Рассказ
То, что я рогоносец, ни для кого никогда не было тайной. Рога мои отрастали естественно, и никто ни в чём не был виноват.
Жил я тогда после окончания Технологического института в общежитии на улице Марковского.
Общежитие смешанное, пятиэтажное: этаж – девушки, этаж – юноши, комнаты гостиничного типа, туалет и душевая - в одном крыле, кухня – в другом.
Живи и радуйся!
Все условия для женихов и невест.
И влюбился я в скрипачку Машеньку Иванову, выпускницу Свердловской консерватории, распределённую в наш прекрасный сибирский город Абаканск в связи с образованием у нас Сибирского симфонического оркестра.
Высокая блондинка с васильковыми голубыми глазами и длинными нежными музыкальными пальцами. Про таких поётся в народе: «Посмотрит – рублём подарит»
«Превратим Сибирь в край высокой культуры!» - такой лозунг висел над фасадом филармонии и мелькал тогда в каждой газете.
- Зачем превращать область в край? Надо превращать её в центр культуры! – сказал я Машеньке, едва мы познакомились. И она со мною согласилась. И пригласила меня на симфонический концерт.
Бах. Моцарт. Вивальди.
Машенька играла по нотам, сидя в глубине оркестра и глядя на пюпитр. Дирижировал седой маэстро. Но я смотрел не на него, а на Машеньку, я любовался ею, слушая божественную музыку то с открытыми, то с закрытыми глазами. Слушал, набираясь вдохновения и смелости.
Потом я провожал её от филармонии до общежития. Читал стихи Ахматовой, Цветаевой, Пастернака… И, конечно же, свои, только что рождённые:
«Маша, Маша, ты – мой свет!
И тебя прекрасней нет.
Ты – как море кораблю.
Знай, что я тебя люблю!»
И после третьего концерта по превращению Сибири в край высокой культуры я сказал:
- Маша! Позволь сделать тебе предложение: выходи за меня замуж!
Неделя прошла для меня в мучительном ожидании.
Маша сомневалась, колебалась, и лишь только когда в дело вмешалась приехавшая из Свердловска её мама, объявила:
- Федя, я согласна!
Все пять этажей общежития пришли поздравить нас.
Комсомольско-молодёжная свадьба удалась на славу.
Комната, которую Совет общежития выделил нам как молодожёнам, была завалена подарками и цветами.
Медовый месяц мы провели в Крыму, на берегу моря, в старинном одноэтажном Коктебеле, который был тогда центром планеризма и поэтому назывался Планерское.
Мы купались в бирюзовом заливе, выискивали в прибрежных волнах светящиеся красными огоньками сердолики, восходили на потухший вулкан Кара-Даг и даже поднялись однажды на планёре над Коктебельской бухтой – красота, восторг неописуемый, до сих пор, как вспомнишь, дух захватывает…
- Машенька, я так счастлив! – кричал я, пролетая над виноградниками.
- Я тоже счастлива! – вторила мне моя молодая жена.
- И я хочу, чтобы у нас родились близнецы! – продолжал я.
- Почему обязательно близнецы? – удивлялась Маша.
- Потому что я очень люблю детей и хочу, чтобы их было как можно больше, на радость тебе и мне!
Но как я ни старался, детей у нас почему-то не было.
И только на приёме у врача по этому поводу, когда он собирал у меня анамнез, вспомнил я, что перед поступлением в Технологический институт, на факультет «Прочие дисциплины», соблазнённый повышенной стипендией, подписал я бумагу, в которой ясно было сказано, что факультет вреден для здоровья, так как связан с изготовлением компонентов засекреченного тогда ракетного топлива, и, возможно, что у тех, кто поступает, впоследствии будет нарушена репродуктивная способность.
Тогда я не придал этим словам особого значения, бумагу подписал и с отличием окончил институт.
Машенька, как могла, меня успокаивала.
- Что ты, Федя, ведь всё у нас хорошо, ведь мы с тобой счастливы? А что нам ещё нужно?
Чтобы укрепить наше семейное счастье, на химкомбинате «Ионесси» партком, профком и завком решили выделить нам квартиру в хрущёвской пятиэтажке - третий этаж, две изолированные комнаты, совмещённый с ванной санузел.
И мы продолжили счастливую жизнь.
Я работал на химкомбинате начальником цеха. Она играла в оркестре. С утра – репетиции, вечером – концерты.
И вот однажды, когда Маша была с оркестром на гастролях в Болгарии, получил я телеграмму: «Федя, у нас будет ребёнок. Поздравляю. Т ч к.»
Но родился не один ребёнок, а два: близнецы, двойняшки. Как я хотел!
Таня и Ваня.
И Таня, и Ваня, как две капли воды, были похожи на Художественного руководителя и Главного дирижёра симфонического оркестра Илью Лазаревича Миллера.
Я по этому поводу нисколько не комплексовал.
Таня и Ваня росли весёлыми, наделёнными всевозможными талантами. Ваня сейчас знаменитый художник, живёт в Израиле. Таня известная певица с удивительным меццо-сопрано, живёт в Италии, но дело не в этом.
А в том, что счастью нашему не было предела, хотя предел ему чуть было не наступил. Хорошо, что вмешалось Провидение, и всё обошлось наилучшим образом.
Как говорится, нет худа без добра.
Однажды, когда я был на работе, а дети в детском саду, затеяла Маша генеральную стирку на нашей старенькой стиральной машине «Снежинка». И когда уже доставала из неё бельё и отжимала между двумя резиновыми валиками при помощи коленчатой ручки справа, и развешивала на горячий змеевик, электрошнур, протёртый на сгибе, замкнул провода, и ударило её мощным разрядом электрического тока…
Как потом рассказывал мне Гоша, сосед по лестничной площадке: - Захотелось мне выйти в магазин за покупками, открываю дверь, а там, за нею, лежит Мария Петровна, с мокрой наволочкой в руке, в бессознательном состоянии, и шепчет: - Скорую вызывай! Быстрее! –
И как потом рассказывала мне Машенька: - Стукнуло меня током, и прилипла я к змеевику, насилу оторвалась, упала и поползла к двери, шепча слова откуда ни возьмись пришедшей мне на ум молитвы: «Господи, спаси и сохрани меня ради деток моих Тани и Вани, и мужа моего Феденьки…»
Слава Богу, скорая помощь прибыла незамедлительно.
Маша находилась уже в состоянии клинической смерти. Но экстренные мероприятия по реанимации, спасибо врачу Якову Абрамовичу Фельдману, с которым я до сих пор поддерживаю дружеские отношения, увенчались успехом.
После выписки из больницы атеистка по воспитанию Маша поверила в Бога, приняла обряд крещения и стала прихожанкой Покровской церкви.
Мало того, у неё обострилась музыкальная память, и она стала играть без нот все скрипичные партии.
Бах. Моцарт. Вивальди – в совершенстве, без проблем.
Увидев это, Главный дирижёр и Художественный руководитель, отец Тани и Вани
Илья Лазаревич Миллер, объявил Машу Первой скрипкой и со словами « В симфоническом оркестре чем человек сидит ближе к дирижёру, тем он больше получает» - вывел её из глубины оркестра и вместо 220-ти назначил ей оклад жалованья в :600 рублей.
Мало того, Машенька вдруг необычайно похорошела, её васильково-голубые глаза стали коричневыми, как две спелые смородинки, а волосы – чернее воронова крыла!
И тут же в неё влюбился флейтист оркестра Арам Мартиросян.
Но я по этому поводу не комплексовал
И родились у нас близнецы-двойняшки, как я хотел, Наташа и Аркаша.
Сейчас Наташа живёт во Франции, она известный художник-модельер. А Аркаша живёт в Англии, он – полиглот, знает все европейские и азиатские языки и преподаёт в Кембридже славянскую мифологию.
И все вокруг нас с Машенькой счастливы.
Она оставила симфонический оркестр и поёт в церковном хоре.
Я ушёл с химкомбината «Ионесси», поскольку меня, как борца за его закрытие, избрали депутатом в Законодательное собрание Абаканской области, и я выдвинул лозунг: «Превратим Сибирь в экологически чистый центр!» И большинство депутатов, - эдакая фракция счастливых рогоносцев, хоть про каждого рассказ пиши, - меня поддерживают.
Стихами я, конечно же, давно не грешу, они сделали своё благородное дело.
Перешёл на прозу. Пишу иногда публицистические статьи и злободневные рассказы для газеты «Абаканский патриот»
А недавно позвонил мне редактор журнала «Новый Абаканский литератор», попросил денег на издание очередного номера и рассказ.
- Деньги есть, а рассказа нет! – сказал я ему.
- А вы напишите! – сказал он.
- О чём?
- О вашей жизни, разумеется, желательно – о любви. Только правду, правду, и ничего кроме правды!
Я просто вынужден был согласиться, вот и написал этот рассказ.
Тем более, время есть. Начался сезон летних отпусков. Все дела закончены, и завтра мы с Машенькой садимся в поезд и едем в Крым, чтобы из окна вагона посмотреть на новую Россию, а потом вспомнить молодость.
Да, всё изменилось.
Крым вернули крымским татарам.
Планерскому вернули название Коктебель, и центр планеризма стал многоэтажным центром туризма, над которым, к сожалению, уже не полетаешь.
Г Красноярск 2011