— А откуда вам знать, что я солгал? — Ложь, дорогой мой мальчик,
видна сразу, потому что бывает двух видов. Бывает с короткими ногами,
а бывает с длинным носом. Твоя, похоже, относится к длинноносым.
«Пиноккио»
- Нам, простым людям, не до имиджей. - Ульяна отбросила прядь тонких русых волос, вечно лезущих в рот, прилипающих к ярко накрашенным губам. - Достал сегодня, Горчаков, своим пыжикованием. Ничего за этим и не стоит – пыжик ты ложный.
Алекс прыснул, как школьник, услышав очередную присказку Горелик, неожиданно меняющейся – от родовитой смолянки до хабалки на бензозаправке.
- Улюша, и не скажешь, что ты в антиквариате живешь…
- А то, – насмешливо отозвалась Горелик. Горделиво вздернув подбородок, почти менторским тоном продолжила – У Жана Бодрийяра есть понятие "симулякра". Так вот, сколько с "симулякра" не снимать слоя за слоем,.. настоящего (неподдельного) не будет.
- Улик, но речь идет только об отражении одной и той же реальности. Помнишь притчу о слепцах, которые дотронулись до слона с разных сторон. И спорят до сих пор…
Они давно уже спорили и не могли договориться. Александр Горчаков убеждал Ульяну в необходимости написания книги «Ульяна Горелик, год в тени звезды».
- Ты пойми, это же будет блокбастер. Как недавний бестселлер той же Ольги Казанцевой «Путин от матрешки до кристаллов Сваровски».
- А зачем меня пиарить? Я и сама могу.
- Согласен, Горелик откладывает яйца во все корзины. Не хотел тебе говорить, но придется. Понимаешь, эта Казанцева на ладан дышит. Ты можешь ей просто, по-человечески помочь. Пусть денег срубит напоследок. У нее двое пацанов останутся сиротами, - устало проговорил Алекс, массируя виски, проводя ладонью по подбородку и опять хватаясь за раскалывающийся от головной боли затылок. Трудно, очень трудно говорить с Улей. Баба она умная и языкатая, все сразу подмечает и чувствует, просто ходячий детектор лжи. Настоящая волчица. Разве можно ей доверить мысли и планы обыкновенного человека из коммунальной квартиры, пусть и медийшика. Улька не поймет, словами забросает, иронией забьет, методично по стене размажет. Ей что, она же асфальтоукладчица с наманикюренными пальчиками. О вчерашних переговорах с Казанцевой лучше и не заикаться.
- Сложно все, тётушка. Значит договорились? Только ты вида не подавай, что знаешь о болезни Ули.
Александр помолчал, размял пальцы, пощелкал фалангами, стараясь не замечать насмешливые искорки в глазах коллеги. Нет, придется сдаваться, иначе Ульяша не согласится.
- Ладно, колюсь. Казанцева – жена моего дядьки. Он умер два года назад, двое мальчишек осталось. Ольга им мачеха, но не из детских страшилок. Нормальная тетка, совестливая. Книжку про Путина я ей подсказал. Она ничего, справилась. Филолог все-таки. Вот и этот бестселлер о тебе сварганит, если ты её к своему телу допустишь.
Глава 5
Ты, говорящий слишком громко, я не могу расслышать твою речь.
Эмерсон
Ольга, заснув только под утро, часов с девяти начала собираться на встречу с Алексом и Ульяной Горелик. С одеждой и обувью проблемы не было – бывший муж Казанцевой периодически присылал или привозил ей подарки. А вот с лицом женщине пришлось повозиться: кожа бледная, синяки под припухшими глазами. Всматриваясь в свое отражение, Оля привычно подтрунивала над собой вслух: «Так это вы в кино играли Шрэка?
Бабайку вами в детстве не пугали?
Да, красотою мир вы не спасёте...
Под суд таких пластических хирургов.
Да вам в кунсткамеру бы можно и при жизни!»
К реальности её вернул смех Люси, наблюдавшей из коридора за телодвижениями Казанцевой перед зеркалом.
- Тёть Оля, откуда вы столько ругалок знаете? Любимые ученички помогли?
- Они, родимые. Для КВН собирали оскорбления в стиле поэта Вишневского.
- Что-то рано вы себя хороните.
- Как раз наоборот – жива и жить буду, раз над собой посмеяться могу.
А что ещё остаётся делать, если сегодняшняя встреча злит: зачем ей харчеваться в самом элитном заведении Москвы?!
Внушительный швейцар, костюмированные официанты со своими обращениями «сударь, сударыня, не изволите ли отведать?», меню в виде дореволюционной газеты «Гастрономический вестник»; за барной стойкой вместо бутылок и бокалов причудливые мензурки, ящички с латинскими надписями; хрустальные люстры, потемневшая роспись потолка, зеркала с патиной… К чему вообще этот светский лоск по «хорошей цене»? С ума сойти (Алекс предупредил заранее о раздельном счёте) - почти восемнадцать долларов за бизнес-ланч: пикантный салат из тонких ломтиков баклажана, обёрнутых вокруг маринованных овощей с зёрнами граната, щи и жареная рыба с кисло-сладким томатным соусом домашнего приготовления, острой овощной смесью и диким рисом.
Сидя за столиком в зале «Аптека» на первом этаже кафе «Пушкинъ», они молча оценивали друг друга: Ольга Ульяну, та – Казанцеву.
- И этот крокодил – икона стиля? Тощая, кривоногая, зубастая…
- Училка, почти тётка с Черкизовского рынка… Эта напишет, ой напишет.
Алекс, с удовольствием наблюдавший за мимикой женщин, прервал молчание, скомандовав: «Стоп, девочки, стоп! Больше позитива!» Дальше беседа покатилась сама собой, набрала обороты, подвела к сути встречи.
Ульяна прихлебывала из высокого бокала клюквенный морс и неспешно, как человек, привыкший, что его-то выслушают в любом случае, высказывалась.
- Я не против вашей книги. Хотя мне пиар практически не нужен: сейчас только ленивый не поминает Горелик всуе. Рада, что спрашиваете согласия. Фильм «Нуворишское шоссе» помните? Надергали из жёлтой прессы слухов и сваяли примитив обо мне. Противно, знаете ли.
- Ульяна, неужели вы болезненно реагируете на чужое мнение?
- Болезненно?! Оля, я с детства привыкла ко всяким сплетням о нашей семье. Так что научилась не реагировать и делать только то, что считаю нужным, без оглядки на кого-либо.
- Вы полагаете, что за вами наблюдают слишком пристально?
- А разве нет? Я вот наслаждаюсь жизнью, а другие смотрят и завидуют.
- И чему обычно завидуют?
- Многому: моей фамилии, заработкам, поступкам, которые они не могут позволить себе сами. Со мною все хотят или разделаться, или подружиться. Но те и другие стоят в очереди.
Казанцева понимала, что взяла в беседе неверный тон – явно агрессивный, вызванный снисходительной самоуверенностью Горелик. Такие, как Ульяна, всегда и везде будут победителями – и в литературном салоне, и на рынке. Они бессмертны как любой простейший организм. У Ольги даже зуб заныл от возмущения: теледива воображает себя не человеком, а эпохой. «Зря я связалась с этой одноклеточной Горелик», - возмутилась Казанцева, но тут же фыркнула из-за пафоса своего негодования. - «Сложная личность Олечки Казанцевой против инфузории-туфельки в туфельках от Manolo Blahnik». Уже с дружелюбной улыбкой Ольга повернулась к Горелик, наткнувшись на ироничный взгляд Ульяны, добродушно приняла слова той: «Оля, расслабьтесь. Массажик вам бы прописать». Непринуждённо молчавший до сих пор Горчаков подключился к беседе.
- Наконец-то, дамы, вы поладили. А то я опасался услышать от любой из вас чеховскую фразу: «Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет!»