Снежинки, родом из детства (Рассказ)

По одну сторону этой дороги - небольшая посадка из деревьев бело-розовой душистой акации.
Весной во время цветения, здесь всегда стоял густой аромат, как будто кто-то пролил не одну дюжину флакончиков сладких духов. Гудели пчелы, снимая нектар с нежных цветков. Заливисто пели соловьи и камертонно мычали коровы, выгнанные сюда на выпас, жителями близлежащих домов. А ровную зеленую полянку, прятавшуюся в зарослях деревьев, облюбовали мальчишки. И на большой школьной перемене они всегда прибегали сюда, что бы поиграть в футбол.

По другую сторону улицы расположен ряд частных строений, обнесенных разноцветными заборами. Маленькие домики по архитектуре своей были очень похожи друг на друга. Отличались они только цветом ставен, которые хозяева красили каждый на свой манер да формой деревянных калиток.

Но один дом был особенный, он мне казался тогда каким-то сказочным. Настоящий «Кошкин дом», где ставенки резные и окна расписные, обрамленные кружевными занавесками, и крылечко с ажурными балясинками. Не дом, а загляденье.

Я часто на крылечке этого необыкновенного дома видела женщину. Завидев меня, размахивающую большим коричневым портфелем, вприпрыжку возвращавшуюся из школы она начинала смеяться. Ее звонкий смех приводил меня в смущение, и я сбавляла темп.
Сегодня пред моим взором рисовалась совсем иная картина. Палитру, которой составляли мрачные и печальные краски.

Проходя мимо своей школы, у меня сжалось сердце, а к горлу подступил комок. Я еле сдерживала себя, чтобы не разреветься . От четырех этажного здания остались лишь обгоревшие руины.

Я слышала от своих одноклассников, что наша школа сгорела, но воочию увидела это только сейчас. Ее черные, зияющие проемы окон, были похожи на запавшие глазницы, обугленные стены, напоминали перекошенное от боли лицо, на котором отпечатался ужас, а проем двери, будто широко раскрытый рот, взывал о помощи.

Она больше никогда не распахнет двери, и не примет в свои объятия первоклашек. А ее светлые, просторные классы не зальются шумом звонких, детских голосов. И никто больше не услышит ее переливчатого школьного звонка.

Мне стало так больно, словно я потеряла близкого человека. И страшно от того, что соскучившись по нему, я не смогу унять это горькое чувство, встречей с ним. Этого человека больше нет на этой земле рядом со мной, и никогда не будет.

Я долго не могла оторвать свой взгляд от этого печального зрелища. И знала, что еще много раз я мысленно буду возвращаться на этот «погост» и скорбеть.

Я зашагала дальше и мне невольно на ум пришли слова «Вот эта улица, вот этот дом», эта песня, как старая виниловая пластинка начала крутиться в моей голове.

Сегодня главная улица моего детства и юности заснежена и пустынна. Дома -близняшки перестали походить друг на друга. На месте некоторых старых домов, красовались новые постройки - высокие и красивые, и каждый новый дом имел свой неповторимый стиль.

Несколько старых домов было брошено. И полуразрушенные с забитыми ставнями ,с покосившимися, черными заборами, как оставленные и забытые своими детьми старики, они грустно смотрели на редких прохожих.

Я ищу взглядом «Кошкин дом», в надежде, что хотя бы он порадует меня своим неизменным и красивым видом. И о чудо! Он такой, как и прежде. Разноцветный, как веселая радуга забор, привлек мое внимание. Я узнаю и резные ставенки, и крылечко с ажурными балясинами.

Во дворе стоит большой снеговик с дырявым ведром на голове. Он смотрит на меня черными угольками глаз, и весело улыбается ртом из вдавленного бублика. Вздернутый нос-морковка придает ему озорной и смешливый вид. Я стою и улыбаюсь снеговику в ответ, и на сердце с каждой минутой становится теплее.

Отправляюсь дальше, и словно мое босоногое детство вприпрыжку ,бежит впереди. Навевает детские воспоминания, и за руку ведет меня на наш веселый переулок.

Здесь собиралась шумная компания девчонок и мальчишек и, потерявшись во времени, играла в разные подвижные игры. И только голос бабушки, напоминал о том, что нужно идти домой.

-«Аннушка, домой!»:- звала бабушка.
-«Иду, бабуль!» :- кричала я в ответ.

И так несколько раз подряд. Пока, ласковое «Аннушка» не сменялось на строгое «Анна» и я не обнаруживала рядом возле себя рассерженную бабушку, в руках которой красовалась свеже выломанная лозинка.

Ах, бабушка, бабулечка моя, с добрейшей душою ангела. Ты же и сердиться не умела. Старалась делать строгий вид, когда журила свою внучку за мальчишеский характер, разрисовывая почти каждый день зеленкой расцарапанные до крови коленки с локотками. Но глаза, светящиеся добротой и всеобъемлющей любовью, тебя всегда выдавали.

Ты была светлым человеком, от которого исходило столько добра, что хватило бы еще миллиону внучек. Я люблю тебя моя бабулечка и буду помнить всегда. Рядом с твоей могилкой я посадила куст белой душистой сирени. Каждую весну он буйно цветет и источает сильнейший аромат, словно ты всем нам шлешь привет, и даешь понять, что тебе хорошо там, где ты сейчас.

Дальше переулок переходит в дорогу с крутым спуском. Какая же это была замечательная горка в зимнее время. Здесь мы гурьбой катались на санках, цепляя их, друг за друга веревочками. Получался веселый паровоз и мчался он с такой огромной скоростью, что вначале пути мы могли вдохнуть и по прибытию выдохнуть. А всю дорогу, отчаянные пассажиры, хором громко визжали от страха и восторга. В почете у нас были самодельные санки - крепкие с подставкой для ног и с широкими полозьями, которые для лучшего скольжения мы натирали воском. Такие санки летали как «ласточки», покупные же не выдерживали и быстро выходили из строя.

А летом с этого спуска мы гоняли на великах наперегонки. Никогда не забуду случай, когда мы с подружкой Людой, которую за цвет волос все любовно звали Рыжик, решив поразвлечь себя, едва уцелели.

Разогнавшись на велосипеде ,мы вырулили на эту крутую дорогу. Я за рулем, Рыжик сидела сзади на багажнике. Как сейчас помню, велосипед был черного цвета, и назывался «Украина», покататься на нем дал друг Вовка. И на бешеной скорости у нас слетает цепь, другими словами отказывают тормоза. Помню, как мальчишки, что-то кричали нам вслед и резко жестикулировали руками. По их поведению, не трудно было догадаться, что, произошло что-то необычное. Но скорость была такая, что свист ветра заглушал слова и разобрать, что нам кричат, было не возможно. И только поймав ногами педали велосипеда, попытавшись немного притормозить, я поняла что случилось.

Мысли, как молоточки начали стучать в голове. Если мы не снизим скорость, то врежемся в трамвайную линию, которой заканчивалась эта дорога. Или еще хуже – угодим под проходящий трамвай и разобьемся. Да, тогда в моем городке ходили трамваи. Сначала вагоны были красными, потом желто-голубыми. Цвет их менялся, как и цвет знамен. Сейчас и полотно трамвайное демонтировали, посчитав этот вид транспорта убыточным.

Я крикнула, Рыжику, чтобы она развернулась на багажнике, сев ко мне спиной и тормозила ногами. Людка тогда стерла всю подошву туфель до стелек, но велосипед остановила. Вот такой она герой!

Медленно спустившись по крутой дороге, я подошла как раз к тому месту, где мы, с Людкой обнявшись, отбросив велосипед в сторону, сидели на бордюре и молча, приходили в себя после пережитого кошмара. А к нам с горы со всех ног неслись перепуганные мальчишки.

Начал плавно спускаться лапатый снег. В детстве я очень любила рассматривать снежинки.
Всего несколько секунд, дано, чтобы успеть запечатлеть в памяти это чудо. И я могла рассматривать их часами, стараясь запомнить хотя бы один волшебной красоты узор, из множества разных, не повторяющихся узоров, чтобы прибежать и нарисовать его потом на листке бумаги. Моя бабушка вязала очень красивые кружева, и мне хотелось, что бы она мне обязательно связала белую большую снежинку.