Дворы пустынные в печали.
Сидит, задумавшись, бурят
На догнивающем причале.
Лицом похож на божество.
В прищуре глаз застыла вечность,
И филосовская беспечность
В душе справляет торжество.
Что из того, что он один.
Он прежде видывал другое:
Баркасов крепких длинный клин
Здесь гладь залива беспокоил.
Богатым был всегда улов,
И песни рыбаки слагали
О красоте байкальской дали
И о коварстве злых ветров.
А в окружающей тайге
Был соболь царственный обычным.
Изюбря часто голос зычный
Звучал призывно в делеке.
И омулёвый дух стоял
Над жизнерадостным посёлком.
В великой щедрости Байкал
Был бескорыстнее ребёнка.
Но время вдруг взвихрило бег.
Иные песни над Байкалом.
Не знал, не ведал человек,
Когда рабой Природа стала.
Бурят вздохнул, ссутулил плечи
И сам с собой заговорил:
- Однако, старость человечья
Не только в том, что долго жил.
Я мог бы, паря, за сохатым
Ходить по сопкам целый день,
В Байкале взять улов богатый,
Да неохота... хоть не лень.
Кому нужно моё уменье
Ходить бесшумно по тайге
И камус выделать олений,
И лодкой править на реке!
Кому нужна добыча эта?
Дом пуст. Дочь в городе живёт.
Сыны давно на стройках где-то...
Жаль смерть за мною не идёт.
Я никому не нужен, паря.
Как тот вон выброшенный плот.
Вот это главное, что старит,
День делает длинною в год.
Эх, паря, где же все соседи?
Посёлок заживо гниёт.
Всегда автобус мимо едет,
Как будто мимо жизнь идёт...
