Ходило много слухов и сплетен, а еще больше легенд и мифов, которые были порождены никак не здравым смыслом и чистотой взглядов, а лживыми и глупыми попытками дойти до истины, самых недалеких, и как правило, самых любопытных, желавших быть хоть в чем-то первыми.
Одни называли его злодеем и убийцей, другие магом и чародеем, третьи отказывались верить в его существование вовсе. Но истину знали только мы. Он был Торговец Счастьем.
Старик выглядел неприметно: высокий, худой, со спокойный мудрым лицом и светлыми глазами, которые говорили об осторожности и осмотрительности. Пряди седых волос спадали ему на плечи и опускались едва ли не до пояса серой хламиды, столь затертой и рваной,будто долгие годы странствий, скиталец не снимал ее.
Чужеземец редко показывался на людях, сторонясь толпы и обходя ее стороной, чаще посылая на рынок за дешевой снедью местных ребятишек, вырезая им из дерева потом различные игрушки, вроде ветряных мельниц, зверей, и фигурок рыцарей. Ах, да, особенно ему удавались птицы - украшенные белоснежными перьями, они казались слишком нереальными и волшебными, и это было маленьким счастьем.
Взрослые сторонились чужака, а среди детей, старика прозвали Мастером, да и как иначе можно было назвать человека, в чьих руках, кусок дерева обращался для кого-то давней мечтой, а старик никогда не отказывался подарить счастье другому.
Так думали все... Так считали мы... и кое в чем были правы.
Все началось тогда, когда первый безумец, гонимый давней мечтой, получил от старика крылья. Широкие роскошные крылья, украшенные тонкой резьбой и рядами белоснежных крыльев - прочные, словно гранит, и тонкие, как свиток бумаги. Тогда впервые мы поняли, что такое мечта.
Безумец решил, что умеет летать... разбежавшись на глазах у изумленной толпы, собравшейся рано утром в базарный день, спрыгнул с утеса над ущельем Семи Кровей вниз... в густо стелющийся туман... сизую дымку... глубоко внизу... и пропал... исчез... канул...
Тело его так и не нашли - ни на другой день, ни во все последующие,словно на самом деле, крылья научили того полету и он покинул этот мир... по небу... навстречу ветру, свободе и счастью, как многие мечтали из нас, и как многие мечтают об этом до сих пор...
Инцидент тем не менее был исчерпан: тело безумца должно быть отнесло к истоку течением реки, решили все, а местной власти небыло и дела до простонародья. Ничего удивительного... еще один самоубийца... с умалишенными бывает и не такое.
Но именно тогда пронесся шепот: "Чародей!" и от народа поползли грязные паутины сплетен, плетущиеся вокруг загадочного чужака. Одни его яро ненавидели, другие - презирали, третьи - поборов в себе страх, шли к нему, словно повинуясь сладкому безумию, охватившему наш городок... и он дарил им счастье.
Крылья: черные, белые, алые... украшенные тканями и легкой позолотой! Мы не знали откуда Мастер берет материал для своих творений, но кого это волновало, когда загадочный старик обещал исполнить мечту всего за один грош... Кто бы и половину жизни не пожалел для этого?..
Пелена безумия охватывала городок все с большей силой... Народ изнывающий от жестокой тирании нового Наместника, голодающий от непосильных налогов, потерявший всякую веру и надежду, шел к тому, в чьих руках была возможность сотворить чудо, и уже мало кого волновало, правда это или ложь.
Единственной правдой были крылья.
...Вместе с ростом безумия, охватившего доселе тихий городок, росла и гора окровавленных трупов, на дне ущелья, теперь, как ничто оправдывающей свое название... и вновь течение относило прочь окровавленные перья, а стражи не успевали сжигать и закапывать все новые трупы, зная, что завтра точно так же закопают и их.
Чародея боялись и избегали, и мало кто, кроме местной детворы, рисковал приближаться к его убогой ветхой хижине на окраине, где так приветливо днем и ночью горело белое пламя свечей... и Мастер снова дарил им свои очаровательные игрушки.
Сплетни о Торговце счастьем уже не могли оставаться в пределах нашего городка, как не могла больше скрываться истинная сила чужака, во многие-многие разы, превосходящая власть многих правителей, и небыло ничего удивительного или странного в том, когда глашатаи как-то утром возвестили о прибытии Наместника и народ содрогнулся в ужасе.
Наместник принес городу куда больше разрушений и боли, чем самое злое безумие, которое могло бушевать здесь когда-либо... только это называлось не безумие... это называлось силой и властью.
Сопровождаемый кордонам верной стражи, Наместник - человек средних лет, крепкого телосложения, чей облик прирожденного воина дополнял обоюдоострый меч, распахнул дверь хижины Мастера ударом могучего кулака. Трухлявое дерево не выдержало выпада железной перчаткой, рассыпавшись каскадом гнилых щепок, открыв Наместнику маленькую бедную, но чисто убранную комнатку, где на вросшей в землю скамье сидел древний старик, на его коленях лежало некое подобие деревянного остова непонятной формы, нелепость которого дополняли несколько десятков белоснежных перьев, выложенных в очевидном беспорядке. Тусклое пламя свечи, холодного, необычайно белого света, стоящей прямо на утоптанной земле у ног старика, бросало на его лицо неверные тени, что придавало его лицу задумчивое и глубокомысленное выражение.
Наместник презрительно поморщился. Он ожидал увидеть темную залу с разлитыми лужами крови на полу... свечи горящие в черепах... но только не то, что он видел перед собой, да и этот старик перед ним, никак не вязался с образом загадочного колдуна, о котором ему столько напели местные сплетни. Воин покачал головой. Что за бред? Город и вовсе сошел с ума?
Мастер поднял голову, взглянув на Наместника, как на шкодившего ребенка:
-А вот и ты. Входи пожалуйста, я давно жду тебя.
Наместник смерил его презрительным взглядом, подавив в себе желание одним лишь взмахом острой стали в руке прервать муки жалкого безумца.
-Так это тебя равняют со мной... - молвил он зло и на лице его застыло хищное выражение -Чародей... маг... Мастер... Торговец Счастьем...
Легкая улыбка тронула уста старика:
-Я? Ну что ты... я только бродяга...
-Бродяга который рушит мой город! - огрызнулся наместник так резко, словно ответ старика был пощечиной. - Ты бродяга, который возомнил себя королем!
-Я только делаю крылья... - устало молвил тот, указав на свое творение в руках. - Смотри, это последние, их я сделаю для себя.
-Но своим бредом ты купил и убил многих,- холодно процедил Наместник, - Слишком многое я слышал о твоих крыльях.
-Нет, то были чужие, а это мои, - пояснил старик терпеливо.
-Так по - твоему, крылья - это символ счастья и свободы? - усмехнулся наместник и улыбка в неверном свете догорающей свечи показалась оскалом. - Ты же понимаешь, что это просто бред! Фикция в конце концов! Послушай, Мастер... я вижу, что ты не безумен, ты же умен, и я волен признать это, но только не обманывай себя.
Старик поднял голову, оторвавшись от нелепой конструкции, лежащей на коленях, к которой в этот момент накладывал новый ряд белоснежных перьев.
-Свобода? - переспросил он удивленно, - Ты спрашиваешь меня о свободе? Нет, уважаемый Наместник, и здесь ты не прав... Разве в этом мире есть такое понятие, как свобода? Хотя... понятие есть: это такой же нерушимый идеал, как счастье. Оно существует, но мало кто достигал его, а что важнее: достигал ли кто-то вообще?
-Счастье... - проворчал воин пожав плечами, - много сказок мы слышали о нем, и как не ты, Торговец Счастьем, рассказывал их нам.
Старик покачал головой:
-Не понимай все так буквально, разве счастье - это обозначение какого-либо предмета? Какого-либо существа или божества? разве счастье можно равнять чем -то одним для всех? Согласись, наместник, что это не так. Для кого-то счастье - это огрызки со стола богача, для кого-то кошель золота, для кого-то миг проведенный с любимым человеком... а для кого-то, как для тех людей, что приходили ко мне - это крылья, и не потому, что я так сказал, а потому, что они на самом деле считали так.
Наместник внимательно посмотрел на диковинную конструкцию, половина которой уже была покрыта неровным узором перьев, а другая представляла собой все еще кривой уродливый скелет.
-Значит счастье все же есть...
Старик провел морщинистой рукою по своему творению:
-В чем-то да,но не в этом. Скажи, ведь если человек научится летать, долго ли ему позволят праить над всеми в вышине? Разве другие, более умные, более богатые, более хитрые не захотят того же? Разве что-то удержит их тогда на земле? Да и в чем разница в вопросе счастья между бедным и богатым...
-Богатый сможет купить себе более широкие крылья, - возразил Наместник невольно потянувшись к тяжелому кошелю на боку, - А значит...
-А значит, украсит крылья золотом, чтобы доказать свое богатство другим; укрепит их металлом, чтобы враги не помешали ему в этом, и оттолкнувшись ногами от скалы, упадет вниз... - улыбнулся старик мягко, почти, как ребенку, - Мало иметь крылья, нужно уметь летать, как мало держать счастье в ладони - нужно уметь его чувствовать.
-Не тебе говорить об этом, - Наместник нахмурился, - Тела купивших у тебя крылья, и пытавшихся взлететь, до сих пор лежат на дне ущелья. Не очень-то им повезло с счастьем...
Старик переложил остов творения на пол и потянулся за новым мешком, откуда вываливались смятые перья.
-Разве я в этом виноват? - спросил он и глаза его неожиданно стали ясными, как осколки самоцветов, - Скажи, если я дам тебе закрытый кувшин, и скажу, что в нем спрятано счастье, будешь ли ты на самом деле счастливее от этого? Конечно нет. Но ответь, разве тела всех убитых найдены твоими людьми?
-Не все, - согласился Наместник и сам не поверил своим словам, - Должно быть других уже разорвали падальщики и уволокли в свои норы...
-На дне ущелья их никогда не было... - сказал старик просто.
-Тогда где же они?
-Подумай... быть может как раз счастье и позволило им улететь?
Наместник покачал головой. В словах торговца Счастье звучала нерушимая кристальная истина, но в нее было так же сложно поверить, как, например, в то, что завтрашний день будет последним.
-Мы говорим с тобой о свободе и счастье... - покачал он головой, - Но к чему это? Все равно нам не достичь этого никогда. Не только нам! Но и никому...
-А разве почувствовать себя счастливым, хоть на мгновение, не лучше долгой жизни полной страданий? - пожал плечами старик, переведя свой взгляд, на холодное пламя свечи, догорающей тусклым ореолом искр, -Лучше умереть, зная, что такое счастье, или жить, зная, что никогда не коснешься его?
-Я... - голос Наместника дрогнул, - Я не знаю...
-А к чему тогда сводится твоя жизнь? - спросил Торговец просто.
Наместник промолчал и старик пожал плечами:
-Вот тебе и ответ. Разве можно быть счастливым и в самом светлом раю, среди прекрасных цветов и деревьев, зная, что твои близкие и любимые корчатся в муках? Или же наоборот: можно гореть в аду, но быть счастливым от того, что этот ад, не коснулся других... Все это: счастье, или несчастье, в твоей душе.
-В моей?
-И в твоей тоже...
Наместник устало вытер лицо. Глаза его были туманными и задумчивыми, как у человека, чьи мысли витали далеко-далеко, словно не касаясь мирских сует.
Пламя свечи угасало.
Старик приладил последнее перо к остову своего труда, провел ладонью расправляя уже сложившийся узор, словно ища в нем изъяны.
-Говори, Наместник... - попросил он просто, - Я же знаю, что тебе есть, что мне сказать, правда?
-Правда... - молвил тот, сбросив с себя паутину задумчивости, -Что же... во многом ты прав, Мастер, во многом ты меня убедил... Быть может счастья и нет, но живем мы в поисках его, и нищий... и царь... Пускай будет так... но я пришел сюда, чтобы заставить тебя с рассветом оставить город... У народа не может быть двух правителей... Ты понимаешь это сам.
-Понимаю... - молвил старик и голос его стал тише и холоднее, -Пусть будет по-твоему... я уйду, хотя многие так и не узнают, что такое счастье.
Наместник посмотрел на него взглядом безумца:
-Я пришел , чтобы вышвырнуть тебя отсюда, но...
-Ты убьешь меня?..
-Нет, я куплю твои крылья.
Тело Наместника нашли на дне ущелья следующим утром пастухи, ведщие стада на водопой. Глаза умершего были широко открыты, но на лице читался блаженный покой. Поверх шикарной мантии, были привязаны два изломанных при падении на камни белоснежных крыла.
Когда Стража ворвалась в хижину Торговца Счастьем, та пустовала. Мало того, она выглядела давно покинутой и заброшенной, словно была оставлена многие века назад. Сети паутины в углах, и толстый слой пыли на полу, говорили красноречивее всяких слов.
Единственное, что заставляло задуматься, был огарок свечи, брошенный на полу, только казалось, что догорел он многие-многие годы назад.