нет, конечно, да и нормально все это. Вот только привык Иннокентий Васильевич за многие годы работать с 8-00 до 17-00. А на пенсии? Рано вставать не надо, занять себя особо нечем. И родился опять извечный вопрос – что делать? Вопрос сложный и до сих пор не решенный, несмотря на свою древность. Однако не менее актуальный по тем же причинам. В общем, решал его Кеша, решал, да и забрел как-то в поисках решения в порт. И тут, как то нахлынуло все, вспомнилось.
На следующий день. Ровно в семь тридцать. Иннокентий Васильевич, снарядив в заслуженный свой портфель нехитрую снедь и термос с чаем, двинулся по знакомой с детства дороге. В одной руке портфель, в другой раскладной матерчатый стульчик. Дошел. Отыскал место поудобней и расположился со всем возможным комфортом. Много чего вспомнилось ему в тот день. Даже слезу разок смахнул. И повелось.
Через месяц с ним начали здороваться. Через два останавливаться, что бы перекинуться парой фраз. К концу сезона Василич стал непременным атрибутом портовой жизни и, даже ее достопримечательностью. У него появились обязанности, а как без этого? Кому-то слова, какие передать, кому-то напомнить чего, а с кем и поговорить серьезно, но доброжелательно, по-отечески. Порой и совет дать. И желательно мудрый и незатейливый. А уж выслушать молча, да так чтобы рассказчик в этом молчании поддержку ощутил, тут Василичу точно равных не было. Он стал нужен и важен. И, в конце концов, действительно почувствовал себя причастным к этой, новой для себя жизни.
Вы, конечно, можете сказать, что все это просто, банально и совсем не стоит описания. Мол, что ж тут такого? Однако сбылась детская мечта. С поправками, конечно, но сбылась. А теперь ответьте – часто ли сбываются детские мечты? Вот так – просто и красиво.