Лица окружающих меня людей уродливы, покрыты глубокими морщинами, шрамами, струпьями, бородавками. Маленькие свинячьи глазки с ненавистью смотрят на меня, на мир, друг на друга. Беззубые рты, похожи на свежевырытые могилы, извергают дурно пахнущие слова. Неужели я такой же?
Кондуктор подходит ко мне и с ехидной улыбкой вглядывается в лицо, спрашивая буду ли я покупать билет. Он противно тянет гласные, а изо рта у него пахнет тухлой рыбой и мертвечиной. Меня тошнит. Я молчу.
-Молодой человек, вы будете платить за билет? – Он наклоняется и его нос, покрытый прыщами и бородавками, похожий на рваную, жирную губку для мытья посуды сталкивается с моим, а блестящие, маленькие прищуренные глазки смотрят на меня, ища изъян. Мерзко. Тошнотворно. Я молчу.
-Будете или нет? – Он взвизгивает и хватает меня за плечи толстыми, как сардельки, пальцами.
Все с интересом наблюдают за происходящим. Свинячьи глазки светятся интересом, беззубые рты раззявлены, по подбородкам стекают слюни. Если я сдамся, испугаюсь, меня разорвут, сожрут и обглодают кости.
-Будете?
-Будете?
-Будете?
-Молодой человек,…
-Будете?
-Будете?
-…за билет?
-Будете?
-…или нет?
Слова сливаются в раздражающий гул, дыхание учащается. Страшно. Все так уродливы, а вдруг я такой же?
-Буду… - шепчу я. Кондуктор радостно, почти благодушно улыбается и отпускает меня. Вокруг разочаровано вздыхают и восклицают люди. Толпа не получила хлеба и зрелищ. Толпа расстроена. Толпа обижена. Толпа голодна.
А я напуган.
-А деньги у вас есть, молодой человек? – спрашивает горбатая старуха и ухмыляется, постукивая палкой по полу.
Мимо проносятся фонари, дома, остановки, деревья, парки и, кажется, люди. Время проносится мимо, и нам не догнать его, как бы мы не старались. Стоя на месте, невозможно сделать что-то.
-А деньги у вас есть?
-Молодой человек…
-Есть?
-Деньги…
-У вас есть деньги?
-Есть?
Какофония, шум, гул раскаленным железом вливаются в уши, поражают нервные клетки, убивают серое вещество и силу воли. Почему все они повторяют одно и тоже друг за другом? Почему они не могут сказать ничего нового?
-Есть… - и снова разочарованные вздохи, восклицания, полные злости и раздражения. Снова толпа голодна, а я напуган.
-Так давайте…
Я судорожно ищу в карманах деньги, вываливаю на колени горы фантиков, обрывков бумаги, исписанные поперек линованные листы, вырванные книжные страницы, смятые фотографии, но денег нет. Ни монетки.
-Давайте…
Развожу руками и виновато улыбаюсь, в глубине души надеясь, что мне простят…
Что простят?
Зачем?
Почему я здесь?
Разве я не могу встать и выйти?
Но там, снаружи, все несется в бешенном ритме, двигается, кружится… А здесь спокойно, сбалансировано. Все стоит на месте, никто никуда не торопится, не бежит. Все стоят на своих местах. Все.
И я тоже?
-Нет денег?
-Нет?
-Кошмар!
-Преступление!
-Ужас!
-Чудовище!
-Нет?
-Безнравственность!
-Отвратительно!
-Нет денег! Как же так?
Рты людей раскрываются еще шире, и я вижу их обложенные языки, вываливающиеся наружу. Их руки с желтыми загнутыми ногтями тянутся ко мне, касаются лица, разрывают одежду, их лица искажены гримасой ненависти и вожделения. Ногти вспарывают мою кожу, вырывают куски мяса, нервы, вены, кости….
Больно, больно, больно, больно, больно.
Не то крик, не то хрип, не то стон вырывается из моего горла, когда чьи-то пальцы касаются моей шеи, когда чьи-то ногти погружаются в мою плоть и застревают. Кровь стекает вниз, вырывается изо рта алым фонтаном, я захлебываюсь, пытаюсь сопротивляться и умираю…
От боли и смерти меня спасает звон будильника. Я смотрю на время, усмехаюсь, вздыхаю и иду в ванную. Всего лишь сон… какое счастье. Нужно сварить себе кофе, погладить рубашку и – самое главное - не опоздать на работу. Ведь мне нужны деньги, чтобы оплатить проезд на автобусе марки Жизнь.
