Под свод готического храма (Лирика / мистическая)

Под свод готического храма,
из льда и белого огня,
дорога стылого тумана,
играя приведет меня...
Стыл иней белый на дороге,
и серебром оставит след,
мне ветер колкий и холодный,
играет в кронах свой сонет.
Звезды сиянье голубое,
мне превращает слезы в лед,
я шел отверженный судьбою,
свою судьбу не брав в расчет.
Набросит ночь мне плащ на плечи,
в котором лед  звезды застыл,
в ночи нести мне будет легче,
из стали черной пару крыл.
Дорогой осени забытой,
дорогой стонущей молвы,
иду я по стезе укрытой,
золою выжженной листвы.
Листвы сиянье золотое,
под вечно плачущим дождем,
я шел петляющей тропою,
без сил блуждая в мире том...
Мне тишина заменит пенье,
прикосновенья-ветра плеть.
я шел вперед размытой тенью,
бессильной жить и умереть.
Под свод готического храма,
из льда и белого огня,
я покидаю мир обмана,
как сотни шедших до меня.
Я заблудился в мире лживом,
я потерялся в мире спин,
и по канату над обрывом,
устал всегда брести один.
Без страха пасть и оступиться,
где оступиться права нет,
вокруг меня чужие лица,
ни тьму не знавшие, ни свет...
Я потерялся в мире этом,
среди печали и тоски,
скиталец между тьмой и светом,
надежду рвущий на куски.
Надежда-грех без искупленья,
и сердце замерло в груди,
пришла пора для отреченья,
где завершаются пути.
Под свод готического храма,
безмолвных статуй ряд слепых,
не знать ни боли, ни обмана-
я стать хотел одной из них.
Я отрекаюсь от надежды,
от этой сладкой, липкой лжи:
ей места небыло и прежде,
в мирах без сердца и души.
Я отрекаюсь от мечтаний,
какой есть прок любить обман?
и каждый шаг, был шаг по грани,
я понимал все это сам.
Я отрекаюсь от насмешек,
клейменный шепотом толпы,
был суд жесток, нечестен, спешен,
слова прощальные скупы.
я отрекаюсь от былого,
или былое от меня?
не возродиться силам снова,
как птице феникс из огня...
Я отрекаюсь от бессилья,
я крылья сам срываю с плеч-
мир рассыпался серой пылью,
где сменят посохи на меч...
Хлестал холодный  ветер лица,
и дождь по лезвию меча.
стекает вниз, огнем искрится,
в руке слепого палача.
У палача иное имя,
на эшафоте за спиной,
топор и плаха-вот святыни,
а наречен палач судьбой.
Под свод готического храма,
из льда воздвигнутого встарь,
я омывая ветром раны,
взошел на колотый алтарь.
Струились слезы вниз, на камни,
но не от боли та слеза:
священных свеч огонь прощальный,
слепил усталые глаза.
Молчали стены и колонны,
молчал и я подобно им,
не от того, что был покорным,
судьбе и небесам своим-
молчал за тем, что я был волен,
и мир в душе угасшей пуст,
не слышал храм ни слова боле,
из плотно сжатых мною уст.
Я опустился на колени,
но не за тем, чтоб власть принять,
а от того, что давят стены,
и силы боле нет стоять.
Алтарь забытый эшафотом,
над головою меч судьбы,
пусть я был лишним, но свободным,
и в мире темном не слепым.
Погибнуть-не страшнее жизни,
с желаньем смерти на устах.
Я проклинал дорогу трижды,
и дождь в холодных небесах.
Я проклинал и отрекался,
от жизни прожитой сполна,
я шел один-один остался,
мое проклятье и вина...
Лишь лунный свет скользил устало,
сквозь окна храма белым льдом.
разбиться в этой жизни мало,
в осколки мелкие потом.
В крови играет отблеск алый,
дрожит прозрачный блик свечи,
необычайно тихо стало,
во тьме и холоде ночи.
Я  не открою крыл над пылью,
над миром стынущего льда,
душа свободна и без крыльев,
душа-без цепи навсегда.
Я не поднялся в храме гордо,
не от того, что падал зря,
а от того что стал свободным,
от мира боли и зверья.
Не от того, я рвал на части,
небес холодных стылый свод,
а от того, что в моей власти,
душе открыть своей полет.
...Под свод готического храма,
из льда и белого огня,
дорога стылого тумана,
однажды привела меня.
Дорога вечного забвенья,
дорога жизни-суета,
где все решается в мгновенье,
по обе стороны моста.
...Падет устало плащ на плечи,
вновь отреченья на крови...
лишь от себя мне не отречься,
и не отречься от любви...