в которой фон Швертвальд получает важное поручение
В стене, окружавшей монастырь Нищих Братьев, имелось трое ворот и пять калиток. Остальные входы-выходы, о которых непосвященные даже не подозревали, располагались под землей. Катакомбы, оставшиеся от древних строителей, добывавших известняк, пролегали под всеми зданиями монастыря. Некоторые из них уходили далеко за пределы его стен и заканчивались порой в самых неожиданных местах. Фон Швертвальд знал только о двух - обоими когда-то пришлось воспользоваться. Отлично замаскированная дыра под обрывистым берегом Троицы и проход в винный погреб заведения "Королевский шут". О существовании же остальных рыцарь только догадывался.
Впрочем, сейчас это его не интересовало. Встреча, о которой он договорился через отца Николауса, состоится под землей, но попасть туда предстоит изнутри монастыря. Настоятель провел гостя в пустую трапезную. Там, за пыльным гобеленом, изображавшим мучения какого-то святого - беднягу насаживали на кол - оказалась маленькая дверь. За ней - большой, загроможденный пустыми бочками и глиняными горшками чулан.
- Проходите, - настоятель посторонился, пропуская гостя. - Идите, мессир.
Стараясь не споткнуться, рыцарь сделал несколько шагов. В нерешительности остановился: дверь закрылась и в помещении стало темно, хоть глаз выколи. Отец Николаус сдавленно чихнул, пробормотал "Прости, Господи" и ловко протиснулся мимо Венка вперед. Защелкал кресалом, в руках настоятеля загорелся фонарь. На потолке и стенах заплясали тени, метнулись по полу испуганные мыши.
- Сюда, - поманил отец Николаус.
Внимательно глядя под ноги, чтобы не упасть, Венк подошел к монаху. Тот стоял перед неожиданным в таком месте предметом - скульптурой. Серая от пыли фигура изображала сидящего на троне монарха со скипетром и державой. Голову неизвестного властителя закрывал кусок черной материи.
- Кто это? - поинтересовался рыцарь.
Отец Николаус пожал плечами:
- Не знаю. Если хотите, можете посмотреть.
Говоря, настоятель отвернулся. Обойдя скульптуру, он просунул руку в зазор между спинкой трона и стеной. Закряхтев от неудобного положения, стал там что-то нащупывать. В левой руке монаха раскачивался горящий фонарь. Поколебавшись, Венк потянул за угол плата, прикрывавшего голову мраморного монарха. Кусок траурной материи легко соскользнул. С каменных плеч на рыцаря глянул пустыми глазницами настоящий человеческий череп, увенчанный медной, позеленевшей от времени короной.
Чертыхнувшись, фон Швертвальд непроизвольно отступил назад. Издав нервный смешок, отец Николаус быстро сказал:
- Прошу прощения, мессир, за глупую шутку. Не могли бы вы помочь отодвинуть этого истукана.
- Что нужно сделать? - сухо спросил Венк.
- Беритесь за левый подлокотник трона и толкайте вместе со мной. Раз, два...
Скульптура несмотря на внушительные размеры оказалась неожиданно легкой. После того как настоятель освободил невидимую защелку, трон с королем-мертвецом под нажимом двух мужчин ушел вбок. Из-за надетых перчаток Венк так и не понял, из чего он сделан: дерево или гипс использовал вместо мрамора неизвестный скульптор.
Нагнувшись, отец Николаус провел фонарем над полом. Рыцарь увидел хорошо подогнанный люк с утопленным в выемке бронзовым кольцом. Подцепив его кончиками пальцев, ухватившись поудобнее, настоятель откинул крышку. Протянул рыцарю фонарь:
- Спускайтесь, идите прямо. Через пятьдесят шагов будет перекресток - повернете направо. Пройдете еще немного и увидите комнату. Вас там ждут.
Венк взял фонарь. Поднял его так, чтобы видеть напряженное лицо настоятеля. Тот смотрел прямо, не мигая, только зрачки сузились до размеров булавочных головок.
- Не беспокойтесь, сын мой, - сказал монах. - Нас многое связывало в прошлом, связывает в настоящем и, надеюсь, в будущем. Вам ничего не угрожает. Ни в обители, ни под ней.
Чуть помедлив, рыцарь кивнул:
- Я знаю.
- Возвращайтесь тем же путем и просто трижды постучите. Я буду ждать, сразу открою.
Опустив фонарь, направив его так, чтобы видеть ведшие вниз ступени, Швертвальд начал спуск. Подождав, пока голова в шлеме опустится ниже уровня пола, отец Николаус с легким стуком закрыл люк.
* * *
"Комната" оказалась маленькой, хорошо освещенной факелами пещерой. Стены были обшиты почерневшими досками, низкий потолок укреплен балками. Время от времени с него сыпалась какая-то труха. Когда это происходило, фон Швертвальду казалось, что еще немного и толща земли над головой обрушится. Погребет под собой его и четверых людей, находившихся вместе с ним в подземелье. Даже узкий коридор, по которому он добирался сюда и то произвел на Венка менее гнетущее впечатление. Несмотря на жутковатые ниши, где лежали человеческие скелеты, а желтые черепа скалили зубы в дрожащем пламени светильников. Рыцарь знал, что Нищие братья, как и монахи других орденов издревле хоронят своих умерших в катакомбах под обителью. Низенький потолок - рукой можно достать - подействовал на рыцаря гораздо сильнее. Но страх быть погребенным заживо отвлек его от опасности более реальной. Той, что исходила от его нынешних собеседников: троих мужчин и женщины.
Молодой светловолосый крепыш со шрамом через всю правую щеку встретил Венка в коридорчике. Не приветствуя, отступил, пропуская внутрь пещеры. Громко сказал из-за спины:
- А чего это он с оружием?
И бесцеремонно коснулся ножен фон Швертвальда.
- Нехорошо, - к рыцарю шагнул второй парень. - У нас клинки отобрали, когда входили. Даже у вас, папаша, - он покосился на оседлавшего табурет грузного мужчину в кольчуге и стальных наручах. - Нечестно, не по-рыцарски как-то.
- Ну, что ты, сынок, - подала голос рассевшаяся на втором табурете немолодая женщина в мужском дублете, штанах и ботфортах. - Просто господин... не имею чести знать его имени, опасается. За жизнь свою боится. А мы нет.
Нагло уставившись ярко-голубыми, словно светящимися изнутри глазами на Венка, она отхлебнула из маленькой фляги. Золото, чеканка, эмаль - тонкая ювелирная работа, увидев сосуд, невольно отметил рыцарь. Полсотни талеров, не меньше.
Делая вид, что не обращает внимания на оставшегося за спиной крепыша, он шагнул вперед и вправо. Вместо приветствия молча кивнул старшему мужчине - Дитриху фон Сегеру.
- Не зря боится, - сказал второй парень - самый молодой из четверки. - Голыми руками, если што управимся. И меч достать не успеет.
- Заткнись, Свен, - тихо приказал не спускавший глаз с вошедшего фон Сегер. - Ты, Магда, освободи табурет. Негоже благородному человеку стоять, когда ты - простая баба - сидишь.
Женщина в мужском наряде громко фыркнула, но поднялась. При этом зацепила ногой табурет так, что тот опрокинулся. Молодые люди гоготнули. С потолка посыпалось, и, забыв о происходящем, Венк озабоченно глянул вверх. Потом, не обращая внимания на опрокинутое седалище, переместился направо, к стене. Отсюда он мог видеть всех сразу и в случае нападения защищаться.
С самого начала рыцарь был готов к такому поведению людей, с которыми пришел на встречу. "Ночной народ", былые собратья по разбою и темным делишкам всегда пытались взять незнакомца на испуг. Нащупать в новом для них человечке страх или иную слабину. Поэтому Венк сделал вид, что не обращает внимания на грубость, хотя пришел сюда не просить, а отдавать приказы. Но решил вести переговоры на равных, чтобы не испортить дела: у подобных людишек самолюбие порой было похлеще, чем у иного вельможи. И, самое смешное, человек, сидевший на одном из двух бывших в пещере табуретов, не уступал фон Швертвальду происхождением. А по своему званию, можно сказать, стоял в иерархической лестнице на ступеньку выше, чем фактотум графа Ландера.
Скрестив руки на закованной в кирасу груди, фон Швертвальд сухо произнес:
- Рад видеть ваше семейство. Живым и здоровым, господин барон. Хоть и не полным...
Широкоплечий, высокий и грузный Дитрих фон Сегер был единственным среди разбойничьих главарей, для кого "барон" не являлось прозвищем. Венк знал, что четверть века назад мальчишкой-оруженосцем, Сегер воевал в Заморье. Поход, предпринятый тогдашним императором оказался удачным: неверные были разбиты, удрали в пустыню жрать песок, а всем участникам войны за веру досталась богатая добыча.
Хозяин фон Сегера погиб в схватке, оруженосец стал рыцарем и за храбрость в какой-то стычке получил от императорского полководца баронство - городок, населенный чернокожими. Правда, наслаждаться богатством и славой всем участникам похода в Заморье пришлось недолго. Через два года огромное войско язычников неожиданно отбило утраченные земли. Барон остался без феода и вместе с немногими, кому повезло уцелеть, бежал в Империю.
Но дорога на родину сильно затянулась. На Калийских островах у заморского аристократа вышла какая-то неприятная история с законом. Что точно произошло, Венк не знал. Похоже, барон вместе с другими возвращавшимися неудачниками попытался поправить дела, ограбив несколько торговых судов. Был пойман, осужден на галеры, но сумел купить свободу, всучив судье-ослу дарственную на свои земли в Заморье. Тогда Союз Вольных городов вкупе с императором готовился нанести ответный удар по неверным, и сделка показалась слуге закона выгодной.
Освободившись, фон Сегер перебрался на материк, долго "странствовал" по большим дорогам, пока не очутился в Годштадте. В имперскую столицу барон явился уже не один, а с женой, четырьмя сыновьями-погодками и сотоварищами. Младший сын вскоре погиб от ножа конкурентов, двое сейчас находились здесь, в пещере под обителью Нищих Братьев. Четвертого же позавчера захватили дружинники барона фон Типпа.
- Мне сказали, - медленно начал Сегер, - что вы, мессир неизвестный рыцарь, изволили, не далее как позапрошлой ночью, спасти нам жизнь.
- Да, - кивнул Венк. - Это я предупредил вас и договорился с отцом Николаусом об убежище в монастыре.
- Гм, - барон поскреб бритый подбородок. - Тогда мне хотелось бы узнать, кому я обязан жизнью. Ваше имя, герб?
- Да видела я его, - вмешалась "баронесса". - Точно не упомню, но сдается мне, что он из людей Серого. То ли Франком, то ли Рисом кличут.
Снова пристальный взгляд голубых глаз. Надеется уловить, правильно ли угадала. И близко не попала, мысленно усмехнулся рыцарь. А вот про тебя, дорогуша, мне все известно. Жена Дитриха держала в Монашке бордель, варила на заказ яды, приворотные зелья, средства для выкидышей и слыла ведьмой. Фон Швертвальд презрительно усмехнулся, спокойно посмотрел на барона. Ответил в тон Сегеру:
- В свое время я дал обет пред Господом, что открою имя только на смертном одре. На исповеди. Ибо грешен.
Переглянувшись с братом, Свен шагнул к гостю. Кривя рот в поганой усмешке, сказал:
- Так может самое время? Для исповеди...
- Заткнись, - тихо приказал барон, и его щенок замер на месте. - Подними табурет, пусть мессир рыцарь сядет.
Сын молча повиновался, и фон Швертвальд сел:
- Благодарю, господин барон. Думаю, пора закончить с именами, благодарностями и прочим, что не имеет отношения к будущему, - Венк сухо улыбнулся:
- У меня к вам предложение.
- Это было ясно с самого начала, - проворчал фон Сегер. - Чего вы от нас хотите?
И окинул быстрым взглядом жену, сыновей:
- Говорите при них. Мне так проще.
Гость кивнул:
- Их присутствие меня не смущает. Иначе мы были бы здесь один на один.
* * *
Нет-нет да поглядывая на потолок, рыцарь постарался коротко пересказать, что произошло с того момента, как "господин барон" нашел убежище под монастырем Нищих Братьев. Не то чтобы главарь одной из шаек, заправлявшей в Монашке, совсем ничего не знал. Но напомнить о том, чего он избежал благодаря нежданной помощи, было далеко не лишним.
- Уголек - убит у себя в "берлоге", Длинный Ганц, - лишенным эмоций тоном перечислял рыцарь, - попытался договориться с сотником, когда дружинники окружили "Трех девчонок". Предложил ему отступного... - Венк запнулся, делая вид, что вспоминает, - кажется, пятьсот гульденов. Сотник взял, а потом один из его меченосцев... Из тех, что ходят с двуручными мечами - укоротил Ганца ровно на голову. Восьмерых его людишек, что при нем были, тут же прикололи, а остальных - частью развесили вокруг заведения, частью, говорят, отослали на Голодный остров. С последующей пересылкой бессрочно гребцами на галеры. Есть личный приказ имперского канцлера отправлять туда всех... ну, кого не прикончат на месте. Могу поклясться, что таких немного, и они должны считать себя настоящими счастливчиками.
Рыцарь на мгновение замолчал, переводя дыхание. В этот момент "баронесса" громко так, что все посмотрели на нее, выругалась. Женщина с силой ударила кулаком правой руки о ладонь левой. Голубые глаза горели ненавистью:
- Если бы я узнала, кто молодого графа порешил - сама бы убийце яйца вырвала. Да что там... Он бы у меня, урод безмозглый, неделю бы умирал. Ведь жили же спокойно, никого не трогали! Кто только у меня в заведении не перебывал! Сам князь...
- Заткнись, - оборвал жену фон Сегер. - Что толку стонать? Рано или поздно этим должно было закончиться. Не дело сыну имперского графа по борделям и кабакам шляться. Наши-то его все знали... Нарвался, поди, на чужаков, вот и прикончили.
- Да-да, - закивал Свен. - Никто из наших на него руку бы не поднял. Точно пришлые постарались.
- Раз хрен ему отрезали - значит, из-за бабы, - глубокомысленно заметил второй сын барона. - Да вот только теперь, похоже, скоро нам всем из-за чужой вины яйца оторвут. Нельзя так... Неправильно.
- Да, - согласился фон Сегер. - Дали бы нам время - мы бы сами убийц, хоть из-под земли вырыли и на суд его сиятельства представили.
Вздохнув, Венк заметил, что имперский канцлер, к несчастью, от горя сошел с ума:
- Его сиятельство третьи сутки сидит в родовом склепе рядом с телом сына, все волосы на голове от горя вырвал. Позавчера к нему в загородное поместье делегация во главе со столичным бургомистром явилась. Просить, чтобы отряд капитана Хагена отозвал, кровопролитие, поджоги прекратил... Но его сиятельство - я точно знаю, мне советник Герке рассказывал, он там был, - так разъярился, что приказал страже всех взашей гнать. Древками алебард по спинам. А городского прево грозился, вообще, повесить.
Нервно покусывая нижнюю губу, барон кивнул:
- Слыхал я о таком. Ни магистрат, ни прево не хрена нам помочь не могут. А ведь сколько денег каждый год получали!
- Теперь гнилую репу они получат, - зло встряла женщина. - Когда солдаты уйдут - с чего платить? Все бордели пожгли, кабаки пожгли, девок... - ее лицо перекосилось от ненависти:
- Ну, насильничали бы вволю, если хотят! Перетерпели бы, не в первой. Но ведь глотки бабам режут, животы вспарывают, калечат ни за что ни про что! Я из своих только шестерых вывести успела...
- Да, - сухо сказал Венк. - Люди фон Типпа и графа Туршского жалости не знают. Просто звери какие-то. "Серебряную лилию", после того как девиц изнасиловали... Двери, ставни в ней досками забили, соломой обложили, маслом облили и вместе с хозяйкой - Пышкой Инге и двумя девками - сожгли. Дескать, она с помощницами - ведьмы. Всех, кого ведьмами считают, - тут же на костер. Капеллан барона фон Типпа хвастался, что только за первые сутки изобличил с божьей помощью и сжег девять ведьм и двух колдунов.
У Магды задергался левый уголок рта. Она снова полезла за пазуху, вытащила золотую фляжку. Надолго приложилась, громко причмокивая. Венк подумал, что и он не отказался бы промочить сейчас горло хорошим глотком вина. Хотя, судя по тому как остекленели глаза "баронессы" и она враз осоловела, - пила баба не вино. Может, настойку с белладонной или еще какое зелье.
Похоже, Сегер не одобрял напитка, который потребляла супруга: он строго посмотрел на старшего сына, и тот подошел к матери. Отобрал фляжку, отвел в угол пещеры. Усадил на корточки и остался рядом, что-то успокоительно нашептывая.
- А я слышал, что в Двух Шестерках, - глядя на рыцаря, начал Свен, - ребятам Ловкача и Счастливчика солдаты кисти рук отрубают. Потом прибивают к воротам заведений.
- Да, - подтвердил гость. - Ну, что поделаешь? Нечего было приезжих обыгрывать. Чужаки - люди злопамятные - вот и отыгрались, когда случай подвернулся. Сейчас они кости мечут, - Венк жестко усмехнулся. - В Двух Шестерках половину заведений уже спалили. Ловкачу - повезло: пристрелили из арбалета. А вот Счастливчику... - он сокрушенно покрутил головой. - Ему...
- Знаю, знаю, - недовольно перебил барон. - Кончилось его счастье в один миг. Погано подох. И Жирный Марк, и Шварц - всех прикончили. В первый же день. Причем, говорят, знали все их берлоги: шли прямо туда, где те были, и кончали.
Черные, чуть навыкате глаза Сегера испытующе уставились на рыцаря. Фон Швертвальд встретил их взгляд спокойно.
- Да, - сказал он тихо. - Из ночных баронов, только вы, господин барон, остались. Остальных уже убили.
Лицо фон Сегера потемнело.
- Это вы о чем? - зловеще понизив голос, спросил он. - Намекаете, что я ночных товарищей выдал?
- Ну какие они вам "товарищи"? - скривил губы Венк. - Быдло, хамы, висельники. Самого подлого происхождения. Убили их? Ну и ладно. На земле только чище стало.
- Зато в Аду потеснились, - хихикнула из угла женщина. - Прибавилось чертям работенки... - громко икнув, она замолчала.
- Говорят, Скромняга Жан спасся, - подал голос старший сын барона. - В первую же ночь сообразил, что к чему. А, может, предупредил кто, чем дело пахнет. Людишек своих бросил, всю мошну сгреб и на лодочке по Троице за город отправился.
- Да, так оно и было, - согласился фон Швертвальд. - И не просто лодочка, а суденышко одного сеньора из Шотвальда. Тот Скромняге ее за тысячу гульденов на три дня уступил. Даже не из-за денег, а по старому знакомству. Были у них какие-то общие дела...
- Все-то вы знаете, - зло перебил барон. - И меня, и Жана, и остальных. Про все наши дела...
Пропустив слова фон Сегера мимо ушей, рыцарь продолжил:
- Только не повезло Скромняге. Сразу за городскими стенами стоят галеры имперского адмирала Бегера. И у него приказ: любые суда, независимо от владельца и флага останавливать. Так как известно, что многие злодеи, чуя гибель, словно крысы, из Годштадта удрать пытаются. В том числе и по воде. В общем, судно сейчас под арестом, Скромняга Жан щук на дне кормит, а на его денежки господин адмирал думает построить дом в Южной провинции. Для молодой жены. Тридцать тысяч гольдгульденов ему как раз хватит.
- Скока? - задохнулся от удивления Свен.
- Да не может быть, - второй сын оторвался от матери. - Откуда у Скромняги такие...
- Может, - опередил рыцаря фон Сегер. - Он свое прозвище не просто так получил. Всегда строил из себя бедного святошу, попам подарки слал.
- Все краденые золотые и серебряные вещи, - поддержал Венк, - в Двух Шестерках и Фляге через него проходили. Он их потом в соседние города сбывал ювелирам. Кроме того, ссужал Жан под верный залог и хороший процент всех нуждающихся. Вот и нажил.
- Верно, господин Всезнайка, - кивнул барон. - Все это очень интересно... Но теперь скажите мне, зачем вы нас от смерти спасли? Что хотите взамен?
В какое-то мгновение Швертвальду захотелось ответить "ваши души", чтобы посмотреть на физиономии барона и его семейства, но сдержался. Сейчас было не до шуток, разыгрывать из себя дьявола не стоило. "Хотя, чем черт не шутит, - весело подумал он, - может, и поверили бы".
- Через неделю все в городе успокоится, - медленно начал рыцарь. - Будет новый имперский канцлер, будет новый государь. Рейхстаг изберет императора, и тот быстро наведет порядок. Но герцог Гарольд - выскочка из Цатля, которого прочили на трон - на него не сядет. Я в этом уверен, так же, как и в том, что ваш третий сын, которого вы считаете погибшим - жив.
- Что?! - Магда попыталась вскочить, чуть не упала, но старший сын подхватил ее, помог устоять. - Где он, что с ним?!
- Тихо! - рявкнул фон Сегер. - Уйми свою мать, Хорст. Кто будет новым императором?
- Неважно, - рыцарь ответил таким ледяным тоном, что барону стало ясно: настаивать - бессмысленно.
- Важно другое... В Веселых кварталах вы остались единственным, кто сможет навести тут порядок, когда люди канцлера закончат резню и уйдут... - Венк неожиданно повернулся к "баронессе":
- Ваш сын был схвачен живым в доме Толстяка Гофа, что на Перчиковой улице. Забит в колодки и вместе с другими отправлен на Голодный остров. Сейчас там... человек пятьсот-шестьсот. Через три дня их отвезут в порт Тарт. Где прикуют к веслам. А на галерах долго не живут. Вы ведь это хорошо знаете, барон? - рыцарь увидел, как побагровел от злости Сегер. Похоже, вспоминать о галерах не стоило. "Ну, да ладно, стерпит, - подумал Венк. - Тем более, что сейчас я подолью хорошего вина в твой кубок".
- Монашка и Две Шестерки будут ваши, господин барон, - сказал Швертвальд. - Кое-кому из уцелевшей швали это не понравится, но у вас под рукой, по моим подсчетам, не меньше полутора сотен отчаянных ребят. Благодаря тому, что я вовремя вас предупредил, вы смогли увести их во Флягу. Без потерь.
Лицо фон Сегера дрогнуло, но он промолчал. Было видно, что осведомленность незнакомца производит на него большое впечатление.
- А Фляга? - вмешался Свен. - Кто будет заправлять здесь?
- Отец Николаус, - не глядя на него, ответил рыцарь. - Это решено и обсуждению не подлежит. И не пытайтесь как-то переиграть...
- Как можно, - в голосе барона не было и намека на ёрничество. - Мы искренне благодарны настоятелю за убежище. И когда представится возможность отблагодарить...
- Знаю, знаю. Но это дело будущего. Сейчас от вас ждут другого, - фон Швертвальд сурово посмотрел на потолок, с которого просыпалась струйка земли. - Вы должны собрать всех "псов", всех тех, кто остался за последние дни без хозяев, под своей рукой. Так как городские ворота закрыты, стража на стенах утроена и стреляет в любого, пытающегося удрать из Годштадта, а Троицу запирают адмиральские галеры, то все сидят во Фляге. И со страхом ждут, когда сюда войдут каратели...
- Пале Безрукий и Фриц Башмак набрали человек сто, - вмешался Хорст, - и вместе с жителями домов перегородили баррикадами Петрушку, Зеленую и Вторую Винную. Говорят, что смогут не пропустить...
- Помолчи, - барон раздраженно махнул рукой. - Предположим, я соберу людей. Сотни три сразу прибежит, если свистнуть. Думаю, будь у меня деньги...
- Две тысячи талеров, - рыцарь расстегнул широкий, украшенный стальными заклепками пояс. Положил на земляной пол:
- Деньги внутри. Остальное - гораздо больше - вы сможете взять на том берегу реки. Сегодня ночью и завтра утром. В Чистых кварталах. Например, в тех, где проживают чужаки. Иноземное купечество из Цатля, Нижних земель и так далее...
- До них еще нужно добраться, - барон смотрел на пояс, но поднять не пытался. - Торговый мост сейчас хорошо охраняют, а кроме того есть городская стража и, наверняка, цеховые собрали ополчение.
- Про городскую стражу можете забыть. Кто не спрятался, сторожат магистрат, дома советников и прево. Охрану Торгового моста - несколько десятков дураков - вы передушите голыми руками, если что... Но я думаю, даже этого не понадобится. Отец Николаус поведет сегодня вечером беженцев на тот берег, и толпа просто сомнет "дублетов".
- Неплохо придумано, - буркнул Свен, не спуская взгляда с денежного пояса. - А цеховые?
- Кое-где ополчение собрано, - рыцарь устало поморщился, - но приказа магистрата по городу нет... Если вы пойдете туда, куда я сказал - по дороге вас вряд ли кто задержит. Думаю, когда людишки поймут, что дело в чужаках, многие даже присоединятся. Только не балуйтесь с "красным петухом". Новому императору не понравится, если его столица превратится в кучу головешек.
Барон указал на пояс с деньгами:
- Подбери, Свен. Что-то еще?
- Да. Сегодня около семи вечера к пристани Тощего Карла подойдут три судна из Уррена. С пивом для заведений Губта. На них вы сможете в темноте сплавать к Голодному острову. Там всего пятьдесят человек стражи: чего особо охранять, если на шее будущих галерников сорокафунтовые колодки? Думаю, ваш сын будет рад вернуться... в лоно семьи, так сказать.
Фон Швертвальд поднялся. Помедлив, барон тоже встал.
- На острове, кроме сына, вы получите к своему воинству еще человек пятьсот. После этого у вас будет двое суток. Развлекайтесь, как хотите, но только там, где я сказал. Затем возвращайтесь сюда.
- Не сомневайтесь, мессир рыцарь, - барон поклонился. - Я сделаю все, что в моих силах.
- Сделаете. В полночь во Флягу войдут дружинники фон Типпа, люди канцлера, графа Туршского и никакие завалы их не остановят. Они подожгут квартал и будут убивать всех. А лично вас не спасет даже убежище отца Николауса. Можете мне поверить.
- Не надо нас пугать, - проворчал старший сын барона, но его отец выслушал предостережение с озабоченным выражением, молча.
- Мне пора, - сказал фон Швертвальд. - Думаю, нам еще придется встретиться, поэтому не прощаюсь. Возможно, я буду присылать своих людей. Условный знак - тот же.
- Хорошо, - кивнул барон. - До встречи, мессир рыцарь.
Развернувшись, Венк, не спеша, вышел из пещеры. Зашагал мимо ниш, где плесневели останки безвестных монахов. Сквозняк колебал пламя светильников на стенах коридора. При виде костей рыцарь помрачнел. Подумал, что когда-нибудь вот так же ляжет... в родовом ли склепе, чистом ли поле, на дне могилы. А живым... живым будет совершенно наплевать на его скелет. Будут ли люди вообще знать, кому он принадлежал? Впрочем, это зависело от него: останется ли в истории имя благородного Венка фон Швертвальда. Поднимут ли внуки и правнуки в честь славного предка кубки с вином или нет...
По крайней мере, он сделает все, чтобы память о нем не стерлась как можно дольше.
* * *
Разговор с отцом Николаусом состоялся во дворе. Прежде всего рыцарь поблагодарил настоятеля за помощь. Вытащил мешочек туго набитый золотом.
- Прошу, святой отец, распорядитесь, как сочтете нужным, - фон Швертвальд вложил деньги в широкую ладонь настоятеля. - Тут двести дукатов.
- Премного благодарен, мессир, - монах низко поклонился. - Но что...
- В полночь, - перебил его рыцарь, - все те вояки, кто вот уже два дня наводит порядок, - Венк выразительно посмотрел на задымленное небо, - войдут во Флягу. Что они будут делать здесь, вы прекрасно знаете из рассказов соседей. Тех, кто успел удрать и теперь плачет под стенами обители. Квартал ждет огонь и разорение.
- Но ведь это безумие - жечь собственный город! - глаза монаха полыхнули яростью. - Неужели нет способа остановить это?
- Я уже говорил с вами... Имперский канцлер действительно безумен, - медленно произнес фон Швертвальд. - Горе лишило его остатков разума. А герцог из Цатля, уже мнящий себя императором, всегда ненавидел этот город. Но многие сеньоры... - многозначительно приподняв брови, рыцарь сделал короткую паузу и продолжил, - кто на самом деле заботится о благе Годштадта, скоро примут меры, и у кормила власти станет новый государь. Он-то и наведет порядок.
- Дай-то Бог, - отец Николаус осенил себя знамением. - Но когда это будет? Я не за себя боюсь, не за нашу обитель. Ее тронуть не посмеют...
- Напрасно вы так думаете, - рыцарь печально улыбнулся. - Я сам видел, как баронские дружинники грабили церковь святой Анны в Монашке. А советник магистрата Марк Шрубер, попытавшийся остановить стрелков, выбивавших тараном ворота Cвятого Густава в Двух Шестерках, был убит. Монастырь Нищих Братьев, к моему глубокому сожалению, не станет исключением. Этот сброд, понаехавший со всей империи, ведет себя хуже варваров с Востока. Они убивают, грабят и насилуют, словно взявшие штурмом город язычники.
На морщинистом лице отца Николауса появилось отрешенное выражение. Косматые брови сдвинулись, глаза закрылись. Ссутулившись, будто опасаясь упасть, он оперся обеими руками о посох:
- Значит, нам всем предстоит погибнуть. Раз Господь избрал такое наказание...
- Есть один выход, - в горле Венка давно пересохло от бесконечных разговоров, и он решил поскорее со всем закончить. - Беженцы и жители Фляги должны сегодня вечером перейти на тот берег. И возглавите исход вы, отец Николаус. Вместе со своими братьями.
Глаза настоятеля широко раскрылись:
- Нас не пропустят через мост! Человеческие сердца настолько черствы, что, когда вчера несколько десятков матерей с младенцами попытались перейти...
- Проход будет свободен, - перебил рыцарь. - Возможно, кто-то станет на пути, но это не должно вас остановить. Даже если дорогу придется прокладывать силой. Вам помогут, отец Николаус.
- А обитель, весь квартал? Что станет с хворыми в моем госпитале? Там почти два десятка паралитиков...
- Не волнуйтесь. Если будет соблюдено второе условие...
- Какое, мессир?
- В одиннадцатом часу к монастырю прибудет конная полусотня от архиепископа Баренбергского. Он согласился выступить посредником. Между бароном фон Типпом, графом Турша, курфюрстом Шотвальда и жителями Веселых кварталов. Коих будете представлять именно вы - отец Николаус.
Монах тяжело вздохнул, но возражать не стал.
- Чтобы избежать дальнейшего пролития крови и утолить алчность озверевшей солдатни, жителям Монашки, Двух Шестерок и Фляги предстоит собрать выкуп. Пятнадцать тысяч имперских талеров. Вы передадите деньги секретарю архиепископа, после чего с братией возглавите переход беженцев на другой берег.
Швертвальд сделал паузу, думая, что последуют возражения - сумма была немалой - но настоятель молчал. Рыцарь продолжил:
- После уплаты выкупа "белые плащи" возьмут обитель под защиту. И сюда никто не сунется, можете мне поверить.
- А остальная Фляга? Зачем уходить? Может достаточно будет собрать и заплатить деньги?
- Нет, - отрезал Венк. - Баронские дружинники страдают жаждой и хотят утолить ее именно в здешних винных подвалах. Но, клянусь вам, что дальше Золотой, Гвоздики и Лозы Господней они не пойдут. И жечь ничего не будут. Пострадает десяток заведений и все.
- Ничего не понимаю, - монах затряс большой, с выбритой на макушке тонзурой головой. - Неужели нам нельзя остаться? Я поговорю с трактирщиками - они сами выкатят бочки с пивом и вином навстречу солдатам. Не говоря уже о выкупе...
- Условий два, - жестко сказал фон Швертвальд. - Деньги и беженцы из Веселых кварталов должны искать укрытия на том берегу. Даже, если их там поначалу не захотят принять.
Неожиданно, высоко над головами монаха и рыцаря начал бить колокол: раз, второй, третий, четвертый... Близился десятый час утра.
- Мне пора, - закричал Венк настоятелю в ухо. - Поговорите еще с фон Сегером. Думаю, барон объяснит лучше, чем я. И берегите себя, святой отец. Через несколько дней люди вернутся по домам. А вам отныне придется следить за порядком не только в монастыре, но и во всей Фляге. Вы понимаете меня?!
Рыцарь заглянул в растерянное лицо Николауса.
- До скорой встречи, святой отец.
Он ободряюще похлопал монаха по плечу, зашагал к заждавшимся стрелкам. Настоятель задумчиво смотрел ему вслед. Пробормотал обычное:
- Да хранит вас Господь, мессир.
* * *
Несмотря на то, что еще в середине дня граф отпустил его отдыхать, фон Швертвальд проспал до полуночи и спал бы дальше. Возможно, до самого утра, так как ни в один из дней, проведенных в имперской столице, Венку не хватило достаточно времени для отдыха. Сон его был так крепок, что рыцарь не услышал, как мастер Фровин вошел в комнату. Графский секретарь направился к кровати, где похрапывал укутавшийся плащом дворянин, и, не церемонясь, потряс того за плечо. Тут же, испуганно вскрикнув, попытался отскочить, но не смог: одна крепкая рука держала его за ворот, а другая прижимала к шее острие кинжала. На мгновение перепуганному до смерти Фровину показалось, что рыцарь сошел с ума: настолько безумная гримаса исказила лицо разбуженного.
- А-а... - только и простонал секретарь.
Язык отказывался служить Фровину, и, замолчав, он жалобно всхлипнул. Тем временем лицо вырванного из глубокого сна Венка прояснилось. Страх и агрессия в его глазах сменились узнаванием, рука с кинжалом опустилась. Затем разжались пальцы левой, выпуская секретаря. Рыцарь нервно зевнул.
- Ну вы меня и напугали, мастер, - укоризненно покачал головой фон Швертвальд.
Лязгнув, его кинжал исчез в ножнах.
- Нельзя же так подкрадываться.
С трудом проглотив застрявший в горле комок, секретарь пробормотал, что граф ждет рыцаря в комнате для игр. Мессир Брайзиг уже там, как и лейтенант гвардейцев архиепископа Баренбергского.
- Ведите, мастер.
Расправляя плащ, приглаживая волосы, фон Швертвальд последовал за секретарем. Тот шел, и ноги у него слегка дрожали в коленках: Фровин еще не до конца отошел от пережитого испуга. Оно и неудивительно: впервые в жизни кто-то приставил к его глотке кинжал. Но и рыцарю, отлично знавшему, какое впечатление произвел на мастера, было не по себе. Дело в том, что сон, снившийся Венку, когда его разбудили, был самого неприятного свойства. Снилось рыцарю, что посреди какой-то темной залы он яростно отбивается мечом от стаи волков. Вот он проткнул грудь одного, раскроил череп другому, замахнулся для удара и... Прыгнувший сзади огромный волк сомкнул челюсти у него на плече - это Фровин начал будить всхрапывавшего рыцаря.
Сон оставил очень неприятный осадок: Швертвальд верил в сновидения и всегда старался понять их тайный смысл. Иногда это ему удавалось. Сегодняшний же явно не пророчил ничего хорошего. Впрочем, времени на разгадывания у рыцаря сейчас не было: они уже входили в комнату для игр. Точнее, небольшой зал во дворце престарелого дядюшки графа Ландера.
Когда племянник приезжал в Годштадт, одинокий родственник, которому перевалило за третью четверть века, всегда приглашал его пожить у себя. Вот и сейчас граф остановился у дядюшки, чему только способствовало удачное расположение жилища - дворцы курфюрста Уррена и архиепископа Баренберга находились неподалеку. Фактически, весь квартал, один из Чистых, где проживали суконщики, медники и пекари, был занят многочисленной свитой и солдатами приезжих аристократов. Постановление магистрата обязало домовладельцев предоставить свободные помещения приезжим. В результате все комнаты, чуланы и каморки были буквально забиты чужеземными дворянами, их слугами и стрелками.
Принужденные к такому гостеприимству горожане поначалу тихо роптали и отчаянно молились, чтобы канитель с выборами поскорее закончилась. Но сейчас, когда заполыхали пожары по обеим берегам Троицы и беспорядки перекинулись в Чистые кварталы, дававшие постой бюргеры радовались. Вооруженные до зубов чужаки казались им надежной защитой перед бесчинствующими шайками грабителей.
В комнате для игр царил полумрак. Только в правом углу, вокруг расстеленной на полу карты Годштадта горели, оплывая струйками восковых слез, шеренги свечей. Граф сидел в кресле, остальные - Брайзиг с лейтенантом гвардейцев архиепископа - стояли по правую и левую руку от его сиятельства. На вошедших никто не обратил внимания: почтительно наклонившись к Ландеру, рыцари слушали.
Приближаясь к хозяину, Венк сразу унюхал аромат тлеющего зелья, которым тот набивал свою трубку. Курительные смеси появились в Империи относительно недавно - завезли купцы из Заморья - и граф стал одним из первых аристократов, кто ими увлекся. Ландер утверждал, что душистая трава, тлевшая в его фарфоровой, оплетенной серебром трубке, помогает сосредотачиваться, а, когда, наоборот, требуется отдохнуть, расслабляет и навевает приятные сны. Венк же, как-то попробовав заморское зелье, остался к нему равнодушен, тем более, что стоило оно недешево.
- Вот и мы, Ваше Сиятельство, - секретарь замер по правую руку от графа. - Все в сборе.
Хозяин удостоил поклонившегося Швертвальда рассеянной улыбкой. Прежде чем что-то сказать, глубоко затянулся и ловко выпустил изо рта несколько колечек ароматного дыма, которые, медленно расходясь, поплыли над картой.
- Видите вон то здание, Венк? - граф указал длинным чубуком куда-то вперед. - То, над которым стоит красный флажок? Знаете, что в нем находится?
Прежде чем ответить, рыцарь шагнул, наклонился, высматривая. Выпрямился:
- Да, Ваше Сиятельство. Это Имперское казначейство, или, - он позволил себе усмехнуться, - как его называет простонародье "Большой сундук".
- Совершенно верно, - кивнул граф. - Именно в тамошних подвалах находятся деньги государства. Практически вся казна Империи.
Аристократ затянулся, и над картой снова поплыли колечки дыма.
- После того как грабежи и погромы перекинулись на доселе спокойные кварталы, - неторопливо продолжил Ландер, - было решено взять Императорское казначейство под дополнительную охрану. Архиепископ Баренберга, я и гофмаршал Друа выделили для этого некоторое количество людей. Ведь, как говорил один из древних государей... "Фундамент любого достойного королевства состоит из золотых кирпичей". Или что-то в этом роде, неважно, Фровин, - граф отмахнулся от секретаря - на лице педанта отразилось жгучее желание поправить хозяина. - Кроме того, несмотря на помрачение рассудка старик Рунхофен подумал о том же и переслал нам свой приказ...
В руках Фровина появился свернутый в трубку пергамент, украшенный печатями. "Ну, вот еще один, - мелькнуло в голове у Венка. - Как всегда получилось весьма ловко".
- Имперским казначейством заведует граф Шперре, - сказал секретарь. - Рунхофен приказывает ему и капитану императорской гвардии Гарфангеру, командующему охраной замка, усилить стражу за счет нового отряда. Стрелки должны войти внутрь казначейства и занять посты у ворот, на стенах и башнях. Брат Георг, - Фровин посмотрел на рыцаря в белом плаще, - предъявит сей приказ имперскому казначею. Прошу.
Секретарь с поклоном вручил рыцарю ордена монахов-воинов пергамент. Желая обратить на себя внимание, фон Швертвальд негромко кашлянул в ладонь.
- Извините, мастер, - сказал он Фровину, - но если граф откажется подчиниться? Что нам следует предпринять?
Секретарь не ответил, посмотрел на хозяина. Широкий лоб Ландера на мгновение прорезали морщины. Его сиятельство затянулся, подумал. Покачал головой.
- Вряд ли это возможно, - мягко произнес он. - За последние сутки у имперского казначея побывало с десяток гонцов. Из канцелярии прево, магистрата, от гофмаршала Друа, курфюрста Шотвальда и других влиятельных особ. Все они привозили графу известия о тех бесчинствах и разбое, которые творят на улицах столицы мятежные шайки. Только за сегодняшний вечер Шперре получил четыре сообщения о толпах, движущихся к замку.
На лице Брайзига появилась глумливая ухмылка:
- Я думаю, казначей весь день с горшка не слазит от страха.
- Не будем к нему слишком строги, - Ландер улыбнулся одними уголками губ. - Граф - стар, ему давно за шестьдесят. В его положении любого медвежья болезнь одолеет.
- Неужели казначей не пытался связаться с Рунхофеном или кем-нибудь еще?
- Шесть раз пытался, - ответил Венку секретарь. - Ни один не доехал. Четверо гонцов были убиты злодеями неподалеку от казначейства. Пятый испугался толпы и вернулся в замок, а шестой укрылся во дворце архиепископа Баренбергского.
- И еще, - встрял брат Георг, - около четырех часов пополудни капитан Гарфангер попытался произвести рекогносцировку и выехал с двумя десятками всадников. Через три сотни шагов на улице Матери Божьей они уткнулись в баррикаду. Какие-то злодеи обстреляли капитана камнями из пращей, легко ранили нескольких человек, и отряд вернулся в замок.
- Понятно, - фон Швертвальд расправил плечи. - Оказывается, пока я спал, произошло много интересного.
- Я рад, что ты отдохнул, - граф со значением посмотрел на помощника. - Тебе предстоит бессонная ночь и неизвестно, что будет завтра. Охранять государственную казну - важнейшая задача, и мы доверяем ее самым верным людям.
Фон Швертвальд и остальные рыцари поклонились. В ответ граф кивнул, протянул секретарю выкуренную трубку, поднялся.
- Пора, господа, - произнес он. - Через час вы будете у казначейства. Думаю, появление четырехсот стрелков только обрадует старого Шперре. Потом, Брайзиг, я жду гонца с известиями. Надеюсь, судьба посланцев казначея его не постигнет.
Рыцарь усмехнулся:
- Можете быть спокойны, Ваше Сиятельство. Мои люди проедут без помех.
- Ну вот и отлично. А теперь за дело, господа.
Еще раз поклонившись, рыцари вышли. Венк шел последним, и не успел он отойти от зала шагов на десять, как его догнал Фровин.
- Граф желает сказать вам кое-что еще, - шепнул секретарь.
Рыцарь поспешно вернулся. Ландер встретил его у двери. Устало произнес:
- Гарфангер - дурак и служака. Предан канцлеру, сторонник герцога... Поэтому к утру он и его люди должны быть на небесах. Шперре и остальных можно не трогать: просто заприте, чтобы не путались под ногами. Брайзиг с Георгом обо всем знают, по дороге обсудите, как лучше сделать.
- Слушаюсь, Ваше Сиятельство. Что-то еще? - по лицу графа Венк видел, что тот хочет продолжить, но колеблется. Это было совсем не похоже на хозяина.
Ландер жестом отогнал ждавшего неподалеку Фровина. Понизив голос до еле слышного шепота, сказал:
- Под канцелярией казначейства находится вход в подвалы - два подземных яруса, разделенных на камеры. Там хранятся деньги. Когда возьмете замок, первым делом спустишься в самый нижний подвал. Двери всех камер пронумерованы, но тебе нужно будет отыскать ту, на замке которой изображена пасть морского чудовища. Левиафана из Святого писания. Знаешь, о чем я?
- Да, - кивнул рыцарь. - Видел не раз на гравюрах.
- Вот и отлично. Дверь взломать. Что там внутри, я не знаю, - граф пожал плечами. - Наверно, мешки или сундуки с деньгами. Твое дело отыскать среди них стальной ларец. Полтора фута в длину, фут шириной и в высоту дюймов десять. На его крышке выбит герб императора Максимиллиана Первого и косой крест. Ясно, что искать?
- Да. Но... А вдруг его там нет или он спрятан в каком-нибудь тайнике?
- Он там - это известно точно. Разберешь пол, стены по камешку, пока не отыщешь, - жестко ответил граф. - Казначейством пусть занимаются остальные, а ты ищи. Как только найдешь - сразу ко мне. Но смотри, чтобы никто из чужих не знал, что ты делаешь. Я предупредил Брайзига: он всех отвлечет на себя. И прикроет твою спину, если что. Все понял?
Прежде чем ответить, Венк немного подумал. Потом сказал, что вряд ли в одиночку сможет быстро обыскать целую комнату. А если там тайник, то и за день не справиться.
- Я не говорил, чтобы ты делал все один, - в голосе хозяина послышалось раздражение. - Возьмешь несколько человек, пусть помогут. Главное, чтобы чужие не прознали и ларец не видели. Найдешь - сразу ко мне. Ступай.
Не обращая больше внимания на рыцаря, Ландер отвернулся и пошел прочь. Что-то сказал застывшему у стены Фровину и вместе с секретарем исчез за поворотом коридора. Озадаченный новым поручением, рыцарь поспешил во двор. Неподалеку от дворца, на соседней улочке Швертвальда ждала "свора", за последнее время разросшаяся до целой сотни. Еще неделю назад Херберт, как и обещал ему когда-то рыцарь, нацепил на грудь серебряную лейтенантскую бляху. И, похоже, очень ей гордился, словно породистый пес новым ошейником.
(Продолжение следует)