Демон был первым поэтом
А.Блок
Пускай историю страстей и дел моих хранят далекие потомки
М.Ю Лермонтов
31 декабря 1831 года на маскараде в Благородном собрании Лермонтов появился в костюме астролога с огромной Книгой судеб под мышкой
( Хроника жизни поэта)
На маскараде призрачные лица
В разгуле и интриги, и страстей.
Оттуда Звездочет сюда явился
И где-то затерялся средь гостей..
Куда ведут те лабиринты света?
Сам император скроется от глаз
Влюбленной дамы, с дерзостью корнета
Ответит маска – только в боли фраз
Здесь шут царит, и это каждый знает.
А маскарад в разгаре - дивный миг.
О, как победно музыка взлетает –
Таинственный скрипач во тьме возник.
Прекрасный лик за плотною вуалью,
За масками сокрыв от нас черты,
Во мраке грез победно танцевали.
О, звездочет, что им пророчишь ты?
Безмолвствует. И дерзость, и досада
Останется от столкновенья вновь.
Уходит прочь, искать его не надо.
Жестока, Мэри, Демона любовь.
Сам Паганини в этот час с тобою,
И эта страсть раздавит в грозный час,
Страданья нам подарены судьбою.
Пусть маскарад живет в душе у нас.
Мой Демон пролетал опять над лесом,
А после снова слился с темнотой.
Варвара иль Мария? Интересно
Кого коснется черная любовь?
Лишь тень в тиши и никакого слада,
Но если жизнь лишь вечный маскарад?
Волшебной скрипкой упиваться надо.
-Наш маленький Мишель уже женат?
- Да кто тебе сказал? Он как Арбенин
Отравит всех, и сам сойдет с ума,
Опять дерзит и пьет, и лишь забвенье,
Останется сума нам и тюрьма.
- А говорят, столкнулся он с Барантом,
О Пушкине твердит – близка дуэль.
А ведь казался нам таким он франтом.
- Все будет хорошо, ты мне поверь.
- Да как же так, опять у Черной речки,
Сам император запретил, но вот,
Идет туда, никем еще не встречен.
Им Пушкин всем покоя не дает.
- А говорят добра императрица,
Ей снится та, другая, в этот час.
-Готов Мишель за Пушкина сразиться,
Но все арестом кончится, Кавказ.
Металась снова бабушка, Жуковский
Просил, но ярость царская темна
И вот уже по улицам Московским
Метался Демон, и судьба ясна.
Пусть Байрон, словно бес, вдали хохочет,
И пусть Белинский плачет в пустоте.
Он на Кавказ на этот раз не хочет,
Но надо ехать, к бездне, к высоте.
А маскарад в столице будет длиться,
И кто-то вспомнит дерзкие стихи,
Но дух переведет едва столица,
Пока он где-то к гибели летит.
И белый человек в горах растает,
Задирист и отчаян наш герой.
И вот уже там Демон вырастает
За дальнюю туманною горой.
Влечет его Варвара, не Тамара,
И кроткий взгляд любимой так манит,
Но встал Мартынов перед ними яро.
Стреляет, и послание летит
Туда, в столицу, смерть опережая,
Отставку просит и уходит вдаль.
И где-то снова женщина рыдает,
И молча усмехнулся государь.
Он Пушкина опять терпеть не станет.
Там, на Сенатской, в ярости полки,
Тогда их Милорадович оставил,
А Пестель о пощаде не просил.
Тень матушки – она его моложе,
И сгорбленная рядом тень отца.
Но почему он смотрит так тревожно?
Никак понять не может до конца
Что было там греховно, а что свято,
Когда Печорин загонял коня,
И Вера улыбнулась виновато.
Пытался, но не мог его понять…
Пустыня внемлет богу? Нет, поэту.
И где-то там, у роковой черты,
Они стоят, распяты и воспеты,
Гусар сегодня с Пушкиным на «ты»
Звезда с звездою говорит в тумане,
И Демон пролетает в тишине.
- Куда теперь? К Тамаре иль Татьяне?
А все равно вина, виной, вине…
О, Пушкин, эта встреча на закате,
Когда уже не грезилось о том,
Как много я сказать хотел, но хватит,
Что нам слова? Поговорим потом…
Я стал для них последнею мишенью,
Не дописав поэму, Демон мой,
Но сходятся во тьме родные тени,
Там погостили и пора домой.
На маскараде женщины и кони,
Метались снова в этот поздний час,
И души задыхались от погони –
Пока не промелькнул вдали Кавказ.
Пусть длится маскарад, пусть снова где-то
Звучат стихи о страсти роковой.
Они перечитают «Смерть поэта»,
Они еще заплачут надо мной…
Уводит в пропасть Дикая охота,
Король Артур иль Один на коне.
Но так тревожно в полночь отчего-то.
Погиб поэт…О, этот сон во сне.
И бабушка иконы убирая,
Не выйдет в свет, останется во тьме.
На маскараде тени замирают,
И Демон так хохочет в вышине.
Он победил, и получая небо,
Теперь на землю смотрит свысока.
Дорога в вечность – был ты или не был,
Но остается дерзкая строка…
И там, в горах, где выше и светлее,
В далеком замке все горит огнем…
И маскарад все яростнее и злее…
Он вырвался, пусть плачет мир о нем.
Три женщины рыдают вечерами..
И до рассвета будет длиться бал.
И снова Нина умирает в драме,
Которую он дерзко написал…
И падший ангел вырываясь в небо,
Уносит и страдания и боль.
Погиб поэт, и камень вместо хлеба,
Ему судьба кидает, и изволь…
Еще писать и жить, закат алеет,
В Тарханах тишь, срывается звезда,
И только тени бродят по аллеям,
Я сон во сне запомню навсегда.
И снова звездочет на Маскараде
Касаясь рук холодных, промелькнет.
- Хотите знать судьбу? Вы мне не рады?
Вы влюблены, и это все пройдет…
- Мишель вернулся!- Больше нет Мишеля,
Кавказский пленник остается там,
Погиб поэт, хотя он в смерть не верил,
Когда она металась по пятам…
Погиб поэт, так лучше, дорогая,
Ведь это бы не жизнь была, а ад,
Не плачьте, только звезды, догорая,
Напомнят мне последний маскарад.
И в вечности ему, я знаю, длиться,
Срывая маски, обнажая суть,
За «Лунною сонатою» стремиться.
- Я не вернусь, прощай, навек забудь…
Вдруг оборвется рукопись, я знаю,
Гусар и Демон в пропасти времен,
На черном небе звезды догорают,
И Смерть поэта не допишет он…
