Здравствуй, мой Незнакомец с тысячей лиц.
Решила написать для тебя пару страниц;
Я давно не писала, но были причины:
Я тут переживала болезни, например, грипп
И примеряла чьи-то бледные и ржавые личины.
Было сложно дышать, не спорю, зато не опасно.
Расскажу о себе и о том, что со мною было...
Я красила все стены ярко-рыжей краской,
Орала сильно, так, что у самой кровь стыла.
Я находилась в раю из цветного картона,
В мире иллюзий и серых, как небо, снов.
Почти никогда не жалела патронов
И в жизни ни разу не писала стихов.
Холода наступили весьма нежданно;
Било дрожью, как будто бы током...
Как всегда, я была очень странной
И старалась не глядеть в окна.
Мне, вроде как, воздух очень нужен:
Лёгкие словно пустыня Сахара.
Прошу, пока мне не стало хуже,
Избавь меня от этого кошмара.
Я нуждаюсь в тепле и свете,
Будто комнатный цветок в горшке.
В голове вместо мыслей - ветер,
Наша встреча - как кот в мешке...
Я разбивала сердце, как стекло,
И не собирала осколки с пола;
Смотрела на белоснежный потолок
Взглядом с примесью немого укора.
Я не била в кровь ладони о стены,
Бледные пальцы в истерике не ломала,
Вовсе не пыталась лезвием по венам,
Но, тем не менее, чертовски устала.
Мне сказали, что я безнадёжный больной,
Замуровали в палате до энного года.
По вечерам мы мило болтаем с луной
О далёкой звезде и какая сегодня погода...
Утром мне солнце желало хорошего дня,
Дождь иногда мне на ухо шептал о любви.
Слышала от кого-то о крушении моего корабля,
Ставшего первою жертвой опасных глубин.
Со временем перестала ждать нового старта,
Прекратила скучать по тебе... Как ты там?
А я... Я теперь не грущу с наступлением марта,
Больше не желаю пытаться выбраться из плена,
С лёгкостью довожу температуру души до нуля
И очень вовремя выкидываю старый хлам...
С любовью, всегда твоя, милая Миллер Эва,
Писала тебе все эти глупенькие строчки
В один час и восемьдесят три минуты ночи
В энном году сорок первого февраля...