С трудом засунув ноги в непослушные тапки, кряхтя и постанывая, он проковылял на кухню. Сел на табуретку и позвал:
- Кыс, кыс.
Никто не откликнулся.
- Опять нагадил где-то, зараза, пробормотал Валентин Иванович и потянулся к заветной дверце.
- Нет. Только пиво. Потом душ. Потом опять пиво и дальше, весь день - чай.
Маленькая бутылочка холодного «Будвайзера» одним длинным глотком перекочевала в пересохшую утробу страдающего организма и придала ему сил для похода в ванную комнату.
Через пять минут обладатель цветастого халата уверенной походкой возвращался к целительной жидкости чешского производства, но на пороге кухни застыл как вкопанный.
За столом вольготно расположился некий тип, в нелепом пиджаке и с еще более нелепым портфелем, который он держал на коленях. Не переставая копаться в содержимом, обладатель портфеля произнес скороговоркой:
- Присаживайтесь. Ну что Вы стоите? Располагайтесь.
Потом соизволил - таки посмотреть на объект своего монолога и продолжил:
- Валентин Иванович, любезный, ну проходите наконец. Право, ведете себя как в гостях.
Валентин Иванович сделал пару коротких шагов, поймал трясущимися руками неустойчивую табуретку и кое-как взгромоздился на нее.
Обладатель портфеля, тем временем закончил выкладывать из него какие-то бумаги и уставился на своего визави.
- Давайте знакомиться - прервал он короткую паузу.
- Меня зовут Модест Поликарпович.
- Служу я в неком Ведомстве, Вам незнакомом, но это неважно.
- Важно другое. По всем моим сведениям, Вы наш клиент. Желаете ознакомиться?
Ловким движением фокусника, Модест Поликарпович выдернул из стопки один лист и начал читать:
- 1975 год. 21 апреля. Вы опорочили своего друга, Игоря Матвеева, отправив анонимный донос в комсомольскую организацию. Игоря выгнали из комсомола, и он перестал быть женихом Вашей будущей жены, Евгении Павловны, дочери профессора МГУ.
- 1982 год. 17 января. Вы присвоили себе научные труды сотрудника кафедры, где трудились тогда под началом Вашего тестя и защитили докторскую диссертацию, а настоящего автора объявили плагиатором.
- 1995 год. 14 августа… Мне продолжать?
Модест Поликарпович усердно шелестел бумажками, перекладывал их с места на место и все не сводил своего взора с мутных глаз Валентина Ивановича.
- Можете ознакомиться сами, если мне не доверяете. Хотите, будут видеоматериалы.
- Зачем все это? - наконец просипел Валентин Иванович.
- А затем, дорогой мой, чтобы Вы точно поняли, Вы наш клиент. Я, кстати, наводил справки. Это сложно – наш босс с Папой давно в контрах, контакты сильно ограничены, но Папины сотрудники не имеют на Вас никаких видов. У меня есть свои каналы. Есть, не сомневайтесь.
- Я совсем ничего не понимаю, сказал обладатель цветастого халата, обретая голос.
- Что Вам нужно? Деньги, преференции в торгах? Говорите конкретно.
- Ну что Вы, любезный. Какие глупости.
- Дело пустяшное, но личное. Как бы это помягче выразить?
- Ваш жизненный путь подошел к концу. Мой, в некотором смысле, тоже. Вот потому я и решил нарушить Ваш уединенный покой, пока не поздно. Улавливаете?
- Что значит подошел к концу? Убить меня хотите?
- Ну что Вы такое говорите? Зачем это? Оно и так все произойдет, как написано. Все честь по чести.
Модест Поликарпович лебезил, говорил быстро и невнятно, но цепкий взгляд его продолжал буравить стальной иглой переносицу собеседника.
- Всего-то договорчик подписать. Стандартный. Без подвохов. Не сомневайтесь.
- Какой – такой договорчик? Голос Валентина Ивановича окреп. Разговор перешел в знакомое русло.
- Сейчас бы еще немного опохмела и этот хам пулей вылетит из моего дома.
- И думать не смейте - возопил гость. Никак не можно. У нас контроль. Вы и так на пороге допустимого. Вам даже пива сейчас нельзя. Не признают сделку. Аппаратура моя – все фиксирует.
И постучал отполированным ногтем по крышке серой коробки, лежавшей среди бумаг.
Валентин Иванович опять оторопел и впал в ступор.
- Он что и мысли мои читает?
- Ну зачем мне Ваши мысли? Это ж не мысли, а выгребная яма какая-то. Не обижайтесь только.
- Договорчик. Всего-то на всего.
- Я ведь говорил уже. Претендентов с другой стороны на Вас нет. Только мы. А у меня свой интерес. Я, понимаете ли, на пенсию выхожу. И мне, для полного набора, всего одного клиента не хватает. То есть Вас, уважаемый.
- Ну что Вы молчите?
- Неужели трудно понять? Только к нам. В Преисподнюю, то есть.
- Всей своей жизнью заслужили. Чего теперь отнекиваться?
- А вот если, со мной персонально договорчик подпишете, значит, мой клиент. Значит мне зачтется. И пенсия моя, вот она на блюдечке с голубой каемочкой.
Модест Поликарпович причмокнул от удовольствия и продолжил:
- А Вам никакой разницы. И потом, может еще похлопотать успею, чтобы условия у Вас не сильно тяжелые были. Или, может, еще, чем помогу.
Валентин Иванович в ответ беззвучно открывал рот, не в силах произнести хотя бы одно слово.
- Вот смотрите. Подписать здесь и еще здесь. Всего делов – то.
- Правда, извините, только кровью. Традиции, знаете ли. Но это не больно – прогресс, он и у нас тоже присутствует. Почти ничего не почувствуете.
Пользуясь состоянием клиента, Модест Поликарпович ловко пристроил к его правой руке некую металлическую конструкцию и услужливо пододвинул несколько листов, заполненных витиеватым почерком.
Валентин Иванович, как завороженный поднес свою руку к первому из них и тут же почувствовал легкий укол в запястье.
Укол пробудил его к жизни и он, швырнув колющийся прибор прямо в лицо незваному гостю в два прыжка добрался до входной двери, открыл ее и, перепрыгивая через ступеньки помчался вниз.
Выскочив из подъезда, проскакал через улицу и влетел на крыльцо церкви стоявшей прямо напротив жилого дома. Он был здесь, совсем недавно, когда заказывал, как профсоюзный активист панихиду, по безвременно, но так вовремя скончавшемуся сотруднику института. Все входы и выходы Валентин Иванович прекрасно помнил. Помнил он и то, что немало удивил батюшку своим участием к душе усопшего. (Впрочем, не просто так. Своей смертью сотрудник избавил его от больших проблем). Потому и рассчитывал сейчас на помощь церкви. Потому и ворвался в кабинет, минуя все условности.
Батюшка с неохотой оторвался от трапезы и уставился на гостя. Тот так и остался в цветастом халате и тапочках.
- Святой отец! Спаси! Дьявол пришел за мной! Адом пугает. Договор подписать требует. Кровью. Не дай пропасть.
Святой отец издалека почувствовал густое амбре и недовольно сморщился.
- Валентин Иванович. Нехорошо это. Что же Вы так? И в таком виде в храм Божий являетесь. Я был о Вас лучшего мнения.
Однако, молящий взгляд и неподдельный страх, который ощущался в каждом движении гостя, остановил обличительный порыв и заставил задать вопрос:
- Что случилось? Расскажите.
Запинаясь и путаясь, Валентин Иванович описал ситуацию:
Неизвестный гражданин проник к нему в квартиру и, пользуясь состоянием хозяина принуждал к подписанию неких документов, шантажируя непроверенными фактами, запугивая метафизическими персонажами и апеллируя, в основном, к самому Вельзевулу.
- Вот что, сын мой, резюмировал предстоятель, ковыряясь в зубах, мошенники или воры залезли в твой дом. Не у церкви ищи защиты, а у милиции. Вот пока ты здесь, твою квартиру, может, и вынесли уже всю.
- Точно - сообразил потерпевший. Забыв поблагодарить и перекреститься, он выскочил на улицу и помчался обратно, через дорогу к своему дому.
Водитель грузовика верно рассчитал, когда загорится зеленый свет. Много-тонная фура ускорила движение, чтобы без остановки проехать перекресток.
Валентин Иванович летел спасать свое имущество. Еще метров двадцать и он у цели.
На скользком зимнем асфальте тормоза работают плохо или не работают совсем. Водитель уже смирился с неизбежным, глядя на нелепую цветастую фигуру, бегущую наперерез, но все давил и давил на педаль тормоза.
Потерпевший ничего не видел перед собой. Ни грузовика, ни куска арматуры торчавшего из сугроба.
Тапочек не смог преодолеть неожиданную преграду, зацепился за нее и хозяин растянулся во весь свой рост буквально в десяти сантиметрах от ледяной колеи, где и остановились колеса фуры.
Не переводя дух, Валентин Иванович вскочил, отряхивая с себя снег и, вбежал в подъезд.
Дверь в квартиру была открыта. На пороге его встретили истошные крики кота, который не то заскучал, не то проголодался.
Главное, ничего не пропало, кроме странного посетителя.
Скинув раненый тапок вместе с куском какого-то железа, он добрался до бара, налил рюмку коньяка и одним движением отправил себе в рот. Зазвонил телефон. От неожиданности Валентин Иванович забыл, что нужно сделать и вместо того, чтобы проглотить огненную жидкость глубоко вздохнул.
Прыгая по комнате, он начал стучать себя в грудь одной рукой, сжимая в другой пустую рюмку, потом наступил на кота, который все время вился у него под ногами, потерял равновесие и упал, прицелившись левым виском точно в кусок арматуры торчавший из порванного тапка.
Зав отделением реанимации обнаружил у себя в кабинете странного посетителя. Тот мялся, ерзал и преданно заглядывал в глаза.
- Скажите доктор. Пациент, которого по скорой привезли только что. Как он?
- Открытая черепно-мозговая. Шансов почти нет. А собственно Вы…
Посетитель не дал договорить и задал следующий вопрос:
- Скажите, а в сознание он может вернуться? Ну, хотя бы ненадолго?
- Вряд ли. Впрочем, все в руках Господа.
Услышав про Папу, Модест Поликарпович, а это был он, вжал голову в плечи, ссутулился и бочком выскользнул из кабинета.
Видели его и на похоронах. Потерянный, жалкий, уже без портфеля, он все бормотал:
- Такой клиент. Последний ведь. И ушел.
