где звезд хрусталь пятнает строки,
погост забытый, одинокий,
объятый мертвой тишиной.
Где лился лунный свет меж плит,
где скорбь во мрак воздав без силы,
сбиралась стая у могилы,
того, кто загнан и убит.
...Он был не друг нам, и не враг,
он сам играл своей судьбою,
он был иным... он был собою,
а мы смеялись лишь: чужак...
Он был чужим... он был собой,
он не искал чужой юдоли,
он был живым... и он был волен!
А мы смеялись лишь: изгой...
...Он вырос в стае, среди нас,
зверей кровавых и жестоких,
среди лесов и гор высоких,
что в прах рассыпаны сейчас.
Он не был грешным и святым,
Среди зверей, огня и стали,
Где рвали плоть и кровь глотали,
он в нашей стае был другим.
он был рожден среди полей,
где правит голод и охота,
где ветер вольного полета,
не знает страхов и цепей.
Когда мы рвали плоть врагов,
в охоте славной и сраженьях,
кровавой радости мгновенья,
не ведал он, дитя оков.
С презреньем он клыками грыз,
сухие кости, вместо мяса,
мы хохотали- видно сразу,
он обречен на эту жизнь!
он был один... он это знал...
и на насмешки отвечая,
он отступал от прочей стаи,
и обнажал кривой оскал.
...В безумье ярости чужой,
он был один, как месяц в небе,
он в стае рос, но зверем не был,
а мы смеялись лишь: изгой...
Удел тяжелый беглеца:
за одиночество пустое,
за слабость, боль и все святое,
мы проклинали без конца.
Всего один короткий шаг,
бездонной пропастью, меж стаей,
и между ним... судьбу листая,
он проклинал себя, чужак...
...Клейменный страхом и бедой,
но наделенный силой мрачной,
а мы смеялись: неудачник,
ублюдок, выродок, изгой.
Рычали мы, оскалив пасть:
тебе наверх пути закрыты!
тебе удел-могилы плиты!
ты обречен на гибель, мразь!..
...Для нас чужих неведом знак-
где кровь за кровь решает дело:
когтями рвали плоть и тело,
как приказал седой вожак!
Претить законам-тяжкий грех!
и жестока его расплата:
но лишь безмолвием и взглядом,
он отвечал на хриплый смех.
А что сказать он мог теперь?
Лишенный стаи или клана?
он был один, в плену обмана,
забитый в клетку... хищный зверь...
Презримый стаей и толпой,
за свет его манящих истин,
он был гоним и ненавистен,
за то, что шел своей тропой...
...Мы не боялись ничего:
и обагрили кровью краски!
сорвали крылья, выжгли маски!
мы изломали мир его,
жестокой черною рукой!
мечта его была распята!
за каждый шаг придет расплата-
мы тихо молвили: изгой...
Навеки проклят, заклеймен,
нам состраданье неизвестно:
смеясь над изгнанным бесчестно,
мы гнали вон... и гнали вон...
со стаей ты могуч и смел,
когда один- ты так ничтожен...
наш мир нелеп, жесток и сложен,
но есть ли в нем для зла предел?..
Мы знали: есть такой рубеж,
но шли вперед, сыны измены!
топча цветы, ломая стены,
на зыбком кладбище надежд...
Его надежд... и мечт святых,
не зная жалости ответа,
он был другим- ему за это,
теперь могилы и кресты.
Хрипела в нашим глотках кровь,
мы закалились льдом и сталью,
он шел вперед постылой тварью,
гонимый нами вновь и вновь...
...Он был изгой среди зверей,
мечтал о крыльях и полете,
его наверх тянуло что то,
но падал вниз он все быстрей.
В ответ на крик, он слышал смех,
звучащий громом непомерно,
столкнул вожак немилосердно,
когда цепляясь полз наверх,
цепляясь за обломки скал,
и истекая кровью черной!
чужак для нас был слишком гордым-
он не просил, и не прощал...
Чужак, ничтожество, изгой,
он сброшен стаей без раздумий,
став жертвой нашего безумья,
на черный камень вековой,
В гнетущей мертвой тишине!..
мы содрогались этой тишью,
как кровь стекает было слышно,
по плитам треснувших камней...
...Рисует небо вещий знак:
наш мир стенал и обезумел,
он жил другим, другим и умер,
и позабыт теперь, чужак...
Лишь дождь струится по кресту,
Распявший душу за мгновенья,
оставив мир без сожаленья,
а с ним надежду и мечту,
мы разорвали судеб нить,
где миг один столетья дольше!..
тогда убили все же больше,
чем мы сумеем возродить...
...Теперь лишь стонет волчий вой,
но прерывать молитв не в праве,
не изменить и не исправить,
твоей судьбы уже, изгой...
И тьма, и свет, теперь одно:
Вдруг стаи хищники прозрели-
ведь мы же люди, в самом деле!
ведь мы же люди, все равно...
...В сердцах зверей живет борьба:
душа его - темней могилы...
тогда понять не в силах были,
что у него своя судьба...