К лоснящейся кобыле облаков,
Что отщипнула с нежностью нахрапистой
Дикорастущую росу лугов.
Саднит на холке волн тавро старателя –
С киркою, неразумен, будто встарь,
Дитя природы, первооткрывателем
Так одомашнивал немую тварь.
Из ничего, по зову вдохновения,
Ему извлечь бы нечто, не губя
Руду природного Первотворения,
Питательную почву бытия.
И не седлать потом, как мул, понурую
Отравленную клячу чёрных вод,
Когда псы-рыцари свиной фигурою
Придут под корень извести наш род.
Не заиграться б в казаки-разбойники,
Осёдлывая дух тайги, не плоть –
Копыта тяжко бьют отбойником,
Алмазами кровавит иноходь…
Но хищный зрак становится тоскующим
Над захрипевшим мыльным скакуном…
Бежал бы в страхе, яко тать в полунощи,
Да ногу сдавит жарким валуном!
Просунет ли тогда он жердь церковную
Между природой и собой, дитём…
Освободит, моля обиду кровную
Забыть под плач свой горестный:«Растём...»?
И, долго ль – коротко, богоугодно ли,
Но слижет слёзки, солнцем вознесясь,
Ему жеребая кобыла – Родина,
Где православный крестик – коновязь.
2001г.