Глава 7. Дикий мёд
Доведенная до отчаяния, изможденная морально и физически, рыжеволосая Вика, с третьей попытки наконец-то смогла открыть портал. Ярко белый прямоугольник двери устойчиво пылал на мониторе компьютера. Девушка протянула руку и в последний момент испугалась. Казалось бы, уже задавленный огонек сомнений, неожиданно вспыхнул в груди горячим обжигающим пламенем. Принеся с собой весь огромный ком страшных мыслей, что успела передумать за все это время. Где-то в глубинах души заворочался страх, зашевелилось проклятое сомнение.
Что ждет ее в том виртуальном мире, который прямо там, за этой полыхающей дверью?
Эта чертова вспышка, словно ненасытная прорва, пожирает всех, и сейчас, стоит только дотронуться, сожрет и ее. Неизвестность всегда пугает. Но то, что остается за спиной, пугает еще больше. Умирающий мир, неотвратимо погибающая цивилизация, лишившееся смысла существование.
Страшно уходить в неизвестность, страшно выбирать. Но еще страшнее оставаться. Но как же, оказывается, тяжело сделать это простое движение. Коснуться экрана и вычеркнуть из жизни все, что было. Все радости, все счастливые минутки, что были в ее прошлом. Море, солнце, дыхание ветра и ласковые руки дочери.
Дочь! Моя маленькая Даниэль! Какие могут быть сомнения, если где-то там за этим ослепительным сиянием, моя дочь! Мой единственный и неповторимый ребенок! Моя радость, мое счастье! Вика, что есть сил, зажмурила глаза, отчаянно пытаясь подавить подступающие слезы. А затем коротким, импульсивным движением, наконец-то решившись, качнулась вперед и коснулась экрана.
Ослепительное белое сияние залило пространство, продержалось пару секунд и резко пропало. Девушка еще какое-то время сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в окружающее. Толи ожидая, пока пройдут плавающие золотые блики, толи, просто не решаясь взглянуть куда попала. Однако давящая, абсолютная тишина вокруг, неожиданно нарушилась. Откуда-то издалека прилетел звонкий детский смех и тоненькими колокольчиками зазвенел совсем рядом. Вика вздрогнула и резко открыла глаза. И в тоже мгновение окружающий ее мир ожил.
Ласковый теплый ветерок невесомо шевельнул ее рыжие локоны. Что-то едва ощутимо коснулось щеки, и на колени спланировал большой, желто-красный лист. Вика подняла глаза. Яркие солнечные лучи пробиваются сквозь колышущиеся кроны деревьев. Тысячи желтых и красных листьев тихонечко трепещут в объятиях шаловливого ветерка. А те, что уже наигрались и покинули высоту, устилают всю землю пестрым и мягким ковром.
Вика осмотрелась, по-прежнему продолжая сидеть на коленях. Вокруг чистый, потрясающе красивый лес. Золотая осень, ее любимая пора. Ковер из листьев, идет явно под уклон. Откуда-то сверху, по крошечному, только-только зарождающемуся овражку, течет искристый ручеек. Так, наверное, должен выглядеть рай. И если сейчас из-за деревьев выйдет Адам, останется смиренно в это поверить. Как поверить и в то, что Бог все-таки есть.
Но что это? Вика только сейчас обратила внимание на себя и осознала, что на ней нет одежды. Вернее, почти нет, потому, что на талии, все же находится нечто вроде предельно короткой юбчонки. Из чего-то, очень похожего на большой и бархатно мягкий лист какого-нибудь экзотического растения. Придерживалось все это зеленым, явно растительным, шнурком, продетым в прорези листа и завязанным на правом боку. И больше ничего, совершенно ничего. Голые ступни, голые ноги, обнаженная спина, грудь, руки. И только на голове присутствует нечто. Вика подняла руки и сняла со своей головы обруч. Мягкий, почти невесомый, и в тоже время довольно крепкий. Сплетенный из какого-то «кожистого» растения, отдаленно напоминающего рододендрон, обруч был украшен небольшими, бело-сине-фиолетовыми цветами. Полюбовавшись этой красотой, Вика пристроила обруч на место, поправила под ним волосы и встала на ноги.
М-да. Если это называется юбочкой, то зачем она вообще? Она ведь совершенно ничего не прикрывает. И ладно, если стоишь или идешь, но если сесть или нагнуться, то, как говорится, комментарий излишен. И если сейчас из-за деревьев действительно выйдет Адам, то увиденное ему точно понравится.
Все эти мысли вызвали у девушки игривое настроение. От присущих обычному человеку чувств, вроде стыда и неловкости, не осталось и следа. В конце концов, в женщине все должно быть красиво. И уж тем более, если у нее стройная фигурка, упругая, аккуратная грудь, ну и все остальное, тоже в порядке. А в раю, или как там называется эта виртуальная реальность, опасности быть не должно. Ну, разве что змей, тот самый искуситель, дрыхнет где-нибудь в ветвях дерева, объевшись яблок.
Сзади и слева послышался какой-то отдаленный шум. Девушка повернулась, и легкая усмешка затрепетала на ее губах. Ну, вот и Адам. Легок на помине, другого не скажешь. Однако увиденный ею мужчина направлялся вовсе не в ее сторону. И даже не направлялся, а словно сумасшедший, мчался по лесу, вниз по склону. Шумно дыша, поднимая ворохи листьев, прыгая через заросшие мхом камни, мужчина несся вниз, а сзади его преследовала здоровенная желто-коричневая пума. Действие происходило, буквально в полусотне метров от стоящей девушки. Поэтому Вика, находясь несколько выше, видела все происходящее, как на ладони.
Гибкий и быстрый зверь явно нагонял беглеца, и когда расстояние сократилось до нескольких шагов, пума атаковала. Человек каким-то образом почувствовал прыжок зверя. Резко вильнув в сторону, уходя с траектории, мужчина схватился рукой за ствол дерева и тем самым изменил направление своего бега. Однако уже на следующем шаге, споткнувшись о выступающий корень, беглец пошел кубарем. Сделав несколько кувырков и развернувшись, мужчина встретил следующую атаку пумы. Уклоняясь в сторону разворотом корпуса, выбросил вперед обе руки и слегка прихватил задние ноги скользящего по воздуху зверя. Пуму развернуло в полете, но кошка есть кошка. Приземлившись не совсем удачно, зверь снова вскочил на ноги и в третий раз прыгнул на человека. На этот раз мужчина не стал уклоняться, а встретил атаку руками и грудью. Удар грузного желто-коричневого тела опрокинул его в траву. Оказавшийся сверху зверь, победно попирая грудь человека мощными лапами, нагнулся к лицу мужчины и нежно лизнул того в щеку. Еще раз и еще. А сильные мужские ладони радостно тормошили холку зверя, гладили голову, чесали за мохнатыми, скругленными ушами. Так продолжалось секунд двадцать, прежде чем млеющий от ласки зверь не увидел случайно девушку.
Стоящая на пригорке Вика, затаив дыхание, с удивлением и восторгом наблюдала за этой сценой. Странно, но даже в самом начале развития событий, видя преследующего мужчину большого зверя, в ее душе не возникло даже маленькой капельки страха. А пума, тем временем, мягко ступила на ковер из листвы и медленным шагом направилась к девушке. Приподнявшийся на локте, вслед за ним, человек, тихонечко присвистнул, в удивлении. Но тут же вскочил на ноги, и смущенно отряхивая налипшую листву, поспешил следом.
В отличие от девушки, этот странный мужчина был одет в желто-зеленую военную форму, без шевронов и погон, и обут в белые кроссовки. Его волевое, немного скуластое лицо обрамляла аккуратная борода и усы. На голове мужчины красовался такой же плетеный обруч, только вместо цветов, в него были вплетены разноцветные нити.
- Здравия желаю Вам, милая барышня, - голос у мужчины оказался низким, но не грубым.
- А… - Вика явно опешила от такого обращения. – И вам, здрасьте.
- Позвольте поинтересоваться, что Вы делаете в этом благословенном месте?
- С вами разговариваю, - к девушке вернулось ее самообладание и настроение. – А до этого, вот, наблюдала, как вы там, в догонялочки играли.
Мужчина улыбнулся. Странно, но его узкие глаза, с интересом и какими-то яркими искорками, смотрели прямо ей в лицо. Казалось этот высокий, бородатый воин совершенно не замечает ее обнаженной груди и стройных ножек. Поголовное большинство мужиков, в том, оставленном за спиной, цивилизованном мире, уже бы сладострастно пялились на ее прелести, похотливо истекая слюной. А этот смотрит в ее глаза и хитро, и в то же время, ласково улыбается. И что-то такое исходит от него. Ощущение скрытой силы, или, даже не силы, а чего-то надежного, обволакивающего, защищающего. Внутренне поражаясь этому, Вика внезапно осознала родившуюся в ней, и растущую волну влечения к этому неизвестному человеку. И тут же почувствовала, как предательски набухают и твердеют соски на ее грудях. Потеряв дар речи, и отчаянно краснея, девушка продолжала смотреть в эти смеющиеся глаза.
Ситуацию разрядил дикий зверь. Несильно боднув девушку в коленку, он принялся тереться о ее ногу как самый настоящий, заправский кот.
- Знакомьтесь, милая барышня, это Самур, мой тотем и моё второе «я». Прошу, как говорится, любить и жаловать.
- Это пума? Или молодой лев? – Вика кое-как справилась с собой и даже немного осмелев, погладила зверя. Короткая шерсть оказалось мягкой и очень приятной на ощупь.
- И пума и лев одновременно, - мужчина присел и потрепал Самура по загривку. – Это кугуар.
- Кугуар? - Вика откровенно удивилась и посмотрела в желто-зеленые, удивительно умные, глаза зверя. – Никогда о таком не слышала. А почему одновременно?
Мужчина усмехнулся и поднялся на ноги.
- Потому, что кугуар – это основное, так сказать общепринятое, официальное название. Есть еще дополнительные, такие как пума или серебряный лев. Или же «чимбика», так называли его американские индейцы, считая его священным животным.
- Ну, что же, чимбика, теперь твоя очередь представить своего хозяина или друга, - девушка ласково гладила большого зверя. Однако после этих слов кугуар неожиданно поднял голову, посмотрел ей в глаза, а затем нырнул под руки и помчался играть.
- Тогда вы, уважаемый воин, рассказывайте, кто вы и что здесь делаете, - Вика переключилась на мужчину.
- Что делаю? Да вроде с Вами разговариваю, милая барышня, - бородач вернул ей подачу. – А вот насчет имени, незадачка вышла.
- Это почему же? – девушка уже успела намалевать на мысленном табло ничейный счет, один-один. И приготовилась перейти в атаку.
- Да потому, что я не знаю, как меня здесь зовут?
- Ну, хорошо. А как звали вас где-то, но не здесь?
- А вот как раз это, абсолютно неважно. Там мои имена менялись, но это, в любом случае, было там. А сейчас мы здесь. И Вы первая живая душа, первый человек, которого я здесь встретил.
- Вот как? – Вика даже немного опешила, от такого известия. – А вам известно, что это за место?
- Нет, я могу лишь строить догадки или надеяться, что Вы расскажете мне об этом.
- Нет, мой милый воин, не расскажу, - Вика развела руками. – Ибо сама не ведаю. Я прошла через дверь на экране монитора и оказалась здесь, в таком виде.
- Очень даже замечательный вид, Вам определенно есть чем гордиться и что показать, - губы мужчины улыбались, а в глубине глаз скользили тени тревожных мыслей. – Но я так и не знаю имени обладательницы столь прекрасного тела.
Девушка собралась выдать очередную колкость, но губы сами собой выдохнули:
- Вика, - желание резко всколыхнулось в ее душе, томной волной затапливая сознание. Ей безумно сильно захотелось, чтобы этот незнакомец набросился на нее прямо сейчас. Прямо здесь, в этом безлюдном лесу. И пусть мягкий ковер опавших листьев будет им постелью. Теплая, покалывающая волна прокатилась по телу и девушка уже решилась сделать первый шаг самостоятельно, но мужчина неожиданно произнес:
- Как жаль, мое время выходит, - в его глазах появилась грусть. – Мне пора. Самур проводит Вас.
Вика не успела открыть рот, как образ мужчины начал расплываться, а затем резко исчез, словно схлопнувшись. Девушка осталась одна и первый десяток секунд, провела в растерянности. Затем недоверчиво осмотрелась. Вокруг все тот же осенний лес. Значит это не розыгрыш, незнакомец действительно пропал. Жаркая волна желания по-прежнему окутывала тело негой. Девушка провела языком по губам, и неожиданно поддавшись какому-то внутреннему порыву, сложила ладони лодочкой, в жесте дающего. А затем, наполнившись идущим из сердца теплом, ласково произнесла:
- Благо дарю тебе, мой таинственный незнакомец. Мой воин. Да будет тебе защитой и опорой моя нежность.
А затем, не успев удивиться себе самой, уже более игриво добавила:
- Надеюсь, мы еще увидимся.
Странно, но в былые времена, в том самом мире, что стремительно тускнел не только в реальности, но и в памяти, ее реакции были резко иными. В той реальности она наверняка испугалась бы, встретив в лесу мужчину, да и в лес в одиночку точно не пошла бы. И уж наверняка не стала бы заигрывать с первым встречным. Да и оставшись неудовлетворенной, и сексуально и психологически, она наверняка бы рассердилась, и может даже обозлилась на отказавшего ей мужчину. Даже если он и не был виноват. А здесь, в этом осеннем лесу, она впервые в жизни мыслила и реагировала исключительно положительными мыслями и чувствами. И даже фразы последние, строила не совсем привычно. И говорила не так, как обычно, а словно героиня старых славянских сказок. Значит вот как повлияла на нее эта красивая, виртуальная реальность. Ну что ж, это в любом случае, намного лучше того умирающего мира.
- Самур, - Вика развернулась на месте. – Самурчик, где ты?
Кугуар не заставил себя ждать, примчавшись на зов длинными прыжками. Резко затормозив у ее ног, преданно посмотрел в глаза.
- Вот ты где, усатая морда, - девушка ласково потрепала зверя и пару раз, несильно дернула его за усы. – Твой напарник по играм сказал, что ты проводишь меня куда-то.
Зверь опустил голову, словно кивнул. Ну, ничего себе! Или, может, совпадение?
- Ты понимаешь меня, большой желтый котенок?
И снова непонятный жест в ответ.
- Вот это да! Какой же ты умница, кугуарчик, - девушка ласково прикоснулась подушечкой пальца к его прохладному носу. – Ну, тогда пойдем?
Зверь немного медленно, словно нехотя, покинул объятия ее ласковых рук, развернулся и чинно двинулся вперед.
Спустя несколько минут они вышли на опушку леса. Большой луг, раскинувшийся на склоне горы, обильно покрывали цветы всех расцветок. Над этой пахучей благодатью кружили мириады насекомых, деловито сновали пчелы, порхали бабочки. В кристально чистом воздухе носились птицы. Сердце девушки зашлось трепетным восторгом от увиденного. В том проклятом, оставленном мире давно осыпались и высохли все цветы, пропали пчелы, почти исчезли насекомые. А здесь жизнь кипит в полную силу. И осознание этого наполнило сердце и душу девушки каким-то опьяняющим, ошеломляющим чувством. На какое-то мгновение ей показалось, что ее сердце буквально взрывается светом любви. Тело тает, и она словно призрачный ангел поднимается над благодатной землей. И ей отчаянно захотелось плакать от этих, переполняющих ее чувств и эмоций. Радость, благодать, счастье и Любовь!
Простояв в ошеломлении несколько минут, девушка медленно пришла в себя и неожиданно осознала, что со всем этим живым великолепием, ее связывает какая-то неразрывная нить. В памяти сами собой всплыли слова из старого мультика, замечательной и доброй сказки о Маугли: «Мы с тобой одной крови». Но с этим потрясающим чувством еще предстояло разобраться, привыкнуть, принять. А сейчас пора двигаться. Но куда?
Едва девушка задалась этим вопросом, как у ее ног появилась и потянулась вниз, под горку, едва заметная тропинка. Словно устилающие луг травы и цветы, расступились и указали ей дорогу. Вика двинулась вперед и заметила чуть слева, метрах в двухстах своего хвостатого провожатого. Кугуар носился по лугу, пытаясь ловить бабочек, прыгал, крутился и играл как самый обычный, домашний кот.
Минут через пять, когда тающая за ее спиной, на глазах зарастающая травой тропинка вывела девушку к оврагу, рядом нарисовался кугуар. Первым спустился вниз, перепрыгнул звонкий ручеек, и тут же безмятежно завалился на бок. Вика правильно поняла этот жест, и напившись чистой, холодной воды, присела рядом. Странно дело, но, ни трава, ни земля не доставляли абсолютно никаких неудобств ее голой коже. Ни ногам, ни тому, на чем сидела.
- Ну, что, игруля, отдохнул? Пойдем дальше?
Самур ласково лизнул ее руку, и неспешно поднявшись, тут же двумя сильными, резкими прыжками взлетел наверх. Словно говоря ей, что он ничуть не устал и еще полон сил для игр и скачек. Вика улыбнулась и пошла следом.
Поднявшись на противоположный склон оврага, девушка обнаружила впереди большой сад. Налево, между садом и рощицей оставался свободный проход, словно узкая дорога. А направо открывался еще один луг, спускавшийся вниз, до самой речки. Что-то необъяснимо знакомое было в этом пейзаже. Но что именно, Вика никак не могла сообразить. Но одно ее откровенно порадовало – там, где сад, там и люди. Так это или нет, вскоре выяснится.
А кугуар, тем временем успел уйти уже метров на пятьдесят в левый проход и там, остановившись, ждал ее. Вика бросила рассматривать окрестности и поспешила за своим провожатым. А тот неожиданно скакнул в кусты, но тут же вынырнул оттуда с большим зеленым листом в зубах. Немного постоял, а затем задрал свою усатую морду и подал лист подошедшей девушке. Вика взяла этот листик в руки и с удивлением посмотрела на Самура. Что еще придумал этот хвостатый проказник?
А на листок спикировала пчела, посидела пару секунд и улетела, оставив после себя маленькую золотую капельку. Вслед за ней, словно повинуясь неслышимой команде, появились и другие полосатые трудяги. Вика, замерев и затаив дыхание, наблюдала, как пчелы стремительно натаскивают ей свой ароматный и живительный мед. Через пару минут окружающее пространство опустело, пчелы улетели так же быстро, как и появились. А на свернувшемся лодочкой листе осталось пригоршня золотого меда. Мысленно поблагодарив маленьких тружениц, девушка лизнула это чудо и зажмурила глаза от удовольствия. Да уж, мед она во все времена любила.
Минут через десять, наслаждаясь этим тающим во рту подарком, девушка вышла вслед за кугуаром к речке. И здесь ее сердце в первый раз тревожно екнуло. Листик с медом незаметно выпал из рук. Она узнала это место. Эту речку, подковой огибающую луг, широкую улицу, поднимающуюся вверх, на гору. Ведь это, то самое место, которое она покинула, коснувшись экрана. Станица Надежная, где жила Лекса, и куда в гости к ней, за три дня до начала хаоса, приехали Вика с дочкой.
Ноги едва не подкосились от разом нахлынувших чувств. Но что-то удержало девушку от падения. Может нечто, замеченное в пространстве. А может кугуар, уцепившийся зубами за ее коротенькую юбчонку и легонько потащивший Вику на себя.
Первое, что бросилось в глаза, это отсутствие домов на бугре и слева, под горой, за поворотом реки. Там где в покинутой реальности стояли дома людей, теперь зеленели сады. Второе – глинище, по которому они так здорово бегали с дочкой босиком, на этом лугу отсутствует. Хотя находящийся справа, в низине реки, брошенный сад, на месте.
Все так, да не так. С колотящимся сердцем Вика перешла речку вброд, даже не почувствовав прохлады воды и бегом рванула наверх. Выскочив на край улицы, остановилась. И здесь нет домов. Только колодец, под деревянным козырьком, стоит на своем привычном месте. И высокие, пирамидальные тополя, слева от него. Хотя нет, там, где должен быть дом Лексы, что-то желтеет сквозь кусты и деревья.
Не в силах больше терпеть, подгоняемая самыми разными чувствами, Вика побежала вперед. Чтобы уже через минуту остановится на знакомом месте, растерянно рассматривая окружающее. Как же здесь все знакомо, и одновременно немного не так. Дом на вид почти такой же, вот только не кирпичный, а деревянный, из настоящего бруса. Крыша покрыта не шифером, а такой же желтой, как и стены, деревянной черепицей. Вместо забора ровные, словно подстриженные кусты, а вместо калитки, пустой проход. Весь двор устилает низенькая травка, чуть более светлого оттенка, чем та, что на улице. И еще нет гравийной дороги, что проходит по улице, совсем рядом с домом. А идти метров двести вверх, чтобы посмотреть, идет ли вдоль лесополосы асфальтовая дорога, Вике определенно не хотелось. И что-то подсказывало ей, что ответ на этот вопрос и так известен.
Зайдя во двор, девушка снова осмотрелась. Баня на месте, но тоже деревянная. Курятника, дровника и навесов для хранения сена, нет. Зато есть большой и хвостатый кугуар, лениво развалившийся на веранде.
Осторожно переступив это лохматое чудо, Вика открыла дверь и вошла в дом. Расположение комнат такое же. На кухне только низенький столик и плетеные стулья, остального нет. В комнатах не осталось ни компьютера, ни телевизора, ни шкафов с одеждой. В спальне низкая, словно в японском стиле, широкая кровать, накрыта чем-то плетеным. В углу, на том месте, где раньше стоял комод с бельем, прямо из дырки в полу растет большой розовый куст.
Потерявшая дар речи девушка, опустилась на кровать и упала на спину. Мысли куда-то подевались из ее рыжеволосой головы, эмоции стали медленно спадать, уступая место дремоте. И уже через пару минут, уставшая от переходов и эмоциональных потрясений Вика, крепко спала.
Она не видела, да и не могла видеть, как тот самый осенний лес, который в старом мире называют Орешником, начал медленно исчезать, бесследно растворяясь в бледном ничто. Как начало сворачиваться пространство, и лишь когда остался небольшой круг, в пару сотен метров во все стороны от дома, остановилось. Как поднявшийся на ноги Самур, посмотрел на закрытую дверь в дом, дернул пару раз хвостом, и сделал пару шагов во двор. Затем неожиданно прыгнул и растаял в воздухе.
Глава 8. Агония - часть II
Запись 6. Моя маленькая Линн. Я не знаю, простишь ли ты меня? Я сделал то, что не должен был, но я все-таки сделал. И теперь, лежа на кровати в армейском госпитале, я не знаю, смогу ли я заслужить прощение. Я даже не знаю, жива ли ты, моя сладкая попка Линн. Те новости, что все-таки просачиваются в нашу часть, несмотря на жесточайшую цензуру, ужасны. Я не знаю, куда катится мир, но я обещаю тебе, моя маленькая девочка, что если мы когда-нибудь увидимся, я обязательно тебе все расскажу. И буду на коленях просить у тебя прощения. Если мы когда-нибудь увидимся…
Запись 7. Господи, если ты есть, останови это безумие. Я вновь и вновь повторяю эти слова, я обращаюсь к тебе, Господи, сделай что-нибудь. Или забери меня к себе. Только сделай это быстро и чтобы я ничего не почувствовал. И прихвати мою маленькую Линн, с ее круглой попкой, что бы мне было не скучно, там, на небесах.
Три дня назад, я рассказывал тебе, Господи, как мы потеряли ударную авианосную группу. Я надеюсь, ты помнишь этот мой рассказ. Мне не хотелось бы его повторять, он слишком страшный для моего сознания. Но в тот раз я обещал рассказать тебе еще кое-что. Я сейчас сделаю это, а потом, прости меня Господи, я расскажу тебе как согрешил. Я нарушил клятву верности своей девушке Линн, и я пошел против своей страны.
В один из долгих красных вечеров, когда я в одиночестве валялся на своей койке, в передвижном госпитале, ко мне зашел майор Полонски. Выглядел он очень неважно, я никогда раньше не видел его таким. Я сразу понял, что ему очень плохо. Но он принес нам с ним лекарство, наше любимое виски. Еще он сказал, что сюда никто до утра не зайдет, поэтому мы можем провести время спокойно, как старые друзья.
Когда мы немного выпили, я спросил его, знает ли он, что за оружие уничтожило всю нашу эскадру? Просто еще полгода назад я был уверен, что только наша, самая лучшая страна на свете может делать сложное оружие. Потому, что у нас истинная демократия. Что весь остальной мир завидует нам и все что могут делать другие страны, это пытаться скопировать наши вооружения. Но после первого разговора с майором, в том самом баре, где он рассказывал о русских самолетах и ракетах, я начал сомневаться в этом. А вернувшись из полета, и придя в себя после пережитого ужаса, я понял, что верил в миф. Я сам видел эти дьявольские ракеты, обладающие разумом. И я абсолютно уверен, что ничего подобного у нашей армии нет. Просто иначе, имей мы все самое лучшее, мы бы уже завоевали весь мир.
Полонски долго молчал, потом налил нам еще виски и все же решился. Да, Господи, сейчас я рассказываю тебе еще одну военную тайну, которую доверил мне майор. Оказывается эти ракеты, которые мы даже еще не научились делать, у русских уже устарели. Называется эта система «Гранит», но эти хитрожопые сукины сыны уже придумали кое-что получше. Но это еще не все, есть еще кое-что. Оказывается русские, не придумали ничего другого, как поставить эти ракеты на свои самые тихие подводные лодки. Эти ударные атомные субмарины умеют настолько скрытно передвигаться, что наши доблестные военные называют их «Черной дырой в океане».
Помимо этого, у них на вооружении имеются ракето-торпеды. Эти самые скоростные в мире торпеды, двигаются под водой со скоростью ракеты. Абсолютно неслышно и ужасно быстро. Скорее всего, именно такой штукой и потопили наш подводный «Сивульф».
Никто не знает, была ли это подводная лодка Венесуэлы, купленная в России. Или же это был русский ударник. Но она ушла так же скрытно, как и появилась. А когда я спросил майора, как же наши всевидящие спутники ее упустили, знаешь, что он мне ответил, Господи? Что у нашей страны больше нет спутников, ни одного!
Я знаю, Господи, что ты не поощряешь пьянство, но если бы не выпитое виски, я бы наверное просто свихнулся. Как может такое случится, ведь мы лучшие, мы самые сильные, самые умные, самые достойные. Ведь именно ты, Господи, выбрал нас, и предначертал нам управлять всеми народами на земле. Так почему же какие-то овечки, которые должны быть глупыми и послушными, так больно бьют нас? Тех, кто волей твоей, должен быть их пастухом?
Знаешь, Господи, может ты и покараешь меня за мою хулу, но я уже сомневаюсь, что это действительно твоя воля. Может это просто наш президент и наши военные так решили? Я не знаю. И я не понимаю, почему ты тогда не покарал их за это?
А еще я никак не могу понять, почему эти самые русские, которые делают такое страшное оружие и владеют самой большой и самой богатой территорией, до сих пор сами не завоевали весь мир? Мы построили огромное количество кораблей, плавающих по всем океанам. Но какой в них прок, если одна русская подводная лодка способна пустить на дно сразу всю эскадру и спокойно уплыть? Какой смысл в наших «Рапторах», если русский «Сухой» все равно лучше? И зачем мы годами строили сотни военных спутников, если русские сбили их все до единого? Прямо с земли и всего за несколько дней.
Знаешь, Господи, но мне кажется, что я предал свою страну. Да, именно - предал. Потому, что я больше не верю в нашу уникальность. Мы, может и лучшие, но не избранные. И я больше не верю нашему президенту. Он сидит в Белом доме, пьет самое лучшее виски и ест свое любимое «чили кон карне», а мы здесь умираем, вдали от нашей страны. И все только потому, что ему захотелось быть первым американским президентом, захватившим половину мира. Ему захотелось войти в историю, и ему плевать и на нас, и на тех, кого мы должны убить, чтобы захватить их дома и страны.
Да, Господи, я предатель! Я самый настоящий предатель! Я не понимаю, зачем нам эта война? Зачем нам эти территории? Зачем нам все это, если во всем мире, в том числе и у нас, творится самая настоящая чертовщина? Майор Полонски рассказал мне ужасные вещи.
Он рассказал, что в нашей стране воцарился хаос. Что пока наша армия умирает на чужой земле, во всех наших штатах идет самая настоящая гражданская война. Помимо того, что у нас сгорают в белом огне наши дети, у нас еще и погибают люди. Как только мы вторглись в Мексику, все латиносы, живущие в наших городах, тут же начали погромы. К ним мгновенно присоединились негры. Вся эта темнокожая армия убивает белых людей, грабит их и насилует женщин. Они практически выбили белое население из нескольких южных штатов и провозгласили их независимость.
Полиция разгромлена. Те воинские части, что остались в стране, едва могут охранять сами себя, потому что в армейских частях тоже были столкновения, между белыми и черными. Но, несмотря на то, что всех черных выкинули из армии, либо расстреляли, ситуация не улучшилась. Началось повальное дезертирство. Плюс многочисленные отказы техники. И постоянные налеты на военные базы и склады, различных банд, с целью завладения оружием.
Несколько северных, промышленных штатов, в том числе Иллинойс, в котором осталась моя маленькая Линн, тоже объявили о своей независимости и закрыли границы для беженцев с юга. Господи, спасибо тебе, что ты поселил мою маленькую Линн в Чикаго. Я едва не падаю в обморок, представляя, как попку моей бедненькой Линн лапают здоровенные, грязные негры.
Вся эта ситуация в нашей, некогда процветающей стране, усугубляется тем, что почти нет электричества, нет бензина, транспорт парализован. Наши самые красивые в мире города превращаются в зловонные клоаки. Да, да, так Полонски и сказал. И не только потому, что никто не вывозит мусор. А еще потому, что нет электричества, и значит, нет воды и канализации. В туалете нечем смыть дерьмо. Господи, я не могу поверить, что наши небоскребы, наши прекрасные кварталы воняют дерьмом и мочой. А на улицах всюду валяются трупы тех кого убили, или тех, кто убил себя сам, шагнув с крыши.
Их даже крысы не едят, потому что крысы все исчезли. Точно так же исчезают другие животные. Значит нам врали с самого начала, что во всем виноват компьютерный вирус. Крысы не сидят за компьютерами, а коровы не ходят за травой в интернет. Но животный мир тает, исчезает вслед за детьми. Значит все ложь. Кругом одна ложь. Наше государство гибнет, но ложь остается.
Господи, я не могу! Я диктую эти слова, и я плачу. Ты слышишь, как дрожит мой голос. Я больше не могу. Я пойду сейчас в туалет, умоюсь и приму успокаивающие таблетки. И спасибо тебе, Господи, что в нашем туалете еще течет вода.
Запись 8. Мне уже немного легче. Благодарю тебя, Господи, за то, что терпеливо слушаешь меня. Твоя поддержка дает мне силы. Иначе, мне было бы очень тяжело.
Ко мне только что приходила Сигурни. Она сегодня снова дежурит в госпитале. Она рассказала мне еще одно неприятное известие. У нее в штабе есть знакомый офицер, поэтому она всегда первой узнает самые свежие новости. Так вот, она сказала, что президент отзывает все войска назад. Потому, что нам нужно навести порядок дома. Но еще и потому, что у нас почти не осталось боеспособных частей. Практически все сухопутные войска уничтожены. Мы больше не можем захватывать территории и нам, скорее всего, придется оставить и те, что мы успели захватить.
С одной стороны, я рад, что мы летим домой. Но я не понимаю, как истребительная авиация может навести порядок в наших городах? Надеюсь, они не пошлют меня с винтовкой, как простого пехотинца. А с другой стороны, нам все же предстоит еще одна операция. Сигурни рассказала мне, что весь наш десант, высадившийся на Кубе, безжалостно уничтожен. Мы потеряли почти все вертолеты, что были задействованы в этой высадке. Оставшиеся части спешно отходят и пытаются морскими силами организовать эвакуацию раненых. Последним заданием, перед возвращением, нам и предстоит прикрытие с воздуха этой самой эвакуации.
Сигурни, это та самая женщина, с которой я согрешил, Господи. Она пришла ко мне поздно вечером, мне было так тоскливо и одиноко. Ей тоже было одиноко, а еще немного страшно. Мы пили чай и болтали, и я даже не заметил, как мы оказались вместе в постели. Прости меня, Господи, за это. А у Линн, я уже попросил прощения, и еще попрошу, когда смогу ее увидеть. Вот только я не знаю, как мне поступить. Может Линн уже и нет в живых, а я все пытаюсь хранить ей верность. А с другой стороны, если она и жива, то далеко от меня. А я здесь, и Сигурни сказала, что сегодня снова придет, если я не против. И у меня не нашлось сил отказать ей. Прости, меня, Господи, за слабость мою.
Запись 9. Господи! Господи! Господи! У меня опять дрожит голос. Я растерян и напуган. Сейчас третий час ночи и я шепчу эти слова, спрятавшись по одеяло. Я знаю, что в палате никого нет, но мне так спокойнее. Только что, случилось невероятное, и я сейчас все расскажу, тебе, Господи.
Ко мне приходила Сигурни и я опять согрешил. Хотя я уже почти решил, что Линн наверняка уже нет в живых, поэтому я свободен от данного ей обещания. Да и Сигурни мне нравится больше, ножки у нее значительно стройнее, да и все остальное, тоже ничего.
Но, не подумай, Господи, что именно мой секс, исключительно дружеский секс, с красоткой Сигурни, я назвал невероятным событием. Нет, вовсе нет. Все произошло намного позже, когда мы уже лежали, обнявшись, и разговаривали, как настоящие друзья. Сигурни рассказывала мне о своей семье, было очень интересно. А потом она замолчала, поднялась на локте и посмотрела мне прямо в глаза. И вдруг спросила меня, не надоело ли мне тут валяться? Конечно, ответил я, здесь в госпитале, скучно и одиноко. Зато здесь меня точно не собьют ракетой.
Но Сигурни рассмеялась и встала с кровати. Я не это имела в виду, сказала она мне и начала что-то искать в своей одежде. Я совершенно не понимал, о чем она говорит. Да и честно говоря, был немного занят. Я так увлекся рассматриванием частей ее фигуры, что даже пропустил ее следующую фразу. Но она такая красивая, эта Сигурни! Особенно, когда на ней нет одежды.
Я не сразу понял, что она зовет меня и смеется. Я, наверное, выглядел нелепо и уже хотел придумать что-нибудь в свое оправдание, но тут заметил, что за предмет она держит в руке. Господи! Это был сотовый телефон! И его экран светился!
Господи! Я так испугался! Я сразу понял, что все это неспроста. Я закричал ей, чтобы она не приближалась ко мне, что я не хочу сгореть в белой вспышке. Но Сигурни засмеялась еще громче и протянула мне руку. Пойдем со мной, предложила она, и сказала, что прямо сейчас может забрать меня с собой. Мне почему-то стало не хватать воздуха, и я не смог ничего ей ответить. Только отодвинулся на кровати подальше и поджал ноги. А она продолжала улыбаться и рассказывать мне.
Она сказала, что именем Сигурни ее назвали родители, а сейчас она носит другое имя – Опева. Это имя является сокращением от двух слов, «Открывающая Пути». Я совершенно ничего не понимал и суматошно переводил взгляд с нее на светящийся экран телефона и обратно. А Сигурни, то есть, Опева, рассказала мне, что именно она открыла дорогу моему напарнику Грегори, там над океаном. Ему и еще почти десятку человек, из нашей эскадрильи и бригады обслуживания. А еще она сказала, что открыла дверь двум пилотам нашего «Авакса», самолета радиоразведки и целеуказания. Только это еще не случилось. Она сказала, что дверь откроется завтра утром, и я увижу, как это произойдет.
Я совсем перестал что либо соображать, но почему-то отчетливо все запомнил. Все, что она мне говорила. А эта Опева снова протянула мне руку и предложила уйти из этого мира. Да, да, именно так и сказала, уйти из этого мира. Она говорила это так спокойно, словно это обыденное дело. Но я понял, что она наверняка больна или свихнулась. И попытался отодвинуться еще дальше, но не смог, потому, что сзади была спинка кровати.
И тогда она в последний раз спросила, хочу ли я уйти вместе с ней? Я отрицательно замотал головой, она, как мне показалось, сразу погрустнела. Сказала, что ей очень жаль. И что, несмотря на то, что я ей нравлюсь, она уважает мой выбор и уходит сама. Но она оставляет мне подарок, чтобы у меня был запасной шанс. Потому, что во мне еще есть какой-то свет.А затем она накрыла ладонью светящийся экран телефона и исчезла в белой вспышке. А эта чертова игрушка, сразу потемнев, упала на мою кровать.
Как же я испугался, Господи! Я хотел сбросить этот мерзкий телефон на пол, но мне было страшно даже приближаться к нему. Я лежал и боялся вытянуть ноги, чтобы не коснуться его. Я не знаю, сколько так продолжалось, но через какое-то время я немного успокоился. И тут заметил, что вся одежда этой Опевы, и медицинский халат, и шапочка, и даже нижнее белье, осталось здесь. И валяется именно там, где она его бросила раздеваясь. На соседней койке.
И тогда я снова испугался! Я подумал, что сейчас кто-нибудь войдет в палату и увидит все это. И тогда меня обвинят в пропаже Опевы, ну, то есть, Сигурни. И еще обвинят, в нарушении закона, запрещающего пользование сотовыми телефонами.
Я не знаю, откуда во мне взялись силы, но я соскочил с кровати и первым делом спрятал ее одежду. Я затолкал ее под матрас соседней кровати. И постарался все выровнять, чтобы кровать выглядела как раньше. И вот теперь я спрятался под свое одеяло и лежу, поджав ноги. Потому что там, в конце моей койки, лежит этот чертов телефон, и я отчаянно боюсь его. И я молю тебя, Господи, помоги мне! Помоги мне! И спаси меня!
Запись 10, последняя. Ну, привет, Господи. Знаешь, где я сейчас нахожусь и что делаю? Думаю, что не знаешь, наверняка не знаешь. Если ты еще здесь, то тебе куда интереснее наблюдать за погромами в наших городах, или смотреть, что там у русских, или у китайцев. Все правильно, какой интерес следить за судьбой маленького человечка, глупого и трусливого. Все верно, я бы на твоем месте, даже не смотрел в мою сторону.
Но я все же расскажу тебе. Просто мне уже все равно. Я скоро умру, может от потери крови, а может от жажды. Или меня пристрелит какой-нибудь кубинец, что поднимется сюда. И знаешь, Господи, этот кубинец будет абсолютно прав. Нечего мне делать на его земле, ибо я пришел, как враг. Будь я другом, он бы наверняка помог мне, но я враг, как и вся моя страна.
Нам было мало, и территории, и собственных амбиций. Во всяком случае, именно так мы и думали. Хотя на самом деле у нас было все, и территория, и ресурсы, и деньги, и дома. Все, что нужно для спокойной, мирной жизни. Не было у нас только одного, к сожалению самого главного – ума. Мы так давно разучились думать самостоятельно. Зато мы научились верить, безропотно и непоколебимо верить всему, что говорили нам с экрана этого чертового телевизора. Именно он, этот самый ящик, с экраном, является самым страшным оружием на свете. Ни атомная бомба, ни химическое оружие, и даже не СПИД, хоть он и не относится к вооружению. Ничто не сравнится с этим страшным устройством для промывания мозгов.
Это дьявольское телевидение отучило нас мыслить. Зачем напрягать свои заплывшие жиром мозги, когда дяди с экрана все и так нам объяснят. И не просто объяснят, а разжуют, размусолят и положат в рот. А нам останется лишь тупо проглотить. И послушно покивать головой, наполняясь лживым чувством собственной значимости. И гордится собой, что мы настолько умны, что, оказывается, думаем точно так же как наш президент. И если президент сказал, что надо сбросить на чей-то дом большую бомбу, значит, это отвечает интересам Америки и каждого ее гражданина.
А если вдруг у тебя возникнут какие-то отдаленные сомнения, если ты не до конца понимаешь, каким таким твоим интересам могут отвечать чьи-то горе, слезы и смерть, то не волнуйся. Налей себе еще кока-колы, возьми гамбургер, и подожди немного. Сейчас тебе подробно и доходчиво объяснят, как попадание американской ракеты в ливийский госпиталь способствует укреплению мира на всей земле. А бомбардировка афганских детей, собирающих хворост в лесу – становлению истинной демократии.
Да, Господь, таков был наш мир, пока ты был с нами. И по твоей ли воле, или же по твоему недосмотру все это творилось, я не знаю. Да и не хочу знать. Наш мир умирает. Скоро умру и я, надеюсь, что меня не спасут. И хочу умереть не мучаясь. И не хочу, что бы меня нашли и подобрали наши спасатели. Я не хочу возвращаться туда, где был несчастлив. Туда, где был несвободен.
Я только сейчас понял, о чем мне говорила Опева, та самая умница Сигурни, в нашу с ней первую ночь. Уже после всего, она рассказала, что ее прадед был русским эмигрантом, бежавшим из России во время революции. И что у них в семье чтут некоторые традиции и немного по-иному воспитывают детей. И самое главное, что она рассказала мне, это то, что русские, слово «свобода» понимают совсем не так как мы. Наше самое главное слово, которым мы так гордимся и о котором заявляем на каждом углу. То, что мы подразумеваем под истинной свободой они называют волей. Вольный человек – это значит, что он волен над своей судьбой, над своими поступками и словами. И в своем поведении он ориентируется на свою совесть и свое сердце.
И вольному не нужна свобода. Свобода нужна рабу. И еще у русских есть пословица, она прямо про нас, про нашу страну. Звучит она так: «У кого, что болит, тот, про то и говорит». Это действительно про нашу Америку. Мы во весь голос кричим о нашей свободе, но мы рабы. Рабы доллара и вечных кредитов, рабы политики фастфуда, и прочего. И главное – рабы телевизора. Именно он наш указатель, учитель и пастух. А мы безмозглое, тупое стадо баранов.
Знаешь, Господи, я только сейчас все это понял. Да, быть может, я брежу и у меня болевой шок, но мысли мои чисты. Я не знаю, сколько продлится действие болеутоляющего наркотика, который я все-таки смог себе вколоть. Но пока он действует, могу говорить тебе все это. Я знаю, что ты не слушаешь, как не слушал все мои предыдущие записи. Но мне все равно. И хоть тебе и неинтересно, но я расскажу тебе все.
Я лежу на этой скале, потому, что меня сбили. Прошло всего два дня, точнее полтора, с той памятной ночи, когда ушла Опева. Какой же я был дурак, что не подал ей руки и исчез вместе с нею. Ну, да ладно, чего уж теперь скрежетать зубами. Раньше надо было головой думать.
В общем, когда за мной пришел офицер медицинской службы, сказать, что мне пора идти и готовится к полету, я не нашел ничего лучшего, чем со страху сунуть телефон под подушку. Что бы он не увидел. А потом лежал и трясся от страха, отчаянно надеясь, что сотовый не зазвонит, пока этот офицер находится здесь. Но он ушел, ничего не заметив. А потом, я осмелел, и даже покидая госпиталь, сунул телефон за пазуху. А потом я взял его в самолет. Не знаю почему. Просто что-то во мне изменилось, и я понял, что так будет лучше.
А несколько позже, я смотрел из кабины своего «Раптора», как разбегается по взлетной полосе наш «Авакс». Я помнил предсказание Опевы и следил внимательно. И когда этот огромный самолет, уже взлетев над посадочной полосой, вдруг резко сбросил обороты и рухнул на землю, я понял. Я не видел вспышки с такого расстояния, но я понял, что пилоты этого красавца, оказались умнее меня и воспользовались открывшейся дверью. Тем самым путем Опевы.
Из-за этой катастрофы «Авакса», мы опоздали со стартом почти на час и чтобы наверстать время, мы получили приказ лететь прямо через воздушное пространство Кубы. Хотя по первоначальному плану должны были идти над морем, в обход острова.
Мы шли несколькими группами на разных курсах, и я слышал истеричные вопли пилотов одной из групп, наткнувшихся на три звена кубинских истребителей. Кубинцы, потерявшие в дальнем бою два самолета, все же прорвались на близкие дистанции и навязали нашим «собачью свалку». А в ней у нашего сверхсовременного «Раптора», против уже устаревших русских «Сухих», нет никакого шанса.
Но мне было все равно, что там, один за другим, горят мои вчерашние товарищи. Я в тот момент хотел только одного, чтобы на одном из экранов моего истребителя открылся проход. Я не знаю, куда ведет эта самая дверь, но я точно знаю, что жить дальше в этом мире, я не хочу.
А потом мы напоролись на огонь ПВО. Я не знаю, первая ракета меня сбила или десятая. Мне было все равно, я был словно в ступоре. И когда сработало катапультирование, я был все еще в том же состоянии. Я видел, как разламывается и горит мой самолет. Как маленькие, шустрые ракеты добивают его обломки. Я ничего не соображал, я просто хотел уйти и перед моими глазами стоял образ прекрасной Опевы.
Приземлился я неудачно, прямо в каменный развал на скале. И кажется, сломал себе ногу, а может и обе. Кресло вместе с неприкосновенным запасом лежит где-то в стороне, и у меня нет сил, чтобы доползти до него. Да и зачем? Чтобы продлить свою агонию? Нет уж, моя агония и так длится двадцать девять лет, с самого момента моего рождения. Пора уже ей закончиться. Единственное, о чем я сейчас искренне сожалею, что вылетевший из нагрудного кармана, сотовый телефон Опевы валяется метрах в двух от меня. Я пытался доползти до него, но не смог, слишком много сил отбирает боль, да и ноги не слушаются. Так и лежу сейчас на животе, щекой на острых камешках. В одной руке диктофон, в другой аптечка. В ней еще есть один шприц с болеутоляющим. Второй пустой валяется где-то рядом.
Может, я брежу, и у меня галлюцинации, но мне кажется, что сюда кто-то идет. Я слышу неторопливые шаги, негромкий шелест камней под ногами. Может это смерть моя идет, с косой наперевес? А во что она обута? И разве она не умеет летать?
Но это не смерть, это человек, я вижу его ботинки в полуметре от своего лица. О, Господи, он присаживается рядом со мной, это старик. Седой старик с темной, обветренной кожей.
- Что ты там говоришь, сынок? – спрашивает он меня на ломаном английском.
- Я рассказываю Богу, как жил.
- Ты веришь в Бога?
- Нет. Уже нет. Потому что Бог покинул наш мир. Мы стали ему неинтересны, он разочаровался в нас и ушел навсегда.
- А во что ты веришь? – старик щурится. Его седые волосы колышет ветер.
- В солнце. В чистое небо. И в звонкий детский смех. А еще, в слова – мама и папа.
- Ну что ж, человече, пожил ты на этом свете и будет. Пора и честь знать. И нечего чужими подарками разбрасываться, - старик поднял отлетевший сотовый телефон и вложил его в мои пальцы. И в тоже мгновение на экране мобильника вспыхнуло яркое изображение двери.
Глава 9. Срывая липкие одежды
Лекса рывком распахнула дверь, сделала два шага вперед и едва не закричала от ужаса. Прямо перед ней на полу ярко освещенного коридора восседал здоровенный лев. Желто-коричневая короткая шерсть, черные, словно прожженные пятна на белых щеках, возле носа. И пронзительный взгляд желто-зеленых глаз.
Лекса отшатнулась назад, но свирепый представитель породы кошачьих даже не пошевелился. Несколько долгих секунд, а может быть и столетий прошло, прежде чем начало успокаиваться бешеное сердцебиение. Прежде чем дикий страх охвативший женщину в первое мгновение стал понемногу отступать, разжимать свои липкие, холодные объятия.
Огромное животное по-прежнему сидело, не шевелясь, и не выказывая никаких признаков агрессии. Но, при этом, внимательно наблюдая за женщиной. Хаос мыслей царил в голове девушки. Что-то подсказывало, что эта огромная кошка больше похожа на львицу, а не на льва, потому что нет гривы. Другая часть сознания протестовала и наводила панику. Утверждая, что такой огромный представитель семейства кошачьих, опасен сам по себе, независимо от вида и названия.
Но, как бы там ни было, зверь вел себя миролюбиво. А потом и вовсе, медленно и грациозно удалился в ближайшую дверь, открыв ее толчком головы.
- Гай, что это было? – Лекса все еще никак не могла успокоиться после пережитого ужаса.
- Самый обычный кугуар, ни больше, ни меньше. Красивое, и необычайно умное создание.
- Это ты его здесь материализовал?
- Нет, он сам пришел сюда, - в пространстве снова яркими колокольчиками зазвенел детский смех и повторившись многократным эхом, тихо растаял.
- Но что он тут делал, это самый кугуар? – Лекса наконец-таки отклеилась от стены, в которую испуганно вжималась спиной, и поправила свои волосы.
- Сие мне неведомо. Быть может, зашел тебя поприветствовать. Я же говорю, очень умное животное.
- Гай, ты издеваешься надо мной? – Лекса нахмурилась, но тут же дернула плечами. – Ах, да. Я забыла, что нахожусь в виртуальной реальности. Какие еще чудеса ты мне здесь приготовил?
- Никакие. Я не занимаюсь прямым формированием событий для тебя.
- Но, разве не ты создал это место? – Лекса решившись, медленно двинулась по коридору. Перефразируя известную фразу: «Гай не выдаст, кугуар не съест».
- Здесь я выступаю, как со-творец. И скорее, как система предоставившая автору идеи ресурсы, для воплощения его замыслов, - в коридоре снова заметался звонкий детский голосочек.
- Гай, что это за смех звучит все время, и здесь и там? – Лекса махнула рукой в сторону двери, через которую вошла сюда.
- Это проявление моей сути. Точнее, лишь небольшая ее часть, воплощенная в спектре доступных человеческому уху звуковых колебаний.
- Вот это загнул! Сам то, понял, что сказал? – Лексе неожиданно стало смешно. – Ну, ладно, это я так, пошутила немного. Не обижайся.
- Я не обижаюсь, я не умею этого делать, - незримый голос по-прежнему сохранял теплые, дружеские нотки.
- Вот и хорошо, - Лекса остановилась напротив двери, за которой исчез кугуар. - А кто же тогда является автором этого непревзойденного архитектурного шедевра? У кого это фантазия на уровне шестидесятых годов советской власти? Ведь именно тогда строили институты и прочие учреждения, где и были такие примитивные, безвкусные коридоры с тысячами дверей?
- Автором являешься ты. Со всеми претензиями обращайся к себе самой.
- Как так? – Лекса опешила. – Ты хочешь сказать, что это я придумала эту галиматью?
- Да.
- Значит, если я сейчас представлю, что вокруг убогий хай-тек, или убранство французского борделя, девятнадцатого века, то все так и будет?
На стенах коридора появились масляные светильники, над каждой дверью гардина с тяжелыми бардовыми занавесями. Пол под ногами начал меняться на зашарканное тысячами ног, серое дерево. Резкая, угарная смесь запахов тел, косметики, дыма и еще, бог знает чего, густым киселем повисла в воздухе.
- Эй, эй! Верни все на место! Я же пошутила! – Лекса с удивлением рассматривала появившиеся на ней одежки. Довольно нелепые, но весьма откровенные. Как раз в стиле заведения.
Звонкие колокольчики смеха тут же вернули все на место. И белоснежный коридор, и все те же двери, коих было около десятка по обе стороны.
- Подожди, Гай. Ты хочешь сказать, что если я сейчас представлю, что вот за этой дверью на полянке играют мои дети, то все именно так и будет? – Лекса почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.
- Не совсем. Будет полянка, но не будет детей.
- Но почему? – вспыхнувшая надежда угасла так же быстро и болезненно.
- Потому, что ни ты, ни я, не властны над живыми существами. И уж тем более, над людьми. Никто не может заставить твоих детей появиться перед тобой.
- Даже Бог? – голос девушки ощутимо просел.
- Тем более, Бог. Это полностью ему противоречит. Такое недопустимо. Ты ведь не хочешь оказаться по чьей-то прихоти девкой из борделя?
- Нет. Не надо. Я все поняла. Но, скажи мне, Гай, как же я найду своих детей?
- А вот это решать исключительно тебе самой.
- Это значит – как хочешь, так и ищи? – Лекса почувствовала досаду, смешанную с первыми признаками гнева.
- Да.
- Но они хотя бы живы? Это ты мне можешь сказать?
- Могу, - голос по-прежнему был дружелюбен и бесстрастен одновременно. – По отношению к тому миру, откуда ты пришла, они мертвы. По отношению к этому – живы. А с позиции Бога – они вечны. Выбирай ответ сама, что тебе больше нравится.
- Да пошел ты, со своим выбором! – Лекса не сдержалась. В следующую секунду резко распахнула дверь и вышла на лужайку.
Первым делом, не отпуская дверной ручки, скомандовала:
- Я хочу, чтобы эта дверь оставалась здесь и ждала меня. Когда я посчитаю нужным вернуться, я воспользуюсь этой дверью снова.
И только после этого огляделась и едва не упала в обморок. Потому, что она снова оказалась у себя дома. Точнее, в своем саду, в конце участка, за огородом. Вот и большая груша, вот две яблоньки, «цыганочки». А вон там, на меже, сразу несколько кустов боярышника.
Но что это? Сад вроде тот же самый, а вот подворье изменилось. Нет сарая, в котором хранились дрова и урожай кукурузы. Нет навеса, под которым должен быть старый, выцветший стог сена. Да и самого сена тоже нет, как и курятника. Есть только дом и баня, только они, почему-то сложены из настоящего бруса. Стоп, да и в самом саду изменения. Листва то пожелтевшая, явно осенняя.
Лекса немного успокоилась, и оглядевшись по сторонам, двинулась к дому. Что-то не договаривает этот неведомый Гай. Она явно не могла представить себе такого. И уж точно не имела ни малейшего желания здесь оказаться. Однако, вот тебе, оказалась. Ну, хорошо, посмотрим, что здесь и как.
Вышагивая по мягкой траве, Лекса обратила внимание на отсутствие соседей. Там, где должны были стоять дома, по аналогии с той, покинутой реальностью, их не было. Хотя в остальном, кустарники на меже, огороды и сады, все было то же.
Да, кстати, а где же тот невероятно умный, как сказал Гай, здоровенный кугуар? Ведь именно в эту дверь он и вышел, несколькими минутами раньше. Лекса вновь огляделась. Никого. И все же это определенно другой мир. Здесь кипит жизнь, полно насекомых, летают птицы. Наверное, это какая-то виртуальная интерпретация, не иначе.
Зашла во двор. Все знакомо и не знакомо одновременно. Сунулась в дом, но дверь оказалась запертой. «Не пускают, значит», - подумала Лекса неизвестно о ком. – «Ну и ладно. Не больно то и хотелось». Прошлась вдоль стены, позаглядывала в окна, как смогла. Высоковато для ее роста. Да и в доме темновато. Как-то все выглядит не очень живо, словно неестественно. Да и вообще, дом словно нежилой. Ну и ладно.
Вышла на улицу. Вот это прикольно выглядит, вместо забора, ровные, словно подстриженные кусты. И все. Это единственное, что порадовало. Остальной пейзаж, хоть и красив, но навевает тоску и чувство одиночества. Словно этот красивый мир не предназначен для человека. Стоп, а тогда какого черта лепить здесь дом, да еще и баню?
В общем, так, пора возвращаться. По правилам жанра, надо бы вырезать на стволе дерева «Здесь была Лекса». Но как-то жалко уродовать деревья. Да и резать нечем. Значит, надо оставить какой-либо другой знак. Авось пригодится, для чего-нибудь.
Девушка осмотрелась. Во дворе ничего подходящего. Почувствовала, как зачесалась кожа на плече, под лямкой лифчика. Надавил, что ли? И тут же пара шальных мыслей, проскочивших в ее голове, изрядно подняла ей настроение.
- Значит, так, – громко произнесла она, неторопливо стягивая с себя куртку спортивного костюма и футболку. – Хочу прямо здесь, посреди двора, пятиметровый флагшток, но без флага.
Блестящая труба, с тросиком и зажимами под флаг, мгновенно материализовалась по ее требованию. Лекса усмехнувшись, сняла лифчик, передернула плечами и пристроила его за лямки к зажимам. Посмотрела на этот бежевый, импровизированный флаг и покачала головой. Как-то не впечатляет. Надо бы раскрасить, что ли.
- Хочу, чтобы этот замечательный предмет женского белья стал ярко-красным, с желтыми цветками. Да, да, именно так. Пойдет.
Затем подняла его на тросике на верхушку флагштока, стала по стойке смирно и вскинула руку к виску, отдавая честь. И тут же прыснула со смеху. Хорошо она выглядит со стороны. Жаль, что никто не видит. А может и к лучшему. Ну и ладно. Надела футболку, взяла куртку в руки и пошла в сад. Уже перед самой дверью, оглянулась и снова не смогла сдержать смех, наблюдая как красно-желтое «знамя», гордо трепещет на ветру.
Уже находясь в белом коридоре, остановилась перед выбором следующей двери. И тут же поразилась своей выходке. Ну что ее дернуло подвесить такой вот флаг? Что еще за игрушки? Воспитанная, интеллигентная женщина, и вот тебе. И не понять, то ли здесь, в коридоре, эмоции другие. Толи там, за дверью, крышу сносит. Ладно, надо просто постараться не допускать подобных выходок в дальнейшем.
С этими мыслями Лекса шагнула в следующий проход. Ну надо же, снова сад, и снова вокруг не видно никого из людей. Да и привычных домов, то же нет. Что ж посмотрим, что здесь, в этом зазеркалье, или точнее, в задверье.
Девушка двинулась вперед, совершенно наугад, однако стараясь запомнить место, где в воздухе висит дверь. Среди разнотравья и цветущих фруктовых деревьев, одинокая дверь, совершенно неуместный предмет, для такой картины.
Стоп! Цветущих деревьев?! Лекса остановилась и весело хлопнула себя по лбу.
- Вот внимательность, только в разведку ходить, - произнесла она и рассмеялась. - Здесь же весна. Самая настоящая весна. Красиво как! И свежо. Только вот…
Договорить она не успела. Сзади и справа раздался топот, девушка, прервавшись на полуслове, резко развернулась и увидела красивую, белую лошадь. На спине этого чудесного животного, с просто огромной, развевающейся гривой, сидела меленькая девочка. И эта юная всадница, чей возраст едва ли перевалил за цифру десять, направлялась прямо к ней.
Через несколько секунд лошадь остановилась буквально в паре метров и нетерпеливо загарцевала. Маленькая, полностью обнаженная девочка, с русыми волосами, ласково погладила свое животное и улыбнулась.
- Здравствуй, Лекса, - девочка склонила голову в приветствии.
- И ты здравствуй, юная наездница, - девушка стушевалась, и довольно неуклюже, но все-таки повторила поклон.
- Классную игру ты себе придумала. Я тоже люблю рисовать, - девочка развернула свою четвероногую красавицу и явно приготовилась ускакать. - Желаю тебе справиться на отлично. Пока, Лекса.
Девочка помахала ей ручкой и ускакала прочь, оставив свою собеседницу выбитой из колеи и явно опешившей. И лишь когда вдали растаял гулкий конский топот, Лекса немного пришла в себя. Мысли вроде появились, а вот эмоциональный ступор остался. Там, где сейчас должны были полыхать эмоции и чувства – лишь пустота. Медленно заполняемая какой-то бесшабашностью и летучестью.
- М-да, - только и смогла выговорить девушка и снова огляделась.
Окружающее пространство изменилось. Точнее, в нем добавился элемент, которого раньше не было. Буквально в полусотне метров, там, где заканчивается сад и начинается луг, наблюдалась зеленая стена, метра два высотой и метров десять длиной
- Ладно, играть, так играть. Летать, так летать. - Лекса еще раз посмотрела вслед ускакавшей девочке и двинулась к стене. Вблизи оказалось, что это квадрат, огороженный забором из какого-то растения, отдаленно напоминающего бамбук. Толстые и прямые, мясистые стебли, с полусантиметровой, более светлой бахромой, стояли настолько плотно и густо, что рассмотреть, что же находится за ними, совершенно не представлялось возможным. Попытка раздвинуть их руками тоже не удалась.
Лекса обошла этот квадрат по периметру. Глухо. На пару секунд задумалась, как попасть внутрь, и стоит ли вообще это делать. Затем, неожиданно поддавшись какому-то внутреннему импульсу, улыбнулась и продекламировала:
- Что нам стоит дом построить, нарисуем, будем жить, - подхватила листик и словно кисточкой, нарисовала проход.
Стебли толи исчезли, толи расступились. Но произошло это настолько быстро, что девушка даже не заметила. «Какая-то сказочная страна, - подумала Лекса. – А с другой стороны, каким еще должно быть виртуальное пространство? Конечно сказочным, где исполняются любые желания». Девушка хмыкнула, одернула футболку и вошла внутрь. Мохнатые стебли тут же сомкнулись за ее спиной.
В этом зеленом, огороженном пространстве, прямо посередине стоял большой мольберт с чистым листом бумаги. Рядом, на табуретке, лежала палитра с красками и кисти. Лекса взяла их в руки и задумалась, что бы такого изобразить, учитывая, что рисовать она не особо умеет, тем более кисточками. Однако пока она размышляла, на листе сама собой проявилась картина, едва не испортившая девушке настроение. Совершенно чужеродная здесь, в этом цветущем мире. И такая уместная в том, откуда она пришла. Даже, скорее, являющаяся неотъемлемым атрибутом того мира, той реальности, в которой она прожила всю свою жизнь.
Лекса, закусив губу, стояла и смотрела на кошмарное изображение атомного взрыва. Этот уродливый, огненно-дымный гриб, безжалостно взрезал бездонную синеву неба. А на земле, тугое кольцо ударной волны крушило город, оставляя за собой руины.
Какого черта? Неужели и здесь не избавиться от этого кошмара цивилизации? Хотя, нет. Это в том мире слишком много идиотов бряцало оружием и не хотело от него избавляться. А здесь, она хозяйка и орудиям убийства здесь не место. Лекса сжала зубы и макнула кисть в зеленую краску.
Сколько она трудилась, переделывая рисунок, она не знала. Увлеченная работой, изрядно заляпанная краской, совершенно не заметила, как склонилось к горизонту яркое солнце. Как удлинились и расползлись тени, насыщая воздух вечерней прохладой. И когда она, наконец, закончила, на побледневшем небе появилась робкая луна.
Лекса положила опустевшую палитру и отступив пару шагов назад, еще раз осмотрела свое творение. Страшный дымный гриб превратился в огромное, подпирающее небеса, дерево. С густой, раскидистой кроной. А внизу, исходящее от ствола сияние, благодатными волнами меняло пространство. И там, где раньше стоял пыльный и вонючий город, с нелепыми коробками из стекла и бетона, вырастали сады. Искрилось озеро, и стая белых лебедей мирно покачивалась на его волнах.
- Вот так вот! Хрен вам, а не война! – Лекса гордо распрямила плечи, обращаясь неизвестно к кому. - Я выбираю чистое небо, чистый воздух и гармонию с природой. И выбор мой незыблем.
Девушка повернулась и поискала взглядом куртку спортивного костюма, оставленную рядом, на время рисования. Однако, там, где она ее бросила, куртки не оказалось. Зато в стороне, буквально в паре метров возвышался высокий флагшток. И ее куртка, победным знаменем развевалась на самом верху.
- Вот так вот, значит. Ладно, принимается. Как в том стихотворении:
…Срывая липкие одежды,
Оставив позади всех убеждений грязь,
С собою взяв лишь веру и надежду
Я выплетал в судьбе иную вязь…
Зеленая стена расступилась сама собой и девушка медленным шагом направилась к оставленной в саду двери. И лишь возле нее обернулась. В мягких, весенних сумерках, над ее рисунком, оставленным в зеленом квадрате, поднималось сияние. И этот, пока еще не особо яркий свет, едва ощутимо пульсировал. Лекса устало улыбнулась, подняла голову и зачем-то посмотрела на первые звезды. А затем тихо отворила дверь и вернулась в белый коридор.
- Гай, - позвала она тихо. – Здесь есть кровать или диван, в общем, место, где я могла бы поспать?
- Да, конечно, - одна из дверей распахнулась сама собой, приглашая ее войти.
Девушку не пришлось долго упрашивать. Лекса прошла в просторную и удивительно уютную комнату. Не особо вдаваясь в детали, привела себя в порядок в соседней, ванной комнатке и через полчаса, уже крепко спала на большой, пахнущей травами, кровати.
Пробуждение было не совсем приятным. Всю ночь снились кошмары. То снилось, что она мечется в пламени, и нигде нет выхода, только огонь. И вокруг и внутри нее. И с каждым дыханием она выдыхает жгучие языки пламени и клубы зловонного дыма. И ей отчаянно не хватает чистого, живительного воздуха. Она просыпалась в ужасе и долго не могла отдышаться. А потом снились дети. Радостно машущие руками и зовущие ее за собой. И она пытается бежать к ним, но она пленница большой стеклянной призмы и выхода из нее нет. А дети уходят, так и не дождавшись ее. И снова пробуждение и подушка мокрая от слез. Гулко бьющееся сердце и всепоглощающая тоска. А потом снова сон, и так до самого утра.
Кое-как приведя себя в порядок, вспомнила о еде. Собралась спросить об этом Гая, но тот опередил ее:
- Доброе утро, Лекса.
- И тебе доброе, таинственный всемогущий джинн.
- Знаю, сон твой был полезным. Надеюсь, ты довольна.
Лекса едва не поперхнулась. Ничего себе, заявочки.
- Довольна?! Чем? Кошмарами? Да ты хоть знаешь, какие ужасы мне снились?
- Знаю. Но это был твой выбор.
- Мой?! – удивление осталось, однако эмоции в этот раз были далеки от негодования. – Ничего не понимаю. А это не ты, мне подсунул такие сновидения?
- Нет, - бесстрастность этого мягкого голоса подкупала. – Я не в праве этого делать.
- Не в праве? – Лекса опустилась на кровать, стульев в этой комнате не было. – Значит, все-таки можешь, чисто технически?
- И технически, и теоретически - могу. Но это не меняет субординации.
- Это ты о чем? – Лекса взяла с тумбочки расческу и стала снова расчесывать волосы.
- Я, по отношению к тебе, существо более низкого порядка.
- Ты?! - Лекса от удивления едва не выронила расческу. - Разум, творящий чудеса, ниже меня!? Лихо! И чем это я так возвышена?
- Ты, как и определенная часть людей, возвышена своим звездным происхождением.
- А что, есть и другие люди?
- Есть. Планетарного происхождения. И с ними я на одном уровне.
- Погоди, все это для меня так непонятно и непривычно. А что означает это самое звездное происхождение? Я что, мега супер пупер звезда? Только не знала об этом, да?
- Ты есть часть многомерной межзвездной сущности.
- Так! Хватит мне забивать голову байками, - девушка встала. – Я все это уже слышала в религии, дети Бога и тому подобное. Все это, конечно интересно, но в данный момент я хочу есть.
- Тебе следует выйти в первую дверь, туда, где сад и дом. Тем тебе оставили еду.
- Кто? Какие-нибудь очередные сущности?
- Я не могу тебе этого сказать, но если ты поторопишься, то может быть, их еще увидишь.
Лекса торопливо прошла по белому коридору и распахнула дверь в сад. В нескольких метрах от нее, под большой грушей, прямо на траве кто-то постелил красивую белую скатерть. На ней стоял небольшой глиняный кувшин. Рядом, ломилась от фруктов, плетеная корзина с ручками.
Шагнув на траву, Лекса осмотрелась. В саду никого. Перевела взгляд на речку и только тут заметила, как от реки, на гору поднимается странная компания. Всех подробностей с такого расстояния было явно не различить. Но то, что на гору взбираются обнаженные мужчина и женщина, взявшись за руки, стало понятно сразу. Эта картина вызвала удивление и в тоже время какую-то затаенную радость. Как-никак первые увиденные люди в этой странной реальности. К тому же, что-то явно знакомое было в этой парочке, точнее, в каждом, по отдельности. Но что именно, Лекса пока понять не могла.
Сосредоточится на этих ощущениях, она не успела. Потому, что слева, из пространства скрытого от ее взгляда большими деревьями, выскочили две огромных кошки. Вернее, не кошки, а кугуар, его она сразу узнала, и черная как смоль, пантера. Эти два славных представителя семейства кошачьих, резвясь, промчались мимо поднимающейся парочки и устроили догонялки среди кустов шиповника.
Еще около минуты, Лекса наблюдала всю эту идиллическую картину, наполняясь какой-то щемящей, и в тоже время восхитительной радостью. А потом, и парочка, и сопровождающие их звери, скрылись за лесополосой, увенчавшей вершину горы.
Лекса присела на скатерть, бережно погладила пальцами вязаный узор, и взяла в руки сочную грушу.
- Гай, что это за люди?
- Я не в праве тебе этого сообщить.
- Ну, хорошо, - Лекса вздохнула. – Только не говори мне, что это мой выбор. Ну, а имена их, мне можно узнать?
- Нет. Имена твоего прошлого мира, здесь не имеют значения. Здесь они просто не существуют. А новые имена эти люди выберут себе сами.
Лекса хмыкнула и откусила грушу, капелька сладкого сока потекла по подбородку. Девушка утерлась рукой. Посмотрела в кувшин, обнаружила там воду, и прожевав, спросила:
- Это ведь тот самый кугуар, что напугал меня?
- Да.
- А с ним, пантера?
- Верно.
- А у них есть имена? Или это тоже секрет?
- Есть. Кугуара зовут Самур. Ударение на «у». Пантера носит имя Бугула. Ударение на вторую «у».
- А почему эти звери сопровождают людей?
- Потому, что это тотемные животные. Кугуар – тотем мужчины. Пантера – тотем женщины.
- И что это означает? – Лекса дожевала грушу и переключилась на сливы.
- Глубинная сущность каждого человека соответствует какому-либо теплокровному животному. Этот неразрывный союз можно выразить одной фразой, которую ты неоднократно читала в детстве и слышала в мультфильмах. «Мы с тобой одной крови!»
- Я помню, сказка про «Маугли». Мне она очень нравилась, когда я была маленькая, - девушка взяла в руки тяжелую виноградную кисть. – А какой у меня тотем?
- Откуда же мне знать. У себя и спроси. Просто закрой глаза и представь рядом с собой животное. Как часть тебя, как существо, которое ты очень сильно любишь. В чьи глаза ты готова заглянуть и увидеть в них себя? Пульс своей крови, свет своей души?
- Я поняла, - тихонечко произнесла Лекса, через пару минут. – Я действительно поняла, с кем я одной крови. Но, скажи мне Гай, когда рядом со мной появится мое тотемное животное?
- Когда ты будешь готова. Всему свое время.
- Понятно, - Лекса тайком смахнула слезинку и доедала свой завтрак в тишине.
Покончив с едой, от души напилась прохладной воды. Сполоснула лицо, вымыла руки, и поднялась на ноги.
- Мне оставить скатерть прямо здесь или следует что-либо сделать?
- Скатерть можно оставить. Но прежде, чем уйти, тебе следует поблагодарить людей, позаботившихся о тебе.
- Но как? – Лекса вновь посмотрела на гору. – Они же далеко?
- Тебе надо оставить что-то, взамен. В знак благодарности.
- Но у меня же ничего нет, кроме одежды и обуви. Свой мешочек, что я приготовила перед уходом, я где-то потеряла.
- Ты его не теряла, он остался в комнате, у монитора. Таково условие. Ты не можешь взять сюда ничего, кроме одежды. И оставить тебе придется, то, что есть.
- Ну, хорошо, - Лекса сняла кроссовки и осталась в одних носках. – Только какой им прок от моей обуви, не пойму?
- Важен не предмет. Важен сам жест выражения благодарности. Как обмен добрыми чувствами.
- Понятно, - девушка пошевелила пальцами ног. Как-то не совсем удобно. Уж лучше полностью босиком. Сняла носки и аккуратно вложила их в обувь. А затем поклонилась в сторону горы и произнесла:
- Благо дарю вам, люди добрые. За заботу вашу и труд.
Войдя в белый коридор, ощутила босыми ступнями легкую прохладу пола. Непривычные, но весьма приятные ощущения. Живя в той реальности в деревне, она, тем не менее, не часто ходила босиком. И теперь явно жалела об этом.
- Гай, в коридоре почему-то осталось всего три двери, в которые я еще не заглядывала. Это означает, что пройдя их все, я найду своих детей?
- Не могу знать. Все будет зависеть только от тебя.
- Понятно. Опять байки про якобы мой выбор?
- Да.
- Что ж, коротко и ясно. Но вопрос так и остался открытым. Я так понимаю, это какие-то уроки? Как с тем рисунком?
- И да, и нет. Смотря, что считать уроком.
- Опять загадками говоришь, Гай? - Лекса немного возмущенно тряхнула головой. - А конкретно объяснить не можешь?
- Нет. Понятия и устои того мира, откуда ты пришла, сильно отличаются от здешних. У меня, а точнее, у тебя, просто нет таких слов, чтобы все подробно тебе объяснить. Поэтому тебе многое придется узнавать и понимать самой.
- Ладно, девушка остановилась перед очередной дверью и взялась за ручку. - А почему и девочка на коне, и эти люди, что накормили меня, были обнажены? Ну, если с ребенком еще более-менее понятно, то почему нет одежды на взрослых?
- Что беспокоит тебя в этом вопросе? – в пространстве коридора вновь зазвенели яркие колокольчики детского смеха.
- Ну, разве такой вид не смущает их? Не влечет друг к другу? Или в этом мире нет секса?
- По-порядку. Вид не смущает, ибо он от Бога. Друг к другу их влечет и очень сильно. При каких условиях это происходит, ты тоже узнаешь сама. А то слияние душ и тел, что вы называли в том мире сексом, здесь есть.
Лекса хмыкнула и заулыбалась, опустив глаза.
- И намного больше, чем ты думаешь, - продолжил рассказывать Гай. - И даже не можешь себе представить, насколько больше. Только здесь он другой.
- Другой? Это какой? – Лекса явно растерялась.
- Открывай дверь и узнаешь.
- В смысле? – девушка окончательно потерялась.
- В том смысле, что за этой дверью ты найдешь мужчину. И тебе предстоит добровольно снять перед ним свои трусики.
Продолжение следует. Читайте "Исход" главы 10-12