Володя, при взгляде на беззаботно резвящихся детей, сжал руку жены покрепче и заулыбался. Дети, свой маленький человечек - вот их самая заветная мечта, наконец-то начала воплощаться. После долгой возни с необходимыми бумагами они наконец-то встали на пороге своего маленького семейного счастья.
- Володь, смотри какая девочка, как дюймовочка маленькая, а глазищи какие огромные - красотулька.
- Это Юленька - очень хорошая девочка, семь лет, умеет читать и писать. Просто золотце, а не ребёнок.
- Наташь, а вон - мальчик, смотри книжку читает с таким важным видом, серьёзный такой. Увидел его и вот, наш как будто, человечек.
- Это у нас Андрюша, десять лет - очень смышлёный мальчуган, добрая душа. Только я должна вас сразу предупредить - он немой. Попал к нам в четырёхлетнем возрасте - так и не проронил ни слова.
Они постояли ещё немного, помялись, после чего ушли с воспитателем в её кабинет - я их больше не видел. А через некоторое время вышла воспитательница,подошла к Юле, шепнула ей что-то на ухо и увела её. Я тоже больше никогда её не видел. На рисунке была изображена отплывающая лодка и надпись на ней большими буквами ПОБЕДА, с двумя отвалившимися буквами ПО, получалась БЕДА.
-Т-а-а-к, детишки, вы тут всё играете, а обед- то уже готов!
Наша повариха - Зинаида Михайловна, как обычно, созывала всех к обеду, вечно «на позитиве». Все обитатели комнаты с радостными криками бросились в столовую.
- Андреюшка, а ты что расселся, мой царь, сейчас же всё покушают. Ой, кровиночка моя, ты что, плакать тут у меня вздумал? Ты это брось - дай обниму тебя , бриллиантовый ты мой, не переживай - этих родителей ещё пруд пруди будет.
От неё всегда пахло чем-то родным для меня. Была непонятная какая-то смесь сладких таких духов и муки. При каждой нашей встречи она обнимала меня и я всегда старался, вздохнуть поглубже в этот момент. Вот и сейчас - я набрал полную грудь и прижался к ней.
- Тётя Зин,- я так и смог ей сказать что я говорящий,- еле слышно прошептал я ей на ухо.
Мне было 13 лет когда она меня усыновила. Это оказывается трудоёмкое занятие собирать документы на усыновление.
Мне было 11 когда я впервый раз назвал её мамой!
После усыновления, за ручку она вела меня в 7 класс на 1 сентября. Настраивала, подготавливала к первому дню в школе - переживала больше меня. А я боялся только одного - не подвести её. Поэтому шёл смотря вверх, пытаясь поймать её взгляд. Я хотел, что бы она видела, что я улыбаюсь.
- Мамочка, я не боюсь, я говорящий, сейчас все, узнают!
Она тогда остановилась, присела и глядя в глаза сказала:
- Это не важно, малыш, говорящий ты или нет. Ты для меня всегда будешь намберван, верю в тебя мой царь!
Она обняла меня крепко- крепко, а я по-привычке стал глубоко дышать носом и на ухо, тихо так, спросил:
- Мам, что значит – намбер ван?
- Значит, что ты для меня - самый лучший! И я люблю тебя больше жизни!
-Ты тоже - мой намбер ван, мамочка!
- Ты послушай! В Москве больше перспектив! Если поступать в институт - так туда!
- Нет! Ни какой Москвы! Здесь огромное количество вузов, ты попробуй хоть в один здесь поступить. Замахнулся!
После недельных споров я подал документы в три местных вуза и уговорил маму отпустить меня в Москву подать документы в мою мечту. 3 к 1 её устроило. Я готовился, я не то что бы хотел провалить экзамены в наших вузах, я просто поставил всё на единицу!
Я наконец ехал в Москву, один, свободный от опеки. О маме напоминала лишь сумка, собранная ею для меня на 3 дня. А если быть точнее - литровая банка борща (заготовка) и, если я забуду, к банке приклеен рецепт - что в неё добавить, чтобы получилось 5 литров супа. Кусок сала - 1.5кг , чтобы угостить новых друзей. Килограммовая банка тушенки, чтобы было чем разбавить борщ. Пару самых крупных картофелин с огорода. Ну, а если вдруг борщ не даст нужный цвет, у меня был килограмм свеклы. К тому же, если вдруг в мае станет холодно, у меня были запасные подштанники , ну и пара зимних носков, 2 рулона туалетной бумаги и зашитые в трусы деньги.
- Мамочка, привет, ну ты можешь меня поздравлять - первый тур я прошел. Да тут тепло мам. Не-е, пока не пригодились… Да, вчера всю общагу кормили твоим борщом. Всё… Давай… завтра второй тур - я тебе отзвонюсь!
- Алло, мам, слышишь меня? Мама, я поступил! Да! прошёл! Что с голосом? Слабенький такой? Ты давай там не хворай, я приеду завтра. Считай - москвичом! Давай, мой намбер ван, до завтра.
Я не чувствовал боли, когда медсестра перевязывала мне руки. Перед глазами были только лица, кричащие о помощи, цепляющиеся за тебя, как за ниточку спасения, люди. И голос внутри…
- Андрей! Первым делом надо помочь открыться главной двери у автобуса! Потом слева, четвертое окно - там девочка семи лет, - сама не справиться. У очага пожара женщина не успеет выйти - ей уже не помочь. В машине справа через 17 секунд взорвётся бензобак, владелица без сознания - ты успеешь! Уводи всех!
- Вот - этот мальчик! Носился тут как угорелый! Если бы не он, жертв было бы гораздо больше!
Ко мне шла целая делегация репортёров, операторов, хором стали задавать вопросы. Говорить с ними у меня желания не было, тем более, героем я себя не чувствовал, скорее больше виноватым. Я делал то, что у меня всех лучше получалось - молчал.
- Да шок у человека, оставьте вы его в покое!
Вступилась за меня медсестра, и они переключились на пожарника.
- Андрей, нам эта слава не к чему - пойдём домой!
- Знаешь, я бы с радостью. Да кто ж меня сейчас отпустит?
- Её позовут через семь секунд - успеешь уйти. Вон за той пожарной машиной налево - там подземный переход.
- Хорошо.