Так уж получилось, что пора моей юности пришлась на самое начало становления наших бит и рок групп. Все началось с гитарного бума. В конце 60-х только ленивый пацан не брал в руки гитару и не пытался сложить три первых аккорда и спеть модные в то время песни. Учились играть поголовно все, со слухом и без слуха, с голосом и без. Из моего класса не занимались гитарой только 2-3 человека. Все остальные, так или иначе, пробовали. Играли во дворах, в лесу за шашлыком, по домам вдвоем-втроем, складывая первые группы. В моем классе сложилось аж целых две бит-группы.
Купить в магазине можно было только акустическую гитару Шиховской фабрики за семь рублей или, казавшуюся тогда дорогущей, ленинградскую за двадцать два. Появившиеся в продаже электрические гитары приобрести было просто не реально в силу их баснословной для нас цены. Поэтому было два выхода: поставить звукосниматель за девять рублей на акустику или сделать электрогитару самому. Чаще всего гитары появлялись на прилавках музыкального магазина на Неглинке, рядом с популярным в те года рестораном «Полевой Стан», известным в народе как «Половой Стон». Выбрасывали их в продажу не часто, но достать было все же можно, простояв часовую очередь. Звукосниматели, или «звукачи», как мы их называли, купить можно было свободно. Однако, чтобы подсоединить гитару со звукоснимателем к своей радиоле «Ригонда» можно было только через предварительный усилитель, который надо было спаять самому или попросить кого-то из радиолюбителей друзей. Благо тогда паял каждый пятый, тоже популярно было. Ламповые радиолы рижского производства «Ригонда» стояли тогда в каждой третьей московской квартире, как и немецкий шкаф «Хельга». Это считалось определенным критерием благополучия советской семьи.
И вот в седьмом классе с другом одноклассником Сергеем мы решили попробовать играть вместе. Серегу все звали «Клим». Оба к тому времени уже знали все основные аккорды, пели песенки и считали себя вполне созревшими для нового творчества. Я считался человеком с опытом и Сергей меня слушал. Расскажу почему.
За пол года до этого, группа моих одноклассников сколотила свой ансамбль, втроем – три гитары. Играли в основном они инструментальные композиции и решили взять вокалиста. Подходит как-то ко мне Митька, душа группы, и заговорщицким таким голосом спрашивает:
- Сань, хочешь петь в нашем ансамбле?
- Я же никогда в жизни не пел, - удивился я.
- Ничего у тебя получится, ты в классе лучше всех стихи читаешь.
Аргумент был сильный и я согласился. Пришел на первую репетицию в квартиру к Митьке, что-то попытались вместе сыграть из известного, получилось у меня, прямо скажем, неважно. Опыта не было никакого: одно дело петь самому под гитару, и совсем другое с группой, где надо слушать и слышать всех, правильно тонировать и попадать в общий ритм. Тем более, что ударника-барабанщика у них тогда и не было. В таком составе мы прорепетировали две-три недели, но до открытого концерта дело так и не дошло, хотя до меня ребята уже выступали у нас в школе. На этом мое участие в их ансамбле прекратилось, но мы остались очень дружны и в дальнейшем много помогали друг другу. Музыка вообще очень сплачивает, как много раз потом я в этом убеждался.
В нашем новом дуэте решили, что Клим будет играть на ритм гитаре, а я - соло. Репетировали у меня в квартире, тогда еще хрущевской «однушке», пока родители были на работе. Начинали с простых дворовых песен и даже попробовали одну западную, очень модную в то время: (I'm Not Your) Steppin' Stone группы Monkees. Причем, как и большинство игравших ее, оригинала мы и не слышали и бренчали, кто что мог. Очень скоро нам стало ясно, что без бас гитары мы не продвинемся, выбор пал на одноклассника Лешу.
Леша был вдумчивым и серьезным парнем, учился очень хорошо, был самым толковым радиолюбителем в школе. Паял все что угодно, от любых усилителей до радиоприемников. У него тоже уже был небольшой музыкальный опыт. Его, как и меня, приглашали те же друзья, но на роль ударника. Он поиграл с ними с месяц, барабаня выструганными деревянными палочками по старому чемодану, и несколько разочаровался. Позиция бас гитариста ему явно куда больше импонировала. На первой же репетиции мы попробовали сыграть несколько песен, среди которых была и незабвенная «Нот Степпинг Стоунз». Я играл медленное, тягучее соло, Сергей – ритм, а Леша стал просто импровизировать на гитаре. Это было его первое соло. С этого момента Алексей Д. стал соло гитаристом у нас, а в дальнейшем одним из известных рок гитаристов Москвы, завоевавшим немало призов.
Надо было искать другого басиста, и мы решили пригласить Сергея. из параллельного класса, он жил с Лешей в соседних квартирах на одной лестничной площадке. Репетировать стали у Леши, у которого была большая трехкомнатная квартира. Я начинал все чаще петь, хотя пока еще большую часть песен пел Леша. У него оказался потрясающий слух и хороший высокий голос. О слухе Сергея я вообще промолчу – его дядя был известнейший пианист СССР, его имя часто встречалось на афишах тех времен. Вот так и получилось, что Климу пришлось стать барабанщиков в новой группе. Ему, по началу, совсем не нравилась эта роль: заведовать старым чемоданом-барабаном, выструганными палочками и жестяной крышкой из под леденцов «Монпансье», по которой надо было отбивать ритм длинным карандашом, к концу которого изолентой был прикручен пучок нарезанных кусочков тонких гитарных струн – это называлась «щеточка».
Какой ансамбль без электрогитар? Начали их сами делать. В то время во многих журналах – «Радио», «Моделист-Конструктор» и других - частенько появлялись статьи с подробным описанием, как самому сделать гитару. Сколько же я их потом наделал – и «досок» и полу-акустик, и бас гитар. Первоначально технология изготовления была такова: выпиливался корпус их еловых пород, который шпаклевался и грунтовался. Отдельно выпиливался гриф из бука, который мы таскали потихоньку со склада соседней фабрики. В него вставлялись лады, расстояние между которыми рассчитывалось по формуле в зависимости от мензуры новой гитары. Мензура это расстояние между верхним и нижнем порожками гитары, попросту говоря – действующая часть натянутой струны. Гриф крепился к задней стороне корпуса толстой металлической пластинкой на винтах. В связи с тем, что все это делалось «на коленке», в ручную, без точных инструментов – гриф под натяжением струн часто «вело», он как бы слегка изгибался дугой по отношению к корпусу, всего на какие то 2-3 миллиметра, но этого уже было достаточно для того, чтобы строй гитары нарушился и звукоизвлечение было подпорчено. Чуть позже я научился делать гитары по другой технологии: выпиливал единый гриф, который как хорда шел насквозь от крайней точки пера гитары до основания деки, куда ввинчивается держатель ремня. По бокам к корпусной части грифа присоединялись две части деки, которая потом обклеивалась фанерой с лицевой и задней стороны гитары. Получался как слоеный сэндвич. Такая конструкция была куда прочнее, гриф уже никогда не вело, так как струны по сути крепились и сверху и снизу к одной длинной детали. Не знаю, понятно ли получилось это мое объяснение, но гитары эти играли вполне прилично. Таким же образом я сделал и полу-акустическую электрогитару. Особенно хорошо такая конструкция показала себя на бас гитаре, где сила натяжения толстых струн очень велика. В те годы играть на «самостроге», так назывались самодельные гитары, не считалось зазорным: почти все так играли. С барабанами было куда сложнее, самому их было не сделать, а в продаже были либо заоблачно недосягаемые, либо пустые прилавки, вместо доступных.
Через пару месяцев гитары у всех были, к тому времени нам по случаю удалось недорого купить и барабан (у тех же ребят из классного ансамбля) и - О, счастье!!! – настоящую тарелку-гонг за девять рублей. Клим гордо нес ее под мышкой из магазина ГУМ, это был страшный раритет, в продаже их вообще не было, просто нам повезло. С этого момента моему другу стало нравиться быть барабанщиком, и он уже из-за ударной установки никогда не вылезал. Правда в то время его установка выглядела довольно забавно и скудно: обшарпанный красный барабан с натянутой натуральной кожей, пара вполне приличных палочек и тарелка, которая крепилась на штатив для фотоаппарата. Если посильнее ломануть по тарелке, да еще если попасть по штырю треноги, то ножки этого паука разъезжались в разные стороны и тарелка катилась по полу с оглушительным шумом.
Леша спаял несколько весьма мощных усилителей и гитарных «примочек», мы разжились динамиками «КИНАПП» и «колокольчиком». «Колокольчик» – это металлический громкоговоритель, который устанавливали на столбах на улицах. Он оглушительно вещал музыку или радио передачи. Если через него параллельно с обычным низкочастотным динамиком включать бас гитару, то шли интересные нелинейные искажения и звук был очень необычный. Репетировали мы громко и поэтому были постоянные трения с соседями, а так как мы играли у Леши каждый день, то и претензии на нашу голову и на головы его родителей сыпались постоянно. Как же мы были тогда увлечены музыкой, планами, мечтами!
Все очень хорошо учились и никогда не отлынивали от занятий, поэтому к нам было куда как теплое отношение школьной администрации. В те годы никаких дискотек еще не было, под патефон и радиолы танцевать было уже не принято, поэтому на все танцы в школах, общежитиях и других вечерах было принято приглашать живые ансамбли, пусть хоть с гармошкой, но вживую. За них приходилось платить из школьной казны. Такой вечер обходился администрации в 50-100 рублей. И тут кто-то шепнул директрисе, что есть свой совершенно бесплатный ансамбль, и играют в нем все приличные успевающие ученики.
Вы знаете, я хочу расцеловать того инкогнито, кто это сделал, могу предполагать, но точной уверенности нет. И вот на 7 Ноября нас попросили отыграть танцы в школе. Аппаратуру от Лешиного дома до школы почти за километр таскал на руках весь класс, многие посмеивались и не верили. Стали настраивать аппарат, новое место, нервничаем. У Лешки сломался фуз (примочка для гитары), и она его допаивал прямо в начале выступления на сцене с жутким звуком, не отключая гитару от усилителя. Наконец мы заиграли, и я помню только сплошной крик и визг публики: тогда было принято орать и визжать. Вот тогда я спел свою первую песню на публике. Угадайте что? Те, кто помнят те времена, должны знать, что такое
“Venus” от Shocking Blue, и как тогда в начале 70-х они были популярны. «Венера, ты родилась в серебренном пламени», - пела неподражаемая Верес. Название голландской группы означало «Шокирующие Голубые», но семантика слова куда глубже и идет от старогерманского слова blǣwaz, означавшего светло голубой цвет, почти небесный. Отсюда английское «блюз» - голубая печаль… Может именно это хотела передать в своем назывании голландская группа? Когда их прежний вокалист Фред, уходил служить в армию, он попросил свою знакомую с мадьярскими корнями Мариску, заменить его на время отсутствия, он не мог и предположить, что она именно она и станет лицом Шокинг Блю. Вот ведь как бывает.
Песня начиналась с очень смачного септ аккорда на ритм гитаре, что я и делал. Эту песню знали все и называли Шизгара, по словам припева, который звучал так – She’s got it. Уж кто ее так первый окрестил, в анналах истории не сохранилось, а название закрепилось навеки. Мы, бывало, не успевали выйти на сцену, как уже стоял крик: Шизгару давай!!! Когда я спел ее впервые на школьной сцене, выполз довольно бухой мужик и, дыша мне в ухо свежим перегаром, сказал:
– Мальчик, ты далеко пойдешь, у тебя фантастический голос, но брось гитару - только пой.
Я, конечно, все забыл в той эйфории, и вспомнил гораздо позднее. Вы думаете, что я что-то упустил? Совсем нет, все идет своим чередом, что должно случиться – то случится. Никогда не стоит с сожалением вспоминать о том, что ты мог бы сделать и не сделал, или чтобы могло случиться – но не случилось. Все это пустые мысли, у нас у всех только одна задача - идти вперед. Кто-то идет быстро, сметая все на своем пути, кто-то медленно, продумывая каждый шаг. У каждого свой путь, свой ритм. Мы не вправе осуждать никого, с собой самим бы разобраться.
А тогда… Я был упоен новым чувством, ощущением славы. Да и все мои ребята чувствовали тоже самое. Был сильнейший порыв. Вот и он то и делает всё! Это порыв создает новое, движет людьми, обществом, страной, Землей. Ну, не наш маленький порыв, конечно, но он та крошечная искра, которая должна питать огонь все страны. Если убьем маленькие творческие личности - не будет ничего. Ну, а гении редки. Поэтому надо быть очень аккуратными друг к другу.
Мы не играли других вещей Шокинг Блю, даже известнейшую «Не влюбись в железнодорожника» я пел только под гитару для близких друзей. Но в те годы «Шизгара» - это было всё. Современное молодое поколение даже не может представить, как тогда орали на танцах все танцующие. Причем, больше всех кричали девочки. Визг стоял жуткий, и это страшно заводило нас, тех, кто на сцене. Мы переглядывались и рубили еще сильнее, импровизировали, выдавали куда больше чем то, что готовили на многочасовых репетициях.
На следующий день вся школа говорила только про нас, висела огромная стенгазета с поздравлениями, а подвыпивший учитель физики прямо в классе на уроке в честь нас спел песню. Было ужасно приятно. Нам разрешили репетировать после уроков в актовом зале, выдали от него ключи в полное пользование. Наша группа сформировалась, 15-летние парни начали регулярно играть на публике, так появился «Млечный Путь». В таком составе мы проиграли почти 5 лет. Это время и настроение рок музыканта очень хорошо запечатлено в замечательной песне свердловской группы Урфин Джюс «Полный Круг – 1975». Слова и голос Ильи Кормильцева там отразили все. Он, кстати, написал столько текстов для Наутилуса, Насти и других известных групп. Как кто-то сказал: Илья был тот человек, который разрушил Советский Союз.
Репертуар в то время приходилось иметь очень разнообразный. В моде были исключительно зарубежные рок композиции, и все мы их и играли, но если играть в школе на танцах под какой-то социалистический праздник – 7 Ноября или Первое Мая – то приходилось мешать советские патриотические песни с западным репертуаром. Причем первые минут двадцать-тридцать настоятельно требовали играть только советские. Это был самый нелегкий момент в концерте. Приходилось выучивать песни про детский концлагерь «Саласпилс» или, в лучшем случае, про толстого Карлсона. Будучи людьми творческими, большинство ансамблей к этому адаптировалось и играли «сов. рок» в собственных интерпретациях.
На Новый Год или на выпускные вечера дозволялось играть гораздо больше западных вещей, и тут мы отрывались по полной. Ну, а какие мы тогда слова «на английском» пели это отдельный разговор. Никто же текстов не знал точно, далеко не все слова печатались на разворотах западных виниловых пластинок, а всезнающего интернета тогда не было. Поэтому пели на так называемом «птичьем языке», главное, чтобы хоть немного похоже и созвучно было. Кого мы только не перепели: Лед Зеппелин, Дип Пёрпл, Юрайя Хип, Слейд, Грэнд Фанк и конечно же Блэк Саббат. Когда выходила какая-то новая пластинка наших любимых групп, мы спешили ее достать и «снять» лучшие мелодии.
А чуть позже, несколько групп начали исполнять исключительно собственные вещи на русском: это Машина Времени, Аракс, еще позже Воскресенье, - но и они начинали с «запада», это была классная школа. Мы тоже почти сразу начали писать собственные песни. Сейчас, с высоты опыта и учитывая кладезь музыкального наследия мира, я улыбаюсь, вспоминая, что мы написали в первые дни. Хотя некоторые рифы Алексея были очень удачными. Зато уже к концу 70-х он писал замечательные длинные многоуровневые композиции. Я тогда валял дурака, Лешка это чувствовал и брал тексты известных стихотворцев – Брюсова, Фета. Так жаль, что не осталось записей его «Сюиты» или «Цветов», это бы и сейчас было не просто шлягером, а бомбой. Я все прошу его: Леш, давай хоть запишем «Жизнь и лед». А он молчит. Мы ее написали с ним в 1982, когда он ко мне приезжал, посмотреть как я офицерствую в СА. Мне кажется, что это самая удачная его композиция. Улыбаюсь – на мои стихи. В те времена, особенно в 80-е, чтобы играть собственные песни, их нужно было сначала «отлитовать», на бланке текста песни должна была стоять печать официальных органов. Придирались к каждой букве. Как ни странно к этой нашей песне не придрались и она была официально признана. Мы были наивными романтиками, собственно, ими и остались. Думаю, что в наше прагматичное время уже не будут писать таких слов, они покажутся просто смешными:
Как две затерянные души
Бродили мы в пустынном мире
Где нет и моря, нет и суши
И попадание как в тире
И все играют и поют друг с другом
И веселятся как на пире
А души холодны как глыбы льда как вьюга…
Жизнь и лед
Жизнь как лед
Где час когда, лед растает
А я жду, я все жду как самый лучший праздник этот час
Я понял все и спутника окликнул
Такой загадочный и одинокий
Он обернулся
И я себя узнал в нём
Жизнь и лед
Жизнь как лед
Где час когда, лед растает
А я жду, я все жду как самый лучший праздник этот час…
Потом в нашей группе менялись составы, менялись названия. Началась студенческая пора, пора хард рок-музыки. Мы активно играли по студенческим общежитиям, домам культуры, иногда в ресторанах. В те годы Юрка Р., мой большой друг и музыкант первой величины написал замечательную композицию – «Young Dreamers' Games». Это было в далекие 70-е, и я думал - вcе прошло. Оказывается – совсем нет. Игры юных мечтателей остались в наших сердцах. Я благодарен Юре за этот сочный эпитет. Мы жили тогда в атмосфере настоящего творчества, каждую минуту что-то выдумывали, музыка жила в нас, внутри.
Когда узнавали , что вышла новая пластинка , кто-то из любимых западных групп, бросались ее доставать и «снимать» аккорды, если на конверте винила были тексты песен - это было счастье! Помню, как мы начали играть «Immigrant Song» Лед Зеппелин. Там, если ее внимательно слушать, даже при моем куда как приличном английском, далеко не все слова понятны. А тут, на сорокопятке (маленьком диске на 2 песне со скоростью 1/45, а не 1/33 как на большом), вдруг напечатаны оригинальные слова Планта. Ух, как я был тогда рад, хоть что-то петь не по птичьи. Песня, к стати, очень не обычная и сильная, найдите ее и послушайте, кто не слышал. Это извечная темя завоевания Британии викингами. Это они и есть иммигранты. Мы выросли на роке, мы его дети. Но и мы дети хиппи. Глупо было бы думать, что мировое течение, захватившее миллионы людей, обошло и нашу страну. Начало 70-х в Москве – это хиппизм. Неподражаемые осколки этого течения, колоритные люди, поставившие себя в противостояние всему костному обществу – Солнышко, Нельсон и другие – протопавшие босыми ногами мостовые улицы Горького, придумывающие новые варианты заплетения своих длинных волос, регулярно забираемые советской милицией в «кутузку», и, тем не менее, смотрящие на весь мир с обворожительной улыбкой и любовью, и в который раз повторяющие свой мировой девиз: Любовь, а не война!!! Даже захудалый московский ПТУшник знал это девиз, мог не принимать его, но все равно не задумываясь тогда следовал ему. Да, как и всегда было много злых людей. Не будем идеализировать. Атмосфера была иной, вот в чем дело. Мы дрались на улицах, и очень жестоко: за девушек, за оскорбления, да и просто по пьянке. Но никогда никто не бил другого за цвет кожи или национальную принадлежность. Кавказцев всегда считали людьми гордыми и денежными, они вызывали уважение, многие девушки мечтали выйти на горца. И никогда, ни один кавказец в Москве не поднимал руку на русского. Мы были братья, то, что устроили сейчас, это не мы, это политика.
Россия не заразилась теми утрированными формами хиппизма, которые поломали Европу и Америку во второй половине 60-х. Там хиппи могли быть тихими и слушать «All You Need Is Love» Леннона, или даже крушить под ритмы регги. Жесткий строй социализма четко определял позиции сторон: разнузданной молодежи и «социалистической буржуазии». Все в мире происходит вовремя и закономерно: должен был быть хиппистский нигилизм – он и появился. Да, в сущности, у нас в СССР, и не было никогда никакого нигилизма. Что такое нигилизм – нет смысла человеческого существования, нет завоеваний мысли, нет нравственных и культурных ценностей, по сути – нет Бога. Русский человек всегда верил в Бога, этого было не вышибить никакой Советской власти! Нигилизм еще в 12 веке был предан анафеме, а то, о чем писали некоторые писатели предшедших времен, так это они просто отражали реалии того вольного века, за мысли которого не расстреливали, не ломали пальцы, не ссылали в ГУЛАГ, а в крайнем случае, отправляли в ссылку. Вспомним рок-оперу «Иисус Христос–Супер Звезда». Это безусловно вершина рок композиции того времени. Одна ария Иисуса «Чаша яда» в Гефсиманском саду, особенно в исполнении Яна Гилана, чего стоит. Забирает очень конкретно. Есть очень разные мнения о религиозной сути этого произведения. Безусловно, образ Христа там не очень православный, да и роли других персонажей не однозначны. Но, то что эта вещь шедевр рок музыки и ей удалось заставить рассеянные орды хиппи задуматься и сплотиться в одно целое под знаменем Иисуса – отрицать врядли кто сможет.
Я не хочу ничего утверждать, просто размышляю вместе с вами над тем, как становилось наше общество. Даже поколение, родившееся гораздо позже, все равно впитало мысли, которыми жили их отцы, матери, деды. Если отец вырос на музыке, скажем, Битлз или Пинк Флойд, его дети никогда не пойдут убивать людей или громить витрины магазинов. Закваска не та. Мы - дети рока, мы за Мир и Любовь, не в ее сексуальном понимании, а в ее высшем значении… Марк Болан, основатель легендарной «Ти Рекс» сказал: мы – дети революции. М дааа, он оказался прав, наш многострадальный народ ребенок многих революций. Почему ребенок? Потому что опыт нас очень мало учит. Почему нескольких? Их было уж очень много. Возьмем прошлый век. 17-ый год не беру, и так понятно. Потом революция крестьянства – самое страшное, что у нас когда либо было. Странно, что этому так мало уделено внимания в аналитике. Россия была крестьянской страной, это была ее основа и ее сила. Серп и плуг держали все. Именно поэтому один из первых гербов новой Республики был предложен именно таким. Он даже и продержался года два – на первых марках новой власти можно было видеть плуг в качестве одного из компонентов герба.
Революция это не конкретное действие, это – смена образа мышления. Все остальное на человеческом уровне называется бунт, а мы говорим о революции. Потом была революция сознания - Мы победили в 1945 !!!- она так сильно разбудоражила умы народа, показала ему свободу, что пришлось все гасить очередными кругами ада - ГУЛАГа. Потом оттепель Хрущева, когда многое стало возможным и даже официально разрешили буржуазный танец твист.
Как не назови - история, судьба, предназначение, фатум – это сильнее нас, все шло к музыке , которая в 60-х определила весь ритм, настроение и, что самое главное, отношение к жизни. Революция музыкального сознания – она предопределила направление движения всего мира на будущие десятилетия.. сейчас идет революция интернет-мышления – тоже новый сдвиг. А музыка…, она все равно живет в нас. Даже просиживая сутками за любимым компом мы не снимаем наушники, слушая любимые мелодии – и у каждого они свои. Поэтому моя задача предельно проста – попытаться показать, как мы жили, чем мы жили, и как музыка владела нами. Потрясающий вокалист группы «The Who» Роджер Долтри написал и спел - Любовь владеет мною. После этой фразы из рок-оперы «Квадрофения» герой уходит из жизни. Он имел ввиду Музыку и Любовь, для него, как человека того времени и общества, они были неразрывно связаны, были одним целым.
Часто спрашивают, почему в вашем поколении так много рок-музыкантов, чем это объяснить? Это феномен 60-70-х. Это нельзя объяснить. Почему Битлз жили в одном дворе, Блэк Саббат учились в одном классе, Роберт Плант и Бонза (Лед Зеппелин) знакомы с детства?
Музыка была магнитом наших пульсирующих вен, перефразируя крылатую фразу Цоя. Хотели ли мы тогда перемен в том далеком 1974? Отвечу - мы об этом тогда и не думали, были совсем другие задачи и цели, разваливать Советский Союз уж никак не собирались, просто жили параллельно с ним. Единственным желанием было, чтобы нас не трогали и не мешали музыканить. Да собственно, особенно никто инее мешал… до Андропова. Тогда в СССР так мало, что можно было, а это не успели запретить. В начале 80-х, кажется в 1983 году, Ген. Сек., открыл отдел КГБ по борьбе с ВИА, вот тогда музыканты хлебнули, скольких пересажали.
Помню, мои ребята «грели» группу Браво (в то время, при Агузаровой, ударение почему то было на последний слог). Я уже тогда активно не играл, а просто им помогал, и это уже был не Млечный Путь, а Назначение. Отыграли, все прошло хорошо, Юрка пел фантастически, когда пел свою Imagination народ выл. Потом вышел лидер Браво Хавтан, ну они молодцы. «Желтые Ботинки», « Мой белый день»… Жгучая кудрявая брюнетка Жанна была неподражаема, молодая, искрометная, необычная. Ну, а когда запела «Старый отель» народ перестал танцевать и просто стоял и слушал. Спустя много лет Женя Хавтан не раз говорил, что он так и не написал ничего лучше, чем это регги. Действительно, потрясающая звонкая, тонкая, прозрачная штучка. В каждой песне ведь важны четыре элемента: музыка, слова, исполнение и настроение. Зачастую, четвертый элемент – самый важный оказывается. Минут через тридцать после начала выступления ворвались ребята, крутили всех. Нас довольно быстро отпустили и не били, что было с Браво не знаю.
Как-то в Клубе «Красный Балтиец» на Войковской три дня подряд было разрешено выступать группам. В первый день играла «Машина времени» и Александр Градский, они часто выступали в паре. Во второй - Воскресенье, в третий день… впрочем, третьего дня не было.
На богом забытую станцию «Красный Балтиец» собрался весь модный народ Москвы того времени. Такого количества длинноволосых парней и девушек в фирменных джинсах я в тех районах, где молодежь ходила в рваных клешах, и не видел никогда. Достать билет было не возможно. Билетики были в виде маленьких белых бумажек с печатью. И все, ни цены, ни названия, ничего. Стоило удовольствие три рубля. Пройти было не реально. Мы с басистом Серегой решили влезть через заднее окно второго этажа. Нашли длинную лестницу, влезли, но при этом разбили стекло. Дребезг, свистки. Мы в разные стороны с ним. Мне удалось убежать как-то, Сергея выловили, но скоро отпустили, взяв небольшой штраф за починку стекла. На этом для нас первый день закончился. Во второй день мы опять приходим к Клубу, ушлый русский народ, уже сориентировался и реализаторы билетов начали их «крутить». Те, кто на входе проверяли билеты, перестали их надрывать, а аккуратно складывали в пачечки и тихонько передавали реализаторам. Те выходили на улицу и по три рубля повторно продавали их народу, благо никаких мест указано на билетах не было. Мы тоже приобрели билеты и с трудом протиснулись в зал Клуба. Во всех креслах уже сидело минимум по два человека. Начало играть Воскресенье, с Романовым и Городецким. Они успели отыграть 5-6 вещей когда двери зала распахнулись под натиском очередной партии обезумевших слушателей, билеты, наверное, были «прокручены» к тому времени уже по третьему-четвертому разу. Такого количества разгоряченного напитками и страстью к рок-музыке народа зал Клуба «Красный Балтиец вместить не мог. Начали трещать ряды кресел. Снесли больше трети рядов, началась свалка. Концерт, естественно, прекратили. Третьего дня не было. А уже через несколько месяцев на Лешу Романова, как и на многих других музыкантов, было заведено уголовное дело с формулировкой - за предпринимательскую деятельность - и он попал в Бутырку.
А пока шли веселые 70-е и мы ни о чем плохом не знали и не думали. Звонит Лешка:
- Сань, завтра надо сыграть в четвертом.
- Лехин, во сколько? Постараюсь.
- Смотри, сначала Костин «Сломанный Воздух». Потом мы.
- Лехин, я же не готов, я не распетый.
- Ничего, начнем как всегда с «Whole Lotta Love», ты сможешь.
Поздний зимний вечер. Четвертый корпус общаги МИФИ. Отыграл Сломанный Воздух (кто не знает - тушинская группа Кости Кинчева до Алисы). Они всегда начинали с Deep Purple – «Maybe I’M a Leo». Одеваю страшные рокерские сценические джинсы, клеш 100 см, ботинки на платформе и высоченных каблуках, выходим на сцену. Жду риф от Лехи – Лед Зеппелин «Whole Lotta Love»… Он подвыпил, начинает самозабвенно играть «Stormbringer» Дип Пёрпл, которую мы вообще даже не репетировали, все орем на него, я прям на сцене бью его по заднему месту. Леха продолжает играть. Я пою Стормбрингер. А что делать? Публикум орет…
05.03.2012