А после встретил ее. Она была прекрасна как шепот человека, вернувшегося к жизни, как единственный цветок после атомной войны. Она была вздохом придурка увидевшего чудо. И она была чудом в третьей четверти бессоционального придурка, вспаривающего свои прыщи при неудавшейся мастурбации.
Потом меня на хрен убили. Это думал я. Просто мне выдали приписное. И годика через три мне светила армия. Мне везло лучше, чем американскому солдату. Он мог выбрать любую точку миру, где умирать. Но страна мне подарила счастье, у меня не было выбора: умереть в Афгане.
В Афган я тоже не пошел. Банально. Попал в учебку в Новоселицах. Вечером построили 200 долбоебов, как я. И офицер на вечерней проверке спросил: кто хочет служить в Афгане. Никто не вышел из строя, мы же 200 долбоебов.
А после меня направили на медицинские курсы. А было по-смешному. Медсестра спросила любишь лягушек? Я сказал, от страха, что на кую видал всех лягушек. Это все она приняла на свой счет. Оказывается на кую я видал ее целую ночь.
А после наступил кошмар. Эта сучья дочь оказалась дочерью офицера. Было бы хорошо, если бы она оказалась дочерью офицера. Но к моему несчастью мне досталась дочь генерала. Эта дура любила пингвинов. Я и не могу подумать, что она держит в доме пингвина "Пинни". Тем более Королевского.
Сначала генерал топал, вы думаете сапогами. Хрен там. Он топал ногами с неостриженными ногтями в тапочках. А после мы жрали водку стаканами. Потому что его дочь сказала, что беременна. Перспектива кутюрье генерала на побегушках меня радовала больше всего. Этот придурок полез ко мне целоваться, называя меня зятем. И я ему врезал. Вы видели моргающее солнце? Нет? Вот такой у него был бланш. Эта скотина посадила меня на бригантину, отплывающую в Антарктиду. Видно он думал, что курсы медика как раз для Антарктиды.
Когда я увидел Антарктиду, то понял – в жизни я не виде не хрена. Но беда была в том, что тот же хрен было пристроить некуда. Зато можно было выйти совершенно голым и подставить себя солнцу, как в Альпах.
Вы когда-нибудь пили спирт в Антарктиде? При -60 он похож на кисель. Тут вопрос: как разбавлять по долготе или широте. И думайте, как он разбавляется в Антарктиде, если широта и долгота 90.
Через месяц мы пошли на вездеходе к большой воде. Несколько дней шли. Никто не объяснял почему. Мне же 18, что я понимаю. Но все держались за ружья. Начался буран через день. И нам пришлось вернуться на базу.
Я думал о ней. Я думал о ее красоте. О том, какая у нее гладкая кожа. Думал о том, нет, не о детях, я думал о ее влагилине, думал о пенисе, который засуну и буду ее целовать. Я оттрахал ее в мыслимых и не мыслимых позах. К пяти утра я сдался, мне ничего не оставалось сделать. И я сделал это. Рука совершенно не была на нее похожа. Но я себя тешил тем, что выбора у меня не было.
Обычное утро. Пингвины на горизонте. Солнце палит как на пляже. Меня вызывают в радиорубку. Радист смотрит на меня, как на придурка и протягивает радиограмму: я и пинни здесь. Что за хренотень? – думаю я. Радист пожимает плечами. Выхожу из радиорубки и вижу на горизонте белые клубы снега. Аэросани медленно приближаются, клубя снег вокруг. Вижу на них американских флаг. Вот и враги пожаловали, – возникла мысль.
Открывается дверца и выпрыгивает генеральская дочка. В руках у нее Пинни.