Инок59
Песнь о силе духа
По мотивам книги
ДЖЕКА ЛОНДОНА
«Звёздный скиталец»
ГЛАВА 1
Динамит…или история одной подлости.
ПРЕДИСЛОВИЕ
-« Не в полной наготе, не в полноте забвенья…».
Мне с рожденья казалось, что мир- это сон
И я вынужден в нем находиться.
Что ошибкою страшною мозг мой пленён,
В теле душу заставив томиться.
Но с годами уверили мысли меня,
Что реальность верна, но сурова.
И лишь сны до сих пор сердце в да
ли манят,
Чтоб раскрыть мирозданья основу.
Мы, рождаясь, подспудно память прошлых времён
За собою в мир новый приносим.
Но пространства и времени ход изменён,
От того возникают вопросы.
Все мы в детстве частенько летали во сне,
Открывая лазурные дали.
И встречая знакомые лица, вполне,
Сон прервав, оставались в печали.
Но откуда же в памяти образы грёз,
Живописных и точных в деталях?
Шум прибоя и нежная свежесть берёз,
Что с рожденья не видел в реале.
Ну а сонм нежных чувств, что приходит порой,
Объяснить как подобную тему.
Нам твердят:- Это опыт,- усомнюсь я, постой,
Описать как ,не видя, проблему.
Ярких красок палитра, и миры,
Возникающие из подсознанья.
Это жизней прошедших скупые дары,
Заблокированные .
... .
Страх и боли, кошмары, другие миры,
И ведь разумом сны принимаем...
Но ведь страх - это опыт, мы рождаемся с ним,
Значит, с опытом перерождений.
Но едва первый крик мир о нас возвестил,
Пеленают нас сонмом сомнений.
Сколько помню себя, всегда верил всерьёз,
Что был в прошлом я .
Королём и рабом, сгустком нервов и слёз,
В окружении .
В три, в четыре, и в пять ещё был не ,
В этом теле лишь .
В новой форме застыв, разум боль умалял,
И...сознание тихо забылось.
Я страдал, я от страха кричал по ночам,
Чтоб сквозь смесь прошлых жизней прорваться.
Но ведь сны, как известно не подвластны врачам,
И в бреду БОГ сподобил остаться.
*** *** ***
-Я раскрою Вам тайну: погубил меня гнев,
Хоть я был и умён и успешен.
Через несколько дней, как решенье проблем,
Дэррель Стэндинг в тюрьме был повешен.
Но, беседуя с Вами через этот дневник,
Уверяю Вас - это пустое...
И мой дух, что когда - то как искра возник,
Лишь сменил в жизни точку .
ЧАСТЬ 1
Восемь лет как назад, я профессором был,
Вы должны знать всё, чтобы поверить.
Я в порыве гнева убил,
И тюрьма отворила мне двери.
Тот убитый, коллега, но дело не в том,
Я был пойман и не отпирался.
Спор возник между нами из личных проблем,
Я вменяем был, но не сдержался.
Мне пожизненно дали, и мотая свой срок,
Я в СанКвентине принял квартиру,
Мне судьба за гордыню преподала урок,
И отрезала доступы к миру.
Я пять лет из восьми, в одиночке провёл,
Словно заживо погребённый.
Но по случая воле, свободу обрёл,
Позабытый в миру заключённый.
Мрак рассеяла вера, мой разум прозрел,
И сквозь пытки и боль истязаний,
Я БОЖЕСТВЕННЫЙ промысел в жизни узрел,
И поднялся над гнётом страданий.
Мне не страшен тот миг, что назвали концом,
Я ведь знаю, пред нами вся вечность.
Пусть в глазах надзирателей стану глупцом,
Но не выдам, не сдам человечность.
И когда выбьют стул, я покаюсь:- Готов…
И сквозь шумы предсмертного хрипа,
Прошепчу я с усилием несколько слов:
-Прости, ГОСПОДИ, сумрачных типов.
Я кончаю главу, уже девять часов,
В коридоре убийц гасят свечи.
Надзиратель дежурный проверил засов,
Истекает ещё один вечер.
ЧАСТЬ 2.
Очевидно, злой рок, вновь восстал на меня,
Мою гордость терзая незримо.
Жизнь внушала:- Смирись, моё тело храня,
Но прослыл я здесь .
Невдомёк здешним , что полёты души,
Не стесняют тюремные своды.
Разве пытки способны ДУХ и ЧЕСТЬ сокрушить,
У того кто рождён быть СВОБОДНЫМ.
Я не буйствовал, нет, просто живость ума
Против рамок восстала рутины.
Но встречались в штыки все дела и слова,
Унижая меня без причины.
Мне бессмысленный труд очень стал нестерпим,
Я пытался улучшить машины.
Но того лишь добился, что стал ,
И за признак ума стал .
На меня донесли, и я в карцер попал,
Где лишился и пищи и света.
Но мой пыл к справедливости там не пропал,
Был побоям подвержен за это.
Я опять взбунтовался, снова карцер и вот
Тюк соломы, побои и грубость.
Как покой свой посредственность здесь стережёт,
Как бесчинствуют подлость и тупость!
Осознав, что не сломлен, озверели совсем
Лишь за то, что на них не похожий.
И в кончился день,
И я думал, что тоже.
Изощрённее пытки не выдумал свет,
Бросив на пол ничком, пеленали.
И коленом сдавив, убирали ,
Так, что б даже дышать мог едва ли.
Мозг, взрываясь от страха, жаждет мышцы напрячь,
Собирая последнюю волю.
В ритме бешеном сердце срывается вскачь,
Захлебнувшись ужасною болью
На попытки вздохнуть... только сдавленный стон,
И попыток бесплодных старание.
Мысль в агонии бьётся: - Ну всё, обречён,
Вот и всё... ускользает сознание.
...Сквозь кровавую дымку, боль в суставах и жил,
Моё «я» возвращалось со страхом.
Кто - то веки подняв, вдруг промолвил:- Он жив,
Поскорей развяжите рубаху...
Словно тыщи иголок вонзились мне в плоть,
Онеменье проходит неспешно.
Дрожь суставов и вен невозможно унять,
В каждой клеточке боль повсеместно.
-Ну довольно с него,- прозвучал баритон.
-Доктор, дайте воды полстакана.
Приказал наш начальник тюрьмы Этертон,
И ушёл, забирая охрану.
Я не в силах глотать, зубы, стиснув стакан,
О стекло дрожью скрежет отбили.
В голове чехарда, пред глазами туман,
И я снова забылся в бессилье.
Словно вечность прошла, а по времени час,
Рассказал мне потом надзиратель.
Так познал я рубашку тогда в первый раз,
Но вернёмся к рассказу читатель.
ЧАСТЬ 3
Умный тоже бывает жестоким,
Но посредственный злобен вдвойне.
Он по жизни бредёт одиноким,
Проигравши в духовной войне.
Сторожа и другие начальники,
Утверждались, насилье творя.
Ведь ущербность души изначально
Проявляется, мир не любя.
Им не ведома суть сострадания,
Безнаказанность портит сердца.
И не люди они, а создания,
Раз под маской живут подлеца.
...Был в тюрьме поэт - каторжник злобный,
Трус, доносчик и подлый лгун, шпик.
Надзирателям очень удобный,
Он предательством достиг.
Заслужить чтоб досрочно свободу,
Он решил спровоцировать всех.
Обманул он не мало народа,
Имитировав ложный побег.
Так как зеки его презирали,
Он придумал коварнейший план.
Убедить их в побеге в начале,
Захотел он, подстроив обман.
Выкрав сонник в тюремной аптеке,
Усыпить он охранника смог,
Чтоб поверили ироду зэки.
А начальству представил подлог.
Сторож был, несомненно, уволен,
Сорок стали мечтать.
Сесиль Винвуд был очень доволен,
Что всех ловко сумел оболгать.
Но коварство подлейшего плана,
Обрело свой законченный вид
Лишь тогда, как подставив охрану,
Он сказал, что в тюрьме динамит.
Для меня ж откровением стало,
Что я якобы был главарём,
Что взрывчатку, ни много, ни мало,
Мы зарыли с ним вместе, вдвоём.
Сорок схвачены были,
В карцер брошены также, как я,
День и ночь, нас пытали и били,
Чтоб узнать, где взрывчатку таят…
ЧАСТЬ 4
..Я опишу, как сорок