Он перестал судорожно мотать чайной ложкой из стороны в сторону и спокойно бросил её, не извлекая из продолжающей вращаться жизни, заключенной в грани граненого стакана. Она упала, звеня, ударяясь о твёрдую и ещё чистую, но стеклянную плоть, к верхушкам которой он часто прикасался трескающимися, от нежности, губами.
Он уходил в сторону источника свежего воздуха, а она смотрела ему в спину сквозь пролетающие мимо черные обломки, некогда зеленеющих чайных лепестков.
Увлеченный водоворотом жизни, в приподнятом от дна состоянии, безмолвно и безвозвратно таял сахар. Он искренне верил, что способен сделать эти минуты слаще. Безвозмездно жертвуя кристаллами своего тела, он наполнял себя всем тем, что отчаянно хотело в него проникнуть, но категорически отказывался впитывать в себя клочки мертвых лепестков чая. Постепенно он переставал быть самим собой, превращаясь в призрачное облако вкуса, которое становилось всё менее заметным, растворяясь в тёплой суете остывающей жизни.
Большое количество одиноко вращающихся фрагментов былой целостности, хаотично двигались в замкнутой бесконечности. Они разбухали от обиды на безжалостное вращение и высокую температуру, прогибаясь, увеличивались и неуклюже ударялись о угрюмо стоящую, облокотившись на стенку, серебряную ложечку. Вены лопались от невыносимых перегрузок, и не думая о времени, место проникалось цветом их крови, что делало жизнь все менее и менее прозрачной.
Ей недостаточно было света, который он закрывал собой, находясь между солнцем и жизнью, но радовалась она даже его тени, которая с хрустом ломалась жестокими гранями идеально отполированного стекла, и тяжело падала на гладкую поверхность стола, оставляя гематомы. Контуры его удаляющейся сущности, становились все меньше и вскоре вовсе перестали быть преградой. Он вышел прочь, оставив за собой напряженную атмосферу, от которой бежал, и слёзы пролитой из чайника жизни, которые валялись на столе.
Сквозь дверной проём незапертой двери хлынул свет, заливая бесконечными потоками ярких лучей, всё, что попадалось ему на пути. Он принёс с собой тёплый, свежий ветер и бережно запеленал им, виновато стоящий стакан с оседающей и остывающей в нём жизнью. Жизнь уснула и видела сахарно сладкие сны, в которых тьма опустилась на дно, возвращая прозрачность и мирный покой бытия.
Она вытерла слёзы с гематомы стола, подняла и плеснула уснувшую жизнь на тропинку, которая увела его в прошлое. Жизнь нелепо летела, подбирая пылинки и делясь на частички, из которых она состояла, да так и не успев проснуться, упала. С наслаждением зелёные травы глотали ее сладкие сны, порождая реальную, самую яркую жизнь, отдавая взамен кислородный запас и способность любить.