6 сентября 1989 года. Редакция журнала «Вопросы литературы».
Тверской бульвар.
Солнечный осенний полдень.
Старый грузовой лифт, на своих натруженных как жилы канатах , втягивает нас на 10-ый этаж легендарного дома Нирензее, где расположена редакция журнала «Вопросы литературы». Оттуда, сквозь витринное (по размеру) и очень пыльное окно, Москва кажется Парижем из-за бесконечно-живописной россыпи крыш до горизонта и узких щелей улиц меж ними.
В небольшом светлом зале с «хорами» и длинным редакционным столом посередине мы ждём явления Берберовой. Она задерживается, народ прибывает. Вносят и выносят стулья. Ощущение профессиональной избранности общества, но есть и случайные «нейтралы». Среди публики – разговоры: «Прилетела вчера и прямо из самолета села за стол переговоров. Даже в туалет не зашла! Душ не приняла с дороги!». – «Не беспокойтесь, она всё это сделала в “Боинге”» . – «Бодра, энергична! Уже выступила вчера по Московской программе в передаче “Добрый вечер, Москва!”. Сказала, что родилась в 1901 году. Ей 88 лет!»…
…В 12.20 явился «посол» и сказал, что Нина Николаевна приехала, но просит её извинить: она чуть отдышится и переговорит с главным редактором журнала Дмитрием Михайловичем Урновым.
Минут через пять, не замеченная мною, появилась Н.Н.Берберова под руку с Д.М.Урновым. Она была в светлом брючном костюме и парике. Пройдя во главу редакционного стола, сняла, по-мужски, пиджак и, повесив его на спинку стула, села.
Урнов: Разрешите мне, без лишних предисловий представить вам нашу дорогую гостью, Нину Николаевну Берберову и предоставить ей слово
(Аплодисменты)
Берберова: Спасибо, спасибо!.. . Я не знаю, что вас интересует, поэтому давайте поступим так: вы будете мне задержать вопросы, а я – отвечать.
(Вопросы задают с места)
Вопрос: [ Н.Н., расскажите, пожалуйста, об истории создания своей последней книги «Люди и ложи». Почему вы решили написать об этом?].
Урнов: Книга Нины Николаевны «Люди и ложи. История масонства ХХ века» будет печататься в журнале «Вопросы литературы», начиная с 12-го января и в 1990 году.
Берберова: Почему я взялась за эту тему? Меня всегда интересовали люди. [Человек интересовал меня всегда, даже больше книг]. Я многих масонов знала и знала, что есть архив где-то. Но где? И тут у меня появился помощник – профессор одного из американских университетов Натан Смит. Он к этому времени уже написал книгу «Роль масонов в 17 –м году». И вот, этот Натан Смит и я решили разыскать архив русских масонов. Он мне посоветовал написать письма с вопросами и разослать во все библиотеки и архивы, где мог, предположительно, находиться архив масонов. Шесть месяцев мы ждали ответа. Ответили только из Парижа, из Библиотеки Ришельё. И вот мы с Натаном Смитом прилетели в Париж, поселились в гостинице и явились на Rue Richelieu в Библиотеку Ришельё, а это очень старинная библиотека. Там такие кованые решетки на окнах… Нас приняла молодая особа, очень вежливая. Я выдала себя за переводчицу [взяла на себя роль переводчицы] и сказала, что мы бы хотели ознакомиться с архивом масонов и посмотреть, что из этого получится. Служительница, молодая библиотекарша, нас выслушала и сказала: «Хорошо. Приходите завтра».
Назавтра мы явились утром к назначенному времени и нам показали ящики с печатями, покрытые толстым слоем пыли. При нас их взломали топорами, буквально при нас разбили печати, и мы с Натаном Смитом изучали эти ящики с утра до вечера. Кроме того, на протяжении всего этого времени, я каждый день мыла голову! Так было пыльно! До нас эти ящики никто не вскрывал и не читал! Я знала фамилий 30-40 своих знакомых, но когда мы изучили архив, то список лиц значительно расширился, и я поняла, что это тянет не на статью, как задумано прежде, а на книгу! Так и вышло! Её объем…. Страниц!
Вопрос: [Откуда взялся в Библиотеке Ришельё архив масонов?]
Берберова: Откуда там? Он там и был! Мне расск4азали, что накануне взятия Парижа немцами, сын известного хирурга (отец и сын – оба масоны), мм-м…фамилию забыла, сейчас вспомню, мм… отца я знала… нет, не вспоминается; ну, позже само всплывет это имя… . Да, так вот, они приехали в Библиотеку Ришельё на грузовике, погрузили архив и увезли до конца войны. Так он был опасен. Потом они вернули его в библиотеку… . Меня интересовал контингент, который шёл в масонство. Это, в основном, были интеллигенты. Среди большевиков – Скворцов-Степанов, но он не был масоном, может быть, кандидатом в масоны. Затем, Пешкова Екатерина Павловна…
Пешкова М.М. (внучка А.М.Горького): Интересно, это документально подтверждено?
Берберова: Да-аа!.. Екатерина Павловна Пешкова была масоном до 17-го года! Попала она туда через Кускову Елену Дмитриевну, журналистку. Кстати, многие не знают, что Кускова была в правом крыле социал-демократической партии (у них было правое крыло).
Вопрос: Горький был масоном?
Берберова: Горький? Не-ет! Никогда!
Вопрос: [О Ромене Роллане].
Берберова: Роллан? Это горе французов! Я не знаю, что они теперь будут делать? Ведь у них в каждом городе есть улица его имени! Это же был совершенно размякший подлец. А жена его, Кудашева, которая женила его на себе, была на службе у НКВД! [ Это же всем известно].
Вопрос: [Насколько исторична Ваша книга о масонстве?].
Берберова: Я не претендую на то, что я – историк.
Вопрос: [Об архиве Е.Д.Кусковой].
Берберова: Архивы Е.Д.Кусковой рассекречены. Там есть переписка её с женой Мартова, Дан-Цедербаум. Кстати, моя мама училась с её матерью в гимназии.
Вопрос: [Расскажите о своих отношениях с Гумилёвым].
Берберова: Что сказать? Я всё это описала в «Курсиве». Гумилёв был то, что сейчас в Европе принято называть испанским словом «macho», т.е. мужчина («самец»). Надо было смотреть в его некрасивое лицо и со всем соглашаться. Он был офицер и всегда брал под руку слева. Он говорил рискованные комплименты, и ты должна была слушать и верить, что это так… . А надо вам сказать, мне тогда было 20 лет, и я была воспитана весьма строго… . Поэтому, во время наших прогулок мне всегда хотелось [поскорей отделаться от него и] убежать к маме.
Вопрос: Знали ли Вы Мандельштама7
Берберова: Нет, не знала… . К сожалению, никогда не видела и не разговаривала.
Вопрос: Был ли Владимир Набоков надменным в быту?
Берберова: Пожалуй, нет. Он создал себе «имидж». Он имел на это право. Он принадлежал к тому слою эмиграции, которая потеряла всё в России: имения, дом на Большой Морской. Всё это БЫЛО и у него… . Но в нём был шарм, когда он опускал маску. У меня вообще два потрясающих литературных впечатления: от «Зависти» Олеши и от прозы Набокова. Вы меня понимаете…
(Гул одобрения)
Вопрос: [Видели ли Вы Ахматову?].
Берберова: Ахматову видела в 12-13 годах… . Отношусь с огромной любовью.
Вопрос: Нина Николаевна, знали ил Вы Елагина?
Берберова: Ивана Елагина? Я знала его. Ваня был очень талантливый человек. Мы встречались в Вермонте, в колледже, на летних курсах русского языка.
Вопрос: [Расскажите, пожалуйста], как читал Ходасевич?
Берберова: [Интересный вопрос]. Мой профессор, Сергей [Игнатович] Бернштейн, - он был ПЕРВЫЙ специалист по орфоэпии (это такая наука о том, КАК поэт читает свои стихи), - собирал голоса поэтов. У него была коллекция пластинок: Белый, Блок… . В 30-е годы он сам это все разбил, мне рассказывали… Так вот, читал Ходасевич на обывательское ухо – монотонно, но для поэтов – идеально. Ведь тогда выкрики были в моде. Поэты били себя в грудь, так, что звук был, как из бочки… . А Гумилёв пел свои стихи. Он не выговаривал 5-6 букв, и получалось: «О-оу, ооу, ооу, ооу!».
(Сдержанный смех).
Вопрос: Как Вы относитесь к Одоевцевой?
Берберова: Мы с ней не виделись с 39-го года. Её книга «На брегах Невы» - очень интересная, очень.
Вопрос: Каковы были отношения между [Вячеславом] Ивановым и Ходасевичем?
Берберова: Между Ивановым и Ходасевичем не было отношений. Вот с Георгием Ивановым были длительные отношения. Пропащий был человек…
Вопрос: Что Вы можете рассказать о Есенине?
Берберова: Есенина я никогда не видела. Талантливый, люблю его многие стихи.
Вопрос: Общались ли Вы с Бальмонтом?
Берберова: С Бальмонтом мы не общались. Не было общего круга общения. Бальмонт в Париже опустился, сильно пил. Его последняя жена – была ангел. Я не помню её фамилию…, кажется на «Ща»? [Бедняжка, сколько ей приходилось выносить из-за него!].
Вопрос: Какова судьба архива Саши Чёрного?
Берберова: Не представляю, был ли архив? .. (Реплики: «Был!»).
Был?.. . Саша Чёрный умер в маленьком городке на берегу Средиземного моря… не знаю. Не могу сказать.
Вопрос: Нина Николаевна, известно, что, живя у Горького, Вы переводили ему письма для Ромена Роллана. Не могли бы Вы вспомнить, какие именно?
Берберова: Нет, не могу, так сразу – не смогу, но, если Вы мне их покажете, то вспомню…
Вопрос: Нина Николаевна, знали ли вы Горянского?
Берберова: Горянского? Знала. Он был маленький, горбатенький.. Но с Доном Аминадо конкурировать не мог.
Вопрос: Расскажите о Тэффи, Нина Николаевна.
Берберова: Тэффи была прелестная женщина! Такая приятная в обществе! Близким отношениям мешала разница в возрасте, ведь она – ровесница моей матери. [Конечно, Тэффи не была блестящей фельетонисткой, но очень, очень мила!]. Она вела псевдо светскую жизнь, была знакома с актерами, с Вертинским. Она в старости ужасно располнела, жила в нужде.
Вопрос: Нина Николаевна, знали ли Вы Вагинова?
Берберова: Костя Вагинов? Это был человек из «Звучащей раковины», - тихий, слабенький, маленький, болезненный. На наших заседаниях он лежал на трех стульях…
Вопрос: Нина Николаевна, я задам Вам подряд три вопроса. Какие Ваши книги стали бестселлерами в Париже?
Берберова: Первая книга – это небольшая повесть «Аккомпониаторша», вышла в издательстве «Actes sud». Директор издательства – Юбер Ниссен, - заинтересовался мною и издал книгу. Большая заслуга в этом и моей переводчицы, она праправнучка Юргенсона , музыкального издателя, друга Чайковского о Бородина. Вторая книга – «Курсив мой». Третья – «Масоны ХХ века».
Вопрос: Имели ли эти книги коммерческий успех в США, у эмигрантов?
Берберова: Да-а!!! Но тиражи здесь – не показатель. Я недавно узнала, что моя книга «Железная женщина», благодаря тиражу «Дружбы народов» - вышла в количестве 1 миллиона экземпляров. В Америке, например, Бунин был издан тиражом в 1,5 тысячи, и за 15 лет не могли его распродать. Я вышла тиражом – 1 тысяча…. Но успех – не везде. В Италии, Испании – успех. В Англии, США – нет. Я говорю об успехе перевода, конечно.
Вопрос: Как эмигранты читают друг друга? Доброжелательно?
Береберова: Я уже писала. Было три группы эмигрантов: правая, которая вешала на стенку Николая II; левая – ждала, когда Сталин мигнёт, чтоб поехать и, часто, погибнуть. Средняя – интеллигенция. [Отсюда всё…]. Я считалась единственным автором-эмигрантом, который интересовался эмигрантским пролетариатом (заводы «Рено» и т.д.). Тираж – ежедневно – 35 тысяч экземпляров.
Вопрос: Следите ли Вы за литературой «третьей волны» эмиграции?
Берберова: Нет времени! Меня запряг Ниссен из «Акт сюд»! Он присылает мне ежедневно длинные письма, которые я с содроганием открываю, потому что в них – вопросы по переводу... . Целая страница вопросов, на которые страшно трудно отвечать!
Вопрос: Общались ли Вы с музыкантами?
Берберова: Да… . С Метнером, с Рахманиновым.
Вопрос: Скажите, как Вы относитесь к творчеству Ольги Карлайл? Были или вы знакомы с её матерью?
Берберова: Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос по известной причине. Вы меня понимаете.
Вопрос: Знали ли Вы Н.А.Бердяева?
Берберова: Николай Александрович Бердяев – мой большой друг. Мы встречались в свете. Его французский язык был безупречен. Но – провал в возрасте не дал нам возможности сойтись поближе. Вера и Борис Зайцевы были мне более близки.
Вопрос: имела ли философия Бердяева влияние на европейскую философию?
Берберова: Думаю, да. Он стоял одной ногой в русской эмиграции, [в России], а другой ногой – в современной Франции. В это время православие играло во Франции некоторую роль.
(Громкая реплика: « “Некоторую”…Очень даже большую!»)
Вопрос: Как Вы относитесь к Солженицыну?
Берберова: К Солженицыну? После шести операций рака?! Я восхищаюсь им! Чтоб слово «ГУЛАГ» вошло в академический словарь Франции! В «Ла Рус»? Французы никогда не включают в свой словарь подобных слов! Это надо было заслужить, чтоб русское слово вошло во французский академический словарь!...
(Громкая реплика: «Не русское, а советское слово!»)
… Но лично у меня нет настроения с ним встречаться.
Вопрос: Расскажите, пожалуйста, о Ходасевиче.
Берберова: О Ходасевиче я написала много страниц в «Курсиве». Извините, что я часто отсылаю вас к книге, но это не из самомнения. Просто мне нечего добавить. Он родился, когда его матери было 43 года, а отцу – 56. Родился уже больной. Он был хрупкий, хилый. Всегда у него была проблема с зубами. Он постоянно ходил к зубному врачу: то тут болит, то там, - один раз в месяц обязательно ходил! Болезнь обусловила его судьбу. Она была основой его физического существа, но всё же он дожил до 63-х лет. Он по натуре был не злой человек, но говорил зло.
На этом, насколько становится понятно из моих записей, встреча была завершена.
Берберова устала. Её окружили люди, а я стала пробираться к выходу.
Стоять в очереди на лифт мне не хотелось. Я медленно спустилась вниз, находясь под гипнозом соприкосновения с иным, неведомым мне доселе миром личности, прожившей свою жизнь в совершенно другом измерении.
Дома я села обрабатывать свои записи о встрече с Ниной Николаевной. Так они и пролежали в столе 21 год.