Живёт русская душа в современных мальчишках! (Рассказ / миниатюра)

Позапрошлым летом я со своим внуком была в летнем спортивном лагере. Внук тогда занимался в баскетбольной секции, и вся команда выехала на одну смену в лагерь. В команде было двадцать мальчишек десяти – одиннадцати лет, и тренер попросила кого-нибудь из мамаш поехать с нею в качестве помощника тренера. Поскольку все мамочки работали и поехать в лагерь не могли, то поехала я. Меня поселили в десятиместной комнате, где кроме моего внука было ещё восемь десятилетних пацанов. Моей задачей было следить за порядком в комнате: ребята под моим руководством убирали постели, по очереди делали уборку в комнате, я разнимала постоянно вспыхивающие драки. Но самое трудное было удерживать их в постелях в течение двух часов «тихого часа» и загонять в постели после вечернего отбоя. Особенно, если в этот вечер в клубе была дискотека. А дискотеки в лагере были через день. Ну, вечером они всё же рано или поздно сами затихали, а вот во время «тихого часа»… Считалось, что они получают достаточно большую физическую нагрузку (тренировки были два раза в день, да утром зарядка) и поэтому должны спать днём. Разговаривать нельзя было, тихие игры запрещались. Да они тихими и не получались, тут же начинался ор на весь лагерь. Некоторое время я развлекала их историями из своего детства, рассказами о своём друге-недруге Валерке Пономарёве по кличке Пузырь, но пришли воспитатели и сделали замечание, шуметь нельзя. Смеяться тихо мальчишки не умели. В общем, намучилась я с ними из-за этих «тихих часов». Особенно «доставал» меня Витя. Это мальчик с зашитым вечным двигателем. Он постоянно был в движении. На баскетбольной площадке он был одним из самых результативных игроков, хотя был самый младший. По площадке он перемещался так стремительно, что его никто не мог остановить. Дрался он чаще всех и со всеми подряд.  И, конечно, во время тихого часа его невозможно было удержать в постели. Он цеплялся ко всем, вскакивал постоянно, чтобы «врезать» кому-нибудь за что-нибудь, стягивал одеяло у спавшего на втором этаже (кровати были двухъярусные). И вот однажды, отчаявшись утихомирить Витю, я подсела к нему на кровать и заявила:
- Буду сидеть тут с тобой, пока не уснёшь.
- А Вы мне расскажите сказочку, - глумился надо мной Витя.
- Может, тебе ещё песенку спеть? – злая на него, съязвила я.
- Правда, спойте! – вдруг встрепенулся Витя.
- Ну, что же, слушай, - сказала я и после некоторого раздумья тихонечко, чтобы не было слышно с улицы, затянула:
- Вот мчится тройка почтовая по Волге-матушке зимой…
Я с детства люблю русскую народную песню. У меня папа любил и часто дома пел народные песни, и я, когда внук был маленький, частенько убаюкивала его этими песнями. И вот сейчас притих не только Витя, но и на дальних койках все затихли. Я закончила петь, и Витя потребовал:
- Ещё!
- Что же тебе ещё спеть?- соображала я вслух.
- Нет, ещё раз эту же, - перебил меня Витя.
И я запела с самого начала. Но второй раз Витя не дослушал песню до конца. Где-то на предпоследнем куплете я заметила, что он спит. Заснул первый раз за всю смену! Я потихонечку допела песню и легла, удивляясь и радуясь такому результату. Спали все!
А вечером Витя удивил меня ещё больше. Когда я с трудом разогнала их всех после отбоя по койкам и выключила свет, строго приказав всем спать, Витя вдруг попросил:
- А спойте эту Вашу длинную песню.
И я снова пела вполголоса про несчастную любовь ямщика, и в комнате стояла идеальная тишина. А потом я лежала в темноте и размышляла о том, как это неожиданно приятно, что русская народная песня что-то там зацепила в душе этого десятилетнего сорванца, задиры и драчуна, любителя оглушительных дискотек. Значит, современная жизнь всё-таки не убила в его душе то исконно русское, что отзывается на русскую народную песню.