- Великая русская река! – восклицали они в поезде. – Сняли домик, тебе понравится.
Не возражая, я кисла на верхней полке, заталкивая в больное горло очередное эскимо. В разгар аномальной жары я подцепила ангину, а позже фарингит. При кашле в платок усиленно отходила мокрота, что подразумевало также возможный бронхит. Неделю держалась температура под тридцать девять, но я держалась тоже. Перед поездкой вызвала врача, которая посоветовала не пить в дороге кислое и запастись на отдых антибиотиками. «Ей-то явно никуда не ехать», раздражилась я, втайне полагая, что пожилая терапевт отговорит от поездки.
И вот мы уже кисли в душном купе с аварийным выходом и молча считали часы окончания вагонной пытки.
Сосед по купе удивился окружавшим его вегетарианцам, хотя с аппетитом наворачивал свою курицу, покачивая седой головой.
Философский настрой спасал от энергичного самокопания в очередном поиске себя. Одноклассница недавно прислала фото, где ее обнимала блондинка-подросток с заметно округлившимися формами. Прочитав, что это ее дочь, с ужасом поняла, такое чудо могло быть и у меня. Словом, назревал кризис среднего возраста.
Отрешенно лопая мороженое, я сверлила ироничным взглядом проплывающие красоты. Россия-мать удивляла своими просторами и безалаберностью. Поражало, как в таких условиях живут люди: сделанные будто из фанерных ящиков домишки, покосившиеся дорожные столбы и заборы, раскисшие после дождя улицы, пьяные мужички в канавах…
Нина с Виталькой миловались внизу. Жених подруги очень ей подходил – оба творческие, взбалмошные. Могут сорваться в середине недели за свой счет и махнуть, скажем, в Прибалтику. Просто потому что хочется, работа юрисконсульта позволяла. Иногда ребята даже наугад показывали на карте: «Хочу сюда!» - и ехали. Молодцы! Впрочем, детей они пока не планировали.
Шебутная Нинка теребила нас:
- Вы чё такие кислые? Искупаемся – твоя ангина пройдет.
Угукнув, я отворачивалась к стене, чтобы прокашляться. На самарском полустанке отказалась от хваленого «Жигулевского» пива, памятуя о несовместимости с лекарствами.
Покинув душегубку на колесах, мы нырнули в небольшое метро: Виталя приглашал к жившему на Панова другу.
Мирослав встретил нас у трамвайной остановки, провел южными пахнущими канализацией дворами к себе и как в нехорошем фильме начал с инструкций:
- Так, ребята, сначала мойте руки… Туалет работает слабо – чтоб ни прокладок там, ни тампонов, девочки! – подмигнул нам с Ниной; подруга пожала плечами. – Ну а мальчики топают на кухню на фуршетик…
От упоминания «фуршетика» я поспешила осваивать туалет с приступами «медвежьей болезни» (это у нас семейное). С радостью обделав фаянсовый золоченый унитаз, впервые пожалела, что сегодня не тошнит, как вчера при тридцати восьми с половиной.
Славика раздражало, что мы трое не едим мяса. Втянув нас в провокационную дискуссию, уверял, как легко пасть жертвой современных представлений о здоровье.
- Вы не сможете жить без животных белков и аминокислот! Звери на то и созданы, чтобы убивать их, есть и делать из шкуры и меха одежду.
Нинка тоже не выдержала, демонстративно забрав из рук хозяина кота Маврика, отправилась курить на лестницу. Присоединившись к подруге, поинтересовалась, зачем остановились у такого придурка, ведь есть палатки - отдых на природе намного лучше прений на тему вкусов. Ниныч выдала, они хотели меня познакомить с творческим гением, отчего я фыркнула. «Завтра едем вчетвером на Волгу, в Репинские места», подытожила она.
Ширяево впечатлило полноводным разливом главной пресной артерии страны. Пароходы, катера, яхты и лодочки круглосуточно бороздили ее. Записавшись в администрации и освоившись в домике, спустились на пляж. Нинкины груди едва умещались в купальнике, мои спокойно подпрыгивали в такт передвижениям за любительскими снимками – наверх по отмели за чижом, у кромки воды – за копающимися в иле обалдевшими сомами.
Скептически наблюдая фотосессию, Слава занимался костром на берегу. Как женщина, я его не интересовала, судя по тому, как жадно тот следил за сделанными кадрами. За ужином он пафосно поднял палец и полез в рюкзак за альбомом с изображениями недавнего отдыха в Турции. Разглядывая его работы, восторгались удачными кадрами. Парень окончил профессиональные курсы фотографов в Москве, теперь его часто по знакомству приглашали на свадьбы и банкеты.
- Ого, Слав – как ты снял эту женщину! – искренне восхитилась Нинка и заулыбалась, подумав о расшифровке подтекста сказанного. – И эти горы умиляют; это Кападокия?
Снизойдя до ответа, Мирослав тоном заправского ментора принялся объяснять, как сделать стоящие снимки «даже в Ленобласти». Делая вид, что вникаем, клевали втроем носами. Впрочем, Виталик живо заинтересовался сказанным и предложил оценить мои снимки.
- Не собираюсь оценивать безвкусицу! – безапелляционно заявил Славик, так что я вздрогнула. Жирный крест перечеркнул теплые воспоминания о проведенном с друзьями отдыхе. – Не выгружай в социальные сети – профессионалы тебя не поймут.
Мастер фотоискусства подцепил жарящуюся на рогатине в костре сосиску и зажевал ее, брызгая слюной. Нас облепили комары, долгое время вчетвером молча лупили их, а во мне клокотала обида.
Закутавшись в платок, удалилась в лесную глушь, где темнело озеро с неподвижной водой.
Еще днем заприметила здесь небольшой вольер с павлинами. «Остатки зоопарка советских времен», - пояснил сотрудник турбазы, - «Были еще кабаны и косули: кого съели, кто помер». Сейчас в темноте у сетчатой стенки стояли школьники и кидали в птичью кормушку мятые окурки.
- С ума сошли? Зачем так делаете? – набросилась я на них.
«А мы ничего», объяснился один мальчик, «Им нравится, раз едят!». «Это страшный яд для животных, - убеждаю я. – Капля никотина в сигарете убивает лошадь». – «Ни фига не убивает, - парирует другой засранец. – Я же ел! И даже курил».
Тоже хочу закурить и отворачиваюсь в гневе, я бы сейчас надавала деткам подзатыльников. Вдруг замечаю под деревом их мамашу, с которой вместе завтракали в столовой. Та слушает нашу перебранку и улыбается. Хочу застрелить мамашу.
Нервно покурив у озера, спешу в администрацию и жалуюсь на нарушение прав животных (которые у нас в стране практически не охраняются), чтобы узнать – не пошла бы я…
Возвращаюсь в домик. Ребята не спят, а ведут себя странно: вбивают повсюду гвозди и подвешивают к потолку одежду и запасы еды. «В доме полно мышей», деловито бросает Виталя и указывает на сидящую на кровати с ногами испуганную Нинку.
Не в силах выносить происходящий бедлам, сажусь на крылечко и закуриваю.
Меня кусает за пятку вылезшая из-под дома наглая мышь, после чего в смятении чувств я отправляюсь спать.
Утром народ отваливает купаться, я же, приняв курс антибиотиков, решаю сменить тактику. Встречаю у клетки малолетних бандитов, показательно кормлю одуванчиками и травой осоловевших от никотина павлинов, провожу с детишками воспитательную беседу:
- Видите, как они благодарны? Папаша-павлин даже хвост распустил…
«Правда, что вы вегетарианка?», спрашивает заводила шайки. «Да». – «Это сложно? Я бы тоже мясо не ел, но мама и бабушка заставляют». Рассказываю о движении вегетарианцев, прекрасно понимая, что свободы действий ребятам еще долго не видать: «Вот вырастете – будете есть что хотите». Обрадованные хулиганы кивают и устремляются к подошедшему Витальке – «Вы тоже вегетарианец?». Друг читает им лекцию, после чего несчастный до конца отдыха ходит облепленный любопытствующей детворой.
К отъезду через неделю выясняется, что мыши-таки погрызли запасной пляжный плед. Запасы еды, финансы и отпуск у всех троих подошел к концу, а этот кретин фотограф передо мной так и не извинился.
Ну и бес с ним! Зато хоть дети перестали кормить несчастных павлинов бычками…