(советский анекдот)
Вот уже почти четыре года, как мы живём в Америке.
Всё, казалось бы, нормально: мне, несмотря на предшествовавший выезду 9-летний отказ с потерей работы, удалось устроиться по специальности; жена работает полдня, что даёт ей возможность забирать после школы младшего ребёнка. На еду, жильё и одежду хватает. В России жили бы и радовались. Но Америка - не Россия. Здесь надо думать о будущем - и о высшем образовании для детей, которое не за горами, и о собственной старости... Да и в настоящем хочется пожить получше.
Перелопатив несколько журналов по бизнесу, разослали больше полусотни писем с требованием прислать информацию. Пришли к выводу, что, скорее всего, начать следует с мелкой торговли. Я кстати вспомнил своего деда по отцу, который всю жизнь торговал и был очень предприимчивым человеком. В начале пятидесятых годов, скрываясь от тюрьмы за "махинации" (так в СССР именовали инициативу, выходящую за рамки жёсткого советского закона), он приехал в маленькую деревушку на Дальнем Востоке, где мой отец служил в воздушно-десантной части. Не желая сидеть на шее у сына с невесткой, дед и там завёл свой бизнес: стал варить популярные среди детворы леденцы - петушки на палочке. Вскоре дети со всего гарнизона, к ужасу моей матери, вваливались в дом моих родителей и, бренча мелочью, требовали петушков. Моего отца вызвал начальник гарнизона и сказал, что не пристало подполковнику Советской Армии устраивать в доме кондитерский магазин. На что отец, со свойственной ему прямотой, ответил: "Товарищ генерал, отец меня воспитал, и указывать, что ему делать, я не могу". Повернулся через левое плечо и вышел, не заботясь о последствиях.
Да, дед бы, наверное, быстренько сориентировался и в американском бизнесе, но его уже более 35 лет нет в живых. Спросить не у кого, придётся пробовать самим.
Весь мой торговый опыт ограничивался продажей лимонада и пива в бане во время отказа. У жены в этой области вообще был пробел. Мы понимали, что можно заказать какой-то товар оптом, и цены будут низкие, но придётся купить большую партию. А если не удастся продать?
- Эх, Риммуля, - вздохнул я, - если бы мы могли попробовать себя на каком-нибудь, пусть и не слишком хорошем, но совсем дешёвом, а лучше - бесплатном товаре…
- А знаешь, - у Риммы вдруг весело заблестели глаза, - я тебе всякой дряни и дома наберу!
Я расхохотался, полагая, что жена шутит, но она пошла в кухню и через минуту
вернулась, держа в руках две стеклянные пепельницы.
- Зачем они нам? Мы же не курим. Лучше продать, - объяснила она и полезла
в туалетный столик за чем-то ещё.
Ухватив идею, я начал помогать. Вытащил записную книжку с русским алфавитом, большой кожаный бумажник, старые журналы на русском языке - Алеф, Путник, Ваше здоровье... Забрали у 9-летней Иришки несколько игрушек приличного вида, которыми она уже давно перестала интересоваться. 14-летний Максим отдал бейсбольный шлем, подаренный ему в летнем лагере год назад. Римма отыскала дешёвые украшения, в том числе довольно грубо сработанную брошку из янтаря и ещё более топорные запонки. В общем, набралось прилично.
Местоположение временной торговой точки определили быстро - напротив Нью-Йоркского Аквариума. Мы там видели много раз в выходные торгующих, у некоторых товары были на разложенных на земле тряпках или складных столиках.
В субботу съездили на разведку. Было очень интересно, какой товар там продают, не будем ли мы со своим барахлом выглядеть тускло. Были приятно удивлены и пришли к выводу, что "по сравнению с тем дерьмом, у нас - конфетка". Но Римму очень волновало, что делать, если нагрянет полиция, ведь у нас нет разрешения на торговлю. Разговорившись с русскоязычным мужчиной лет 50, работавшим в гараже, используемом в качестве магазина по продаже велосипедов, выяснили, что хозяин может сдать принадлежащий ему кусок асфальта за 10 долларов. Решили, что лучше заплатить десятку и не дрожать. Приехав домой, собрали не только запланированный заранее товар, но также ненужную одежду и обувь. Я написал ценники, но, на случай, если товар не пойдёт, взяли с собой блокнот и фломастер, чтобы при необходимости менять цену. Приготовили довольно большой складной стол, который Римма вначале наотрез отказывалась взять, но согласилась, узнав, что мы будем на оплаченной территории.
Утром с трудом впихнули всё в машину. Багажник был забит доотказа, и на заднем сиденье только-только осталось место для худенького Максима. Приехали минут за 20 до назначенных 10 часов. Работник, с которым мы вчера разговаривали, стоял у закрытого гаража, поджидая хозяина. Сидя в машине, мы наблюдали за развитием событий вокруг. Рядом с гаражом, на незащищённой территории, бойкая бабулька рязанского вида раскладывала и развешивала свой товар - в основном, женские тряпки. К гаражу подошёл полный мужчина, поздоровался с работником. "Хозяин" - подумали мы, но, спросив, как делишки, мужчина отправился дальше. Через несколько минут на велосипеде подъехал типичный средневековый пират - майка-тельняшка, широкие брюки, густая чёрная борода, голова обвязана ярким платком, во рту полно золотых зубов. Для полного сходства недоставало только ботфорт, на месте которых были кроссовки, и кривой абордажной сабли на боку. Он слез с велосипеда, достал из кармана ключи, а работник подошёл к нам.
- Вот хозяин. Идите, договаривайтесь.
Договорились быстро. Хозяин ворчал, что червончик за день - это по-бедному, на что я ответил, что у нас и товар небогатый, да и торгуем мы первый раз, не знаем, что получится. После этого мы выгрузили всё из машины, и я поехал искать паркинг, что было делом далеко не лёгким, а Римма с Максимом стали устанавливать стол и раскладывать и развешивать товар.
Когда, объехав все улочки вокруг и запарковав машину за несколько кварталов, я вернулся к гаражу, всё было почти готово к продаже. Костюмы и свитера висели на плечиках, воткнутых в дырки в стенке гаража, чемодан с мелким тряпьём (50 центов за штуку) был открыт, Римма и Максим наводили последние штрихи на столе. Всё выглядело очень привлекательно.
- Ну и дизайн ты навела, - похвалил я жену, но она покачала головой.
- У меня было хуже, это всё Максим переделал.
Возле стола уже начала собираться публика. Увидев, что один старик пристально глядит на меня, я попытался предложить ему что-то по-английски, на что он вдруг ответил вопросом на другом языке: "Махн гелд?" [Делаем деньги?]
Я рассмеялся, ответил, тоже на идиш, "А что же делать бедным евреям?" и переключил внимание на мужчину лет 35, который уже выбирал товар, не слезая с велосипеда. Он набрал долларов на 6, и мы были довольны вдвойне: товар пошёл по той цене, которую и планировали, а главное - первый покупатель.
Заметив ценник, оповещающий, что все вещи из чемодана стоят по 50 центов, подошла бабуля, торговавшая по соседству. Основательно перерыв всё, она вытащила женский костюм из двух предметов, уточнила у меня, что он стоит доллар, но, вместо того, чтобы заплатить, сказала: "Дайте мне 20 центов". Я изумлённо взглянул на неё, и она добавила: "Я никуда не сбегу, вот мой товар, просто я хочу с утра получить деньги, чтобы была хорошая торговля - такая примета. Я вам потом отдам доллар двадцать". Я дал ей 20 центов. Через час она подошла и отдала мне мелочь и какую-то бумажку. Я перевернул - это был футстемп. Мне стало смешно.
- Риммуля! Футстемпы принимаем? - весело спросил я жену.
- Если один, то можно, - на полном серьёзе ответила она, - а пятёрку или десятку лучше не принимать.
Бабуля, покраснев, стала уверять, что она наторгует и обменяет футстемп на доллар, но это так и осталось обещанием.
Вскоре торговля пошла повеселее. Американка в чёрной шляпе поинтересовалась, нет ли у нас антиквариата. Коренастый мужчина с испанским акцентом спросил, почём янтарные запонки. Я ответил, что запонки и брошь вместе стоят 3 доллара. Римма чуть не упала от моей наглости (она думала, эта грубятина за доллар не уйдёт), но мужчина взял, не торгуясь, и пожалел, что у нас больше нет янтаря. Негритянка очень культурного вида купила русские сувениры - деревянные ложку и солонку, хотела купить индийский браслет, но он ей оказался маловат.
Когда люди отходили и возле стола оказывалось пусто, мы старались привлечь внимание всеми возможными силами. Я звенел музыкальным мячиком, как только проходил кто-то с ребёнком, а Максим изображал покупателя, рассматривая товар с заинтересованным видом. Это помогало, люди подходили.
Русский дядька лет 65 поинтересовался ценой перочинного ножика. Узнав, что нож стоит 3 доллара, он посмотрел на меня так, как будто я его оскорбил, и начал обиженным тоном нудить о том, что здесь не магазин и всё следует продавать по доллару, ведь такой же товар можно купить в магазине "99 центов". Эту идею в разных вариантах он повторял раз шесть. Очень хотелось послать его куда подальше, но я понимал, что грубить покупателям нельзя и, улыбаясь из последних сил, рекомендовал ему дойти до магазина и купить такой же ножик там. Он занудствовал так минут 10, потом предложил 2 доллара. Я ответил, что не отдам дешевле, чем за 2.50. Дядька сказал, что у него с собой только 2 доллара, на что я молча пожал плечами.
- Не отдашь за два? Ну, я ухожу! - сказал он и взглянул на меня, ожидая реакцию.
- Всего доброго! - лучезарно улыбнулся я, и он ушёл с обиженным видом. Правда, не прошло и 15 минут, как он вернулся, молча сунул мне в руку две долларовые бумажки и два квотера и схватил нож.
В это время к нам подошла американка в чёрной шляпе, которая с утра спрашивала про антиквариат. Она сообщила, что в квартале от нас полиция подъехала и конфисковывает вещи у торговцев. Я поблагодарил её и сказал, что нам разрешено стоять на этом месте, так что нас это не коснётся. В течение следующих 10 минут ещё человек пять информировали нас о том же. Бабуля, расплатившаяся с нами футстемпом, собрала свои манатки и ушла. Римма стала нервничать, я успокаивал её, говоря, что мы торгуем на защищённой территории, значит, ничего нам не сделают. Вскоре хозяин вышел и сказал, чтобы мы сдвинулись немного поближе к гаражу, тогда никаких проблем не будет. Мы сделали, как он сказал, и продолжали торговать.
- Папа, моряк идёт! Предложи ему ножик, - сказал Максим. Я оглянулся. К нам подходил дряхлый дед лет 80 в капитанской фуражке. Я понимал, что нож ему в ближайшие 100 лет не понадобится, и только махнул рукой - дескать, знаем мы таких покупателей, всё перероет, ничего не купит. И, в самом деле, дед перерыл все тряпки, однако вытащил с самого низу синий пиджак с совершенно драной подкладкой и костюм, состоящий из дурного длиннополого сюртука с жилетом и брюк с пятнами. Поторговавшись, он дал за всё 3 доллара, и я был счастлив, поскольку не надеялся продать эти вещи вообще, понимая, что помойка по ним плачет.
З вук подъехавшей машины заставил меня повернуться, и я увидел полицейский вэн, из которого высыпало человек семь мужчин и женщин в форме нью-йоркской полиции. Пират вышел и стал доказывать, что место рядом с гаражом - его, но полицейский, сидевший рядом с шофёром, приказал переместить наш стол к дверям гаража. Обрадованный, что всё обошлось, я повернулся к столу и увидел толстого невысокого мужчину с бородой, в майке и шортах, который выкладывал на наш стол чёрные пластиковые мешки.
- В чём дело? - рявкнул я на него и попытался сбросить мешки со стола.
- Полегче! - заорал он и предъявил мне значок, висевший у него на шее лицевой стороной к нему. - Я из отдела таксации. Где лицензия на этот товар?
Мне сразу стало неуютно. Римма попыталась убрать со стола кожаную сумочку, но толстый крикнул "Не трогать ничего!" и стал сбрасывать всё в чёрный мешок.
- О'кэй, - сказал я, - держите мешок, я вам помогу.
Он согласился, и я стал медленно сбрасывать в его мешок всякую ерунду, постаравшись закрыть спиной стол, с которого Римма тем временем убирала вещи поценнее в сумку, стоявшую под столом. Когда стол был пуст, его тоже конфисковали толстый мужчина и другой, подошедший чуть позже, несколько дебильного вида. Последний поинтересовался, есть ли у меня удостоверение. Привычно ощупав в кармане водительские права, я ответил, что, к сожалению, никакого удостоверения у меня нет, и тихо отошёл в сторону. Римма уже стояла сбоку, возле чемодана с тряпьём, который конфискаторы не тронули.
- А где Максим? - спросил я.
- Я его отправила погулять с сумкой, - ответила Римма.
Полиция и конфискаторы уехали минут через 20. Мы решили торговлю на сегодня закончить, тем более что стол был конфискован. Пират вышел из своего магазина и, видимо, опасаясь, что я не заплачу, стал жаловаться, что его могут оштрафовать долларов на 100.
- А этот что, с вами? - вдруг спросил он.
Проследив его взгляд, я увидел высокого старика, который, склонив голову прямо к моему плечу, внимательно слушал наш разговор.
Мы с Риммой отрицательно покачали головами.
- Что вы тут уши развесили? Что вам надо?! - набросился пират на старика.
- А что такое? - спокойно, даже с чувством собственного достоинства ответил тот.
- Вот уж точно, таких кретинов, как наши русские, нигде не сыщешь! - взорвался пират. - У нас деловой разговор, никого не касается, а этот идиот стоит и слушает!.. - За отсутствием сабли пират обрушил на старика отборную брань и, продолжая материться, убежал в свой гараж. Мы с Риммой, не сговариваясь, расхохотались.
- А зачем он, в самом деле, слушал? - отсмеявшись, спросила меня жена.
- Человек пожилой, на театр денег явно не хватает, вот он и ищет бесплатных развлечений, - объяснил я.
Минут через пять подошёл Максим с сумкой, я расплатился с пиратом и мы поехали домой.
Дома подвели итоги. Выяснили, что, кроме стола, конфискован мячик, которым я звенел, но не мог продать и за квотер, бумажник с тиснёным Кремлём, несколько старых книг и журналов. Чистая прибыль составила 64 доллара 57 центов. Пять долларов дали Максиму, он был счастлив.
Вечером вспоминали различные моменты и смеялись. И вдруг жена сказала:
- А почему бы тебе не написать об этом рассказ?
Так я и сделал.
Бруклин, 1993 год
