Мы стояли тихо, словно тени, и смотрели на портрет на деревянном кресте. С портрета улыбалась красивая девушка, капли дождя стекали по ее лицу…когда-то она была моей подругой. Бесшабашной, красивой, уверенной в себе. Она называла себя «костром», друзья нежно звали «костерок».
Она погибла год назад - не справилась с управлением и влетела под КАМАЗ – он не оставил ей даже надежды, разорвав на куски…
Мы стояли и молчали – я и красивая, но совсем седая женщина – женщина, для которой наш «костерок» была дочерью….
Вдруг Она спросила меня:
- Ради чего вы это делаете?
- Что это? – с удивлением парировала я.
- Зачем вы гоняете как ошалелые, что ищите, чего вам не хватает?
Я перевела на нее взгляд – неужели хочет отговорить меня, научить жить? Она как будто прочитала мои мысли.
- Нет, не думай, я не хочу учить тебя жить, ты же знаешь - я и дочь не учила, хотя нужно было, наверное – она вздохнула и смахнула капли с портрета.
- Я и не думала – соврала я.
- Ради чего Вам все это, просто объясни? – тихо проговорила она.
Я посмотрела на нее - сердце сжалось и забилось как пичуга в окно - когда зима, когда трескучий мороз. Могла ли я ответить на этот вопрос, что сказать ей сейчас, будут ли мои слова ложью или правдой, что даст ей этот разговор? Ведь легче не станет, ведь «костерок» не вернешь, как не вернешь всех ребят - всех мотобратьев и мотосестер, которых нет…которых уже не увидишь. Мысли неслись чередой, копаться в себе не хотелось, копаться было страшно…
- Посмотри на себя, Ася – тонкой рукой она дотронулась до моего плеча. – Ты такая хрупкая, милая девочка, нужен ли тебе этот зверь?
- Я не могу без него. Он часть моей жизни – как можно тверже ответила я. И решилась высказаться. Почему-то мне показалось, что именно эта сильная, несмотря не на что несгибаемая женщина, поймет меня.
- Для меня мотоцикл это часть моей души. Он подарил мне друзей, свободу, любовь. Он подарил мне чувство независимости. Я не представляю его без меня, а меня без него. Это друг, со своим характером, со своими болезнями и настроениями; при этом позволяющий делать то, что хочется.
Когда ты едешь среди таких же как ты, когда слышишь рев моторов на светофоре, когда тебя подхватывает чувство эйфории от понимания того, что это твоя стая - ты забываешь обо всем, даже о страхе..
Мотосемья. Кто эти люди? Это отдельная нация, отдельный народ. Они живут по своим законам и правилам. Каждый новый человек, вливающийся в эту нацию, проходит жесткий отбор, часто этот отбор называется выживанием. Мотоциклисты – они встречаются так, как будто не виделись целый век, а прощаются как будто навсегда… Но это не останавливает их. Каждая смерть воспринимается как потеря родного человека. Каждая смерть уносит частичку души члена мотосемьи. И совсем не важно знал ты этого мотособрата или нет – он свой, он из твоей нации. Как будто звери, которые находятся на грани вымирания и никому нет дела до быстрого сокращения их популяции. Да, мы становимся циничными, мы относимся к смерти уже не так как все люди, мы не боимся ее, а иногда просто смеемся над ней. Безумие – все это мы понимаем, все это живет в каждом из нас, но бросить двухколесного друга, оставить опасную игру - жизнь против смерти мы не спешим, словно понимая – этот наркотик и его доза необходима нам для дыхания. Мы пугаем друг друга страшными фотографиями с мест ДТП в Интернете. Мы даем себе обещание не развивать максимальную скорость, мы хотим быть осторожными, но не можем. Это как для птицы со сломанным крылом – она знает и умеет летать, но не может - не может, пока не срастется крыло. А когда становится здоровой, птица забывает о том, чем был вызван перелом крыла – для нее полет – это главное...
Да, получатся при покупке мотоцикла мы подписываем контракт. По условиям которого мы не будет иметь претензий к искалеченной жизни… Но и это нас устраивает. Потому что мы другие, потому что природа захотела создать на земле отдельную нацию людей-птиц - способных летать, не отрываясь от земли. Пускай мы другие, но мы забываем, что не Боги… Мы не бессмертны: и нет у нас живительной амброзии и нет живой и мертвой воды и нет нити выхода из загробного царства. Мы знаем это, мы думаем об этом, когда вот так вот смотрим на портреты на крестах, умерших друзей, когда ложимся спать. Думаем, осознаем, даем лживые обещания… пока не сели за руль железного зверя, пока не почувствовали воздух свободы, пока не в стае… - Я остановилась перевести дыхание. Её серые глаза смотрели на меня с нежностью и жалостью. Но она понимала, я знала, что она понимала меня.
- Вы действительно другие. Вы разные, но вы другие. Возможно вас объединяет именно то самое отсутствие инстинкта самосохранения. Чувство стаи дает вам силы, дает вам ощущение защищенности - чувство плеча. Я понимаю вас, честно – она снова смахнула капли с портрета.
- Ты знаешь, я любила дочь как никого, мне казалось, она всегда будет рядом. Когда в ней загорелось желание заниматься мотокроссом это меня не удивило – мать – мастер спорта по прыжкам с парашютом, отец – летчик-испытатель. Она должна была выбрать что-то неординарное... – женщина улыбнулась.
Я вспомнила, как первый раз увидела «костерок» на мотослете. Невысокая, худощавая, я не предполагала, что она ездит сама. А когда увидела, как лихо она закладывает в повороты, в глубине души начала приклоняться перед ней. Удивительно. Парни – это понятно – свобода, байкерская культура. Я тогда задавала вопрос девчонкам – а вам это зачем? А они в ответ улыбались и отвечали – а тебе? И в один голос твердили – свобода.
- Скажи, а как вы чтите память погибших? – ее глаза наполнились тревогой.
- Мы всегда помним о них. А когда проезжаем мимо тех мест, рев моторов отдает честь погибшим.
- Красиво… - тихо проговорила она. - Целый ритуал.
- Они всегда живут в наших сердцах – словно успокаивая себя и ее, произнесла я.
Женщина закуталась в белую как снег шаль, в третий раз смахнула с портрета упрямые капли. Взяла в руки шлем, расколотый напополам вытерла его краешком этого белоснежного одеяния, зажгла свечу и поставила ее в шлем.
- Смотри вот и ребята подошли.
Я обернулась, черной стеной мотобратья приближались к нам. Сердце от чего-то снова сжалось. Каждый из них обнял меня так, как будто мы действительно не виделись лет десять. В душе от чего-то стало тепло. Словно я вернулась в родной дом.
Мы налили один стакан сока на всех.
- Помянем «Костерка» - сказала ее мама.
И нас почему-то совсем не удивило, что она не назвала дочь по имени. Наверное законы мотостаи впитывает любой, находящийся рядом. Мы пустили стакан по кругу. Помянули словно солдата, погибшего на войне. Мать в четвертый раз смахнула капли с портрета и прошептала.
- Я понимаю вас, но берегите себя, ради жизни, ради тех, кого уже не вернешь….