Давным-давно моя дочь так любила ходить в детский сад, что уже с 4-х часов утра по нескольку раз вскакивала и спрашивала - "А мы не проспали? Может быть, уже пора вставать и идти в детский сад?"
А когда её там обижали мальчики (били по голове железной машиной) - она не жаловалась воспитательницам, а натравляла на них других мальчиков - хулиганов, и те шли и тех первых мальчиков били по голове тоже железной машиной, но только большой.
И так устанавливалось естественное равновесие в коллективе.
А когда на Новый Год воспитательница назначила быть "Снегурочкой" не мою дочь, а другую девочку (а мою назначили нарядиться морковкой) - то дочь нам сказала сделать ей костюм Снегурочки. И вот когда наконец все пришли на ёлку –там оказалось сразу две Снегурочки - "Настоящщая Снегурочка" и моя дочь - "Снегурочка-самозванка" (как княжна Тараканова).
И был всеобщий конфуз. На вопрос мамы - "Почему ты нас обманула?" дочь 4-х лет ответила твёрдо: - "Я - девочка-Снегурочка, а не какая-то морковка!"
... Вывод: Если кто родился Снегурочкой - того хрен превратишь в морковку!
ххх
Примерно в августе 1956 года, когда мне было 7 лет и я ещё не успел даже поступить в школу – я видел на закате солнца полёт первого в истории человечества искусственного спутника земли!
Примерно в 17 часов, накануне захода солнца в ясный, солнечный и жаркий день я, запыхавшись во время отчаянной футбольной игры, остановился на мгновение, чтобы отдышаться. И увидел в раскалённом августовском небе крошечную алую светящуюся точку, с поразительной быстротой пересекающую раскалённый небосвод.
-«Спуууутник!» - заорал я, и вся наша футбольная команда и старушки на лавочках во дворе замерли, подняли головы и заорали –«Спууууууутник!»
Так началась эра освоения космоса.
12 апреля 1961 года, в день первого полёта Юрия Гагарина в космос мне было уже 12 лет, и в это самое время я сидел на уроке в школе. Когда вышли мы на большую перемену в вестибюль (примерно часов в 11 утра) - а там уже собралась вся школа! Старшеклассники установили звуковые колонки в вестибюле, и по радио торжественно объявили:
-«Сегодня, 12 апреля 1961 года, в ...надцать часов... надцать минут майор Гагарин Юрий Алексеевич... впервые в истории человечества совершил …»
Уроки были сорваны, потому что и ученики, и педагоги, и директор школы – все стояли в вестибюле, в коридорах - слушали... конечно, нам всё это было очень интересно, необычно и ново.
Сейчас я всё это так ясно себе представляю – как будто это произошло вчера, и что интересно - ведь сейчас я ещё себя чувствую совсем молодым – лет этак на 27, не больше. А ведь сегодня юбилей полёта Гагарина – прошло уже целых 50 лет! Верится с трудом.
Опять же, помню я и другой юбилей - как будто вчера исполнилось 50 лет Великой Октябрьской Социалистической Революции!
Как сейчас помню вечер 7 ноября 1967 года, 19 часов 00 минут. Мне 18 лет, я – молодой, красивый студент первого курса университета - лежу вечером на диване, смотрю телевизор – а там показывают, как в Ленинграде инсценировали залп крейсера "Аврора" в это самое время.
Я ещё, помню, подумал тогда: - «Как же нереально давно была эта ёханая революция! Целых 50 лет назад. Ужас как давно! Надо бы запомнить, как я вот сейчас, в день 50 – летия Революции - лежу себе на диване!»
Вот и запомнил.
А когда моя дочь Хельга была маленькой (лет пяти), как всегда накануне седьмого ноября по телевидению показывали фильм Сергея Эйзенштейна про революцию - про штурм Зимнего Дворца. В этом фильме есть знаменитый эпизод - как революционные солдаты и матросы идут на штурм дворца и лезут, отчаянно карабкаются через красивые кованые ворота Зимнего дворца.
Так я всегда звал дочь и кричал:
-«Смотри же скорее, Хельга, смотри - вон там только что меня показали - это же мы с Василием Ивановичем Казановым штурмуем Зимний!» (Василий Иванович - это был главный инженер предприятия, где я работал - мой непосредственный начальник, очень строгий пожилой мужчина).
-«Где же, где, папочка? Я не вижу! Где вас там показали - я не заметила!» - в отчаянии кричал прибежавший ребёнок.
-«Ну вот, Хельга, опять ты пропустила этот момент! Когда отец зовёт – надо сразу приходить, а теперь конечно – уже ты этот эпизод не увидишь… очень жаль! А дело было так.
Как сейчас помню – служил я тогда второй год в стройбате под Серпуховым.
И только мы пришли строем на ужин в полковую столовую, только сели – вбегает запыхавшийся Василий Иванович Казанов (он как раз был дежурным офицером по батальону) с телеграммой Ленина в руках и кричит: - «Джигиты*, к оружию! Только что в штаб батальона поступила телеграмма из Смольного – сам Ильич просит нашей помощи!»
Поверишь, Хельга – тут такое началось – нельзя передать словами! Весь наш батальон, побросав ложки, ринулся к выходу – да так, что в дверях столовой образовалась давка. От полковой столовой до казармы нашей роты бежать было метров 300. Пока мы добежали – а там уже прапорщик Пророк в оружейной винтовки и патроны бойцам раздаёт, а на плац перед штабом уже выезжают, рыча и пуская белые клубы дыма – огромные грузовики с тентами, для перевозки нашей гвардейской пехоты.
В суматохе у командира нашего третьего взвода – старика - сержанта Мишки Лаговяка – внезапно случился сердечный приступ, так что он выбыл из строя, и взвод наш остался на время без командира. Тут такая засада, надо ночью в Питер выступать Ильичу на подмогу – а командира взвода нет. Вбегаю я, с карабином СВТ в руках, в наш кубрик – а там в углу на своей койке лежит без сознания сержант Мишка, голый до пояса – а фельдшер Стефан ставит ему капельницу.
А поскольку только позавчера командир нашего первого отделения – младший сержант Акопян внезапно дезертировал из армии - то меня командир роты временно назначил исполняющим обязанности командира первого отделения.
А раз так - согласно устава, я в случае выбытия из строя командира взвода - должен принять на себя командование!
Что я и сделал. Таким образом, в течение трёх дней я, будучи рядовым-военным строителем, вырос в должности от рядового джигита - до и.о. командира взвода!»
Такую информацию я сливал дочери, чтобы поднять свой авторитет и авторитет всех военных строителей СССР в её глазах.
-«Скажу тебе по секрету…» - понизив голос, продолжил я свой рассказ для дочери, - « не надо бы, конечно, тебе этого знать – да уж ладно, расскажу - а то боюсь, что правда умрёт вместе со мною… Ведь Троцкого, Льва Давыдовича… тоже наши того… ледорубом, прямо в череп… это тоже ребята из нашего 640–го военно-строительного батальона отличились.
Мне говорил потом по секрету за рюмкой чая один старичок - ветеран НКВД (служил в те времена в расстрельной команде) – что удар ледорубом в голову Льва Троцкого был нанесен не просто абы как, а рукою мастера.
Так вот, служил у нас в 19-й роте, в третьем взводе один всего на весь батальон парень с кавказа – Селим-хан Базукаев.
С лёгкой руки педика этого кривоногого, поэта Лермонтова – всех кавказцев в русской литературе последние 200 лет изображают дикими, некультурными разбойниками - но не таков был Селим-хан!
Несмотря на то, что парень он был ещё совсем молодой – ему только недавно стукнуло 19 лет – был он очень спокойный, невозмутимый. Вежливый. К службе относился ответственно, хотя, как все мы - службой этой, конечно, тяготился.
Так вот, вызывает это однажды Селим-хана к себе вечером после ужина в кабинет замполит, парторг батальона майор Цур. Начал, как всегда у них, у замполитов, принято, сначала разные турусы на колёсах разводить - про родителей якобы, про здоровье их расспрашивать, а потом и говорит вдруг:
-«Послушай, Селим-хан, сынок! Я тебе, конечно, приказать не могу, но у высокого командования есть для тебя лично одно боевое задание государственной важности. Я долго к тебе присматривался, поручился за тебя, поэтому и говорю с тобою теперь.
Нашей контрразведке стало известно, что ревизионист, предатель дела коммунизма, жалкий эмигрант и отщепенец Лев Троцкий, скрывающийся сейчас в Мексике, задумал чёрное дело – во время первомайской демонстрации коварно взорвать Мавзолей Ленина, вместе со стоящими на нём членами партии и правительства во главе с самим… самим… страшно сказать!»
- «Неужэли он такое задумал? Трудно даже повэрить! Неужэли Лэв Троцкий - такая сука?»
-«Поверь мне, Селим-хан – мамой клянусь! Партийным билетом своим, здоровьем товарища Кагановича клянусь – именно это он и задумал! Ведь убить товарища Сталина – голубая мечта всех эсэро - фашистов мира!»
-«Тогда я согласен!»
Майор Цур поднялся, подошел к стоявшему в углу массивному несгораемому сейфу, ржавым ключом с натугой открыл его тяжелую дверь, вынул оттуда остро отточенный ледоруб и держа его перед собою на вытянутых руках, торжественно вручил Селим-хану со словами:
-«Вот, сынок… вручаю тебе этот ледоруб… смотри, не подведи!» - и в чёрных глазах замполита блеснули слёзы….
ххх
Будучи уже классе в пятом, когда на уроке истории СССР учительница предложила ученикам рассказать – кто что слышал от родителей, бабушек и дедушек о войне, о революции - Хельга имела неосторожность рассказать всему классу всё то, о чем я ей поведал по секрету – о том, как я видел первый спутник земли, и о том, как я брал Зимний, и как по призыву Ильича с оружием в руках отстаивал Советскую власть… и кое-что про Троцкого…
В результате она получила от пришедшей в ужас учительницы колоссальную нахлобучку, и вернувшись вечером домой – высказала мне, своему папочке всё, что она обо мне думает.
Выслушав дочь, я не обиделся - а только сказал:
- «А что, Хельга, разве только ты умеешь шутить? Помнишь морковку? А папочке что - разве уж и пошутить нельзя? Но ты ни на минуту не сомневайся - если бы не Троцкому, а нам с Василием Ивановичем Казановам действительно поручили взять штурмом Зимний Дворец – дворец этот был бы взят! Поняла?»
-«Я только поняла, что таких прохвостов, как вы с Василием Ивановичем – только поискать…» - ответил ребёнок, и думаю – с тех пор немного поумнел.
Примечания
*в военно-строительных частях СССР процентов 80 солдат были выходцами из братских республик Средней Азии и Кавказа, поэтому в повседневном общении друг к другу, в обращении сержантов и офицеров к рядовым в нашей дивизии в повседневном общении было принято слово не «рядовой», и не «солдат», а «джигит», - независимо от того, был ли боец уроженцем средней азии, кавказа или русским.
ххх