Когда Господь устал (Пьеса)

Когда Господь устал. пьеса-монолог на одного актёра
  
   Зрители рассаживаются в зале; постепенно свет гаснет, и на сцену выходит человек с чемоданчиком; он с недоверием осматривает зрителей, пожимает плечами, и начинает обустраиваться на сцене: настраивать прожекторы, поправлять стулья; наконец, на полуобороте к зрителям он говорит.
   ЧЕЛОВЕК: Знаете, я еврей. Неплохое начало для анекдота. Кстати, не только начало, просто анекдот: я - еврей. Вы думаете, увидите зрелище? Вы правы: что-то вы увидите. Не зрелище, но что-то... Для начала я расскажу вам о себе. Это так, для знакомства. Хотя, оно вам, может, и не надо, но я же был когда-то воспитан... Так вот, меня зовут Иван. Я еврей. Вас это озадачило? Сорок лет водил Иван Моисеевич Сусанин супостатов по болотам... Вот так и я. Да, еврей Иван. И у меня все уехали. Вот, собственно, и всё, на этом можно заканчивать. (пауза)...
   Но я продолжу. Знаете анекдот? Спрашивают у последнего еврея, который остался, все уже уехали, а он всё никак не уезжает. Спрашивают: Беня, все уже давно там, ты-то почему не уезжаешь? (пауза) Я? Ну, кто-то же должен выключить свет (пауза)....
   Выключить свет... Вот я и остался выключить свет. У меня сынок и дочка, и они уже там. Жена тоже там, и она... ну, она уже не жена. А вы что, думаете, на таком расстоянии она ещё может быть женой? И через столько времени ... Да Бог с ней... Ха, попал в точку: она живёт в Хайфе, и до Бога там несколько ближе, чем от нас с вами. Сынок обосновался в Америке - у него там свой Бог, компьютерный. А вот доченька - в Иерусалиме, вот там-то до Господа подать рукой. А на нас здесь Господь, похоже, рукой махнул. Или даже нет: послал нас.... Куда послал? А, неважно - послал, и всё. Да, грубо, нехорошо, но ведь правда.
   На эту тему ещё анекдот вспомнил. Жил-был в Иерусалиме один правоверный еврей. Такой правоверный, что каждый день по три раза ходил к Стене Плача молиться Господу. О его набожности знал весь Израиль. И вот решили взять у него интервью на телевидении. Спрашивают: скажите, а правда, что Вы каждый день, в любую погоду, независимо ни от чего, ходите молиться к Стене Плача? - Да, правда. - Скажите, а о чём же Вы просите Господа? - Ну, как же. Первый раз, когда я иду к Стене Плача утром, я прошу Господа дать здоровья и счастья всем моим родным и близким. Второй раз, после обеда, я иду к Стене Плача и прошу Господа дать счастья и здоровья всем евреям во всём мире. А третий раз, уже когда я иду к Стене Плача вечером, я молю Господа дать счастья и здоровья всем народам в мире, чтобы не было войн и насилий, и чтобы всё у всех было хорошо... - Ой, Вы такой набожный человек, Вы просто замечательный человек! Скажите, а когда Вы так каждый день по три раза разговариваете с Господом у Стены Плача, Он Вам что-нибудь отвечает? - Да, нет, что вы. Я с Ним говорю, как со стенкой! (пауза)....
   Да, в общем, так получилось, что все мои уехали, а я остался, я уже говорил. Почему остался - логического объяснения нет. Есть в мире рациональное и есть иррациональное. Так вот это моё объяснение иррациональное - просто не смог. Нет, дело не в русских берёзках, не в стенах моего дома, не в надеждах на будущее - просто я думаю, что от себя не убежишь... Где бы ты ни был, а от себя самого не избавишься. И всё хорошее ты носишь с собой, и всё плохое тоже не выкинешь. Вот так-то... (пауза)...
   Вообще-то, я еврей по имени Иван. Хотя, если честно, я не совсем Иван. Я Иоганн. Бабушка очень любила Баха, и хорошо что хоть не Себастьяном назвали. А вот другая бабушка, еврейская, в честь своего дедушки хотела, чтобы меня назвали библейским именем Ионафан. А все остальные родственники хотели какое-то простое имя. Ну, и Иван - это компромисс. Но как нелегко в этом мире живётся компромиссу... Но что поделаешь? Вот и валяю всю свою жизнь ваньку... Хотя не любят у нас, когда люди ваньку валяют... У нас любят всё по-серьёзному. (делает серьёзную мину) Но не могу я так! Я люблю, чтобы по-живому! Даже когда мне случается очень и очень хреново, я почему-то вспоминаю что-нибудь весёлое или анекдот. Так, к случаю, и вроде не так уж хреново становится. Например, 37-й год. Сталинщина. По улицам ездят чёрные воронки. А Рабинович бегает по магазинам. Забегает в мясной магазин, посмотрит по сторонам - ха, говорит, а у вас мяса нет! Бежит в рыбный - ха, а у вас рыбы нет! И так по всему городу, по всем магазинам. Ну, его за жабры - и в Большой Дом. Рабинович, говорят, ещё раз мы вас поймаем - всё, вам не сдобровать, сразу же расстреляем. Поняли? Ещё раз хоть слово пикните - расстреляем. Понятно? Ещё раз - пуля обеспечена. А теперь идите!
   Рабинович выходит из Большого Дома, оглядывается, видит - стоит его жена, от страха трясётся. Ну, что - отпустили? - Ха, у них, похоже, ещё и пули кончились! (пауза)...
   Тут чего-то подумал я: смешной малый, этот Рабинович; а каково его жене? Наверное, очень грустно было... Сколько достаётся на этом свете жёнам, да и вообще женщинам... Любимым и любящим.
   Хотя, как говорится, некоторые женятся, а некоторые... (достаёт из чемоданчика сдутую резиновую женщину, по ходу дела начинает её надувать; звучит музыка)
   Как говорил один мой знакомый, не надо путать секс с любовью! А я всегда добавлял: и не надо путать любовь к сексу ни с чем другим! Представляете, что было бы, если бы не было женщин? Ужас! Ладно, я не про секс даже, а вообще... Страшно подумать! По сути, мы живём ради женщин! Нет, мы даже их не любим - мы просто смотрим на своё отражение в их глазах! Да-да, я серьёзно! Собственное отражение в глазах женщины мы называем любовью! А их стоны, возгласы и крики во время любовных утех мы воспринимаем как похвалу наших умений. Да, мы такие! Ну, и что? Это же жизнь! Это очень вкусная и сладкая часть жизни!.. (музыка стихает, он усаживает резиновую женщину рядом с собой на пол)
   Но рано или поздно каждому из нас хочется уже не женщин. (пауза) Хочется ЖЕНЩИНУ. Одну. Единственную. Свою (пауза).....
   Моя жена... Даже не верится, что когда-то мы любили друг друга... Как я переживал нашу первую ссору! Пустяшный повод, даже не помню из-за чего, но какой груз давил сердце, как тошно было... Но потом пришла Она - и сразу жить снова захотелось!.. (зажигает свечу)
   Знаете, любовь - это огонь. Страсть - пламя, секс - вспышка, но Любовь - это огонь. Жалко только, что всё сгорает, и остаются лишь воспоминания об этом Божественном огоньке...
   Вот я раньше думал, что каждый день... вы понимаете, о чём я говорю? Ну, каждый день, с томлением, с невообразимыми прелюдиями, со стонами, с желанием делать ЭТО всю ночь напролёт, так вот, я думал, что ЭТО будет у меня каждый день. Но знаете, что я понял? Что в жизни всё, как в одном анекдоте - Фирочка, Фира! оказывается, то, что мы с тобой всю жизнь считали оргазмом, было всего лишь приступами астмы! (пауза).....
   Кстати, вспомнил одного своего знакомого. Он был... Пылким, страстным... Нет, скорее озабоченным. Его не устраивала ни одна женщина. Он хотел постоянно. Мог говорить об ЭТОМ часами. Засматривался на всех женщин от восьми до восьмидесяти лет, и ему всё время ЭТОГО не хватало. Так вот однажды он встретил женщину, которая хотела больше, чем он. Представляете? Он тогда прибежал к нам, к своим друзьям, спасаться! Затихорился на весь вечер, и боялся идти домой. Она, говорит, хочет постоянно. Строчит, как швейная машинка Зингер. Кстати, Зингер - еврей? (пауза) А, Бог с ним, с Зингером! Так вот, этот мой приятель так и не смог найти своего интимного счастья! (пауза)
   Да, так, как хочется, бывает только на страницах глянцевых журналов. Только там всегда бывает всё по полной программе, ни у кого никогда не болит голова, и физическое единение ежедневно, естественно, и происходит всегда вместе с духовным соитием! Или телесное соитие с духовным единением?.. Ну, не суть. Но жизнь почему-то не такая глянцевая, как журналы. Жизнь, скорее, более матовая...
   Есть такой анекдот: зал суда, слушается дело по бракоразводному процессу между стадвадцатилетним старичком и стодвадцатилетней старушкой. Судья спрашивает: почему вы разводитесь? Старик начинает: да она, паскуда такая, всю жизнь мне отравила, пилила постоянно, житья-продыху не давала, неряха, готовить не умеет... Тут старуха перебивает: да ты, козёл вонючий, кобель поганый, лентяй, доброго слова за всю жизнь не сказал, денег в дом не носил, не помогал ни в чём... Судья встревает: стоп-стоп-стоп! А давно вы женаты? - Да всю жизнь, уже сто лет... - И всю жизнь у вас такие ужасные отношения? - Да, всю жизнь, все сто лет... Ну, если вы так друг друга ненавидите и жить вместе не можете, что же раньше не разводились?! - Детей жалко было - ждали, пока умрут. (пауза).....
   Да, это анекдот. Хороший анекдот. Вот только грустно после него становится. Тоска - до краёв души, просто вселенская. Потому что прожита жизнь - и другой не будет. И осталась горечь.
   А ведь я запросто мог жениться на другой: и на русской, и на белоруске, и на китаянке; но я женился на еврейке с Украины. Представляете, какая у меня тёща? (показывает тёщу; это целая импровизация, когда человек играет себя и свою тёщу)
   Садись-садись, зятёк, кушай. - Спасибо, я не... - Ни-ни-ни! И слушать не желаю! Ешь! Селёдку знаешь, я как делаю? Мой козёл, Петрович, идёт с мужиками на рыбалку, гнида такая, ловит рыбу, потом, подлец, приносит её домой, глаза б мои его, ирода, не видели! Да, а я её солю. Всё своё! Ешь! Жуй! Небось не покупное! - И мне приходилось всю эту еду, постоянно готовящуюся моей тёщей и Петровичем, её, как она его называла, козлом, то есть моим тестем, всю эту еду жевать, есть. - Э-э, зятёк, да ты никак за моё здоровье выпить не хочешь?! - Да я, знаете, вообще-то не пью... - А я что, пью? Ну, стаканчик, наливка, сама готовила, не покупное. Обижаешь! За моё здоровье! Между первой и второй... - Вообще-то, она не просто еврейка с Украины. То есть, то, что она с Украины - это да. Но вот еврейкой была всего лишь её, тёщина, бабушка. Представляете? Еврейкой у моей жены была её прабабушка. Но по израильским законам моя жена смогла уехать сама и вывезти наших детей. Спасибо тёще! - Э-э, да ты чего ворон считаешь? С кем ты там разговариваешь, а? Давай, ешь! Жуй! - И в тарелку с тортом падал здоровенный кусок жареного мяса - ну оно же вкусное! Ешь! И уже это чревоугодие становилось невыносимым, я отползал от стола, ненавидя себя и ненавидя её. А утром, блаженные часы утреннего сна... - Тююю! Семь утра! Проснулси? Выспалси? - Да ни хрена я не проснулся и не выспался. - Раз выспалси, то давай завтракать! Жуй! Ешь! - И уже орёт радио бодрым фальшивым благим матом, а тёща подпевает: "Нэ нада печалиться, уся жызь упэрэди, уся жызь упэрэди..." - Ешь! Жуй! А я не мог ни спать, ни бодрствовать, не мог слушать этот шумный бред, и уже не мог есть, да и не мог её обидеть, а она... - Ой, ой, всю ночь на валидоле - всю ночь на валидоле, думала, сердце не вынесет!.... - Что такое? - Боялась, студень не встанет! - Да что вы волнуетесь, мы, например, студень покупаем прямо в магазине... - Как это? Не-е, мы не в магазине, я своего козла, Петровича, вчера в пять утра на рынок погнала, дармоеда проклятого, чтобы всё купил, и во-от, весь день варила, а ночью валидол пила... - Ну, и что, застыл? - А куда ж он денется? Ещё ни разу не было, чтобы у меня студень не застыл! Так что давай, ешь, жуй! Скоро полдник, а мы ещё завтракаем! Давай! - И она всё потчевала, накладывала, кормила, потела у плиты, и это продолжалось всегда, когда я с ней встречался, и мне было каждый раз невыносимо, душно, хотелось сбежать от её угощений, от её давящего внимания, а потом она... умерла (пауза).
   Знаете, я заметил, что люди иногда умирают. И всегда это происходит очень вдруг и очень не вовремя. И первый раз за всё то время, что я её знал, я ел на её поминках от души. Мой тесть, Петрович, её козёл, обливался слезами, он вдруг стал как осиротевший ребёнок, а я не мог оторваться от той еды, которую в её память приготовила её родня. Представляете? .... (пауза).
   И мне стало вдруг так одиноко: ведь уже больше никто никогда не скажет мне: "Ешь!" ... (пауза).
   Знаете, когда я к ней приезжал, то всегда рассказывал анекдоты. Вообще, она анекдоты не жаловала. Если ей, к примеру, сказать: как-то раз умерли Петька с Василь Иванычем, так она как закричит - "ой! ой! не говори!" А вот про зятя и тёщу анекдоты любила, и всё охала, ахала, говорила "Фу, грех какой!", но смеялась! А теперь мне все эти анекдоты кажутся не смешными. А несмешные анекдоты я рассказывать не умею.
   Да, вот так получается, что по тёще я грущу, а по жене вроде как нет... Не совсем это так. Я очень тоскую по той жизни, которую нам с ней не получилось прожить. Ведь для чего-то мы с ней встретились, для чего-то поженились, родили детей - а жизни не получилось... Дураки!
   Но жизнь продолжается! Или только кажется, что она продолжается?
   В общем, как я уже говорил, все мои уехали, а я...
   - Скажите, Изя, Вы ещё не уехали в Израиль? - Нет, спасибо, мне и здесь плохо! Да, я остался. И я работаю таксистом. Нет, не в таксопарке, так, на своей машине. Ежедневно-ежевечерне-еженощно проезжаю огромное количество килОметров. Именно килОметров, а не киломЕтров, ибо киломЕтры - это там, где другие дороги. А у нас - именно килОметры. Так и кручу баранку. А что ещё я умею? Нет, я неплохо пишу. То есть, писал. Сейчас уже наверное пишу хуже. Если совсем не разучился. А когда-то!.. (начинает звучать музыка)
   Я обожал этот город, знал все его закоулки, и писал, писал... Я бродил по его улицам, проспектам, паркам, вдоль рек и каналов, я обошёл все его пригороды, и каждый вечер я уединялся в келье своего кабинета, и писал... Это был мой мир, такой родной и уютный, я никогда не вписывался в систему, но на фига мне была система, если у меня был мой мир? Да к тому же я, дипломированный историк, водил туристские группы по своему миру, и мне за это даже платили деньги! Нет, конечно я не просто историк, а историк-педик. То есть у меня образование не университетское, а педагогическое. Ну, да - пединститут, значит, педик. Но ведь дело не в образовании, а в человеке. А своё дело, историю и город, я любил. Даже очень любил. (музыка прекращается)
   Но потом что-то произошло. Дело в том, что я... Как бы это объяснить? Перестал узнавать лица прохожих. Это вот живёшь, живёшь, ходишь по этому городу, и встречаешь СВОИХ людей. Понимаете? СВОИХ! Тех, с кем может быть и не знаком лично, но кого знаешь, чьи лица составляют основу твоего города, твоего мира, в котором ты живёшь. Но потом вдруг настал момент, когда мой город обезлюдел. Я стал всматриваться в лица прохожих, и узнавал всё меньше и меньше лиц. Не было лиц тех, кого я знал, любил, ценил. И сейчас в своём городе я не вижу лиц, которые притягивали бы своей красотой, благородством, умным и добрым взглядом. Нет, вот я, таксист, иной раз подвожу кого-то, и возникает очень тёплая беседа, интересный разговор, будто даже искра какая-то проскакивает... Но она... проскакивает; и понимаешь, что это не то, что было. И едешь дальше один по обезлюженным ночным улицам, в полном одиночестве, только серые безликие силуэты случайных прохожих мелькают...
   Правда, один мой старинный товарищ, биолог, который не сменил кабинет учёного, а сидит, и чего-то всё пишет, и думает, и открывает, и снова пишет. Так вот, он мне сказал: знаешь, говорит, Иван, даже если все хорошие люди из страны уедут, или умрут, или их убьют, то природа устроена так, что их нехватка восполнится, это, говорит, я тебе как биолог говорю, со знанием дела. Восполнится... Может быть. Только для меня-то это будут уже не те люди. Я ведь всё на себя меряю. На свои беды и заморочки, как, впрочем, и всякий человек.
   Недавно я тут вёз двоих, парень и девушка. Паренёк был неплохой, но как многие сейчас грубоват, а девушка - васильковые глаза, добрая улыбка, а руки... Парень сидел спереди, а девушка сзади него, обняв его своими руками, и нежно гладя ему шею... Знаете, я чуть не заплакал. Нет, разговор был весёлый, они оба смеялись, но мне вдруг стало невыносимо моё одиночество. С женой получилось не пойми как, с другими тоже ничего не вышло, все мои близкие умерли, те, кто остался, живут своей жизнью, дети мои выросли - и у них своя жизнь, а вот я остался....... (пауза)
   Нет, совсем подохнуть не дают друзья. Иногда вдруг - а это всегда случается именно вдруг, машина ломается ночью в самом неподходящем месте, починить её сейчас и в этих условиях ты не можешь, бросить её здесь и уехать домой невозможно... и тогда на помощь приходят друзья.... (пауза)
   ...Глуховатый голос разбуженного среди ночи человека, короткое грубое слово, и вопрос: ты где? И сквозь пронизывающий ветер, сквозь хлопья падающего снега, по пустынным улицам к тебе едет человек - только потому, что тебе плохо, и тебе нужно помочь, и точно так же к нему в случае его беды поедешь ты: потому что он твой друг, а ты его друг, и вы можете друг на друга злиться, и раздражаться, и даже орать и не желать общаться, но к кому-нибудь из вас придёт беда, и другой поспешит к нему на помощь. А как иначе?
   И вообще, вы думаете, что это так просто - крутить баранку? Зимой гололёд и снег, с утра раскочегариваешь холодную машину, летом жара, духота в пробках, бесконечные поломки, причём в самый неподходящий момент, а люди, люди... Плохих людей гораздо меньше, чем хороших - это я вам точно говорю, со знанием дела. Но как эта горстка плохих может испортить жизнь! А наши дураки, которые сделали наши дороги? А те дураки, что по этим дорогам ездят? А те идиоты, которые уже приехали, никуда по этим дурацким дорогам не ездят, а всем этим нашим бредом управляют? Нет, я вам говорю, труд таксиста нелёгок. Но я справляюсь. А что ещё делать? Знаете, пришёл один еврей в партизанский отряд. Ну, его решили проверить: дали пачку антифашистских листовок на немецком языке - иди, распространяй в тылу врага! Что ж, дело опасное, но еврей пошёл. День нет, два, три, в отряде уже думают, что его убили, или что он испугался и убежал, но вдруг он приходит - злой и сердитый. - Ну и товарец вы мне подсунули - еле удалось продать! Вот так и я на своём такси!
  
   Кстати, про свою работу в такси я мог бы написать роман. Это был бы жанр - трагедия. С огромным количеством анекдотов. А что, жизнь не полна анекдотов? Кстати, как-то раз еду - садится ко мне в машину пара - он и она. Ну, просто супер! Класс! Что ни скажут - словно мои мысли читают. Что я ни скажу - ну просто взвизг ихних душ в унисон моим словам. То есть некое духовное единение под крышей звёзд ночного города, слияние трёх аур. Или духовная групповуха. И вот, в самый патетический момент я говорю о своём любимом: о русской литературе, о русской истории - ну, о чём ещё может говорить еврей в России? Да, говорю я, поэтичность Чехова, простота Пушкина могли возникнуть только в этой стране с её неразгаданностью, и только в этой стране люди обладают столь возвышенной нежностью душ, как нигде... И тут передо мной выскакивает маленькая такая гадкая машинка, я резко кидаю руль вправо, бью по тормозам и ору: сука, падла, щас обгоню и жопу подставлю, понял, урод... Потом вздыхаю, и продолжаю: да, так вот, простота Пушкина и поэтичность Чехова, русская неразгаданность и нежность душ... (пауза)
   Но это всё я не о том. Обычно, когда настроение хорошее, я еду на машине и успеваю мысленно раздеть всех хорошеньких женщин, которых вижу на своём пути. Причём, не просто раздеть, но и мысленно переспать с ними, одеть, проститься и объяснить каждой из них, что происшедшее между нами - это вовсе не повод для знакомства. (пауза) И всё это мысленно - и в принципе мне этого хватает. Но на самом деле, знаете, о чём мечтает нормальный таксист? (пауза)
   Чтобы остановила его машину девчонка в мини-юбке, тут же по полной расплатилась хорошими деньгами за проезд, закинула ногу на ногу и... (пауза; дальше идёт импровизация - человек играет себя и свою воображаемую женщину)
   ...Да-да-да, это то самое: ты едешь по ночному городу, никого нигде нет, и тут - взмах белой руки, как-будто взмах крыла, а из-под белоснежной куртки две ножки телесного цвета... Вау, да машина сама подъезжает и останавливается, и вот уже эти две ножки сидят рядом с тобой, в совсем непозволительной близости, аромат духов заполняет салон, и на тебя глядят весёлые, добрые и в то же время удивлённые глазища! (пауза)
   И умный, чуть ироничный разговор, и что-то родное есть в наших душах, и никто ни к кому не пристаёт, и так интересно говорить, и кажется, что разговаривать можно ещё и ещё, и темы не иссякнут, и вот мы уже почти приехали, и щекочет под ложечкой, и запах её волос, и уже не хочется расставаться, и какая-то фривольность появилась в наших отношениях, а из-под короткой юбки прямо в мои глаза лезут ножки... Господи, я еле удерживаю себя в руках! Я бы очень хотел удерживать в руках эти ножки и прочие её подробности, но я держу свои руки, чтобы не дать им волю!!! Она же ещё не заплатила за проезд... Нет, я чувствую себя просто валютной проституткой!
   - Ах, я совсем забыла расплатиться, что Вы, что Вы, кстати, я живу одна и не хотите ли передохнуть - просто зайти попить кофе, или возьмите мой номер телефона, мне было очень приятно с Вами ехать... И она ушла, и остался еле слышный аромат её духов, и длинный волос на чехле сиденья, и лёгкая светлая горечь - будто что-то было, и в то же время не было... (пауза)
   Да, мечтаешь о девчонке в короткой юбке и при деньгах, но всё чаще попадаются мужики в брюках и без денег... Таковы мечты и жизнь таксиста.
   Но иной раз едешь на своей машине, и та-а-а-а-аких девчонок подвозишь!.. И вот везёшь её, такую милую, желанную не на один раз, а чуть ли не навсегда, везёшь её и думаешь: а может, это судьба? Может, это та самая, единственная, которая на всю жизнь? Нет, жизнь прошла, это ясно, но может это тот самый вариант, когда один год, или пять лет, неважно, один миг переходит в вечность?......(пауза)
   Но потом она выходит из твоей машины, и ты её отпускаешь, чтобы никогда больше не встретить. Да, так лучше. Пусть мечта останется мечтой. Зачем ещё кому-то жизнь портить? Это сейчас ты думаешь, что единственная, что навечно, навсегда. А потом поживёте немножко, пообтреплетесь друг об дружку - и ты уже ей всю молодость испортил, и денег не хватает, и почему ты ей внимания мало уделяешь... Нет, я видел влюблённые глаза - и у молодых, и у стариков, видел пары, которые живут вместе давно, и несмотря ни на что счастливы. Но это бывает так редко... (пауза)
   Есть такое выражение: ждёт-недождётся. То есть человек кого-то так ждёт, что аж сил нету! (пауза) А я тут подумал: а что, если человек, который вот так вот ждёт-недождётся, вдруг и вправду не дождётся? Ждёт, ждёт, ждёт, ждёт счастливого завтрашнего дня, ждёт единственного человека, ждёт понимания того, что с ним в этой жизни происходит, ждёт просветления того, что будет после этой жизни... Вот так ждёт-недождётся - и не дожидается. И вечные вопросы и вечные ожидания сдавливают грудь, и не видно ничего, и выхода нет - что тогда?.....(пауза)
   Не знаете? И я не знаю. Зато я знаю, как всё это называется: жопа, вид спереди......(пауза)
   Иногда я смотрю вечером на освещённые окна домов и думаю: а ведь за каждым из этих окон своя жизнь. А вдруг, за каким-нибудь из этих окон моя жизнь? Не эта моя жизнь, которой я сейчас живу, а моя несостоявшаяся жизнь? И мысленно представляешь себя где-то там, в другой обстановке, среди тех людей, кого видишь и чью жизнь представляешь издалека......(пауза)
   И так и стоишь в одиночестве под звёздным небом перед чужим домом с освещёнными чужими жизнями окнами...
   А может, всё-таки надо было уехать?.....
   Жил-был один праведный еврей. Ходил в синагогу, правильно жил, ну, в общем, праведнее всех. И вдруг в местечке, где он жил, случилось наводнение: кругом вода, плывут люди на лодках, все спасаются. Проплывают мимо дома праведника: эй, спасайся, прыгай к нам в лодку! - Нет, отвечает праведник, я правоверный еврей, ни в чём не грешен, меня Бог спасёт. А вода всё прибывает, дом затопило по самую крышу, ещё одна лодка плывёт: эй, давай к нам, мы тебя спасём! - Нет, меня Бог спасёт. Тут дом накрыло водой, наш герой сидит на коньке крыши, мимо проплывает человек с бревном: ребе, хватайся за бревно, это последний шанс! - Нет, меня Бог спасё... - не договорил праведник, утонул, предстал перед Всевышним. Господи, говорит, я же такой праведный, жил - не грешил, почему ты меня не спас? - Идиот, говорит Бог, я же тебе три раза помощь посылал!!!.......(пауза)
   Может, и мне Бог посылал помощь, а я не понял? (пауза) Но чтобы там ни было, я живу здесь!.... (пауза)
   Живу..... Иногда просто завидую тем, кому хочется жить. Понимаете? Конечно, не понимаете... Я и сам часто себя не понимаю... Но иногда я просто не понимаю, зачем живу. С утра никак не вытащить себя из норы собственного одеяла, никак не заставить себя делать опостылевшие механические вещи. Не хочется ничего. И знаете, что меня всё-таки вытаскивает? Мои дети. Я начинаю вспоминать, как они были маленькими. Как я их прижимал к себе, носил на руках, учил окружающему миру, как через трескучий мороз закутанных в тёплые зимние вещи вёл в садик, как ходил с ними в лес, читал книжки, рассказывал сказки и, конечно же, водил их по своему миру! Да, помню, они ещё были махонькие, а уже знали, что папа знаток города, что папа пишет, и так гордились этим!.. Правда, потом у каждого из них началась своя жизнь, и всё больше трещинок, всё больше водоразделов между нами, но всё равно они ведь остались моими детьми, ведь правда?! Они всегда со мной, хоть и далеко. И ещё я знаю, что не должен быть им обузой. Я даже им пытаюсь помогать. Вот, езжу на своей тачанке, денюжку зарабатываю, мир смотрю, людей изучаю. Вообще, я всюду езжу, всё вижу. За окошком моей машины проходит подлинная, живая жизнь. Да-да, не мёртвая, не телевизионная, не книжная, а живая! И я невольно стараюсь замечать даже нюансы. Ведь жизнь и состоит из этих нюансов.
   Ну, например, помните, как раньше отмечали Новый Год? Это же был самый главный праздник! Конечно, Новый Год и День Победы. Ну, День Победы умер несколько раньше - просто в один из майских дней я увидел горстку стареньких ветеранов, которая двигалась от троллейбусной остановки к метро, ветер теребил седые одуванчики их голов, боевые ордена, как и положено, висели на их поношенных пиджачках, только всем до них не было никакого дела. Люди среднего возраста как-то по-обычному серо шли по своим делам, а сосущая пиво молодёжь смеялась о чём-то своём, ни о чём, даже их не замечая..... (пауза)
   Я был просто убит. Ведь для меня рассказы о Войне были чем-то святым, как Евангелие, даже когда в войнушку во дворе играли, никто не был фрицем, все были нашими, как же иначе? А тут шли усталые люди из того мира, которого больше нет. Вот так для меня умер День Победы...... (пауза)
   И Новый Год всегда был праздником. Запах мандаринов, ёлки, всеобщая суета, снежок, морозец, но у этого праздника, как, кстати, и у Дня Победы, было своё настроение. И ни бедность, ни дефицит продуктов, ни болезни - ничто не могло это настроение испортить. Но как-то раз, в один из вечеров 31 декабря я выехал потаксерить - ну перед самым Новым Годом, когда все спешат друг к другу в гости, так вот меня потрясла деловитость. Да-да, деловитость, а не праздничность. Ну, типа, вам куда? - Усталый пассажир называет адрес, даёт деньги, и со вздохом добавляет: "На праздник..." И едет, мрачный, всю дорогу молча. А после Нового Года, часа в три ночи, так же устало едет обратно. "С праздника..." И ладно, это был бы один пассажир, - нет, таких было много. Вот так для меня умер Новый Год.........(пауза)
   Знаете, я вам признаюсь. Вообще-то, говорить о тех желаниях, которые загадываешь, нельзя, но вам я всё же скажу. Знаете, какое желание я загадываю последнее время каждый Новый год? (пауза) Чтобы полегче было. Понимаете? Прошу Господа, чтобы было не так тяжело. И всё. Потому что уж больно чего-то нелегко.(пауза)
   Нет, все эти разговоры, что раньше легче было - враньё. Это как, знаете, два верблюда идут по пустыне, и один другому говорит: нет, что бы люди не говорили, а пить-то как хочется... Да, трудно было всегда. Счастливых эпох не бывает. Это потом, по прошествии веков, историки всё опишут и скажут: да, этот тиран был добрее того изверга, и при нём людям жилось легче. А в ту или иную эпоху всем одинаково и трудно, и весело, и рождаются люди, и умирают - обычная картина бытия... Да, так вот легче раньше не было - просто люди переживали неприятности и беды, не теряя собственного достоинства. Да-да, именно не теряя достоинства. И ещё: несмотря ни на что, люди старались ЖИТЬ. Понимаете? ЖИТЬ! Да, голодновато, невесело и тоскливо, но жизнь идёт, и предаваться унынию - грех. Раньше люди умели не ждать жизни и сетовать на её отсутствие, - а просто умели и любили ЖИТЬ.
   Я рассматриваю фотографии своих близких, и вспоминаю, как жили они. Вспоминаю или их рассказы, или то, что было на моей памяти, и как-то теплее становится. Хоть и одиноко, но всё же будто не один.....
   Бабушка... Когда её не стало, я уже был взрослым. Когда же последний раз я её видел? А, вот. На первом курсе института я очень сильно заболел, причём, детской болезнью - свинка называется. Для справки, осложнения на голову и ... как бы это сказать? Ну, в общем, мальчик так и остаётся мальчиком. Но у меня обошлось без осложнений. Мальчиком вскоре быть перестал. И в девочку не превратился. Я это серьёзно. Так вот, представьте себе, все поступили в институт, у всех новая жизнь, всё впереди, всё замечательно, а ты сидишь с этой некошерной болезнью в бетонных стенах, и не видишь ни одной живой души. Так вот, меня навещала моя бабушка. Она была очень умной, в совершенстве владела тремя языками, играла на фортепиано и блистательно знала русскую литературу. Странно, но у меня такое ощущение, что в те годы русским языком лучше всех владели евреи.
   А в наше скорбное время, пожалуй, русский язык все забыли... (кривляясь), Да, блин... Прикинь!
   Нет, меня моя бабушка очень ненавязчиво приучала к НАСТОЯЩЕМУ.....(пауза)
   Понимаете? К настоящему. К настоящим книгам, к настоящему языку, к настоящим отношениям. Может, потому мне сейчас так неуютно? (пауза) Так вот, моя бабушка была мудрой, доброй, тёплой и мягкой. И от неё пахло каким-то особым запахом - наверное, это запах уюта моего детства. Знаете, так говорят: у Христа за пазушкой. Вот и у меня остались ощущения детства: у Христа за пазушкой, которую охраняют бабушка и дедушка. Мне почему-то казалось, что так будет ВСЕГДА. Но ВСЕГДА рано или поздно заканчивается. Должно быть, в этот момент кончается детство, и ты становишься сиротой - взрослым сиротой, которому не к кому прислонится...
   Стоп! Стоп-стоп-стоп! Если я рассказал о бабушке, то почему я не рассказал о дедушке? Мой дедушка был самых честных правил. (начинает бегать кругами по сцене)
   Он всю жизнь куда-то спешил. Я не знаю, куда он боялся опоздать, но даже на пенсии он всё время куда-нибудь бежал. Помню, как на даче он выбегал за полчаса до отхода поезда со станции, хотя идти ровным шагом было минут пять. Он даже иногда успевал прибежать на предыдущий поезд, хотя ему это было на фиг не надо. На той же даче помню его бегущим за соседским мальчишкой, который бил камнями стёкла в нашем парнике. "Петенька, Петенька, прекрати - ты же можешь пораниться!" Если бабушка была доброй, то в сравнении с дедушкиной добротой меркло всё. Я даже не знаю, как он воевал. Там же надо было стрелять. А он ушёл на фронт добровольцем - был освобождён от армии, но напали враги - как же, надо идти, и защищать родную страну. Сталин - не Сталин, немцы - не немцы, но на Родину напали, и он пошёл Родину защищать, как и многие. И даже из окружения батальон вывел, в принципе не умея ориентироваться в пространстве. Представляете? Никто не знает куда идти, что делать, а он, тоже ничего не понимая, и, не зная куда идти, командует: туда, и спасает целый батальон!......(пауза)
   Во, вспомнил классную историю: после института я попал на военные сборы - это ненадолго, на два месяца, но и их я умудрился провалить. Офицеры меня не то, чтоб не любили - они меня боялись. Я не мог маршировать В ПРИНЦИПЕ. То есть, любое движение любого количества людей в ногу я один умудрялся сбивать. Нет, эти два месяца в армии были весёлые. Правда, были проблемы с уборной. Представляете такой деревянный сортир на десять человек? Там ещё такие дырки пропилены, аккурат, десять штук. Так вот, там, под этими дырками, жили крысы. Причём, такое количество, что по одиночке в туалет ходить было нельзя - могли отгрызть всё по самые уши. И мы ходили в туалет повзводно. То есть, десять человек сидят над дырками, притоптывая ногами, чтобы крысы боялись, но заметьте - не в такт притоптывая, чтобы не провалиться вниз, а двадцать остальных притоптывают в нетерпении на улице. Но это всё ерунда. По сравнению с моей неспособностью к армейской службе в принципе, всё было ерундой.
   И представьте себе, от гнева командиров я был спасён дедушкой! Он по своей доброте решил меня навестить! И ему вызвался помочь его старинный друг, однополчанин. Друг дослужился до генерал-лейтенанта, и у него была машина, старая "Волга". И вот друг предложил дедушку подвезти до моей воинской части. Теперь рисуем картину: утро, к воротам воинской части подъезжает двадцать первая "Волга", за рулём которой сидит генерал-лейтенант в полной форме с иконостасом орденов и медалей, а рядом с ним какой-то мужичонка в очках, с портфелем и с авоськой! Мужичонка выбегает из машины, генерал начинает машину протирать тряпочкой (он был очень большой аккуратист, этот генерал, потому, видать, и вышел в генералы), а мужичонка спрашивает у караульного про самого главного разгильдяя части, который даже не умеет маршировать, то есть про меня! Как испугалось начальство! Ведь кто это мог приехать, если у него шофёром генерал-лейтенант?! В общем, дедушка спас меня от армии, а армию от меня.......(пауза)
   По утрам дед вставал раньше всех и бегал, бегал, бегал. Я никогда не понимал, куда он торопится, зачем так рано вставал. Есть такой анекдот. Один человек любил утром поспать, а жена его за это всё время пилила. Кто, говорит, раньше встаёт - тому Бог подаёт. Ну, человек не выдержал, как-то встал в пять утра, а на улице холодно, темно, он надел шубу, шапку, сапоги, замотался шарфом - вышел. И тут же, у подъезда его ограбили. Приходит он домой практически голый, без всего, жена спрашивает: ну, как? - Знаешь, Сарочка, кто-то встал раньше меня... (пауза)
   Так же и мой дедушка: он всегда вставал очень рано, но кто-то всё время вставал раньше него! Он в общем-то был большим человеком, профессором, но денег у него почему-то никогда не было. Да, кто-то всё время вставал раньше него. Кстати, насчёт шарфика - он мне всё время на день рождения дарил шарфики. Каждый день рождения - шарфик. Тёплый, уютный, но почему-то какой-то дурацкой расцветки. Когда я поступил в институт, то нашёл этих шарфиков штук десять. Я не знал, куда их девать. Но потом они куда-то исчезли, а сейчас так иногда бывает промозгло... Мне бы сейчас один шарфик... Но вернёмся к деду. Я всё время хочу вспомнить про него что-нибудь смешное, ведь мы все над ним потешались, а вот сейчас не могу. Да, он как-то позвонил мне по телефону, и спросил: а какой у тебя номер? Представляете? Звонит по этому номеру, и спрашивает этот же номер... Тогда это было поводом для смеха надолго, а сейчас... Я уже говорил, он был профессор, и очень уважал докторов наук, кандидатов наук тоже уважал, а вот остальных... Остальных он просто любил. Это был человек, который любил всех. Причём, слово "любить" в его случае было глаголом. Он всё время что-нибудь для всех делал. Неважно, иногда это что-то на фиг никому не было нужно, но он старался, бегал, суетился, всё это смешно выглядело, но всё это смешно выглядело ТОГДА.....(пауза, прекращает бегать)
   Тогда он всё делал не так, не то, всех это раздражало и смешило. А теперь - не смешно. Теперь грустно. Так же светла Адмиралтейская игла, которую он так любил, - только его уже нет. И никогда не будет......(пауза)
   Кстати, благодаря дедушке я полюбил географию и историю. И мне вовсе не надо куда-то ехать. Я могу взять географический атлас, и, не выходя из комнаты, отправиться в такое путешествие, которое не сделает ни одно турагентство мира! И точно так же я путешествую по векам, освежая свои знания и видения книгами своей библиотеки. И я всё думаю, размышляю...
   Однажды я задумался над своим происхождением. Понимаете о чём я говорю? Да, всё не так-то просто. Ведь по еврейским законам ты еврей, если у тебя мама еврейка. Мама может быть еврейкой, если её мама еврейка. Да? Ну, так это всё может тянуться до бесконечности - еврейкой может быть твоя прапрапрабабушка обязательно по маминой линии, и ты будешь считаться чистокровным евреем. Но если у тебя еврей папа и дедушка по маминой линии, но все бабушки по маминой части нееврейки, то будь ты хоть Абрам Аронович Рабинович, ходящий по три раза в день в синагогу - то ты русский.
   А знаете, как с вами будут общаться в еврейских организациях? Допустим, я хочу узнать свои корни. Я прихожу, допустим, в синагогу. Там стоит такой человек, он думает, что он любит Бога, но я вам скажу - он любит только самого себя. Так вот, он стоит, и вы к нему обращаетесь. Скажите, с кем я могу поговорить? - У вас мама еврейка? Это первое, о чём он вас спросит. Далее, как часто вы бываете в синагоге? Знаете, какие еврейские праздники бывают? Вы их отмечаете? А женаты вы на еврейке? А дети у вас где? На иврите говорят? И когда ты вежливо проходишь все испытания его вопросов, и задаёшь невинный и простой вопрос свой, то он тебе отвечает: извините, я не знаю! Да, ещё один важный момент: если вы еврей, то вы должны помогать этим всем еврейским организациям. Это просто закон. Но закон, который действует только в одну сторону - помогать должен только ты. А тебе помогут лишь в том, в чём будут заинтересованы они. Или если ты уже совсем дряхл и ничего не можешь. Но я просил их помочь разыскать свои корни! Нет, если мама еврейка - можешь ехать в Израиль или ходить в синагогу. Если нет - до свидания! А всё остальное их не интересует. Думаю, что даже антисемитов твои корни интересуют больше. И потом: да, одна моя бабушка была еврейка, а другая - простая украинка, которая в войну прятала у себя в хате и в погребе евреев. Да-да, её могли за это расстрелять, а она их прятала... И я думаю, она не спрашивала перед этим: а скажите, ваша мама - еврейка? Нет, она в тот момент просто спасала ЛЮДЕЙ, которым грозила смерть. И вот что я вам скажу: походив по всем этим еврейским организациям в поисках своих еврейских корней, я стал таким русофилом...
   Нет, я не то, чтобы хотел уехать: я, действительно, хотел получше узнать о себе, своих корнях, своей семье. И потом - я же свободный человек! Я же могу жить, где захочу, ездить, куда душа пожелает! Были б деньги... Да, конечно, Иерусалим, Мёртвое Море, такое живое в моих мечтах, старинные камни, Святые места!.. Но есть же ещё и Париж, и Венеция, и Рим, и Лондон - да весь Мир!........(пауза)
   Но когда так долго путешествуешь по географической карте, то уже как-то не очень хочется ехать куда-либо физически. Да-да, эти сборы, чемоданы, попутчики в поезде будут пахнуть чем-то несвежим, на пароходе будет укачивать, в самолёте сосед обязательно заснёт и прохрапит всю дорогу тебе на ухо, валясь при этом на твоё плечо, и нижняя губа у него будет вот так вот по-дебильному оттопырена, а в автомобиле наверняка случится какая-нибудь противная поломка, и нужных запчастей не найти, и все руки в масле... Нет, не то..... (пауза)
   Главное другое - то, что от себя не убежишь. Всё - в тебе. И если тебе в самом себе хреново - то можно повесится и на Эйфелевой башне, и броситься в Темзу, а если в самом себе лад - то и всюду тебе будет ладно...(пауза) Но почему-то всё больше хочется по-чеховски - на дачке, на веранде, огромный круглый стол, и самовар, хотя и электрический чайник подойдёт, главное, - чтобы все были. Все те, кто тебе дорог. И пьёшь чай, и на булку варенье намазываешь, и птицы поют безмятежно, и солнце такое доброе, и комары почему-то не кусают, и всё хорошо, и все твои любимые люди собрались за этим круглым столом, все твои любимые люди, и всем им хорошо... (пауза) Только вот если нет этих твоих любимых людей, или не собрать их, или не собрать самого себя...
   И вообще, еврей, Иван, русский, Абрам - чушь всё это! Кто живёт в России, говорит на русском языке, страдает от действительности и радуется тому истинному счастью, которое только здесь и возможно, тот - человек. Человек! И не важно, в какой церкви ты молишься - все молитвы, обращённые к Господу, дойдут до него. Не важно откуда - из синагоги, костёла, мечети или простой избы - главное, чтобы от души. Ведь еврей Иисус говорил: нет ни эллина, ни иудея, - действительно, люди делятся на людей и нелюдей, вот и всё! А эти споры, соревнования, кто лучше, кто хуже... Кстати, едут в одном купе раввин и ксендз. Раввин спрашивает:
   - Скажи, ты ксендз - и всё?
   - Что значит - и всё? Ксендз - это очень много! Моя паства мне внемлет, я глаголю истину Божию...
   - Нет, ну ты ксендз - и всё?
   - Ну, я могу стать аббатом...
   - Хорошо, ты аббат - и всё?
   - Ну, аббат - это тоже немало...
   - Нет, но ты аббат - и всё?
   - Я могу стать епископом...
   - Хорошо, ты епископ - и всё?
   - Я могу стать кардиналом...
   - И ты кардинал - и всё?
   - Теоретически, я могу стать Римским Папой...-
   - Хорошо, ты Римский Папа - и всё?
   - Но не могу же я стать Господом Богом!
   - Да, а наш один выбился...
   Да, наш один выбился... И похоже, что он очень устал, этот наш Господь Бог Иисус Христос... А иначе Он бы допустил столько горя на земле?
   Иногда я думаю о конце. О финале. Понимаете, о чём я говорю? Нет, не об этом. Хотя и об этом тоже: свой собственный финиш я предчувствовал всегда. Особенно остро свою смертность и неясность, что будет потом, я почувствовал, когда закончилось детство. Или оно закончилось, когда я это почувствовал. Не суть. Я говорю о другом финале. Помните анекдот? Стоит старый еврей под уличным фонарём, и сам с собой разговаривает: древние греки были - были, древние евреи тоже были, древних греков нет - древние евреи есть; древние римляне были - были, древние евреи тоже были, древних римлян нет - древние евреи есть; фашисты были - были, древние евреи тоже были, фашистов нет - древние евреи есть; коммунисты были - были, древние евреи тоже были, коммунистов нет - древние евреи есть; демократы были - были, древние евреи тоже были... Вдруг голос из-за его спины: что вы там бормочите?! - А, нет, ничего - просто наши вышли в финал!....... (пауза)
   Наши вышли в финал... Я всё больше и больше об этом - о том, что рано или поздно настанет день, когда все выйдут в финал: и евреи, и неевреи, и верящие в Бога, и неверящие. Да, уже много раз человечество стояло как бы на краю, но каждый раз Господь отводил, будто предостерегал; а люди, словно чада злые и неразумные, упорно делали шаги вперёд и вперёд, и каждый новый раз был страшнее и неизбежнее... Ведь рано или поздно ЭТО произойдёт. Господи! Ну, почему нет счастья на земле? Господи! Я ведь готов за счастье, причём счастье не себе самому, а своим детям, своим близким, даже просто за счастье добрым людям готов многое отдать. (пинает ногой резиновую женщину)
   Я думаю, мне не нужно ничего. Только бы отворить ту заветную маленькую дверку, ведущую в Тот Мир, и знать, что, уходя Туда, Здесь ты всё оставишь в добром порядке, что Здесь будет всем хорошо, будет добро, любовь и счастье!.......
   Помните, поймал еврей золотую рыбку, та предложила ему загадать три желания, ну, еврей и говорит: хочу, чтобы во всём мире был мир, чтобы все добрые люди были здоровы и счастливы, чтобы все добрые люди были богаты и веселы, и жили долго, и чтобы всё у всех было хорошо, и чтобы лучше всех всё было у моих близких, и чтобы я был счастлив - это раз!......... (пауза)
   Да, жадные эти евреи - жадные до жизни, до счастья, до добра своим ближним. И я прошу не больше, чем тот еврей у золотой рыбки!......(пауза)
   Глупо, наверное, я сейчас выгляжу - прошу то, чего не может дать даже Господь Бог.
   Это как один человек приходит к раввину.
   - Ребе, у меня жуткая трагедия! Сын... Сын... Сын отступился от нашей Веры и стал христианином!
   - Иди, мне нужно посоветоваться с Господом. Знаешь, я посоветуюсь с Господом, ты праведный еврей, и он тебе поможет.
   Человек, обнадёженный, уходит, через некоторое время приходит за ответом: ну, что посоветовал Господь?!
   Ребе грустно качает головой:
   - Знаешь, ничем тебе помочь не сможем ни я, ни Господь Бог - у Господа те же проблемы.......(пауза)
   Да, у Господа те же проблемы... Самое страшное, когда человеку не к кому пойти, не к кому обратиться... У Господа те же проблемы... Тебе так хочется к Господу за пазушку, ты обращаешься к Небу - а в ответ безмолвие. Тишина. У Господа те же проблемы...
   Человек садится, закрывает лицо руками, плачет, и звучит голос его дочки: "Папочка, не надо! Всё будет хорошо! Я тебя очень люблю, и все тебя очень-очень любят! Ты самый лучший папа на свете, ты нам очень нужен. Хочешь, приезжай к нам, погостишь, поиграешь с внуками, отдохнёшь... Ты, наверное, устал, и тебе нужно отдохнуть. Я тебя обнимаю и нежно-нежно целую. Я очень тебя люблю!"
   (звучит Кадишь)
  
   Ноябрь 2004 - февраль 2005, СПб