"Между прошлым и будущим" (Повесть)

                   Глава 1.  Тимофей и Тимоха.

     -Все-таки, интересная штука - время, ни с чем его ни сравнишь, ничему ни противопоставишь,- размышляла Анна замешивая тесто для пирогов. Вот, например, любовь или ненависть- это чувства и зависят они только от нас, людей. А время, наоборот, от нас не зависит, это мы зависим от него. Китайцы - народ дотошный, столько загадок про это понятие придумали, а попробуй-ка дать ему определение, точно и правильно все равно не получится.
     -И ведь, движется эта штука всегда в одну сторону, и ничем его не остановишь,- она не переставала работать руками. Впрочем, голова её тоже напряженно работала:
   -Вот с теплом его можно немного сравнить: тепло также не идет от холодного к горячему, а всегда наоборот, в одну сторону - от горячего к холодному и только так. Ну, с теплом проще, там понятно, что это такое и как оно получается, а со временем?- от неожиданности Анна присела и задумалась:
    -Что же это, на самом деле, такое- время: процесс или философская категория?
Сообразив, что на этот вопрос она не сможет ответить, Анна стала рассуждать проще:
    -Как будто вчера, ну, или прошлым летом её Тимофей лихо подруливал на новенькой "Яве" к их сельскому клубу. В шикарном красном шлеме, на темно-вишневом блестящем мотоцикле, красивый и по-спортивному подтянутый, он выгодно отличался от местных парней, а деревенские девчонки просто сходили от него с ума. Только Тимка никого не замечал, все твердил:
    -Ты, Анюта, у меня самая красивая.
    И это было правдой.
    Теперь уже и дети выросли.  Младшая в этом году школу заканчивает, в мединститут мечтает поступить, только дома почти не бывает: то конкурсы, то соревнования. Вот и сегодня рано утром в областной центр на олимпиаду по литературе уехала.
    Старшей  Аленушке летом защита диплома предстоит. Будет в стране, среди тысяч других, новый квалифицированный  агроном.
   Остались Тимофей с Анной вдвоем, но привычек прежних менять не собирались. Наоборот. Хозяин еще больше внимания стал уделять своему любимому саду, придирчивее за хозяйством следить, а Анна по привычке каждую субботу, тщательно убрав дом, принималась печь пироги. И козье стадо, которое она содержала много лет, не убавилось. А прошлой осенью для своих рогатых молочниц приобрела, по случаю, маленького черного козленка:
    -Пусть им зимой веселее будет,- и назвала его Тимохой:
    -В честь мужа,- лукаво улыбалась она подруге.
    За зиму козленок заметно вырос и превратился в большого черного козла, хитрого и ушлого.
    С первыми весенними оттепелями хозяйка стала выпускать все стадо на свежий воздух, в летний загон, где к стене была приставлена лесенка, по которой поднимались на сарай за сеном. И научился Тимоха по этой лестнице на сеновал залезать. Вскарабкается вверх, найдет сено самое зеленое и пахучее, нажуется вволю и доволен. А с сарая на  чердак предбанника была перекинута большая толстая доска: сушилась.
    -В хозяйстве пригодится,- решил Тимофей и аккуратно подвесил её вверх под крышей.
    Приспособился козел по этой доске на предбанник переходить. А, там, на банном чердаке, у хозяина не один десяток свежих березовых веников висел: любил он в баньке попариться.
          Нашел рогатый однажды эти веники и с тех пор стал при первой возможности до банного чердака прогуливаться. Доберется до веников, тут ему раздолье, ни с каким сеном ни сравнить!
          Как-то субботним мартовским утром протопил Тимофей баню, Анна пироги настряпала, в духовку печься  поставила и пошла коз кормить. Накормила-напоила, в летний загон выпустила и домой - пироги доставать. Хозяин в баню собирался.
         Тимоха, времени зря не теряя, быстро по лесенке взобрался на сарай, затем по доске на предбанник, до веников доковылял и давай жевать с наслаждением! В это время Тимофей в баню пришел, разделся, на голову шапку-ушанку надел, чтоб комфортнее париться было, да вдруг слышит: кто-то сверху по банному потолку ходит. Схватил кочергу, которой обычно в каменке дрова перемешивал, на всякий случай и, как был раздетым в предбанник выбежал, залез на чердак, а в полумраке никого не видит (козел-то черный), но чувствует:
    -Здесь кто-то есть.
         Бегает между вениками, ищет, а кого - и сам не знает. Тимоха, почуяв опасность, юркнул на доску и бегом на сарай. Тимофей сообразил, что происходит и за козлом:
     -Ах, ты скотина неблагодарная! Разве плохо тебя хозяйка кормит?
         А скотина уже по лесенке на снег спускается. У Тимофея одно желание- хоть раз козла за подлость такую кочергой огреть, а тот это очень хорошо почувствовал, через изгородь перепрыгнул и в огород. Тимофей следом. Бегают по крепкому весеннему насту черный рогатый козел и голый злой хозяин, босиком, но в ушанке и с кочергой.
        Тем временем, Анна в доме переживать начала:
     -Что-то долго Тимофея нет. Уж не угорел ли? Пойду, посмотрю.         Вышла во двор, случайно глянула на огород и...
         Хохотала она так, как не смеялась уже давно:
     -Только бы соседи не видели!
      Прошло несколько дней, но все соседи про Тимофея и Тимоху молчали.
    -Может быть, и вправду не видели?- с улыбкой думала Анна.
      Прошло полгода и однажды на рыбалке…(смотри главу «На рыбалке»)

                     Глава 2. Соседи.
   -Вот и лето прошло, лета как не бывало,- напевала Анна, поливая цветы на окнах и поглядывая на улицу:
   -А на дворе – июль, лета макушка, зной до звона в ушах, хотя солнышко катится к горизонту, - она и не заметила, что забыла про песню:
- Какое нынче лето жаркое. Что-то похожее было лет двадцать пять назад, в дни беззаботной юности.
    Мысли ручейком перетекали из одной в другую:
   -Тогда и о своем будущем не было необходимости  задумываться: «Молодым везде у нас дорога…». Так оно и было. Все знали: голова соображает, можешь поступать в институт, хочешь работать - пожалуйста, выбирай профессию. И научат и помогут. Была уверенность в завтрашнем дне. И в отношениях между людьми человечность и доброта всегда присутствовали. Веселье и праздники люди находили в самых обыденных ситуациях. Пели и веселились без спиртного и пива. А сегодня советскую власть ругают все, кому не лень. Конечно, было и плохое…
     Чуть скрипнула половица в сенках, хозяйка обернулась; в открытую дверь вошла соседка. Анна  улыбнулась: Насте она была рада всегда как лучшей подруге, доброй соседке и просто хорошему человеку.
   -Аня, пойдем купаться?
   -Пойдем, - согласилась Анна, - сейчас купальник надену. И ушла в спальню переодеваться.
Там, на комоде стояла в рамке большая фотография  старшей Алены. Мать всегда внимательно смотрела на нее:
  -Какая ж ты у нас красивая! Чем сейчас занята? Как твой диплом? Может, кушать хочешь? Приезжай скорее, накормлю. В огороде, в саду овощей и ягод полным-полно наспело. Ешь - не хочу. Вечером позвоню обязательно.
  -Аня, ты, что там вместо купальника водолазный костюм одеваешь, что ли? – голос соседки  вывел подругу из задумчивости.
    На реке было чудесно. Водная гладь перламутровым зеркалом блестела в лучах заходящего солнца. Наклонишься поближе к поверхности и увидишь, как в маленьких  прозрачных и прогретых омутках плавают стайками мелкие, как аквариумные, рыбешки.
А вода, как парное молоко, мягкая, в меру теплая, ласково окутывала крепкие разгоряченные тела.
Подруги плавали долго, пока не поняли, что на берег будут выходить, пошатываясь от  приятной усталости. Крупный, разноцветно-желтый,  столетиями промываемый водой, чистый речной песок был горячим.
   -Еще одна процедура - песочный массаж. Разве в городе такое найдешь? Да ни за какие деньги! – Настя упала у самой кромки воды. Анна  легла рядом:
   -Вот так бы лежать долго-долго и смотреть на облака. Я когда была маленькой, все мечтала на облаках полежать. Мне казалось, что там очень мягко и пушисто и еще как-то, но как, я не знала.
  - Да, ты же дольше пятнадцати минут  не пролежишь. Обязательно вспомнишь: «Ой, я ведь забыла, что надо…», - подражая Анне, пропела Настасья.
   -Не поверишь, Настя, - Анна, действительно,  что-то вспомнила, - подхожу вчера утром к своему медпункту, а там, на скамейке, Люда Чабан сидит.  Помнишь, у которой в прошлом году в Сосновке, мед покупали? Сколько работаю, не помню, чтоб она в больницу обращалась. А  тут приехала:
   -Что-то, доктор, совсем я расхворалась, прими меня. Трясет всю.
   Анна принесла из кабинета термометр, попросила измерить температуру.
   -А как её мерять? – просто спросила Людмила.
   -Поставь острым концом под мышку, прижми рукой и держи подольше. А я пока инструменты приготовлю,- и ушла. Поставила кипятиться инструменты, достала несколько одноразовых шприцев, тонометр, заодно измерила давление себе и вышла на крыльцо позвать больную, но той нигде не было. С удивлением оглядываясь по сторонам, Анна увидела только молоковоз, пылящий в конце улицы, вероятно, куда-то на деревенскую ферму за молоком поехал.
   -Так и не дождалась я вчера Людмилу. А сегодня утром прихожу, она опять на скамейке сидит:
   -Возьми, доктор, свой градусник. Я вчера как поставила, так сразу легче стало. С молоковозом сразу домой уехала. Ты сказала: «Держи подольше», я до сегодняшнего утра держала, пока вся хворь не прошла.
    Настя громко рассмеялась. Развеселилась и Анна, видя, как заливисто смеется подруга. Впрочем, им вместе всегда было хорошо. И обе чувствовали, что сейчас рассказывать будет Настя:
   -А у меня вчера Степан пьянущий с работы пришел и сразу баню затопил. Я ужин готовила, чувствую, что-то долго нет его из бани, пошла посмотреть. Каменка открыта, дрова пылают, а он спит на полу и ноги у самого огня, даже кроссовки горячими стали. Трубу не открыл, весь дым в бане. Как не старалась, разбудить его не смогла, вытащила в предбанник и оставила там:
   -Пусть проспится, хоть не скандалит. Спать легла, его так и не было. Ночью проснулась, пошла за ним. А он, чуть проспавшись, заглянул в баню: тепло. Разделся, хотел попариться. Как он соскользнул со скамейки под полок, - ума не приложу. Ты же знаешь, что у нас там яма вырыта для стока воды. Вот,  в этой грязной воде он и барахтался. Пьяный, грязный, весь черный, только глаза блестят. Достала его оттуда и скорее мыть, а он говорит:
   -Настя, у меня в носу земля, во рту земля и полная ж..а земли.
Кое-как отмыла, а самой смешно.
   Звонкий женский смех далеко разносился над зеркальной гладью полноводной реки.
   -Ох, и терпеливая ты, Настя! Давай еще раз в воду и домой. Вдруг он у тебя опять пьяный придет и снова в баню.
   -Вполне возможно. Если он вечером дома не топит баню, то места себе не находит, не знает, чем  заняться. Бзик какой-то у него на бане,- поднимаясь, ответила соседка.
   -Смотри, Аня, целых пятьдесят копеек нашла, а сколько их по всему берегу потеряно?
   -А сколько по стране?- вторила Анна, - у меня Танюшка часто спрашивает: «Что будет, если я по всей планете объявлю, чтобы все найденные на земле монетки отправляли мне?»
   -Они у нас весь дом засыплют, - отвечаю.
   -Зато будет самая богатая невеста, к тому же рациональная.
   -А, как ты себе это представляешь? –заходя в воду продолжала Анна, -И кто будет такими глупостями заниматься?
   - Вот и зря, что не будут. Миллионы под ногами валяются.
    Женщины дружили много лет. Но еще раньше стали  друзьями их мужья. Точнее сказать, с пеленок вместе росли. В детстве жили рядом, соседями оказались и теперь. И работали в одной автоколонне. Только никто понять не мог, как совершенно разные люди могут тесно общаться между собой и иметь столько общих интересов. Многие думали, что первопричину этой дружбы следовало искать в их увлечении спортом. Летом  вместе плавали, причем, именно они открывали всегда купальный сезон. Никто в селе еще и не думал купаться, а Тимка со Степкой уже в реке шлепаются. И не важно, что еще месяца не прошло, как на воде растаяли последние льдинки, а по ночам  свежая весенняя трава покрывалась  легким налетом инея. Летом главным занятием  стали футбол-волейбол, зимой – хоккей с клюшками собственного производства и консервными банками вместо шайбы.
    Но Тимофей считал иначе.
   Давным-давно в деревне постановили:
  - Чтоб бабы не носили воду из-под горы, с ключика по десятку ведер, надо сделать водопровод.
   Постановили – сделали. Выкопали глубокие длинные траншеи по всему селу, заодно и к ферме подвели, проложили трубы, засыпали землей, и вода потекла прямо в дома. Сколько радости в деревне было! Количество животных тогда в каждом хозяйстве намного увеличилось, а колхозное стадо удвоилось. Зимой у любого хозяина во дворе можно было увидеть штук по пять-семь огромных висящих туш забитых животных. Мяса на год хватало для самой большой семьи, часть увозили в город на продажу. Появилась необходимость и, что важно, возможность приобретать первые холодильники, а к радости хозяек, и стиральные машины. Словом, зажили.
     Но одну траншею в логу закопать забыли. И поздней осенью, когда снег уже лежал толстым одеялом на полях, лугах, дорогах, играли мальчишки в войнушки. Понятное дело, Тимка, Степка да еще трое других пацанов покрепче, были русские разведчики,
Остальные, как водилось, немцы. Пошли «русские» в разведку. А забытую траншею сначала осенними дождями доверху залило, а затем снегом припорошило так, что не видно совсем. Тимка первым бежал и с разбегу  в нее булькнул. Одежда вмиг промокла, тяжелые валенки ко дну тянут, как камень на шее сестрицы Аленушки. Барахтается в воде, а толку никакого. И искали бы его родители на дне той злосчастной траншеи, если бы не Степка, который палку схватил и  Тимке протянул:
   -Хватайся скорее, я тебя к берегу подтяну.
   Дотянул до кромки кое-как: силенок у шестилетнего ребенка ненадолго хватило, но на снег Тимку все же вытащил, сам, обессиленный и тоже весь мокрый, рядом упал. Тут другие «разведчики» подбежали и «фашисты» с ними. Отвели утопающих  на ферму, в сторожку, дров наносили, буржуйку растопили. Бой закончился  неожиданным заключением мира, родители про траншею  ничего не узнали, но Тимка с того дня стал к Степке относиться внимательнее и бережливее. Как мог, помогал и в школе и по хозяйству: не очень любил Степкин отец домашнюю работу, а справедливости ради, надо сказать, и никакую другую.
   Когда пошли в Армию служить, Тимофей на одно Степкино письмо двумя успевал отвечать. Со своей будущей женой познакомился, Степану подсказал:
    -Посмотри, какая у Ани хорошая подруга: и умница, и красавица.
    Степан приглядывался - приглядывался и… влюбился, а на свадьбе Анны и Тимофея  сделал Насте предложение.
    Взрослые, зрелые мужики, они действительно, были полной противоположностью.
   -Противоположности – это две стороны одного явления, - с улыбкой говорила Анна, глядя на их мужскую дружбу.
Серьезный, уравновешенный Тимофей постоянно сглаживал бурные эмоции Степана, часто удерживая от необдуманных, легкомысленных поступков.
    Однажды возвращались они со свадьбы из соседнего района. В кузове машины на скамейках сидели разгоряченные крепкой бражкой да баяном Тимофея гости, который стоя в машине, легко растягивал бархатные меха. Грузовик вел Степан по новой, ровной дороге, которую подсказали на свадьбе:
     - Она в два раза короче старой.
     Автомобиль легко спускался под гору, наверху  весело пели гости. Рядом в кабине сидела Настя да пятилетний Алешка. Отец показывал сыну, как правильно рулить и не сразу заметил  большую яму у въезда на мост, оставленную недобросовестными дорожниками. Тряхнуло так, что  сдержанная Настя громко вскрикнула и крепко сжала сынишку. С силой нажимая на тормоз, Степан боковым зрением увидел, что слева за перилами моста в маленьком болотце, среди прошлогодних камышей по колено в грязи стоит Тимофей с растянутым баяном: видимо, ни присесть, ни сжать инструмент он просто не успел, так и перелетел за борт.
   Многие  в момент протрезвели, а Степан, выйдя из машины и осматривая пассажиров, спросил:
   -Кто бражкой командует? Налей-ка мне.
   -Не надо тебе пока пить - спокойно сказал Тимофей, вылезая из болота в траве и тине. Он не ругался, не матерился, что было бы вполне естественно, а ровно продолжал:
   -Приедешь домой, тогда пей, сколько хочешь.
Хорошо, что послушал Степан соседа: дальше дорога была не достроена, можно сказать, что ее не было совсем, ехали по таким ямам и рытвинам, что недалеко от дома полностью отказали тормоза. Но это было еще не все. Вечерело. Подъезжая к заливу, на другом берегу которого была родная деревня, Степан, а за ним и остальные увидели, что мост подняло весенним паводком и он просто лежит на воде.
   -Что делать?- Степан вопросительно смотрел на друга.
   - Возвращаться назад – это пятьдесят километров объезда, а хозяек голодные коровы домой ждут. Да, и у машины тормозов нет. Пойдем, посмотрим, как мост, Если тот конец  водой не оторвало, переведем людей, а потом перегоним грузовик.
    Медленно шли  они по длинному мосту, который с каждым шагом все глубже уходил под воду. Надеялись только на то, что оба умеют хорошо плавать. Перешли, осмотрели крепления:
   -Крепко держат, можно переводить.
Вернулись к односельчанам, обвязали всех длинной веревкой и повели по плавающему мосту через залив:
   -Только не смотрите под ноги, от течения голова закружится, смотрите на того, кто перед вами.
   Первым шел Степан как бурлак, перевязанный веревкой, за ним вперемешку мужики и бабы, замыкал шествие Тимофей, внимательно вглядываясь в весенние сумерки впереди.
   Когда он ступил на твердую землю, Степан сел рядом прямо в грязь, так велико было его напряжение.
  -Покури,-  как всегда спокойно, сказал Тимофей,- и пойдем за грузовиком.
   Женщины нетерпеливо морщились, когда слышали рев своих буренок, но никто не уходил с берега.
   Машину по мосту вел Тимофей, стоя на подножке с открытой дверцей. Степан шел впереди, подсвечивая Алешкиным фонариком.
    Народ в деревне успокоился, когда запели первые петухи. Продолжение свадьбы было бурным, несмотря на то, что невеста с женихом давно спали в другом районе, а разговоры все время возвращались к обратной  дороге оттуда:
   -Вам, мужики, памятник поставить надо в центре деревни.
   Степан пил в тот вечер больше всех, но пьяным его так никто и не увидел.

                                Глава 3. Дочери.
    Алена легко порхала по комнате. Напевая и пританцовывая, она аккуратно раскладывала по сумкам свои вещи:
   -Вот и все. Такая цель достигнута! Диплом здесь, на столе лежит, кра-а -сный. Встречай, мама, молодого агронома.
    И вдруг она почувствовала ужасную, всепоглощающую пустоту:
  -Странно, что за ощущения? Срочно понять, откуда они.
Аналитический ум работал быстро и целенаправленно:
  -Пройден серьезный этап. Остались в прошлом кучи учебников и груды конспектов, легкая дрожь перед экзаменом, вчерашний прощальный вечер и искренние девичьи слезы.
Девчонки плакали не потому, что расставались, а потому, что позади лучшие годы, которые еще никому, никогда не удавалось вернуть. Конечно, мы будем встречаться, общаться, перезваниваться, но беззаботное прошлое не повторить. Это называется ностальгией. Тоской по прошлому…
     Пустота становилась невыносимой:
     -Скорее домой, к маме, отцу, сестре!
     Девушка не замечала мелькающих за окном автобуса светофоров, городских кварталов и скверов,- незнакомое до сегодняшнего дня чувство пустоты полностью завладело ею:
     -Никогда бы не подумала, что такое может быть.
     Она вздрогнула, услышав резкий визг шин. Автобус остановился далеко за городом. В салон вошли несколько новых пассажиров. Только теперь Алена увидела, как красив вид за окном автобуса. Ровный теплый асфальт спокойной серой лентой плавно поднимался в гору и уходил за поворот. Впереди, по обе стороны дороги безмолвно отдыхали темно-зеленые ели, беззвучно вздыхали стройные сосны, подставляя краснобокие стволы вечернему солнцу. Между деревьями и кромкой асфальта сплошной ковер ярких желто- красно-синих цветов на зеленом бархате травы.
     Эта картина, знакомая с детства, немного успокоила девушку, чуть приглушила бушующую тоску и, откинувшись на спинку сиденья, Алена, молча, любовалась роскошью июльской природы. За окном замелькали березки, впереди заблестело широкое зеркало родной реки.
   -Приехали!- шофер с удовольствием открыл дверцу.
    Выходя из автобуса, она увидела в стороне бывшего одноклассника, стоящего у своего мотоцикла и внимательно рассматривающего приехавших. Увидев девушку, он быстро подбежал к ней:
   -Здравствуй, Алена. Моя мама вместе с тобой не приехала?
   -Нет, но перед отъездом подходила твоя сестра, просила передать, что мама задержится еще на неделю. Они вам вечером домой позвонят.
   -Тогда, садись, я тебя подвезу.
    Девушка охотно сложила тяжелые сумки в коляску «Урала», взобралась на заднее сиденье, обхватила Илью руками, и мотоцикл ровно зарокотал по сельской улице.
    Алена знала, что давно нравится парню. Еще во втором классе она получила записку, написанную неровным детским почерком одноклассника: «Ты мне нравишься больше всех». Даже без подписи было понятно, кто автор.
   Чем старше она становилась, тем чаще получала похожие записки. Писали, казалось, все одноклассники и мальчишки из других классов. Девушка не удивлялась, она все больше становилась похожей на мать: точеная фигурка, длинные косы цвета спелой пшеницы, олений разрез синих глаз, алые, будто накрашенные, губы – такая красота могла свести с ума любого. А если учесть,  что в прекрасной головке прятались острый, рациональный ум, жизнерадостность и доброта, становится понятно,  почему весь агрономический факультет, включая декана и физрука, звали Алену не иначе как Тимофеевна, кто-то из однокурсников вспомнил поэта Асадова: «Краса и гордость институтских стен».
     Илья притормозил у красивой резной калитки, с грустной улыбкой достал из мотоцикла  большие сумки и тихо спросил:
   -Вечером танцы, придешь?
   -Ну, если мама отпустит,- улыбнулась в ответ девушка.
    Разговор прервали; из калитки торопливо выбегала мать, а за ней вприпрыжку Танюшка. Анна тепло обняла дочь, поцеловала и позвала в дом:
   -Добро пожаловать домой, Аленушка.
Но Алена не могла сдвинуться с места, на ней повисла  младшая сестра, ероша и путая свои и чужие волосы, успевая при этом что-то шептать гостье на ухо.
    В этом году Татьяна закончила школу и увезла документы в мединститут .Отец с детства видел в ней настоящего доктора и вместо игрушек часто покупал для нее медицинские инструменты. Трудно сосчитать количество испорченных шприцев. Мягкие игрушки сплошь исколоты иголками:
   -Таня, неужели тебе не жаль мишку?- подобные вопросы  она слышала так же часто, как просьбу помочь маме. Только тонометр и фонендоскоп она хранила очень бережно. Что младшая поступит в институт, в семье никто не сомневался.
    Ровно заработал мотоцикл и хозяйка спохватилась:
   -Заходи, Илюша, к нам. Чаем напою с пирогами.
   -В другой раз,- ответил он, разворачивая «Урал».
   -Какой парень вырос,- Анна грустно покачала головой, - о таком сыне только мечтать, а у матери сердце совсем плохое.
   -Поэтому она и не приехала сегодня,- догадалась Алена.
   В доме по знакомому пахло пирогами, на окнах лениво колыхались тюлевые занавески, ветер щедро впихивал из палисадника в комнаты неповторимый аромат ночной фиалки.
   -Как всегда хорошо и спокойно, - подумала девушка и почувствовала, что от дневной тоски остался маленький комочек:
   -Ну, этот уже навсегда.
     Заскрипели в сенках половицы, и в дверном проеме показался Тимофей, уставший, пыльный, но с довольной улыбкой:
   -С приездом, дочь. Ох, и обрадуется завтра председатель. Жатва на носу, а у него и агронома нет.
    Он с удивлением смотрел на Алену:
   -Когда дочь в такую красавицу превратилась? А умница какая! В технике разбирается не хуже механика. И машину водит лучше некоторых шоферов с большим стажем. Впрочем, удивляться стоит лишь необычной Алениной красоте, а управлять автомобилем она научилась много лет назад. Еще букву «р» не выговаривала, все просила:
   -Папа, дай полулить.
   Отец долго не решался:
   -Мала еще, подрасти немного.
    Но однажды, возвращаясь с работы, увидел, как двое пятилетних близнецов везли на бульдозере домой пьяного отца. Управлять тяжелой машиной мальчишкам было трудно и легко одновременно: на сиденье  лежал отец, детских силенок не хватало  на тугие рычаги и братья, стоя в полный рост , орудовали каждый своим:
   -Дима, давай на себя. Все, теперь отпускай.
   -Саня, теперь тебе поворачивать.
   У дома бульдозер резко остановился, как носом в землю уткнулся. Пацаны с радостными улыбками шустро спрыгивали с гусениц в разные стороны.
    - Как маленькие цыплята,- подумал Тимофей и решил,- Завтра же попробую Аленку посадить за руль, девчонка в два раза старше этих малышей. Сына Бог не дал, научу дочь.
    Дочь, казалось, только этого и ждала. Она спокойно села на место водителя, повернула ключ зажигания, включила скорость и медленно нажала на газ:
      -Видимо, всегда за мной наблюдала,- догадался отец.
      Через три года он был уверен:
      - На права ты можешь сдавать хоть сегодня.
      Еще через год она лихо управлялась с мотоциклом.
      И вот, теперь перед отцом стояла самая славная дочь на свете.  
      - О, господи! Стадо домой идет. Танюша, беги коз встречать,- мать торопливо накрывала на стол.
     Сестры выбежали за калитку. Большое стадо лохматых красавиц скучилось у ворот.
     Коз они доили на спор:
      -Кто больше надоит?
     Упругие струйки молока весело звенели в кастрюльки. Таня управлялась быстрее. Доить коз ей нравилось. Алене повезло меньше. Самая блудливая Фроська, которая терпеть не могла спокойно стоять и, постоянно во время дойки, переходила с места на место, успела два раза ступить ногой в кастрюлю. Парное молоко пришлось вылить маленьким козлятам.
     Вечером, заглянув в комнату сестры, Таня удивилась:
     -Алена, ты зачем свои глаза перерисовываешь? Если бы у меня были такие красивые, ни за что бы портить не стала. А куда ты собираешься?
     -Пойдем на танцы? Меня Илья пригласил.
     -Не хочется. Душа не воспринимает это не очень эффективное времяпрепровождение. Аэробика намного полезнее.
     -Ты не учитываешь момент непринужденности общения. Ну, не хочешь, сиди дома, готовься к экзаменам.
     -Пошла бы, если бы Алеша приехал.
     -Это наш, что ли Алеша?- Алена считала соседского мальчишку своим и не предполагала, что его можно любить не как брата,- хороший парень, мы все школьные годы за одной партой сидели. А где он сейчас?
     -По распределению на Север уехал, дороги строить.
     Молодежи в доме культуры было немало. Все знакомые. Звучала музыка, в полумраке  танцевали несколько пар, большинство негромко разговаривали.
      Илья сразу увидел девушку и от музыкального центра поспешил к ней, но его опередил высокий незнакомец, который быстро подскочил к девушке, без слов схватил за руку и потащил в круг танцующих. Алена опешила от неожиданной наглости и с удивлением смотрела на партнера. Он с развязной улыбкой вел ее по кругу. Когда музыка смолкла, незнакомый парень подвел девушку к креслу и, не отпуская ее руку, с силой усадил  на место. Подошел Илья:
      - Ты бы, Умар, поаккуратнее с нашими девушками обращался.
      -Тебе какое дело?- в ответе Алена уловила легкий непонятный акцент.
      -У нас так не принято, - пытался объяснить Илья
      -Давай выйдем, я объясню тебе как принято у нас,- и они направились к выходу.
      -Света кто это? – спросила девушка у давней подруги.
      -Бригада шабашников приехала, гараж в колхозе строят. Ведут себя так, как будто им все позволено
      -Откуда они?
      -Нам не говорят, но председатель, наверное, знает.
      -Тогда пойдем за ними,- Алена повела подругу к распахнутой двери, но выход им преградил другой незнакомец.  
    Мало, кто понял, что произошло дальше. Светлана, крепкая, сильная, жизнерадостная  сельская девчонка, быстро подошла к нему вплотную, обхватила его за талию, легко приподняла, переставила, как ненужный предмет, в сторону и обернулась к Алене:
      -Пошли.
    Спускаясь по ступенькам клуба, девушки услышали за спиной дружный взрыв хохота, кто-то захлопал в ладоши.
    Завернув за угол здания, в стороне под деревьями, они увидели мелькающие тени. Подбегая, заметили, как три силуэта метнулись в кусты, четвертый остался лежать на земле. Алена сразу поняла, что там лежит Илья и бросилась к нему, парень был без сознания:
     -Света, принеси из клуба воды и быстро отправь кого-нибудь к моей маме, пусть все объяснит и приведет сюда, сама старалась нащупать пульс:
     -Нашла! Нормальный, наверное, сотрясение,- дочь врача имела неплохие познания в области медицины. В темноте ощупывая голову парня, она почувствовала, что рука стала мокрой и липкой:
     -Значит и голова пробита.
     Подруга принесла графин воды, бинт из аптечки и спички:
      - К вам домой побежал Костя, он все сделает, как надо,- зажигая спичку, говорила Светлана.
     Смывая  водой кровь с лица Ильи, девчонки услышали тихий стон.
    -Оживает,- выдохнула Алена.
   Подъехал медицинский Уазик,  Анна торопливо бежала к ним, отец, часто помогавший матери по ночам, разворачивал машину, чтобы осветить пострадавшего, Костя просто старался быть полезным. Даже в неровном свете фар врач поняла, что у парня на голове рваные раны. Осторожно бинтуя голову, она уже поставила укол и теперь командовала:
     -Тима, давай носилки. Костя, помогай.
   Илья открыл глаза, когда его заносили в больницу, на удивление быстро сообразил, что происходит и пытался сесть, да разве Анна позволила бы? Пока они с Аленой обрабатывали голову парня и зашивали раны, Светлана в коридоре подробно докладывала Тимофею, что произошло в доме культуры, который слушал, покачивая головой, и вдруг строго спросил у Кости:
    -А ты почему с ним не пошел?
    -Илюшка запретил. Он думал, что тот будет один.
    -Все так думали,- добавила Света,- а они, видишь, как по - подлому поступили.
    -Да, всё смешалось в моем Отечестве, - тяжело вздохнул Тимофей и вошел в кабинет.
   Илья сидел на кушетке и улыбался, а женщины строго смотрели на него. Было понятно, что парню крепко попало:
    -Вы только моей маме не говорите, а то, у нее и так сердце больное.
    -Не скажем, - пообещал Тимофей.
    -Там дядя Степан, весь в крови, - забегая в кабинет, крикнула Света.
    -Да что за день сегодня такой? - Анна выглянула в коридор. На стуле сидел сосед с окровавленными руками.
    -Что случилось?
    -Анна, пойдем к нам. Там беда, страшная. Убили Екатерину Васильевну.
    Тимофей уже нес чемоданчик фельдшера, одновременно стараясь найти ключи от больничной машины.
   По дороге Степан рассказал:
    -Вечером заехали ко мне Сергей Михайлович с женой. В лес за вениками ездили. В дороге автомобиль заглох. Кое-как завели с наката, доехали до меня, чтоб посмотрел, что случилось. Пока мы с председателем во дворе разговаривали, Катерина его за оградой в машине сидела, а мимо КамАЗ с сеном ехал. Шофер пьяный, не увидел, что зацепил «Жигули»  и тащит по улице. Всю исковеркал. Про Катю и говорить нечего. Выпала метров через двести вместе с дверкой. Мы крик на улице услышали, выбежали, а там такое, смотреть страшно.
   Смотреть на изуродованное тело Екатерины Петровны действительно было страшно. То, что сейчас лежало перед доктором, даже отдаленно не напоминало учительницу начальных классов. Рядом, на земле сидел ее муж. Казалось, он перестал понимать, что происходит. Даже Анна, перевидавшая в жизни много трагедий, не знала, что делать.
Лишь Тимофей не терял самообладания. Заставил Степана вымыть руки, сходил домой, позвонил в милицию, принес покрывало, аккуратно укрыл тело и сел рядом с председателем.
    Утром о трагедии знало все село. И отец сказал Алене:
     -Придется тебе, дочь, начинать свою трудовую деятельность с горя начальства. Илья поможет. Он у Михалыча  главным инженером числится. На самом деле, знает обо всех проблемах и заботах председателя.    
    Илья подрулил к правлению колхоза раньше всех. На голове бинт, под глазом сиял огромный, во всю щеку, синяк. Открыв входную дверь, он прошел в кабинет председателя, сел за стол и упорно пытался сообразить, с чего бы Сергей Михайлович начал сегодняшний день. Записывая перечень работ, которые требовали немедленного ежедневного исполнения,  услышал, как вошла Алена с букетом цветов:
    -Нарвала по дороге. Может быть, кому-то цветы помогут отвлечься от горя, кому-то, наоборот, напомнят или успокоят, - говорила она, наливая в банку воду и ставя цветы на окно. Ну, давай, Илья Палыч, колхозными делами заниматься.
   Собрались бригадиры всех комплексных бригад,  приехали начальники  отдаленных участков. На сегодняшнее утро было запланировано совещание по итогам сенокоса и  проведению предстоящей жатвы, которое и начал Илья. Его знали все присутствующие.
     -Вы слышали о беде нашего председателя, поэтому  давайте решим, чем помочь Сергею Михайловичу  и заслушаем отчеты по заготовке сена, а пока я представлю вам нашего агронома Алену Тимофеевну. Ее родителей многие из вас знают очень хорошо. Она только что закончила сельхозинститут, хотела немножко отдохнуть, да не получилось. Прошу любить и жаловать. – Мысленно добавил: «Как я», а вслух не произнес.
    Вопросов у присутствующих накопилось много, но никто не пытался задавать их новоиспеченным руководителям. Возможно, кого-то и заинтересовал необычный вид инженера колхоза, но об этом молчали:
      -Наверное, решили, что и я пострадал в той аварии,- подумал Илья.
    Отчитывались о работе, серьезно и честно, строго по списку. Когда все замолчали, Алена спросила:
     -Как думаете, мужики, не пора начинать жатву?
    «Мужики» словно спохватились: молодая красавица с высшим образованием обращается к ним как к равным, да еще за советом!
     -Пока стоит хорошая погода, надо скосить яровые. Последние докашиваем, первые высохнут, можно будет приступать к обмолоту. Дальше по погоде ориентироваться.
     Председательское горе обсуждали сдержанно и обдуманно. Умудренные жизненным опытом, хозяйственники дали несколько дельных советов.
     Когда все разошлись, инициативу взяла в свои руки Алена:
    - Поехали, Илья, по хозяйствам. Ты готовность техники посмотришь, я поля. Все сама хочу увидеть.
    -С тобой хоть на край света, - произнес он, вслед за девушкой, выходя на улицу.
    Нежаркое еще, утреннее солнышко ласково оглядывало землю. Легкие белые облака мирно дремали в свежей синеве небес.
    -Жить да радоваться,- вздохнула Алена, - а кто-то сейчас плачет, кто-то мертвый лежит, - она думала о  вчерашнем.
    -А кто-то в бинтах и с фингалом,- улыбнулся Илья.
    -Шрамы мужчине к лицу, - Алена садилась в коляску «Урала», надевая на голову мотоциклетный шлем.

                               Глава 4. На рыбалке.
    -Очередное лето проходит,- Тимофей сидел на скамейке перед домом, - вот и дни короче становятся, - он каждый год в это время начинал ощущать легкую тоску,- сена заготовили много, веников припасли, ни на один год хватит. Завтра выходной, а дел дома немного. Даже у Степана кочегарку отремонтировать успели,- Тимофей улыбнулся, вспомнив, как об этом рассказывала Анна. Женщины в то время собирали малину в Настасьином саду и слышали все, о чем говорили мужчины. Точнее сказать, слышали они ровный голос Тимофея, порой даже слов не разобрать, и громкий, отборный мат Степана:
  -Да, ё…. мать, что она не вылезает?! - Так он отзывался о трубе, которую мужики никак не могли вытащить. Удары кувалды по металлу. И вдруг подруги услышали:
  -Степа, да ты никак обосрался?
Странно, но ответ был непривычно спокойным:
  -Ну, так чо теперь? - а дальше снова громкий, тяжелый мат.
  -А позову – ка я Степана на рыбалку, - решил Тимофей, - сомы хорошо клевать стали. На том берегу, говорят, вытащили рыбину па пятьдесят кило. Топором добивали на мелководье. Теперь вся Березовка с удочками ходит. И стар, и мал.
  Он зашел в соседский двор, постучал в открытую дверь и услышал:
  -Заходи, открыто.
  Слегка захмелевший, Степан сидел в кухне на табуретке и наблюдал, как жена варила вишневое варенье.
  Сады в этом году удивляли небывалым урожаем вишни. Весной под вишневыми деревьями ходили в полный рост, а теперь ветви под тяжестью спелых ягод прогнулись до земли. Кусты изнемогали от такого изобилия. Казалось, они стонут от непомерного груза и просят освободить от тяжкой ноши. Издали вишни были не привычного зеленого цвета, а краснели и листьев, почти не было видно.
  -Степа, поехали на рыбалку, сомы выходят.
  -Пожалуй, можно, - быстро согласился сосед, - Настя, нарви мне луку зеленого, да помидор поспелее. Я хлеб с солью приготовлю.
   Анастасия вышла во двор. Степан, нарезая хлеб, собрал крошки в ладонь, бросил в таз с вареньем и быстро перемешал.
   -Это зачем? – удивился Тимофей, - Скиснет же.
   -Темнота ты, Тима! Разложит Настасья варенье по банкам,  на зиму в погреб уберет, а оно там от хлеба заквасится. И куда его? Выбрасывать – жалко и  хочешь – не хочешь, придется настойку ставить.  
   Степан пил все чаще. Теперь поводом мог стать не только русский народный или советский праздник, но и день освобождения Африки, и революция где-нибудь в Гваделупе и смерть новорожденного козленка. Он  уже не радовался любимой работе, да и работа в нем особой нужды не испытывала: страна пережила перестройку и ускорение, теперь началась непонятная приватизация. Появились Леня Голубков, «МММ» и где-то далеко в Москве забытые КамАЗы, доверху груженые деньгами для этой самой «МММ».
   -Пожить бы так, хоть с месяц, - качая головой, часто повторял Степан, - так нам какую-то приватизацию вместо этого предлагают.
   -Знаешь, что по этому поводу говорят китайцы? – Если хочешь сделать человеку плохо, пожелай ему жить в эпоху перемен. Так, что держись, друг, может быть, и поживем, - оптимистично рассуждал Тимофей.  
   -Прихватизация,- говорили в народе, - прихватывай, кто что может.
   Вот и их автоколонна исчезала на глазах. Начальство сориентировалось быстро, может, умный кто подсказал, оформляли на себя гаражи и дорогостоящее оборудование, новые автомобили. Часть машин выставили на продажу. Растерялся Степан в новой реальности и не мог понять, что надо делать, а от этого ему становилось еще хуже. И он упорно пил. Может быть, для того, чтобы меньше думать, может, надеялся в пьяном бреду найти трезвое решение своих проблем. В таких случаях, на помощь ему, как и сейчас, приходил Тимофей.
   Пока жена была  в огороде, хозяин принес из чулана трехлитровую банку настойки, несколько малосольных огурцов, поставил в корзину, сверху положил старый брезентовый плащ и стал укладывать остальное.
   Вечерняя река дышала свежестью, легкий бриз чуть уловимо нес с берега аромат сельской ночи. Алая полоска заката  и прибрежный лес, засыпая, отражались в сумеречном зеркале воды. Лодка тихо покачивалась от  осторожных движений рыбаков.
   -Хорошо- то как! – Тимофея всегда радовала красота русской природы и успокаивала.                        
   -На, сосед, отведай моей настойки, - Степан протягивал налитую доверху кружку.
   -Нет, такой благодатью надо трезвым наслаждаться. И тебе не советую. Не каждый день такую красоту видим, а воздух какой! Не надышишься. Да, и разговор у меня к тебе есть.
Степан легко опорожнил кружку, закусил огурцом и внимательно посмотрел на соседа:
   -Идея?
   -Идея, - подтвердил Тимофей, расправляя удочки и доставая наживку, - Сейчас, пока машины продают, выкупить бы нам с тобой мой КамАЗ.
   -Зачем? – Не мог понять сосед.
   -Сами будем грузы перевозить.
   -Кто нам позволит?
   -Чувствую, скоро такое время настанет, что многое позволено будет. А мы с тобой жизнью научены, опыта не занимать, все получится.        
   -Н – да, замутил ты, брат, не просветлеет, - задумчиво произнес Степан, открывая  заветную банку:
- Тут с наскоку не разберешь, осмыслить надо все как следует, - кружка с настойкой вновь опустела, - давай так, я загадаю тебе загадку, отгадаешь, будем соображать, нет, значит - не судьба.
   -Слушаю, - Тимофей понял, что сосед захмелел основательно, - видно крепкая настойка у твоей Настасьи.    
   -Это я сам ставил, пока Настя корову доила. Скажи, пожалуйста, каких одинаковых деталей у наших КамАЗов шестнадцать штук? Не догадываешься? Ладно, пока соображаешь, я время зря терять не буду, - содержимое очередной кружки перетекло в нутро Степана.
-Что это за детали? – прикидывал Тимофей, поглядывая на звонкий колокольчик на удилище и забрасывая крючок с белой личинкой в спокойную гладь реки. Он мысленно просматривал свой автомобиль: двигатель, коробка передач, система охлаждения, электрооборудование. Конечно, одинаковых болтов или гаек можно набрать и по тридцать две штуки, но, точно, не их сосед имел в виду. Скажешь, засмеет.
    Зазвенел колокольчик.
   -Неплохая поклевка, - понял он по звуку, вращая ручку катушки. Первой на удочку попалась юркая щучка грамм на четыреста.
    -С удачным почином, - Степан снова протягивал полную кружку, но Тимофей жестом дал понять, что некогда:
    -Ты, давай свои удочки разматывай.
    -Я лучше твои успехи считать буду, - пьяным голосом отвечал сосед, - а ты не забывай про детали, не забывай. Тогда и машину купим, и ездить будем, куда родина пошлет…
    Летняя ночь единовластно царствовала над полноводной рекой. Уснуло всё: кусты, деревья, облака и даже ветер. Затихли звуки. Лишь неугомонные волны, убаюкивая, размеренно покачивали большую лодку. Степан, закутавшись в плащ, уютно похрапывал на корме, и только Тимофей, задумчиво глядя в серую даль, думал:
   -Шестнадцать штук одинаковых, шестнадцать, - он не заметил, как задремал. И вдруг, где-то на задворках сознания, промелькнуло:
   -Это же подшипники! Каждый вал снабжен, как минимум, двумя подшипниками! А на валу отбора мощности,.. у, их целая куча! Все, сосед, будет тебе веселый подъем. Пожалуй, пора  наживку менять, скоро сом выйдет.
    Сквозь редеющую ночную мглу, как в замедленной съемке, стали проявляться силуэты деревьев,  взбалмошно закричала спросонья первая птица, заворочался в лодке Степан:
   -Ну, чо, много наловил или уже на сома сидишь?- проснувшись, он пытался подняться, - писать хочу, спасу нет.
   -Что, вода дырочку нашла? – пошутил Тимофей, наблюдая, как полупьяный Степан неуклюже встает на ноги, стараясь при этом расстегнуть ширинку на штанах. Встал, кое-как расстегнул брюки и, покачиваясь, повернулся к борту, чтоб не написать в лодку. От его неловких движений, лодка раскачивалась все сильнее, а вместе с ней, справляющий нужду, Степан. И вдруг, не удержавшись, он с размаху, держась за брюки, или за что-то внутри, бултыхнулся в воду вместе с тяжелым плащом и расстегнутой ширинкой.
Усмехнувшись, Тимофей быстро сбросил одежду и прыгнул следом. Подталкивая соседа к лодке, он с выдохом произнес:
   - Эх ты, Степа – недотопал,  писать надо было стоя на коленях.
   - Ну да, сказал, как в лужу, пукнул. Моему рту тогда бы меньше пришлось падать и, вполне возможно, я бы не успел его закрыть, а значит, нахлебаться воды.
   - Накрылась наша рыбалка. Зато тебе это купание на пользу пойдет. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
   -Ты, Тима, только никому про это не рассказывай, засмеют, - бормотал Степан, переваливаясь через борт и понимая, что просить соседа нет необходимости, но упорно продолжал:
   -Я ведь тоже никому не рассказал, как ты  по мартовскому насту в огороде голый за козлом бегал.
   - Ладно, ладно буду молчать. Рыбы, которые в панике расплылись, вряд ли тоже кому-нибудь расскажут. А про козла не забуду. Ты мне вчера про подшипники загадал?
    Через  полмесяца государственный КамАЗ стал собственностью соседей.

                             Глава 5. Настины открытия.
    Приближался сентябрь, заканчивалась беззаботная пора учителей, наступал учебный год, но интуиция подсказывала Насте, что проблемы нынче будут иные. Однажды утром она не выдержала и пошла в школу. В коридорах стояла непривычная тишина, чувствовался легкий запах краски.
   -Так до конца и не выветрился, - удивилась она, на ходу превращаясь в учительницу русского языка и литературы.
   Дверь в кабинет директора была открыта:
   -Входите, Анастасия Петровна. Рад Вас видеть отдохнувшей, посвежевшей. Извините, за лето забыл, что не любите комплименты, - директор вышел ей навстречу.
   -Рассказывайте, Алексей Владимирович, что нового в сих стенах.
   -Нового много, приятного мало. Чего боялись, то произошло: полный некомплект учеников. Ох, и чувствую: «Буря, скоро грянет буря». Как поделить часы?
   -Не паникуйте заранее. В Библии сказано: «Будет день, будет пища», - успокаивала она директора, -проанализировать надо ситуацию, обдумать до педсовета и только тогда принимать решение.
    Домой возвращалась в глубокой задумчивости. За много лет школа впервые оказалась неготовой к учебному году  по нестандартным вопросам, проще говоря, не хватало учеников.
   -Допустим, я напишу заявление об уходе. Не хочется слушать, как учителя начнут спорить из-за часов, выплескивая друг на друга ушаты пошлости и цинизма. И эти отношения останутся  в педколлективе на весь учебный год. Противно.
Пожалуй, надо зайти к Анне в больницу, капелек попить. Успокоюсь, буду думать, что предпринять.
    Доктор завершала утренний обход, если можно так считать: какой обход может быть на исходе лета в сельской больнице? Часть колхозников на полях заканчивает жатву, часть на току сушит  намолоченный урожай: государству нужен хлеб, кто-то чинит коровники- свинарники, зернохранилища готовит на зиму. Летом в деревне болеть некогда, для этого и существует зима. А сейчас в больничных палатах вольготно расположились три сельские бабульки и два ветерана Великой Отечественной. Их болячки  давно отвыкли учитывать времена года и приходили, когда захочется, то есть всегда. Традиционными капельницами, уколами да добрым словом Анна Антоновна пыталась облегчить старческие боли, но не всегда ей это удавалось.
   -Посмотри, Настя, на  этих дедушек. Два разных Алексея, а судьба одна. Алексей Федорович родился пятым ребенком в семье, отца вскоре арестовали  по доносу  односельчанина, мать с маленькими ребятишками из дому выгнали. И пошли они по России- мачехе милостыню собирать. Когда подрос, работать пошел, жить стало легче, а тут война началась, на фронт отправили как сына врага народа. Сейчас вся страна знает, что с такими солдатами тогда не церемонились. Он и сам не скрывает, как трудно иногда было, сколько пришлось пережить. Начинает рассказывать, не плачет, а самого трясет. Ты знаешь, что во время ленинградской блокады именно из таких бойцов было создано живое кольцо вокруг города?
   -Не помню, чтобы где-нибудь читала.
   -И лежали они  по нескольку недель в колючем холодном снегу, приподнимались только по нужде, костры жечь не разрешалось. Спрашиваю:
   - А ели что?
Говорит: «Иногда  по ночам наши самолеты прилетали, мешки с сухарями разбрасывали». Так и выживали защитники Ленинграда. Он тогда ноги обморозил. Чудо, что гангрена не началась. Летом другая напасть: жара, вши. Чем теперь  его вылечишь? Нет такого лекарства. А  ты, что такая бледная? – Анна внимательно посмотрела на подругу.
   -Дай мне валерьянки капель триста, - с горькой усмешкой пошутила Настя, - решила я уйти из школы.
Врач открыла стеклянный шкаф с лекарствами, налила в стакан чуть-чуть валерьянки, добавила немного медицинского спирта, развела водой и протянула соседке:
   -Попробуй новое лекарство. Ветеранам на ночь прописала. Говорят: «Спать стали лучше».
   -Какой-то запах у него странный.
   -Ты не нюхай, пей. Я закончу процедуры, и пойдем на обед. Расскажешь, что случилось, - Анна вышла из кабинета.
Анастасия выпила лекарство, несмотря на необычный привкус и, почувствовав легкое жжение в желудке, присела на стул:
    -Надо было сначала поесть. Вот и голова закружилась, - она обнаружила  на столе свежий выпуск вестника «ЗОЖ», - взяла его и стала рассматривать. Читать Настя любила всегда и все, что оказывалось в данный момент под рукой, и только недавно догадалась, почему:
   -  Полезное дело и от дурных мыслей отвлекает.
Внимательно разглядывая страницу, она с удивлением увидела знакомую фамилию, стоящую под статьей:
   - Прочитать! – С первых строк  стало понятно, что автор – её лучшая подруга, которая писала о своем отношении к журналу, о главных проблемах пожилых людей. В конце статьи было  напечатано стихотворение, поразившее своей красотой и чувственностью.
Словесник с большим опытом работы, она не очень часто встречала такие хорошие стихи.
Услышав шаги за спиной, Анастасия  обернулась к подруге:
   -Ты  ничего не хочешь сказать?
   -Прости, Настя, я спирта всего чуть-чуть добавила, чтобы ты расслабилась, а то сидишь как сжатая пружина, - оправдываясь, Анна  заметила в руках подруги  вестник, раскрытый на странице со своей статьей.
   Несколько долгих секунд они, молча, смотрели друг на друга. Первой прыснула Анна. Её поддержала успокоившаяся соседка.
   На громкий женский смех прибежала медсестра Лена и удивленно остановилась в дверях. Она работала в больнице недавно и не могла предположить, что всегда сдержанная и строгая, Анна Антоновна может так легкомысленно смеяться.
   -Лена, я ухожу на обед. Если что-нибудь срочное, позвонишь мне домой, - стараясь сдержать смех, доктор на ходу давала последние указания.
   -Аня, ты почему не показала мне свое стихотворение раньше? – продолжая улыбаться, спросила Настя подругу,  шагая по деревянному тротуару уютной сельской улочки, - тогда не села бы в такую лужу, как сегодня.
   -Я же думала, ты про спирт догадалась, а про статью совсем забыла, - поясняла подруга, - потом все расскажу и материал покажу. Только знаешь, бывают ситуации, когда с незнакомыми людьми общаться легче, чем с родными. Они равнодушны к твоим тайнам и переживаниям, а значит, их оценка будет более объективной из-за этого безразличия. Объясни, что произошло в школе. Директор недавно на прием приходил, говорил, что лечиться в октябре придет, когда в отпуск выйдет, а вместо себя собрался тебя оставить, - Анна понимала состояние спутницы и знала, что в таких случаях проблему надо озвучить, четко сформулировать вслух и тогда пути решения становятся очевиднее.
   - В школе беда с наполняемостью классов. Параллелей не будет, часов убавится. В итоге, споры, скандалы в учительской. Зависть, обсуждения по кабинетам. Учителя - тяжелый контингент, сама знаешь. Какие отношения в начале учебного года сложатся,  в таких и работать. Я иногда по этому поводу вспоминаю поговорку своего отца: «Блудливая корова все стадо портит». Грубо, но в точку. Каждый, с позволения сказать, учитель думает, что он самый умный, поступки его самые правильные,  мысли – самые мудрые, а если, не дай Бог, заболеет, так боли у него самые сильные и болезнь самая серьезная. И что поразительно, чем глупее, точнее, тупее человек,  тем он больше уверен в себе, своей индивидуальности. Нет интеллигентности в сегодняшних  интеллигентах, даже элементарной воспитанности нет. Возьми, к примеру, директора вечерней школы. Такое впечатление, что у неё в глазах по большому круглому рублю, а в учениках и своих поступках, прежде всего, ищет личную выгоду. А директриса колледжа? Даже вспоминать противно. Конечно, есть и другие, настоящие педагоги, но их так мало!
   -Анастасия Петровна, я Вас не узнаю!
   -Ты сама всегда говоришь: «Сформулировать проблему и произнести вслух».
   -Но тебя эти проблемы не коснутся. Директор – человек разумный и лучшего в школе словесника загрузит по полной программе.
   -Вот тогда и начнется вокруг меня та самая мышиная возня. Нет, Аня, взрослых учителей не перевоспитаешь, а в атмосфере неприятии я работать не смогу. Займусь любимым делом. Деньги можно и так зарабатывать, а ребятишки, кто захочет, будут приходить после уроков ко мне домой.
   -Ты представляешь, на какие расходы подписываешься? Хорошо, глину Тимофей привезет, но нужен гончарный круг, муфельная печь, инструменты, краски. Это же огромные деньги.
   -Не страшись больших расходов, бойся маленьких доходов.
   -Ну, подруга, чем дольше я тебя знаю, тем больше уважаю.
   -Ты меня уважаешь, я тебя уважаю, значит, мы с тобой уважаемые люди. Пойдем ко мне чай пить. Я утром в расстроенных чувствах, пиццу с творогом испекла. Вкусно получилось.
   -Спасибо за приглашение. Сегодня Алена никуда не уехала, дома обедать будет. Я к тебе вечером зайду.
   На следующий день Настя с утра пораньше пошла в сад, собирать  последние доспевшие  ягоды. Трава и лисья были обильно усеяны алмазными капельками росы, на зеленых бархатных иголочках укропа они смотрелись маленькими драгоценными камешками, весело подмигивающими хозяйке разноцветными искорками, переливались в лучах восходящего солнца.
   -Чудны дела твои, господи! Какой же сверхъестественной мудростью должен обладать творец, чтобы создать такой разумный совершенный мир! Разве найдешь слова, чтоб рассказать про такую красоту? – она набрала полные пригоршни смеющихся росинок и, вспомнив совет бабушки: «Чтобы быть белой, умывайся августовской росой», поднесла ладони к лицу:
   -Вот она, благодать, - женские глаза, сияя весельем, радостно смотрели на мир.
   Весь день Настасья варила компоты, соки, варенья и повидло. В сенках пол был сплошь уставлен банками и бутылками,  как магазинные полки, а хозяйка все не унималась:
   -Пока Степан в командировке, все успею переработать.
Через день очередь дошла до овощей. И  новые банки десятками заполнили прихожую, а уставшая хозяйка присела тут же, отдохнуть:
   -Интересно, сколько банок всего закатано? – она принялась пересчитывать закрытые емкости, - пять, десять,.. , девяносто, сто,… двести пятьдесят один. Ну, я даю! Еще в погребе около сотни стоит, – и  поразилась своему упорству.
   Вечером из рейса вернулся муж и тоже был удивлен необычным трудолюбием жены.
   -Завтра банки составим в погреб, а послезавтра я уезжаю, - слова жены прозвучали для Степана как гром:
   - Как это она посмела такое решить, не поговорив со мной? – второй раз за вечер удивился муж. А Настя, выбрав несколько нарядных комплектов одежды, ушла к соседке.
   -Что-то здесь не так, - рассуждал Степан, отправляясь в чулан за, откупоренной три дня назад, бутылью с настойкой, - сейчас выпью и разберусь, что происходит.
  Но разобраться не успел, крепкая настойка свалила его около дивана. Когда вернулась жена, он мирно похрапывал на полу, рядом стояла, наполовину опорожненная, бутыль.  По опыту она знала, что  мужа лучше не будить и, стараясь не шуметь, легла спать. Проснулась Настя от сильного грохота в сенках:
   -Степан упал! - быстро поднявшись с постели, она включила свет и выбежала за дверь. Муж медленно шел ей навстречу, очень осторожно он нес на ладони белую кроссовку жены. Ничего не говоря, Настасья пошла следом. Войдя в комнату, Степан подошел к столу, аккуратно поставил башмак на край и, как подкошенный, рухнул на пол.
Захрапел мгновенно.
   -Что это было? – беззвучно сотрясаясь от смеха, спрашивала она себя.
   Вставала она всегда рано, но сегодня муж проснулся первым, слышно было, как он гремит посудой на кухне.
   -Злой, - Настя научилась узнавать настроение мужа по шагам, по дыханию, по звону посуды, - ну и что? И сегодня и впредь, унижать себя больше не позволю, - быстро оделась, выпила чаю, взяла ключи от автомобиля:
   - Я беру машину на несколько дней. Тебе она пока не нужна, все равно напьешься и  разобьешь.
  И вышла во двор.    

                            Глава 6. Степан.
  Степан, с недоумением разглядывая  наполненную кружку, остался стоять на кухне. Возможно, он долго бы так стоял, но  заурчавшая во дворе машина вернула его в действительность. Стукнула дверь гаража, хлопнула автомобильная дверца и черные шины белых «Жигулей» ровно зашуршали по гальке.
   - Интересно, а куда поехала Настя? Схожу к соседям, узнаю, - он выпил настойку, надел галоши, по пути справил маленькую, но очень требовательную нужду:
   - Как Тимофей говорит: «Вода дырочку нашла», - и, прошмыгнув под садовыми деревьями, постучал в  соседскую дверь.  
    -Заходи, Степан, я тебя в окно увидела,- донесся из кухни голос Анны.
    -Мир дому твоему, - он удивился своему пьяному голосу.
    -По какому поводу праздник? – В дом вошел Тимофей с перекинутым через плечо полотенцем, - рыбка в аквариуме умерла?
    -Не - а, Настя куда-то с утра пораньше укатила.
    -Пил бы меньше, знал бы больше, - Анна резала зелень в приготовленную окрошку.
    -Ну и острый язычок у твоей жены, Тимофей. Как ты терпишь?
    -Так она мне гадости не говорит, не за что сердиться. Ты зачем сегодня ночью Настасьину кроссовку по дому таскал?
   Для Степана вопрос оказался полной неожиданностью:
    -Я, наверное, чо-то перепутал.
    -Перепутал – перепутал. Ты  спьяну в темноте решил, что это не обувь, а кружка с брагой, поэтому и нес ее так осторожно и на стол поставил. Так?
    -Не помню. А вы как узнали?
    -Недавно жена твоя заходила, просила с тобой понянькаться.
    -Не понянькаться, а понянчиться, - Степан старался выглядеть трезвым.
    -Это с маленькими детьми нянчатся, а  она с тобой уже больше двадцати лет нянькается, да только ты никак не повзрослеешь. Собирайся на рыбалку. Все равно дома от тебя пользы не будет.
    -Не, не поеду. Чтоб, как тогда? – он понял, что сболтнул лишнее, но было уже поздно.
    -А что тогда случилось? – быстро сориентировалась Анна.
И пьяному Степану поневоле пришлось подробно рассказать ей о своем неприятном купании, стараясь хоть немного заретушировать комичность произошедшего.
    Обладая богатой фантазией, Анна живо представляла, как все происходило, и  неожиданно спросила:
    - А ширинку так и до сих пор не застегнул? – сквозь смех спросила соседка.
Он посмотрел на свои брюки и, может быть, покраснел, но вчерашние дрожжи  плюс сегодняшняя настойка не позволяли заметить это.
    -Садись, поешь, а то, как запьешь, так про еду забываешь. Или спиртное настолько калорийно, что есть не нужно? – Анна налила соседу большую тарелку окрошки, подвинула хлеб, - А Настя уехала в городской центр народных ремесел. Хочет купить гончарный круг и муфельную печь. Если не бросишь пить, переедет жить в гараж, а дом превратит в мастерскую по производству игрушек и глиняных горшков.
   -Да, у нее толку не хватит на гончарное дело, - по привычке начал Степан, но осекся, поскольку хорошо знал, что соседка не позволит говорить о подруге плохо.
   -Сказала бы я тебе, да ладно, ешь, давай.
    Настроение Степана было испорчено окончательно: жена уехала, оставив его одного, Анна с Тимофеем отругали, вроде бы; еще с ширинкой раскрытой пришел, хотя подсознательно понимал: - «Это оттого, что стал в Настиных способностях сомневаться». Многое в доме сделано её руками, да так красиво, что все удивляются. Он и сам иногда поражается умениям жены. Но есть у него привычка: как выпьет, терпеть не может, когда кто – то начинает хвалить его хозяйку.
   -Ты просто завидуешь, - не раз говорила ему Настасья.
Может быть, он действительно завидовал, но сознаваться в этом даже самому себе очень не хотелось.
   Он хотел для виду хлебнуть ложку окрошки, отодвинуть и сказать: «Что-то не хочется»,  пусть соседка задумается, как незаслуженно обидела человека, но блюдо было таким вкусным, что отказаться от еды было выше пьяных сил.
    -Спасибо, Анна, накормила, - вставая, сказал сосед, хотел добавить: - Насте так не приготовить, - да вовремя остановился, - Анна прекрасно знает, как готовит его жена.        
    -Аня, налей и мне, что – то кушать захотелось, - бодро входя на кухню, попросил Тимофей.
     -Давно думаю, почему люди так устроены, что есть хочется по нескольку раз в день? Вот ели бы мы раз в десять дней или, ещё лучше, раз в месяц. Это ж, насколько проще жить стало бы, - рассуждала вслух хозяйка, нарезая хлеб, - столько времени высвободится, а продуктов сэкономится! И готовься хозяйка целый месяц к праздничной трапезе. Красота!
   -Ну, тогда автоматически и пить реже стали бы, - поддержал её муж, - так, Степа?
  Необычная, неожиданно всплывшая тема ввела соседа в замешательство:
   -Да, ну вас. Пошел я домой, - пить ему мигом расхотелось, и он медленно шел через сад к своему дому.
    -Вроде бы и неплохой человек, Степан, но есть в нем какая – то червоточинка, - глядя из окна вслед удаляющемуся соседу, говорила Анна, - малейшую возможность использует, чтоб посрамить свою жену. Наши девчонки все удивляются: «Зачем тетя Настя за Степана замуж вышла? Совсем он ей не пара. Мужлан неотесанный, а воображает, что первый парень на деревне. Про себя говорит: «Орел». Хорошо, что  у Алешки характер матери».
    -Но, Аня, есть же, у него и хорошие качества.
    -Конечно, есть, да только плохое перевешивает. Вот скажи, почему он как напьется, так начинает скандалить, драться. Вспомни, сколько раз видел Настю с синяками? А ей в школу, к ученикам идти, уроки вести. Сколько раз  полураздетая к нам ночью прибегала, сколько ночей просидела в огороде, а утром на занятия? Зимой на сеновале спала. Грех так думать, но ведь мать его всю жизнь из - за поведения сына страдала, а когда увидела, как он с женой обращается, заболела так, что уже не смогла подняться и с Насти перед смертью обещание взяла, что не бросит она Степана. Любила мать сына больше всех, а подлецом   называла. В селе всех самых безобразных баб перебрал. Выбрал какую - то и скорее с женой разводиться. Хорошо, Настя не стала спорить, молча подписала заявление, думала, что он к той уйдет, только он, видимо, вовремя сообразил, что глупость делает. А прошлым летом, когда ты в рейсе был, заболел его отец; Степан же просто выгнал её из дома, чтоб ехала за мачехой ухаживать. Сам, какого – то друга, такого же пройдоху домой привел, да шлюху городскую на берегу нашел. Я из окна видела, как они в огороде  водку пили и рыбу коптили. Когда стемнело, в дом ушли. Настя не раз говорила мне, да ты и сам знаешь, что он, когда напьется, сигарету из рук не выпускает, ходит по дому, пепел сыплет, искры падают. Задымил же однажды диван, когда сосед пьяный с горящей сигаретой уснул. Задержись она в школе хоть ненадолго, не ходил бы теперь твой друг по земле. И нас тогда дома не было, а если бы пожар? Очень не хотелось,  но пошла я в тот вечер,  посмотреть, в каком он состоянии.  Так называемый друг, как  в открытую дверь мои шаги услышал, так на улицу выскочил и бежать. В дом вошла, а там все в дыму, свет от ламп как сквозь туман пробивается, так накурено было. Окурки на столе, на полу, на креслах и беспорядок невообразимый, всюду бутылки пустые. Степан  с подругой  голышом  на диване спят. Представь, что испытала бы Настя, увидев такое, если  мне плохо стало. Бужу их,  не просыпаются, а мне обидно за подругу и чувство солидарности взыграло, не позволяет оставить все как есть. Сходила домой, принесла длинную веревку, связала их, подумала еще, что можно все Степаново достоинство на замок закрыть, да не захотелось руки пачкать. Тяну за веревку, поднять пытаюсь, слышу, дама забурчала: «Что это такое?». И сосед заворочался, подняться старается. Заматерился, а я говорю:
   -Еще слово и милицию вызову. Пусть посмотрят на вас в таком виде. Завтра всё село об этом знать будет. А утром жене твоей позвоню.
  Только теперь он соображать начал:
   -Развяжи, Анна, сделаю все, что скажешь.
   -Сначала эту шлюху выставишь за ограду, потом порядок в доме наведешь. Развязывай сам. Даю пять минут. Не сможешь развязаться, свяжу еще крепче и сделаю, как сказала.
  Представляешь, что тут началось? Он матерится, кувыркается, старается веревку развязать, таскает голую бабу за собой, а она воет как побитая собачонка. Пока от пут освобождались, Степан все просил:
   -Пожалуйста, Насте не говори.
   -Не скажу, если не будешь ей гадости делать.
Минут через пятнадцать освободились от веревки. Дама одежду свою с полу собрала, сумку схватила и бежать. Слышу, дверь наружная стукнула. Наверное, за ограду так голая и выскочила. А мне смешно. Действительно, очень подлым человеком оказался сосед. У Насти с однокурсниками на те дни встреча планировалась по случаю двадцатилетия после окончания института, а она вынуждены была за больной, совершенно чужой женщиной ухаживать, да дома муж подличал.
   -Ты Настасье об этом не рассказывала?
   -Нет, но она прекрасно понимает, на что способен Степан, сама, же говорит: «Надень на козу юбку, он и за ней побежит, потому, как пьяный превращается в тупое, безмозглое животное. И по жизни – это мальчик для развлечений». Я с ней полностью согласна: он – настоящий самодур. Только потому общаюсь, что он Настин муж и твой друг, который жизнь тебе спас, а она вынуждена его терпеть. Но ведь и стальные гвозди гнутся, и клинки закаленные ломаются. Значит, когда – нибудь, закончится  и ее терпенье,  она же живой  человек. Вот тогда начнется у Степана веселая жизнь, которую он заслужил.
   -Что-то ты, жена, не на шутку разошлась.
   -Рассердил меня сосед. Еще вздумал жену оговаривать, а сам- то, что из себя представляет? Все воображает, что Настя его не достойна. И прошлогодняя история вспомнилась. Дай Бог соседке терпенья побольше.

                
                            Глава 7. Алена.
   За окном остановился  «Урал».
   -Угу, Аленка позавтракать заехала! Наверное, опять по бригадам собралась. А я тут бабской болтовней занимаюсь. И на работу пора, - Анна торопливо накрыла на стол и пошла переодеваться.
   Дочь забежала в дом, быстро вымыла руки и присела к столу.
   - Папа, что случилось? Ты без дела сидишь? Непривычно как- то.
   -Да вот, хотел соседа на рыбалку сосватать, а он отказался. Пойду у машины движок переберу, пока заказов нет и погода теплая.
   -Так ты дядю Степана позови, пусть поможет. Вместе же ездите.
   -Позову, позову. Как там Сергей Михайлович? Давненько его не видел.
   -Сдал капитально. Поседел. Нитроглицерин все время глотает. Часто спиртным пахнет от него. Он раньше выпивал?
   -По праздникам, в хорошей компании. Все Омар Хайяма цитировал:

              Пить можно всем, но важно, с кем,
              Когда, за что и сколько.

  - А теперь он, похоже, смысл жизни потерял. В глазах тоска. Я ему говорю: «Урожай пшеницы в этом году выше всех ожиданий», а он смотрит на меня безразлично. Илья просит новую пилораму, он равнодушно отвечает: «Надо, заказывайте».
   -Может быть, должно пройти время. А еще лучше, начинайте его настраивать на отпуск в хорошем санатории. Как осенние работы закончите, отправляйте на море. Вы, конечно, и сейчас без него справитесь, но нельзя его в данный момент отрывать от привычной ответственности, она хоть немного дисциплинирует, не дает уйти в себя. Да и с колхозами сейчас что – то странное происходит. Раньше едешь по стране, и глаз радуется: на скошенных лугах пасутся большие ухоженные стада, ветер на тучных нивах золотые волны перекатывает, с колосьями играет. Красота! А теперь и любоваться нечем. Поля сплошь сорняками заросли, скоро ивняком затянутся. Коров на лугах  единицы, пока мимо еду, пересчитать успеваю. По покосам как с ножницами походили, выстригли  траву местами, где легче скосить, остальное березовым да хвойным молодняком зарастает. Тоска. Колхозы разваливаются, деревни пустеют. Сказали бы мне лет двадцать назад, что так будет, не поверил бы. Держать вам надо наш колхоз крепко, иначе, сколько народу дохода лишится, в пьяные развлечения, как Степан, уйдут. Ты куда сегодня едешь?  
    -Какие вы с мамой мудрые, будто не одну жизнь прожили. - Алена торопливо допивала козье молоко. – Спасибо за завтрак. А еду я недалеко, в Малиновку. Мама, тебя подвести?
    -Не надо, дочь. Я пока до больницы иду, полсела проконсультировать успею. Глядишь, кому – то и на прием идти не надо, кто-то, наоборот, не пошел бы, а я настою. И людям приятно, и я работу делаю.
     -Точно говорю,  самые умные, - девушка быстро выбежала во двор и на улице торопливо зарокотал мотоцикл.      
     -Хорошо, что не продали «Урал», а то на чем бы она теперь колхозные поля объезжала? -  говорил Тимофей жене, точно зная, что она услышит его даже в самой удаленной комнате.
     - С Ильей бы ездила. Все говорят, что уж слишком влюблённо  он на Алену смотрит, - Анна и вправду отзывалась из дальней спальни.
     - Назови хоть одного ее ровесника, который смотрел бы иначе. Вспомни, какой переполох устроил тогда чеченец, когда впервые увидел.
    -Тима, не отвлекай меня, я опаздываю, - она вышла за дверь.          
    -Чем окажется в будущем для дочери ее  редкая красота: гордостью, бедой или наказанием? – Анна неторопливо шла по улице, - конечно,  пусть лучше добрым знаком.
   В последнее время мать почти не видела Алену. Дочь возвращалась домой поздно вечером уставшая, пыльная и голодная. Кое – как приводила себя в порядок, ужинала и засыпала там, где присела отдохнуть. Загорела, похудела, осунулась. Вставала с петухами. Мать жалела девушку, но отец сказал:
   -Не баловать, не нянчиться. Мы создали ей нормальные условия для отдыха, не загружаем проблемами. Так сказать, тыл у ребенка надежный. Пусть привыкает к трудностям. Выдержит – честь и хвала, сломается, пусть меняет род занятий. Не работу, а именно,  сам род занятий на более легкий и спокойный.
   Отец немного лукавил. Ему очень хотелось, чтобы дочь достойно, не охая и не ноя, прошла первое серьезное испытание на прочность. Нравилось, когда знакомые водители говорили:
   - Вчера, утром встретил вашу дочь в Кленовой, вечером, когда из рейса возвращался, в Сосновке увидел.
    - Большой у нас колхоз, ничего не скажешь, - сдержанно отвечал Тимофей, а у самого душа росла от гордости за старшенькую.
     Хозяйство и впрямь было немаленьким: больше тысячи колхозников, шесть производственных участков - шесть комплексных бригад; пашен, пастбищ и лугов более двух тысяч квадратных километров, а это двести пятьдесят тысяч гектаров.  Измерять протяженность сельских дорог в колхозе нет смысла, они пролегают  по пашням, лесам и деревням, меняются вслед за погодой и временами года, в зависимости от страдной поры.
    -Жаль, не догадался подсказать Алене, чтоб в первый день работы запомнила километраж пробега на мотоцикле. Осенью посчитали бы, сколько наколесил её «Урал» за сезон. Не забыть, посмотреть сегодня.
    Зеленый мотоцикл Алены ровно пылил по деревенской улице, разгоняя взлохмаченных кур, купающихся в пыли, да загорелую, голопузую малышню, легко скатился за околицу и натужно взревев, стал тяжело подниматься по длинному пологому склону – тягуну.
   - На сегодня это последний  и самый главный заезд. Поле неровное, овес мелкий, скашивать заранее не стали, решили сжинать напрямую новыми комбайнами, - поднявшись на вершину холма, агроном увидела, что одна машина стоит и поняла, - что – то случилось. Подъехав ближе, Алена обнаружила за комбайном мотоцикл Ильи:
    -Что случилось, инженер? Перегрелись?- заглядывая через плечо парня, спросила она.
    -Ничего серьезного. Гидравлика полетела. Запчасти привезли, сейчас сделаем.
    -Значит, все в порядке,- девушка по трапу поднималась к бункеру, - Иван, за сколько заездов столько намолотил?
     -Три успел сделать, Алена Тимофеевна. Плохой здесь овес.
     -Нормально. Поля удобрять надо. Я вчера к соседям заехала урожай посмотреть. Так у них урожайность процентов на тридцать ниже. Нечего нам прибедняться.
     -Заводи, Иван, проверим, - услышала Алена голос Ильи и удивилась своим мыслям:
     -Если ремонтирует Илья, значит, все будет в порядке.
Действительно, немного остывший комбайн легко завелся, все механизмы слаженно работали. Машина спокойно поплыла по полю, оставив на скошенной стерне агронома с инженером и два зеленых «Урала».
      -Спустимся к реке, искупаемся? Я весь в грязи. – Илья вопросительно и с надеждой смотрел на девушку. – Какие у тебя  сейчас ресницы красивые: пыльные, как припудренные, бархатные и длинные – длинные.
      -А без пыли они тебе не нравятся? – улыбнулась она в ответ.
      -Они мне любые нравятся и ты тоже.
     Он поехал первым, Алена еще не совсем хорошо знала временные колхозные дороги, а на скашиваемом поле ее не  было совсем.
     Река манила прохладой и чистотой нагретого песка. Илья быстро разделся и бросился в воду, крикнув на ходу:
     -Шагом марш за мной!
Но девушка растерянно стояла на берегу. Нет, воды она не боялась, ей нестерпимо хотелось смыть всю пыль, прилипшую к телу за длинный, летний день, но она вспомнила, что не в купальнике. В последние дни девушка купалась часто, но всегда одна. Надевать купальник было необязательно. Утром она и предположить не могла, что сегодня он бы очень пригодился. С завистью поглядывая  на крепкое загорелое тело, легко рассекающее огромную водную гладь, девушка думала:
     -С завтрашнего дня буду брать купальник с собой. А что делать сейчас? Помыться очень хочется и река рядом.
     -Алена, ты почему не раздеваешься? Не вода – сказка!
     -Я без купальника.
     -Да какая разница? Не стоит из-за такой ерунды лишать себя обязательных гигиенических процедур. Министр здравоохранения тебе этого не простит.
     -Ну, если министр не простит, - бормотала она,  смущалась, но раздевалась.
      Прохладная вода легко смывала рыжую  дорожную пыль, дневную усталость со стройного девичьего тела, забирая себе остатки смущения девушки. Алена лежала на спине, слегка шевеля руками и глядя на небо:
     -Как разумно устроен мир. И кто же автор? Люди сегодня  столько знают, в космос спокойно летают, а ответить на такой, казалось бы, простой вопрос не могут. Предполагают, гадают, экспериментируют. Бесполезно, нет разумного ответа, но когда-нибудь обязательно будет. Может быть, сам создатель подскажет. Только бы дожить до того времени, уж очень хочется знать.
      Она услышала равномерные всплески воды, перевернулась на живот и увидела подплывающего Илью. В приподнятой руке он держал красивый букет из белых лилий. Длинные стебли необычных цветов плыли под водой.
     -Где ты только их нашел?
     -Там, за островами, в заводях их целые поля.
     -Покажешь? Раньше они здесь никогда не росли.
     -Покажу. Они на тебя очень похожи. Красивые, стройные, нежные.
     -По-моему все цветы красивые, стройные, нежные, - поворачивая к берегу, ответила Алена.
     - Наверное, ты не права. Красивые, да. Любой цветок красив. Рассматривала когда-нибудь цветок обыкновенного репчатого лука? Какой он прекрасный и сложный! Само совершенство. А розы и герани хоть и красивые, но лохматые, стройными их называть не хочется. Гвоздики и тюльпаны упрямые, орхидеи благородные, одуванчики непосредственные, незабудки скромные, а все красивые. И только про белые водяные лилии я могу спокойно сказать: красивые, стройные, нежные, свежие, как ты. Иногда у меня возникает вопрос: «Кто и когда это создал? Но как сказал классик: «Где ответ? Нет ответа». Я ногами дно достал, вставай.
    Алена, коснувшись ногами песчаного дна, громко рассмеялась в ответ:
    -Помнишь, в детстве нас мальчишки так обманывали? Встанут на самом глубоком месте столбиком в воде и говорят: «Я до дна достал». Мы встаем, а дна нет. Я однажды так чуть не утонула. Опустила ноги и ушла под воду. Плавала не очень. Хорошо, ребята быстро сориентировались, помогли.
    -А я где был? – удивился Илья, и ему вдруг стало грустно. – Для меня бы жизнь смысл потеряла. Хочешь, я сейчас столбиком встану? – Он опустился на колени у лица, лежавшей на воде, девушки, - Красавица, я предлагаю Вам самое ценное, что у меня есть сейчас: эти изумительные цветы и свою жизнь. – Он положил цветы на воду, которая, казалось, подхватила игру, слегка покачивая большие белоснежные бутоны.
  - Как в кино, - улыбнулась девушка и, словно не заметив серьезности предложения, продолжала, - здесь и я смогу столбиком встать, воды по колено, - ей было легко и весело. – Плохо, что мы с тобой не догадались одежду прополоскать. Вся в пыли, даже одевать не хочется. Теперь бы уже  высохла.    
  - Сейчас выстираем. На такой жаре она моментально высохнет. А мы подождем, - схитрил Илья. Ему не хотелось уезжать с берега. В последнее время они виделись так редко! Утром на оперативках или, как сегодня, среди полей. Но вокруг всегда были люди. А сейчас рядом только родная река, умеющая хранить тайны, чистый безмолвный песок да  чуть в стороне прибрежные деревья кокетливо смотрелись в воду.
   От смоченной одежды вода стала мутной, облака пыли медленно уплывали вдаль.
   - Да, капитально мы речку загрязнили!
   - Она себя быстро отстирает, - оправдывалась Алена, расстилая  на высокой траве отжатые вещи, - Илья, мы нарушаем трудовую дисциплину.
   - Работа идет и это главное. Ты же не учитываешь, что работаешь от темна до темна, без праздников и выходных. Спишь по пять часов в сутки. Поэтому час нашего  рекреационного процесса пойдет на пользу всем, даже Сергею Михайловичу: вернемся со свежими мыслями, новыми идеями. Жатву закончим, будет легче. Картофель выкопаем, овощи соберем, капусту в хранилища сложим, тогда и отдохнуть можно.
   - Тогда другие проблемы начнутся: кому бы продукцию выгодно продать, как урожай сохранить до весны? Надо бы еще часть семенного материала заменить, - девушка рассуждала как опытный специалист.
   - Вот и будем  всю зиму по стране ездить. Плохо, что колхозы рушатся, - главный инженер колхоза в раздумье опустился на сухой песок.
   - Отец сегодня вспоминал, как выглядели поля раньше и какими стали сейчас, - агроном присела рядом.
   - Даже в неприятных моментах, Алена, можно найти плюсы. Останутся самые крепкие, надежные хозяйства, которыми руководят настоящие профессионалы. Возможно, появятся новые сельхозпредприятия с другой структурой, новыми взаимоотношениями.
   - Колхозников жаль, деревни пустеют, поля зарастают.
   - Отдохнет земля, и будут наши дети как первобытные люди леса валить, пни корчевать, целину распахивать, только не деревянной сохой и мотыгой, а мощными тракторами с электронным управлением. Цивилизация развивается по спирали.
   - Хочется верить.
   - А ты верь. Хороший стимул. Видишь, на том берегу домики стоят? Там родился мой отец. Дед его хорошим хозяином был. Богато жили. Их  дом стоял у самой реки. Когда советская власть стала раскулачивать народ, так сказать, экспроприировать экспроприаторов, папин дед насобирал по сундукам полный березовый туесок золотых монет царской чеканки, завернул в холстинку и закопал в подполье. Бабушка свои драгоценности в стеклянной банке в картофельной яме спрятала. Незадолго до смерти говорили:
    - Павлик, если будет очень трудно, знай, что есть у тебя большие запасы на черный день.
    А позднее на реке, в нижнем течении плотину построили, вода прибывать стала, затопила огород и к дому подошла, отец вспомнил про клады, старался найти, но ничего не получилось. Родители переехали сюда, а сокровища там и остались. Лежат теперь под толстым слоем ила и никто о них, кроме нас не знает. Мне бы миноискатель, помнишь, как в фильме «Трембита», рискнул бы поискать. Не найду, детям расскажу и место покажу, может они отыщут, - мечтательно закончил Илья.
   - Ты мне такие секреты раскрываешь, - удивилась девушка.
    - Я знаю, кому рассказать, - вставая, ответил Илья, - посмотрю одежду.
   Он собрал вещи:
     -Все высохло, можем ехать.  
     Сейчас впереди ехала Алена. Илье не хотелось, чтобы пыль, поднимаемая мотоциклом,  ложилась на  чистую одежду и промытые, отливающие золотом, косы любимого агронома.

                            Глава 8.Гончарный круг.
     Анастасия Петровна вернулась через несколько дней. Что хотела, все купила. Государственное имущество сбывали все: промышленные предприятия, технические центры и частные лица, руководствуясь принципом «все вокруг колхозное, все вокруг мое», а «добрые люди» подсказали, где искать.
Ворота во двор открыл муж:
    -С приездом, жена.
    - Трезвый, - мысленно удивилась Настя, а вслух спросила:
    - Не знаешь, Тимофей дома?
    -Недавно видел в огороде, а что нужно?
    -Машину разгрузить, там оборудование тяжелое.
    -А как загружала?
    -Сейчас у каждого магазина желающих легко заработать, хоть пруд пруди.
    -Схожу, позову, - Степан пошел к соседнему дому.
    -Что – то здесь произошло, - думала женщина, глядя вслед мужу, - или соседи успели провести воспитательную работу, или таких гадостей натворил, что самому теперь стыдно.
    Он вернулся вместе с соседом, следом прибежала Анна:
   -С возвращением, подруга. Степан сказал, что удачно съездила. Все купила?
   -Самое необходимое. Остальное потом.
   С каждой вынутой коробкой багажник автомобиля приподнимался и, наконец, вернулся в нормальное состояние.
   -Заходите на чай. Я торт купила, буду расплачиваться за труды ваши тяжкие, - предложила Настасья.
   -Мы перед твоим приездом ужинали, пойдем монтировать твое оборудование. - Гончарный круг мужчины видели впервые, но им хватило пары часов, чтобы разобраться в механизме. Скоро диск равномерно вращался под действием электродвигателя.
   -Всегда удивляюсь, когда вижу по телевизору, как из бесформенного комка глины получается красивая вещь, - глядя на работающий станок, говорил Степан.
   -Все гениальное просто. Поражает, каким умом должен был обладать древний шумерский изобретатель в четвертом тысячелетии до нашей эры! Ведь это было в конце каменного века, тогда еще про металл не знали, а эту штуковину придумали. У нас сегодня знаний намного больше, но вот скажи, ты мог бы додуматься до такого? – Тимофей так же внимательно разглядывал вращающийся механизм, - интересно, что сначала изобрели: гончарный круг или колесо?
   -Колесо, наверное, оно проще. Кто – то  хитрый увидел, как катится круглый предмет и попробовал использовать его.
   -Аня сказала бы: «Без инопланетного вмешательства тут не обошлось. Не было у людей тогда таких знаний». Настолько уверена в инопланетном разуме, что скоро и меня убедит.
   -Может быть, твоя жена права? Давай, опробуем инструмент.
   -Надо глину специальную. Давай уж лучше подождем. Настя глину подготовит,  вот тогда и попробуем.
   -Если вы сейчас хорошей глины привезете, завтра вечером под моим чутким руководством  попробуете горшки лепить, - она стояла позади мужчин и заворожённо смотрела на крутящийся круг, - как долго я о нем мечтала!
   Получив необходимые инструкции, мужчины отправились на поиски жирной, качественной глины.
    Утром Степан нетерпеливо расхаживал во дворе:
    -Настя, ты пойдешь к Анне коз доить?
    -Иду, иду. А ты что хотел? – Одетая жена вышла во двор.
    -Так скоро пастухи пойдут стадо собирать. И молочка парного хочется.
    -Подожди, скоро принесу, - она закрыла калитку и прошла через сад к соседям.
Хозяин только этого и ждал. Он быстро сходил в баню, принес большой ковш, зачерпнул из ванны красно – коричневую глиняную массу с лужицей отстоявшейся воды, приготовленную женой еще вечером, и вылил на головку планшайбы гончарного круга, рядом поставил ковшик. Вытирая руки, нагнулся к приборному щитку:
    -Сколько же оборотов включить? Вчера делали сто, колесо крутилось  слишком медленно, по телевизору быстрее было. Попробую – ка, четыреста, - Степан нажал кнопку пуска. Мотор вздрогнул, диск резко провернулся, ковш по инерции слетел с круга и ударился в окно кочегарки. Послышался звон разбитого стекла, с круга во все стороны  летели грязные брызги мутной жидкости, медленно стекая с волос и лица на светлую рубаху мастера.
    -Что делать? Что делать? – он в панике метался около работающего станка, пока не сообразил, что надо отключить мотор и облегченно вздохнул, когда круг остановился.
Тихонько ступая, словно боясь, что диск вновь начнет крутиться, Степан побрел в баню.
Смывая глину с лица, он сообразил, что выбрал слишком большую скорость вращения:
    -Ковшик, как нарочно, в окно попал. Целься специально, никогда бы так не получилось.
Надо поскорее стёкла собрать, пока Настя не пришла.  
    Нашел во дворе совок с веником и пошел собирать рассыпанные стекла, но не успел, вернулась жена, неся в руках тяжелый бидон:
    -Стёпа, ты, что с совком ходишь, во дворе решил подмести? Иди, попей свежее молоко. - Она вошла в дом.
    -Иду, - буркнул он, для вида сметая на совок мусор у лестницы. – Как она на станок внимания не обратила? Надо вымыть поскорее. – Он снова сходил в баню, взял тазик и тряпку, налил воду из – под крана, но, услышав знакомые шаги, устало опустился на скамейку:
    -Все пропало. Не успел.
    -Степа, почему завтракать не идешь? – Настя заглянула в баню, удивленно посмотрела на  наполненный таз, испачканную рубаху мужа:
    -Ты же только что чистую одежду надел, - и ушла.
    Он внимательно прислушивался к шагам во дворе:
   -Подошла к ванне с глиной, наверное, смотрит на свой круг. Все, уже ничего не исправишь. – Хозяин тихонько выходил из бани…
   Вечером пришли соседи. Всем хотелось попробовать, а, главное, смастерить своими руками неповторимый, но обыкновенный глиняный горшок. Сначала Настя рассказала про неудавшийся эксперимент мужа. Иногда её поправлял Степан, если она не совсем верно излагала последовательность событий.
    Затем, рассевшись вокруг ванны, весело перемешивали глиняное тесто:
   -Не припомню, Степан, человека, который бы так часто и глупо влипал в дурные истории, - говорил сосед.
   -Я хотел жене сюрприз сделать.
   -Благими намерениями дорога а ад вымощена, - вторила мужу Анна.
   -Считай, что сделал.
  И только потом, когда глина, в представлении Насти, была созревшей, приступили к тайнам гончарного производства. Начала владелица круга: она привезла не только оборудование, но и успела взять несколько уроков гончарного мастерства. Стрелки часов давно перевалили за полночь, а соседи продолжали крутиться около работающего станка и радовались, как дети, успехам друг друга.
   Последние летние дни незаметно уходили за горизонт, а Настя, словно не замечала этого. Теперь она могла не только изготовить любое изделие, но обжечь его в большой муфельной печи, а сегодня впервые попыталась покрыть эмалью. Получилось не так, как хотелось бы, но женщина не унывала:
    -Не боги горшки обжигают.
   Теперь даже муж смотрел с уважением на её занятия. В первый день нового учебного года Анастасия Петровна отнесла в школу заявление об уходе.
      
                          Глава 9. На исходе лета.
   Алена мужественно вставала с третьими петухами, наспех завтракала и уезжала в правление колхоза. Но однажды утром, придирчиво разглядывая себя в зеркало, с удивлением поняла, что на работу ей хочется не только потому, что так надо, но и потому, что хочется поскорее увидеть его. Она даже мысленно не произнесла имени, но вдруг отчетливо поняла, что Илья стал занимать очень много места в её жизни:
    -Неужели влюбилась? Когда? И сама не заметила!
    Теперь глаза девушки искрились так, что это заметил, казалось, уже ко всему безразличный, председатель колхоза, а душа главного инженера просто пела от счастья. Их непреодолимо тянуло друг к другу, но работа отнимала много времени. Наступили последние дни горячей страдной поры.
    -Алена, я бы тебя ни на час от себя ни отпускал, - несколько раз за день слышала она от любимого.
    -Что, Анна Антоновна, к свадьбе готовитесь? – таким вопросом встречали теперь по утрам односельчане любимого доктора.
    -Готовимся. Видимо, и наш черед настал.
    -Слава Богу. Это будет самая красивая пара за всю историю нашего села.
    Только Тимофей ходил невеселый:
     -Знаю, что так должно быть, а свыкнуться с этой мыслью не могу.
     -Да ты у нас, оказывается, эгоист, - удивлялась Анна мужу, - вспомни, что стало бы с тобой, если бы мои родители воспротивились нашей свадьбе. Это мне надо расстраиваться, что заканчивается у дочери беззаботная девичья пора и начинается нелегкая бабья доля.
    -Права ты, Аня, но как – то скверно у меня на душе.
    -Потому и скверно, что не хочешь своим отцовским счастьем делиться, а лучшего жениха для дочери ты нигде не найдешь. Знаем его родителей, сам на наших глазах вырос.
     Подругу поддерживала Настя:
    -Тимофей, нельзя о плохом думать, знаешь, что мысль материальна. Рассуждай мудро. Например, когда, как и где лучше свадьбу проводить? А то накаркаешь такого счастья дочери, что потом будешь свою голову пеплом посыпать. Выдашь Алену замуж, а потом, даст Бог, поженим и нашего Алешу с вашей Таней.
     Сосед с удивлением посмотрел на нее:
    -Ты о чем, Настасья?
    -О том, о чем мы с Аней давно догадались, а вы и подумать не могли.
    Тимофей рассмеялся:
    -Значит, мы со Степаном в перспективе еще и сватами будем? Неожиданно.
    -А что, мой Алешка плохой жених для твоей дочери?
    -Ну что ты, соседка, твой сын очень хороший, но ведь он на Севере.
    -На Севере, не в космосе. Вот заработает денег на свадьбу, на дом с машиной и приедет домой. Тогда будет у вашей Танюшки муж не только хороший, но и богатый.
   -Если на то пошло, мы что сами не могли бы им свадьбу справить? Теперь там парень мается в голоде и холоде. Не зря люди говорят: «Лучше Северный Кавказ, чем Южный Сахалин».
   -Во-первых, когда это еще будет: Татьяна только в институт поступила. Во-вторых, не пожив в бедности, не обрадуешься богатству. В третьих, люди много чего напрасно говорят. Вспомни писателя Каверина. Для него Север раем казался. А твоя сейчас главная задача, как старшую дочь красиво замуж выдать, чтоб на всю жизнь праздник запомнился. Посмотри, как она  от счастья светится, птичкой звонкоголосой порхает.
   Алена в это время по привычке объезжала последние неубранные поля, представляя, что через пару часов увидит свое нежданно - долгожданное  счастье на зеленом берегу прохладной реки:
    -Разве может быть так в жизни? Не думала, не гадала и вдруг… Никогда, наверное, больше я не буду такой счастливой, как сейчас. – Ее «Урал» медленно поднимался в гору. Поднявшись на вершину склона, с которого пшеничное поле было видно как на ладони, она  удивилась, обнаружив, что один комбайн не жнёт, а стоит:
    -Работы осталось часа на два, а они отдохнуть решили. Знают же, что каждый погожий час  сегодня на вес золота, - медленно лавируя между  обмолоченных копен, она сердито подъезжала к  стоящей технике. Заглушив мотоцикл, услышала, что двигатель работает:
    -Сережа, что случилось? – агроном подошла к молодому комбайнеру, растерянно стоящему около своего агрегата.
    - Не пойму, Алена Тимофеевна, что именно, но в бункере поломка. До этого зерно на самосвал вручную перегрузили.
Усталое солнце медленно катилось к горизонту, дневная жара начала спадать.
    -Скоро стемнеет, Сергей, надо успеть устранить поломку и дожать оставшуюся пшеницу. Механика бы сюда, но где его сейчас найдешь, - говорила она, поднимаясь по трапу к бункеру, - техника старая, зерно влажное, наверное, шнек разгрузочный забило. Неси монтировку.
    Действительно, шнек не вращался, и двигатель работал вхолостую. Алена опустилась на дно теплой пустой емкости и с силой надавила ногой  на металлическое крыло барабана. Вдруг шнек резко провернулся. Настолько резко, что девушка не успела отдернуть ногу, и ее мгновенно затянуло в отверстие между острыми краями деталей. Крик ужаса пронесся над мирным пшеничным полем, заглушая звук работающего двигателя…
    Комбайн остановился.
    - Наверное, Сергей заглушил, - самостоятельно выбраться из бункера Алена не смогла. Ей помогал бледный и растерянный комбайнер:
    -Алена Тимофеевна, как Вы так? Что теперь будет? - Он с ужасом смотрел на окровавленные лохмотья, свешивающиеся ниже колена, вместо правой ноги агронома.
    Опустившись на острую стерню от сжатых колосьев, она попросила:
     -Дай мне аптечку. Поедем  домой.
     Понимая, что механизатор ей не помощник, сама перевязала ногу, точнее то, что от нее осталось, чтоб хоть как-то остановить кровотечение:
   -Подгони «Урал» и принеси воды.
   Сергей все исполнял молча, в полуобморочном состоянии. Достал из кабины большой термос с холодной водой, завел мотоцикл и, аккуратно опустив девушку в коляску, быстро поехал в село.
    -Оказывается, на поле так сильно трясет, - она понимала, что от боли и горя может потерять сознание и старательно подавляла в себе это чувство.
   Руки комбайнера нервно подрагивали, когда он остановил мотоцикл у красивой калитки сельского врача:
    -Сидите, Алена Тимофеевна, сейчас позову ваших родителей,- и, спотыкаясь, забежал во двор:
    -Анна Антоновна, где Вы? – спрашивал он, открывая дверь в дом.
    -Иду, - хозяйка выходила из кухни, - а я слышу, «Урал» подъехал, подумала, дочь вернулась. Что случилось, Сережа?
    -Не знаю, как сказать, - он осмотрелся по сторонам, увидел стул и сел, - Ноги не держат. Беда.
    -Да, что произошло? – из кухни вышел Тимофей.
    -Беда, - снова повторил парень, - не знаю, что говорить. – И, махнув рукой, выпалил:
    -Там, в мотоцикле ваша дочь.
    У Анны подкосились ноги, и она опустилась на стул, стоящий рядом, Тимофей поспешил за ограду. Сергей посмотрел на бледного доктора, принес из кухни воды и, подавая стакан хозяйке, наконец, сообразил:
    -Ей срочно нужна Ваша помощь.
    -Она жива? – с тоской и надеждой спросила мать, но в дом вбегал муж:
    -Скорее, Аня, Аленку надо в больницу.
   Мать побежала к мотоциклу, Тимофей растерянно схватил чемоданчик экстренной медицинской помощи, который всегда стоял наготове в прихожей и поспешил за женой.
   Напрасно ждал Илья свою невесту в тот вечер на красивом берегу. Давно село солнце, алая полоска заката постепенно бледнела над лесом, безропотно уступая место густой всепоглощающей ночи, а девушки все не было, И вдруг в его сознании мелькнуло:
   -С Аленой беда!
   Он вскочил на мотоцикл и, не разбирая дороги, помчался в село. Подъезжая к дому любимой, удивился, что в окнах нет света, и резко развернул «Урал» в сторону больницы.
    Анна поставила дочери обезболивающий  укол, сделала капельницу и, чуть подождав, принялась обрабатывать рану. Когда Илья подъезжал к медпункту, родители уже везли Алену в районную больницу на старом медицинском уазике. Девушка не плакала, не стонала, она смотрела на мать глазами испуганного ребенка, которая сидела рядом и трясущимися руками поглаживала Алену:
    - Все будет хорошо. Все будет хорошо.- Мать пыталась найти необходимые слова, только пока ей это не удавалось, но одно она знала точно:
    - Сделано все, что в её силах. Обрабатывать раны не в первой, привыкла. Но там были чужие люди, а здесь лежала родная дочь: «Лучше бы меня разрезали на части, чем испытывать такое».
     В больнице хирург наложил швы, вызванный главврач только удивленно развел руками:
   - Я бы так не смог. Сделано все идеально. Но из уважения к Вам, Анна Антоновна, и к Вашему переднику, - он, улыбнувшись, показал на кухонный фартук, который виднелся из – под белого халата сельского врача, - утром вызовем санавиацию из областного центра и отправим вас в область.
   Анна просидела у постели дочери всю ночь, Тимофей ждал в коридоре. Еще вечером к нему присоединился Илья, который узнал о трагедии от медсестры Лены, оставшейся дежурить в медпункте.
    - Это моя вина, - повторял периодически Илья, - знал же, что у этого  комбайна шнек иногда заедает, не надо было выпускать его на поле.
   -Ты тут не причем. Жатва – пора горячая, такой день год кормит. Зря дочь в бункер полезла. Или надо было комбайнеру двигатель выключить. Не зря говорят: «Знал бы, где упасть, соломки подстелил».
    Утром Алену в сопровождении матери на вертолете отправили в областной хирургический центр. Девушка лежала на носилках, когда к ней подошел Илья:
   -Прости меня, Аленушка. Держись. Все будет по - нашему. Я к тебе скоро приеду.        
   -Пока не надо, Илья. Когда будет нужно, сама позову, - она поняла, что прошлое не вернуть, и удивилась холоду своего ответа.
    С тех пор свою жизнь Алена делила на «до» и «после»:
   -«До» - в прошлом, «после» - в неизвестном будущем.

                             Глава 10. Тяжелая помощь.
  Теперь Анна постоянно дежурила у постели дочери. Алена оставалась под наблюдением опытных врачей и качественного, но бесчувственного современного медицинского оборудования в областном хирургическом центре.
   Дома, в селе хозяйничал Тимофей, которому добросовестно помогала Анастасия Петровна. И все было бы хорошо, если б не козел. Он утром, вместе со стадом уходил на пастбище, провожал своих подруг до зеленых лугов,  сразу же возвращался домой и ложился у ворот.
   -По Анне тоскует, - говорила Настасья, - совсем как человек.
   Тимофей согласно кивал:
   -Итак, на душе скверно, ещё козел на нервы действует. Сейчас до вечера так пролежит, потом за стадом на луга пойдет, чтоб домой привести.
   -Он, наверное, думает: «Уйду, а вдруг хозяйка появится?», поэтому и не уходит надолго, Позволяет себе проводить да встретить стадо, как будто ответственность перед ней чувствует, - соглашалась соседка.
   Но однажды вечером стадо вернулось без Тимохи. Долго ждали Тимофей с Анастасией козла домой:
   -Скоро стемнеет, а его все нет. Пойду искать, а то Ане в больнице и без наших проблем своих хватает, - хозяин, одевшись по – походному, вышел во двор. Настя, подоив коз, несла полный подойник молока:
   -Подожди, Тимофей. Молоко процежу, в холодильник поставлю и с тобой пойду. Один ум хорошо, два лучше, - она вошла в дом, но скоро вернулась , переодевшись в спортивный костюм подруги.
   Сосед с удивлением посмотрел на нее.
   -Вдруг Тимоха нас увидит, подумает, что хозяйка идет. Может быть, так скорее найдем, - пояснила Настя свой камуфляж.
   -Ну и умница ты, Настасья.
   Обошли все луга, лога, лесные сколки, где днем паслось стадо. Тимохи нигде не было.
   -Пойдем домой, соседка. Бесполезно все. Вдруг он сам уже домой пришел?
  -Только давай, дорогу сократим, пойдем через кладбище.
  -Ладно. Так и в самом деле быстрее получится.
  Они торопливо проходили между тихих кладбищенских холмиков с крестами и памятниками.
  -Вот смотри, совсем нетемно еще, рядом мужик здоровый, а все равно жутковато.
  Сосед улыбнулся:
  -Говорят, оптимистами надо считать тех людей, которые даже на погосте вместо крестов плюсы видят.
  -Тимофей, тут  могила  свежая, незакопаная.
  -Это Анисья  Садилова скончалась у дочки в городе. Перед смертью просила, чтоб похоронили здесь, на родине. Могилу выкопали, а хозяйка её еще не прибыла. Завтра будут хоронить. Видишь, ветками прикрыли?
  -Тише. Я что-то слышу. Возня какая-то.
  Они остановились, прислушиваясь.
  -В яме кто-то есть, - осторожно подойдя к могиле, Тимофей раздвинул еловый лапник:
  -Ну, конечно, так и знал. Здесь наш Тимоха, - он спрыгнул в могилу, Настя осторожно встала на краю.
  -Настасья, нам с тобой его не вытащить. Оставим до утра, никуда не    денется. Утром со Степаном придем, поднимем.
  -Нехорошо это, сосед: козла в могиле на ночь оставлять. Подожди, я за Степаном схожу. Принесет веревку, вытащите.
  -Ладно. Пусть еще лесенку прихватит, которая у нас в загоне стоит. Козел привык по ней наверх подниматься.
   Анастасия побежала в село. Смеркалось, и надо было спешить. Она вошла во двор, с трудом переводя дух:
  -Стёпа, возьми у соседей маленькую лесенку, длинную веревку и иди, помоги Тимофею. Он на кладбище в свежей могиле сидит.
  Степан, как обычно, слегка захмелевший, подумал:
  -Странно, что сосед в могиле делает? – но ничего, ни спросив, пошел к соседям за лестницей.
  Когда он подходил к кладбищу, солнышко уже скатилось за деревья, в воздухе витал легкий полумрак, но могила просматривалась хорошо. Подходя ближе, услышал, как Тимофей в яме с кем-то разговаривает.
   -Или у Тимы крыша поехала от такой беды, или я допился, - Степан, положив лесенку на землю, стал разматывать веревку:
  -Держи, Тимофей, лесенку. А веревка- то тебе зачем?
  -Бросай сюда, привязывать буду, - он быстро обвязал козла веревкой и крикнул вверх:
   -Тяни!
  Степан потянул  и козел, под действием внешней силы, стал медленно подниматься по лестнице. Скоро из-под густого лапника показалась рогатая, с черной бородой, морда настоящего козла.
   -Ой, ё - мое!- и над мирным погостом раздался такой страшный мат,  какого здесь никто и никогда не слышал. Он выпустил из рук веревку и, не выбирая дорогу, бросился прочь от страшной могилы, продираясь сквозь кусты кладбищенского шиповника, пирамиды колючего можжевельника и заросли крапивы. Так быстро Степан не бегал даже на соревнованиях. Козел от неожиданной свободы кубарем покатился вниз, зацепив рогом куртку хозяина, и оба тяжело грохнулись на землю.
Ох, как хотелось Тимофею в этот момент повторить недавний монолог  соседа, но сдержался:
   -Нехорошо осквернять чужое жилище, тем более, такое святое. Не пойму, чего Степан так испугался?
   Он аккуратно прислонил упавшую лесенку к стене, вновь обвязал Тимоху и полез наверх, вытаскивая за собой козла. Совсем стемнело, когда он с лестницей на плече возвращался домой, ведя на веревке виновника многих своих неприятностей.
    Соседка ждала его во дворе:
   -Тимофей, что случилось?
   -Ты Степану говорила, что я в могиле с козлом сижу?
   -Нет. Понятно же было – она замолчала, сообразив,  что про козла муж ничего не знал и вдруг расхохоталась. Рассерженный Тимофей, сначала молча, смотрел на нее, потом стал слегка посмеиваться, а затем начал вторить соседке густым, махровым басом.
  -Неужели опять показалось? – Взлохмаченный и весь в поту, Степан тихо сидел в кабине КамАЗа. – Господи, прости меня грешного. Никогда больше не буду пить!  

                                        
                                   Глава11. Сиамские близнецы.
   Просыпаясь по утрам, Алена долго лежала на больничной кровати и, молча, смотрела в окно. Она уже знала:
   - Сейчас ночь начнет медленно синеть. Скоро синева побледнеет и незаметно перейдет в серое осеннее утро. Позднее эту хмурую синеву пробьют несмелые лучики слабого осеннего солнца. Но день будет ярко-солнечным, игривым. На дворе октябрь, а в природе настоящее бабье лето. Листья ещё не думают облетать, и деревья стоят, словно облитые солнышком. Кажется, дунь ветерок и зазвенит листва нежными металлическими колокольчиками. Только у моей души все колокольчики смолкли, Притихли. Неужели навсегда. Как будто всё это ни со мной происходит или, на худой конец, это просто очень грустный сон.
   Девушка тяжело вздохнула, теплые, но противные слезы медленно потекли по щекам:
   -Сейчас бы в лес! Представляю, как там красиво: «Лес, точно терем расписной, лиловый, золотой, багряный». Лучше не скажешь. Или домой, в сад. Он сейчас бесподобен: радуга красок, буйство цветов. А под деревьями, в траве можно яблоко увидеть или ёжика.
   Неожиданно слова стали складываться в строчки, как ягоды в туесок:
                         Тихой осенью приходит бабье лето.
                         Паутинок серебро и неба просинь.
                         Ещё много у тебя тепла и света…
  -Все! Устала. До того долежала, что стихи сочинять стала. Надо проситься домой.
  Она села на постели, взяла костыли и, стараясь не стучать, чтоб не разбудить мать, тихонько подошла к окну. Но Анна все же услышала, что дочь встала, и открыла глаза.
   -Мама, сегодня поедем домой.
   Мать, молча, слушала дочь. Она давно хотела увезти девушку в село, но терпеливо ждала, когда такое желание у Алены созреет самостоятельно: очередной стресс не принесет дочери пользы, а сколько их ещё впереди!
   -Можно было вчера с Ильей уехать. Он бы тебя от палаты до машины на руках унес. Ездит- ездит, только расстраивается.
   -Нет, мама. О хороших отношениях с ним придется забыть. Нельзя человеку жизнь портить. Пора называть вещи своими именами. Он достоин лучшего, чем жить с калекой.
   -Я уже поняла, к чему ты стремишься. Пойду папе звонить, чтоб приехал, - Анна вышла из палаты.
   Алена осталась у окна. Грустными оленьими глазами она смотрела на тихий осенний рассвет. Вновь хлопнула дверь.
   - Не дозвонилась? Он, наверное, во дворе ходит.
   -Доброе утро, Алена Тимофеевна.
   Девушка резко обернулась: у её кровати стоял лечащий врач:
   -Как сегодня себя чувствуете?
   -Хотелось бы лучше, но пока не получается.
   - Ну, чудес не бывает. Будущее сейчас только от тебя зависит. А вообще-то, ты молодец. Не плачешь, не ноешь; значит, всё будет хорошо. Когда рана полностью заживет, будем протезировать.
   -Я домой хочу.
   -Думаешь, деревенская природа сил добавит? За что Бог наказал такое очаровательное создание?
   -Он не наказывает в нашем понимании, а наказ даёт, воспитывает.
   -Ты еще и умница? - брови доктора удивленно полезли вверх, под шапочку.
   -Это мама сказала.
   -Хорошо, собирайся домой. После обеда сделаю выписку из истории болезни. Телефон мой у Анны Антоновны есть, при необходимости сможете позвонить.
   Вечером девушка, неуклюже переставляя костыли, поднималась по ступенькам родного дома. Мать убежала вперед, чтобы открыть дверь. Позади шли отец и младшая сестра, которая отпросилась на неделю: нужно помочь Алене освоиться в привычных условиях при непривычных обстоятельствах. По-знакомому скрипнула половица в сенках. Но какой жуткой болью отозвался этот безобидный звук в душе девушки!
   -Совсем недавно легко вбегала под этот скрип в дом. Звук казался радостным и уютным, - она, молча, проглотила, подступивший к горлу комок,- но это было до…
   В комнате все оставалось по-прежнему. Алена села на диван. Ей вдруг показалось, что даже мебель в комнате должна была измениться, как изменился скрип половицы в сенках. Но все было как раньше: цветы на окнах, игрушки, косметика и зеркало на комоде. Зато добавился новый элемент – лежащие рядом раздражающие костыли:
   -При малейшей возможности спрячу куда-нибудь подальше.
    Трудности стали возникать, казалось бы, на ровном месте: во двор выйти – по ступеням трудно спускаться, в баню пойти – проблема, коз подоить – нереально.
     Узнав, что Аленушка дома, утром приехал Илья. Когда он вошел в дом, сестры на кухне готовили обед.
    -Я за зеленью, - Таня ушла в огород.
    -Алена, почему ты не хочешь услышать, что я должен сказать?
    -Потому что, спасибо тебе за костыли и остальные мои приобретения.
    У Ильи от такой несправедливости учащенно забилось сердце, и он устало опустился на табурет:
    -Зачем ты так со мной?  Мы вместе все сможем пережить, а я сделаю так, чтобы тебе всегда было хорошо. Когда нужно, буду носить на руках, как маленького ребенка.
    -Нет, Илья. Ту поломку комбайна я никогда не забуду. Нога не даст. Поэтому с сегодняшнего дня мы будем жить в параллельных измерениях, - понимая, что механик не согласится с такой несправедливостью, девушка тихо ждала, когда он осмыслит услышанное.
    -Ну ты, Алена, даешь, - с трудом выдыхая слова, произнес он. От обиды неуправляемо сжимались зубы, дыхание стало шумным и прерывистым, - так нечестно.
    Он, пошатываясь и натыкаясь на расставленные табуретки, словно слепой, медленно вышел из кухни. Девушка внимательно прислушивалась к его шагам, по щекам бессовестно катились никчемные слезы. Она вздрогнула от стука калитки, бессильно опустила голову на стол и вдруг разревелась так, что из огорода быстро прибежала перепуганная сестра. Таня села на табурет, на котором только что сидел Илья, и легонько гладила  шелковые Аленины косы. Она знала, что с того страшного момента, сестра заплакала впервые. Мать однажды сказала:
   -Лучше бы она ревела. Так нет же, смотрит глазами испуганного птенчика и молчит.
   Плечи Алены вздрагивали, а Татьяна все гладила и гладила её по волосам:
    -Плачь, плачь. Может быть, легче станет.
   Тане казалось, что она взрослеет с каждым всхлипом сестры, с каждым своим вздохом.
    Девушка успокоилась неожиданно быстро:
   -Действительно, как будто легче стало. Надо было плакать с первого дня. Теперь, наверное, себя совсем хорошо чувствовала бы.
   -Не чувствовала бы: расхандришься. Но иногда можно и пореветь. Полезно. Со слезами много негатива вытекает.
   Сестры и прежде были очень дружны, а сейчас обе поняли:
   -Произошло что-то очень важное. Они теперь как сиамские близнецы. Боль одной другая будет чувствовать так же сильно.
   Девушки улыбнулись друг другу:
   -Давай доваривать борщ.
   -Давай, - с остатком тяжелого вздоха, согласилась старшая.
   - Помнишь, как папа мне ежика принес? – ловко орудуя ножом, спросила Татьяна, - Я его молоком поила, яблоками кормила, а он через три дня убежал. О, как я плакала! Словно потеряла что-то очень дорогое. Жизнь, казалось, закончилась. Родители успокаивают. Все бесполезно. А тебе хватило одной минуты.
   -Не помню. Что я тебе тогда сказала?
   -Что ежику надо домой, к маме с папой. Ему без них очень плохо.
   -Сколько же нам лет тогда было?
   -Не знаю. Ты мне казалась взрослой и умной, особенно, когда говорила: «Представь, что тебя заберут от мамы с папой и отдадут чужим людям». Я как представила, сразу плакать перестала, подумала, что ежик сейчас дома и ему там лучше, чем у меня.
   Алена с удивлением смотрела на сестру:
   -Как хорошо, что ты рядом.
   -Я всегда буду рядом. Если не физически, то духовно. Вот увидишь, настанет момент, когда
        «Мы с тобой, сестра, еще станцуем»,- сидя на стуле и размахивая кухонным ножом пропела младшая. Она нарочно не встала, чтобы не дать лишний повод сестре для расстройства, хотя очень хотелось порхнуть разок бабочкой по кухне:
   -Пусть это для тебя пока главной целью будет. Вспомни про Маресьева. Вот это человек! Никогда не перестану восхищаться.
   - Не Маресьев, а Мересьев.
   - Это в книге Мересьев, а по жизни его фамилия Маресьев.
   - Я не один раз вспоминала, пока в больнице лежала. А, что, такой человек на самом деле жил?
   -Да. Я биографию читала. Подожди чуть-чуть, - Татьяна мотыльком выпорхнула во двор. Она вернулась с огромным букетом цветов:
   -Скоро заморозки. Цветы жаль. Сожжет холод такую красоту.
   -Не помню, когда так было. Конец октября, а цветов море.
   -Мама удивится. Она, наверное, думает, что весь цветник завял.
   -Не перестаю удивляться нашей маме. Лежу в больнице. Мне плохо и морально, и физически. Но вижу, ей еще хуже. А держится как партизанка. Иногда войдет в палату, глаза красные, а мне улыбается. Однажды услышала, как она в коридоре врачу говорила:  «Лучше бы мне обрезало обе ноги по колено, чем ей так…».
   -Вот она, безграничная материнская любовь.

                                    Глава11. За двумя зайцами.
   Давно облетели последние мертвые листья. Нудный и мелкий осенний дождь сменили крупные, чистые  хлопья, укрывая все вокруг пушистым снегом. За бабьим летом мерзко проползла серая, липкая грязь. Наконец, наступила белая, нарядная, как невеста, холодная   зима. Осталась в прошлом дата намеченной свадьбы, а Алена все спрашивала себя:
   - Неужели эта жизнь – моя?
Просыпаясь по утрам, она по привычке долго, молча, лежала и смотрела в окно:
    -Вот бы реальность стала сном, а сон явью.
Однажды проснулась оттого, что сильно болела правая ступня. Сквозь сон подумалось:
   -Все-таки нога на месте, если так сильно болит!
Быстро сбросила одеяло, села на постели, внимательно разглядывая ногу:
   -Нет,  вместо правой ноги, ниже колена торчит безобразная культя. Тогда почему так болит ступня, которой нет?
   Позднее Анна объяснит дочери:
   -Это фантомные боли – восприятие человеком отсутствующей части тела в виде болевых ощущений,
   -Жаль, - тихо ответит дочь и медленно уйдет в свою комнату.
   -Совсем извелась, - мать покачала головой, тяжело вздохнула и грустно посмотрела вслед:
   -Оставляем на весь день одну, а ей так плохо. Придется, наверное, работу оставить. Ребенок дороже.
   Анна Антоновна шла на работу, улыбалась встречным односельчанам, а у самой на душе кошки скреблись.
   Алена, оставшись одна, начинала  день с гимнастики. Сидя на ковре, она делала зарядку, иногда поглядывая на экран включенного телевизора.
   В дверь позвонили.
   -Интересно, кто бы это мог быть?
   Девушка подтянула костыли, поднялась с пола и поковыляла открывать дверь, но не успела. В прихожую вместе с клубами холодного воздуха вошел Илья:
   -Здравствуй, Алена.
   -День добрый, если он у тебя сегодня, конечно, добрый.
   -Мама просила пригласить тебя к нам в гости.
   -Ты разве не знаешь? С некоторых пор я в гости не хожу. Как мама себя чувствует?
   -Сейчас неплохо, но за тебя очень переживает. Не ходишь, так я тебя на руках могу унести.
   -Илья, я повторяю последний раз. Забудь про меня. Точнее, не про меня. Можешь  приходить в гости, но думай о своем будущем, в котором меня не будет. Я остаюсь в прошлом.
    -Алена, так не бывает. Я люблю тебя так же, как свою мать, а может быть, еще сильнее. Это не сравнить, поэтому согласен на всё, лишь бы ты рядом была, улыбалась и жизни радовалась.
   -Настоящая любовь не ставит условий.
   -Можно, я вам елочку на Новый год привезу?
   -Отец сказал, что сегодня сам привезет.
   -Опять невпопад. Ну, скажи, что я должен сделать, чтоб тебе, хоть чем-то помочь?
   -Самое странное, что ты ничего не можешь сделать. Прошлое никому еще, никогда не удавалось изменить. Разве что, Всевышнему. Но и он этого не делает. Поэтому, мечтай о своем будущем, в котором я должна быть как первая любовь. Мне это будет приятно.
   -Алена, я сейчас смотрю на тебя, и душа поет от радости. А уйду, и вновь захочется тебя увидеть.
   Девушка присела на стул, стоящий в коридоре рядом с телефонной тумбочкой. Ей очень хотелось сказать:
   -Я чувствую то же самое, - но она ответила:
   -Скоро мама придет, нужно обед приготовить.
   -Прогоняешь?
   -Помнишь, как в мультфильме: «Заходи, если что»? В самом деле, если будет очень плохо, заходи.
    Илья вышел, а белые клубы морозного воздуха вновь ворвались в прихожую. Девушка с грустью посмотрела на них:
   - Живут мгновения  свежо и ярко. Рождаются и тают без страха и сожаления. Жаль, что в жизни не так.
    Она не плакала, только предательские слезы медленно стекали по щекам.
Рядом на тумбочке зазвонил телефон. От неожиданности Алена вздрогнула и подняла трубку:
   -Вас слушают.
   -Алена? – звонила соседка Анастасия Петровна, - Ты чем сегодня после обеда заниматься хотела?
   -Пока не думала.
   -Можешь к нам прийти? Дорожка ровная, широкая. Пора тебе на улицу выходить. Я встречу у ворот.
   Проводив на работу мать, Алена оделась и вышла на улицу:
    -Какая благодать! Березы сказочно красивы: тонкие ветви в пушистом инее как в бахроме. Снежные иголочки переливаются на солнце всеми цветами радуги как алмазные кристаллики. Кажется, сейчас засмеются деревья звонко, легко и весело: «И в звенящей тишине улыбаются во сне». Надо запомнить слова. Вдруг когда-нибудь пригодятся?
   У соседнего дома девушка увидела Анастасию Петровну и, осторожно переставляя костыли, медленно зашагала к ней.
   -Какая ты молодец! Сама дошла. Считай это началом большого пути. Пойдем в гараж, там у меня мастерская. Мне твоя помощь нужна, - она по -  хозяйски распахнула гаражную дверь.  
   Алена  перешагнула через порог и удивленно остановилась у входа:
   -Как в магазине! Мама говорила, что Вы переквалифицировались в гончара, но я не думала, что настолько профессионально.
   -Снимай курточку. Здесь тепло и садись в кресло. Отдыхай и слушай.
Областной центр народных ремесел предложил провести выставку моих работ, но одной мне не справиться. Я вспомнила, что ты в изостудии занималась и видела твои рисунки. Очень красиво. Поможешь разрисовать готовые изделия?
   -С удовольствием, - ответила девушка, внимательно разглядывая яркие игрушки, благородные вазы и сердитые горшки, стоящие на стеллажах, смонтированных вдоль стен.
   -В феврале предполагается моя персональная выставка, в марте – комплексная, российского масштаба. Работы - непочатый край, боюсь не успеть. Вот, еще одна партия готова, - соседка вынимала из большой муфельной печи игрушечных зверей, глиняных кукол, цветочные горшки и две большие вазы.
   -Так и просятся под краску, - Алена трогала еще теплые изделия.
   -Сейчас отшлифуем и будем учиться рисовать.
   С тех пор девушка проводила в соседском гараже целые дни. По вечерам к ним присоединялась Анна, которая удивилась, увидев  знакомые искорки, вспыхнувшие в потухших глазах  дочери, а однажды вечером, открывая дверь в гараж, услышала, как звонко и заливисто смеется Алена. Настя рассказывала ей про первую неудачную работу Степана с гончарным кругом.
   - Я знала, подруга, что на тебя можно положиться, но  рассчитывать на такую помощь не предполагала. Ты же спасла нашу дочь, можно сказать, вылечила, - говорила Анна соседке, когда Алена сидела за гончарным кругом, - сегодня услышала, как она смеется и обрадовалась, как тогда, когда впервые услышала, завернутый в пеленки, её крошечный смех.
   Они знали, что работающий двигатель круга не позволит девушке услышать их разговор, поэтому разговаривали, спокойно, не таясь.
   -Еще неизвестно, кому от этого больше пользы. Я смотрю, как она выздоравливает, и у самой душа отдыхает, энергии прибавляется, - парировала бывшая учительница, - да мы с ней такую выставку организуем, на всю  жизнь запомнится. И денег заработаем, и психику вылечим, и людям работы свои покажем. Пусть говорят, что за двумя зайцами погонишься…
Мы сразу трех убиваем. Настрою её на позитивный взгляд в будущее и буду считать, что доброе дело сделала.
   -Очень кстати пришлась твоя помощь, Настасья. Алене в феврале на протезирование ехать. Нам сейчас очень нужен положительный настрой. Не зря  в медицине считается: если больной на стороне врача, они вдвоем победят одну болезнь. Но если больной на стороне болезни,  один доктор с двумя противниками не справится.
   -Посмотри, какую вазу твоя дочь сделала. У тебя так не получается. А ты говоришь: «На стороне болезни, на стороне болезни…»
  Женщины смотрели на девушку, которая внимательно разглядывала результат своей работы и её синие глаза сияли от счастья.