гуляют всяческие парочки.
Родили Галочку - для галочки,
как говорится, на пропой.
Стенала мать, терпеть не в силе:
"Не плотют, суки, за тебя!"
Пить было не на что, но пили
и били Галочку любя.
Еще не просто "материнский,-
произнести ей, - капитал",
но материться - мастерица,-
заметит тетя-капитан.
И эти люди из прелюдий
устали бить ее таки,
и вот она - одна в приюте,
одна из множества таких.
Мать - в забытьи. В бегах братишка.
Отец и вовсе - дух святой...
И что ей книжки и коврижки,
когда любимые картишки
ребенка
выплеснут с водой!
И блесткам нового наряда,
всей новой жизни кутерьме
она и рада и не рада,
в своей игрушечной тюрьме.
Ни даже шумной склоке галочьей
с сорокой, кошкой и чижом
не хочет радоваться Галочка
в приюте - чудном, но чужом...
...Я ухожу. Все так ухожено,
никто истошно не орет,
и бесполезный пес скукоженно
сидит, как нищий, у ворот.
И, словно сломанная палочка,
коряво вписана она -
демографическая галочка -
в квадрат казенного окна.
