на бьющихся в конвульсиях часах
увидишь тяжко рухнувшую полночь,
услышишь звон, и
не придешь на помощь,
когда осколки веры в чудеса
вопьюся в обескровленную душу.
посланник наступающего года
мои заломит руки за спиной,
как, в общем, многим из своих игрушек,
когда скажу что "новый" мне не нужен,
раз мир твой станет там совсем иной,
и мне не светит летная погода,
быть может только йодовые сетки
узором на спеленутых плечах
как память от последнего обхода,
и холод одиночества восхода,
и эта ночь - в оставшихся ночах,
как птица, тихо умершая - в клетке.
а Санта сзади рукава рубашки,
затянет, и с ухмылкой на лице
толкнет меня к трехногой табуретке,
чтоб слушать как за горькие таблетки
я буду декламировать рецепт
с белеющей в его руке бумажки.
