Полуторка, доставившая ее к месту нового жительства, на прощанье поприветствовала тремя сигналами, выпрыгнувшую из кабины пассажирку с корзинкой и коричневым чемоданом, оставив ее в окружении сада. Шпильки \\"лодочек\\" на половину врезались в раскаленный песок, но ее это не смущало. Скорее радовало, потому что, топчась на месте, она засмеялась звонко. Когда же каблуки и вовсе утонули в песке, она с наивной улыбкой прострекотала:
- Ку-ку! – и став босой на раскаленный песок, жонглируя бамбуковым зонтиком, его коричневым крючком ловко подхватила из корзины соломенную широкополую черную шляпу с вуалью, примяв кудельные русые волосы, сдвинула ее набекрень… Моментально обнаружив выглядывающих из распахнутых окон любопытных зевак, в реверансе поклонилaсь каждому в отдельности:
- Ку-ку! – вместо приветствия, звонко, будто птаха, щебетала она в поклонах: - Я ваша новая соседка. Буду жить в пятой. Это, кажется, в первом подъезде? Хотя, их всего два. Который первый, который второй – трудно определить. Никому не хочется обитать во втором, не правда ли? Первым быть всегда престижней. Первое место в легкой атлетике, первое место на конкурсе чтецов, первое место по плаванию. Пожалуй, на этом знакомство завершим. Где моя пятая? Надеюсь, в первом, не правда ли?
Вокруг воцарилась тишина.
Видимо, жильцов поразило не только поведение, но и необычный наряд новой соседки: цветастая батистовая юбка-клеш, каких не носили тогда жители переулка, белая прозрачная кофта со всевозможными воланами, рюшами и жабо, которых и во сне не видели обитатели зеленого двора. Не говоря уже об упомянутых: шляпе с вуалью, разноцветного бамбукового зонтика, кожаного чемодана и черных лодочек на шпильках, которые она аккуратно тогда вытащила из песка и погрузила в корзину:
- Ку-Ку! – пропела она, приветствуя изящной ладошкой, выглядывающих из окон соседей.
Не дождавшись приглашения, вошла в подъезд.
С первого дня соседи постарше нарекли ее «легкомысленной особой». Детям она позволяла называть себя «Ку-ку». Тот, кто осмеливался обращаться к ней «бабушка» или «тетя», терял временно право на участие в многочисленных играх, начиная со жмурок, скакалок, городков и кончая классиками, лаптой, футболом, в которых Ку-ку была заводилой. Правда, с ее приездом прекратили играть в «войну». Поговаривали, что у Ку-ку на фронте погибли муж и сын. Сама же, будучи «сестрой милосердия» - так любовно она называла свою военную профессию, - чудом осталась в живых. Каким путем Ку-ку вывела в сорок четвертом оказавшуюся в окружении санчасть, она никому никогда не рассказывала. Зато любила говорить о театре. До войны он был ее родным домом. Ведь, она служила в театре актрисой!
И здесь в зеленом дворе, она сумела организовать «домашний театр». Репетировала с ребятами в своей крохотной комнате. Играли спектакли в яблоневом саду, где выстроили почти настоящую сцену.
Когда шли представления в зеленом дворе, граница между деревенской и городской сторонами напрочь исчезала. Никто из городских не смел даже пальцем тронуть деревенских гостей.
Прошли годы. На деревенской стороне появились бульдозеры, экскаваторы: саманные лачуги в считанные секунды сравняли с землей. На их месте стали вырастать высотные дома. Впоследствии исчезли и зеленый двор, и деревянный помост. Теперь здесь огромный дворец с мраморными колоннами, фонтанами, вокруг которых красуются цветочные клумбы, плакучие ивы. Как напоминание о былом, в центре площади сохранилось несколько яблоневых деревьев и один устремившийся к небосводу стройный тополь. Мостовая из щебня превратилась в асфальтированное шоссе, проезжая по которому, выросшие в этом переулке, ныне уже солидные бабушки и дедушки, выглянув из автобуса, непременно улыбаются и сообщают внукам:
- Здесь, когда-то жила Ку-ку.
- Кто такая Ку-ку? – всякий раз любопытствует малыш.
На мгновенье наступает тишина, почти такая же, какой она была в день ее приезда.
- Кто такая Ку-ку? – вновь прозвенит в тишине. И опять малыш не получит ответа. Не мудрено – не может выросший в этом переулке солгать… Нормальный человек, какими считала каждого из них Ку-ку, - и по сей день не назовет ее бабушкой или тетей. А имени, отчества ее никто не знал. Фамилии тоже.
Но выросшие в этом переулке вспоминают всякий раз о том, как каждый вечер, после представления, Ку-ку собирала полуголодных мальчишек и девчонок, угощала «Королевским тортом». Секреты кулинарии хранились втайне от мальчишек. Лишь нынешние бабушки знали: «Королевский» - из ржаной муки, патоки, яиц, перетертых яблок. Где эти продукты приобретала Ку-ку, было загадкой. Но, если б они проведали тогда, что в воскресное утро, проснувшись вместе с крикливыми петухами, она отправлялась на рынок и там обменивала чудом уцелевшие от довоенного времени костюмы, в которых когда-то выходила на сцену, то, конечно же, отказались бы от «роскошного званного ужина». Но Ку-ку умела хранить секреты. На вопросы отвечала просто:
- В гостях неприлично обсуждать цены на рынке.
Никто не смел противоречить. Все в тайне были влюблены в Ку-ку, даже девчонки.
А если теперь настойчивый малыш вдруг спросит бабушку или дедушку: « Сколько лет было Ку-ку?» - то вновь произойдет заминка. В этой короткой паузе взрослые вспомнят лучистые с синевой глаза, густые ресницы, тонкие брови, кудельную русую прядь, и никто не припомнит морщины.
- Ку-ку была совсем девчонкой, - не без тени сомнений ответят нынешние бабушки и дедушки.
- Где она живет теперь?
На этот вопрос выросшие в этом переулке ответят той кривдой, какую Ку-ку называла правдой:
- Ку-ку прячется под высоким тополем.
- Где, где? – высунувшись в окно, будет искать ее малыш.
- Под высоким тополем, - утвердит выросший в этом переулке.
И так всякий раз, проезжая мимо памятного переулка, взрослые рассказывают детям добрую быль о необыкновенной Ку-ку, что когда-то поселилась здесь и будет жить до той поры, пока жива мечта, жива людская память.