под солнечным зонтиком Таджикского моря.*
Глядели: я просто, а он - пораженно,
как ловят подростки мальков паранджою.
Сказал он диктовано: "Скажите на милость,
откуда диковина эта свалилась?"
Такого ответа не ждал он, ей-ей:
- Диковина эта - любимой моей.
Ее в заточении, бедном людьми,
держал я в течение нашей любви...
Этот чудный овал, эта прозелень глаз!
Я ее омывал водопадами ласк.
Две руки - два крыла, и коса - как лоза.
На ночь ей закрывал поцелуем глаза.
И железом костей, как презренный слабак,
на нахальных гостей насобачил собак...
Знал, что выкинет номер, и однако же сник.
- Мне на днях в гастрономе повстречался мужик.
Он неважный акустик, но, убрав тормоза,
он мне косы распустит и откроет глаза.
Извини, но раз денег мы презрели фигню,
ты одел - он разденет до моднейшего ню.
И меж реденьких клювов за вагонной рюмашкой
отбыла-таки, плюнув на прощанье ромашкой.
И с тех пор я - как птица, даже как соловей, -
мне что спеться, что спиться со свободой своей.
Эх, любовь моя... Впрочем, как ни жаль, сознаюсь:
крепок был, да не прочен наш советский союз.
---------------
* Так называют Кайраккумское водохранилище.