Ж: Здравствуйте, П.! Очень признателен, что вы согласились встретиться и побеседовать с прессой…
П: Да, да. Здравствуйте.
Ж: Я слышал, вы работаете над новым романом? Можете что-нибудь об этом рассказать?
П: Вы правы, я работаю над новым произведением, но это, кхм, не роман… скорее небольшая повесть… Основная работа уже закончена, книга сдана в редакцию и очень скоро она увидит свет.
Ж: Не могли бы вы поделиться с нашими читателями сюжетом, или, может быть, отрывками из произведения?
П: Что ж, я могу вкратце рассказать, о чем повесть, если вам угодно.
Ж: Конечно, нам будет очень интересно… рассказывайте!
П: Повесть начинается… со стройки (улыбается), да, да, все действие разворачивается на строительстве некого мифического здания… и, собственно… дело в том, что мало кто помнит, как начиналась сама стройка. Землекопы так и не узнали тех, кто закладывал фундамент, те, кто закладывал фундамент, были обречены, ведь они так и не увидели, кто устанавливал каркасы и опоры для будущего здания. Рабочие, занимающиеся укладкой кирпича, умерли задолго до того, как пришли облицовщики и скульпторы. Дизайнеры же не знали ни тех, ни других. Едва ли кто-то вспомнил об архитекторах, которые занимались планировкой здания. Комплекс продолжал расти, будто по взмаху волшебной палочки, этаж за этажом, квартира за квартирой.
И в соответствии с планом неизвестных архитекторов сначала был заложен фундамент Восточного крыла, работой здесь руководил Рахман, такой, знаете ли, огромный бородатый детина со смуглой кожей и чалмой на голове. Целыми днями он только и делал, что расхаживал по стройплощадке, подгоняя нерасторопных рабочих. Однажды, во время обеденного перерыва, к Рахману подошел невысокий человек, атлетического телосложения.
- Славон, - представился человек.
Славон оказался прорабом с соседнего, Западного корпуса. По замыслу неизвестных архитекторов пришло время закладывать и западный фундамент. Славон был старательным прорабом и, поразмыслив перед началом первого рабочего дня, решил, что будет разумным познакомиться с коллегами из Восточного корпуса, дабы набраться опыта во избежание ошибок в кладке фундамента.
Мудрый Рахман, увидев в Славоне старательного работника, с острым умом, согласился научить его всему, что знал и умел сам. Быстро подружившись, коллеги расхаживали по строительной площадке, наблюдая за рабочим процессом и обсуждая тонкости изготовления цемента. Лишь под вечер, усталый и довольный, Славон распрощался с Рахманом и отправился на стройплощадку будущего Западного корпуса.
«Теперь работа пойдет как надо! – Думал про себя Славон. – Я учту все советы, которые дал мне Рахман, и очень скоро наш корпус начнет догонять Восточный!»
Так оно и вышло. Наученная опытом и ошибками Рахмана, западная бригада заложила фундамент в невероятно короткие сроки. Когда работа была закончена, Славон, налюбовавшись своим детищем, решил вновь навестить Рахмана и посмотреть, как идут дела в Восточном корпусе. Увы, тому не суждено было сбыться. На мести рахмановского фундамента уже возвышался первый этаж будущего здания, а новая бригада строителей и слухом не слыхивала о Рахмане и его рабочих.
«Жаль не пришлось свидеться вновь, - подумал Славон. – Ну, что ж, пора и мне уезжать, я свою задачу выполнил!»
Очень скоро Западный корпус начал расти вверх. Строительство шло не по дням, а по часам, этаж за этажом два корпуса здания как будто соревновались в скорости работы. Сменялись бригады, прорабы, много их было, всех сейчас и не вспомнить. Случались на стройке и конфликты, то один рабочий не поделит что-то с другим, то западная бригада нападет на восточную. Бывали и несчастные случаи, однажды один из рабочих, утомившись за день, заснул на строительных лесах, да так и свалился, не просыпаясь, ночью с восьмого этажа…
В один прекрасный момент Западный корпус начал обгонять Восточный в росте. То ли технологии у них были современнее, то ли, рабочие расторопнее, этого никто толком не знал. Западный корпус стремительно разрастался не только в высоту, но и в ширину, каждый новый этаж походил на предыдущий, но постоянно усложнялся, планировка квартир становилось все изысканнее, соответственно, росли и цены на жилье. Жильцов, кстати, начинали заселять практически сразу по завершении строительства. И если в Восточном корпусе они были миролюбивые и относительно тихие, то в Западном все обстояло совершенно иначе, западные жильцы были агрессивны и склочны, на этой почве у них постоянно вспыхивали бытовые конфликты, дело доходило и до поножовщины. Иногда несколько квартир объединялись вместе для того, чтобы совершить нападение на общего врага или на Восточный корпус в целом. В общем, как видите, жизнь в том доме была неспокойная…
Ж: Прошу меня извинить… Диктофон отключился. Одну секунду… можете продолжать, писатель!
П: Так вот… (пауза) Здание продолжало расти, строительство с каждым новым днем ускорялось, жильцы рождались, умирали, вселялись, воевали, силой или хитроумными махинациями отнимали друг у друга квадратные метры и даже целые квартиры и снова умирали. Но однажды утром весь дом проснулся от непонятного шума и содрогания. Застигнутые врасплох в своих теплых и уютных постелях жильцы не могли понять, что происходит и как адекватно реагировать. Что это могло быть, землетрясение? Почему раньше не случалось ничего подобного?.. Содрогание и шум прекратились также внезапно, как и начались. Встревоженные жильцы еще какое-то время прохаживались по своим комнатам, размышляя о природе необычного явления, но очень скоро успокоились и вернулись, кто в постель, а кто на работу. Между тем в содрогании всего здания была скрыта непредвиденная угроза, и, пропустив предупреждение мимо ушей, жильцы фактически расписались в собственной гибели. Подобные инциденты стали происходить сначала раз в неделю, а потом, словно увеличиваясь в геометрической прогрессии, каждый день. Шум становился все сильнее и невыносимее, неведомая сила, заставлявшая здание содрогаться, нарастала изо дня в день. Отдельные прозорливые жильцы начали трубить о неминуемой катастрофе, о необходимости выяснения и устранения причин необычного явления, но едва ли кто-то услышал их призывы, люди были настолько заняты своими мелкими делишками и войнами, что просто напросто игнорировали трагедию, приближавшуюся к ним семимильными шагами.
И вот однажды это случилось. Утро было ясным, воздух чистым и звонким. Восточный корпус был погружен в тишину, а на самой верхушке Западного уже начинался новый рабочий день, закладывали 125 этаж. Рабочие курили, восседая на строительных лесах точно на царских подушках, взгляды их были устремлены в розовую рассветную даль. Внезапный скрежет и содрогание они восприняли без особого удивления, все давным-давно к нему привыкли. Поначалу никто и не заметил, что дрожь не заканчивается через пару минут, как обычно, но, более того, начинает усиливаться. Ощущение тревоги пришло к жильцам, только после того, как раздался взрыв и здание, подпрыгнув вверх, внезапно начало крениться в бок. Со стороны это выглядело примерно так: Западный корпус, возвышаясь над Восточным, раскачиваясь из стороны в сторону, словно резиновый, начинал оседать в бок.
Сквозь грохот и ужасный шум послышались крики первых жертв, рабочие падали со строительных лесов вниз, бились стекла, посуда в квартирах, во всем здании началась паника. Западный корпус медленно, но уверенно, этаж за этажом обрушивался на Восточный до тех пор, пока опоры и балки Восточного корпуса, не выдержав натиска, разом рухнули вниз. Крушение здания, до сих пор казавшегося большинству жильцов нерушимым и даже вечным, совершилось…
Ж (увлеченно): Позвольте поинтересоваться, и что же, никто не выжил?
П: Не торопите события, я как раз намеревался об этом рассказать, именно с момента крушения начинается самое главное. Выжили многие. Но после падения здания неожиданно для всех обнаружилась деревянная сторожка, что стояла, скромно прижавшись к уцелевшему куску стены Западного крыла. О существовании сторожки до сих пор мало кто вспоминал, люди забыли, что в ней жил сторож Федор Потапыч, который, пристрастившись к водке сам давным-давно позабыл о собственном существовании и цели. Разбуженный грохотом и землетрясением, Федор Потапыч, разлепив запойные мешки под глазами, выбежал на улицу с двуствольным старинным ружьем в руках.
- Матерь Божья! – Сипло выдохнул Федор Потапыч, улицезрев руины гигантского здания.
Из-под обломков и груд мусора начинали выползать уцелевшие жильцы. Они плакали и кричали, бились в истерике и растерянно смотрели по сторонам, пытаясь понять и осознать произошедшее. Многие старались отыскать свои вещи, драгоценности, сбережения, но все, что они находили – это обезображенные обломки былой роскоши.
Наверняка, вы задались вопросом, что же могло послужить причиной крушения такого огромного и, казалось бы, прочного здания? Федор Потапыч, прохаживаясь между раскуроченными плитами и развалинами, вопрошал о том же. И ответ на вопрос внезапно явился ему.
Помогая пострадавшим Восточного крыла искать своих близких в развалинах, Федор Потапыч совершенно случайно наткнулся на огромную дыру в фундаменте здания. Внимательно изучив ее, он с удивлением обнаружил, что кирпичи и цемент в некоторых местах были выложены неровно, а последующие, наслаиваясь на них, начинали практически незаметно для глаза, образовывать искажение. Обшарив фундамент Западного крыла, Федор Потапыч пришел к заключению о том, что и там имела место схожая проблема. Здание рухнуло из-за того, что в кладке фундамента обоих корпусов была допущена незначительная ошибка!
Тем временем выжившие люди начинали приходить в себя и беспомощно хлопать глазами, не зная, что же предпринять дальше. Среди них обнаружился невысокий усатый господин, старый немец.
- Здание рухнуло, - кричал он. – Потому что было построено на лжи и человеческой низости! Я заклинаю прийти того, кто будет выше всего этого!
- Не верно, - перебил его Федор Потапыч. – Здание рухнуло потому что в кладке фундамента была допущена ошибка. Потому люди были несчастны, потому они воевали и погрязли во лжи и низости!
Тем временем из толпы показался смазливый еврейчик – полукровка, он вскочил на огромный кусок стены и гневно закричал: «Разве вам не видно? Все гораздо проще! Мы докатились до всего этого из-за дурного влияния Восточных жильцов – нелюдей, они порочны, как самые грязные и примитивные животные! Я призываю Западный корпус объединиться и уничтожить нелюдей из Восточного!»
Пламенная речь еврейчика взволновала толпу. Люди кричали и аплодировали, они были готовы убить проклятых нелюдей из Восточного корпуса прямо сейчас.
«Так дело не пойдет!» - подумал Федор Потапыч и крепко ударил еврейчика прикладом ружья по голове. Еврейчик коротко всхлипнул и рухнул без чувств на землю.
- Опомнитесь, друзья! – Сказал Федор Потпыч, чувствуя волнение в груди. – Сколько можно воевать и убивать, сколько можно оскотиниваться, желая лишь одного, еще один квадратный метр или чужую жену? Крушение здания должно стать нам уроком, крушение показало, что мы строили его неверно с самого начала! Мы должны осознать случившуюся трагедию и не допустить подобного впредь! Мы не должны возвращаться к прежним ошибкам, ведь так можно до бесконечности копаться в руинах, вспоминая былое и ничего не изменив!
Толпа людей одобрительно загудела. А потом кто-то крикнул из толпы: «Смотрите, бригада землекопов приехала!»
Землекопы по замыслу неизвестных архитекторов, которых никто не помнил и не знал, которых может быть и вовсе никогда не существовало, прибыли на развалины здания, с целью расчистить завалы и начать копать яму под новый фундамент.
«Ну, вот и, слава богу, - подумал Федор Потапыч. – Пора строить новый дом!»
Ж (после секундного молчания): Браво! Браво, П.! Замечательный рассказ, вернее повесть… Я непременно прочту ее целиком, как только книга окажется на прилавках магазинов!
П: Я рад, что вам понравилось.
Ж: Очень поучительная история, а какие аллюзии и метафоры! Чего только стоят эти корпуса здания, Восточный и Западный! Ну, и естественно Славон и Рахман…
П (внезапно перебивая журналиста): Послушайте, Максим Романович, зачем вы навязали мне интервью с этим многоуважаемым журналистом? Он же сейчас непременно проанализирует все символы, аллюзии, смыслы, и произведение потеряет едва уловимую притчеобразность… кто его будет после всего этого читать?
Ж (удивленно оглядываясь по сторонам): Простите, П., но к кому вы обращаетесь?
П: Я обращаюсь к Максиму Романовичу, к нашему автору, т.е., к тому, кто в данный момент нас с вами пишет… а заодно и к читателю, который нас в данный момент читает.
Ж (в замешательстве): Я не совсем понимаю, о чем это вы…
П (устало): Все очень просто, бестолковый вы человек! Дело в том, что я, как персонаж произведения, которое сейчас пишет Максим Романович, наш автор, наделен разумом и определенными эмоциями. И потому я искренне не понимаю, почему Максим Романович выбрал для своего рассказа именно такую форму подачи, форму интервью, зачем он выдумал меня, заставив написать это произведение про дом… Почему он не написал его сам, а поручил работу мне? Позвольте, Максим, не думаю, что вы пытаетесь оказать честь вымышленному персонажу, это же абсурд! Или же… (задумавшись на мгновение) все дело в том, что вы, как создатель, решили, наподобие христианского бога наделить нас способностью творить, также, как творите вы, и подарили нам иллюзию того, что творим мы сами… Хотя, есть у меня и другая, более, так сказать, обличительная версия. Вы попросту боялись, пардон, не желали писать рассказ от собственного лица, ибо знаете, что искусство, в конкретной его литературной форме, давным-давно мертво, оно ушло в небытие, было полностью растоптано и оболгано постмодернистами и прочими личностями… Что ж, Максим Романович, позвольте, заметить, что вы, не отважившись написать рассказ от собственного лица, не подчеркнули тот факт, что искусство мертво, но уподобились самому обычному и заурядному постмодернисту! И уж коли вас действительно волнует проблема умершей цивилизации и невозможности искусства в современном мире, я бы посоветовал вам впредь забыть раз и навсегда все эти постмодернистские и пост- постмодернистские текстовые игры, забавляясь ими вы никогда не достигните сути проблемы и уж тем более не укажете пути ее разрешения. В чем прелесть игры со смыслами и образами мертвого мира? Нет ни малейшей необходимости констатировать факт смерти искусства и цивилизации, это факт не может быть констатирован точно так же, как мертвец не может осознать того, что умер… Но что это мы все о мертвецах?.. Я бы на вашем месте, многоуважаемый создатель, постарался отвлечься от бесплодных попыток и копаний в руинах и предпринял бы попытку заложить новый фундамент для будущего здания, которое, видят боги, тоже однажды рухнет. Берите пример хотя бы с Федора Потапыча!
Может быть, вы и читателям что-нибудь посоветуете, уважаемый персонаж?
П: Да, с удовольствием! Дорогие мои, как вас зовут я, увы, не знаю, Саша, Маша, Леша, Вова, Вика, Таня, Петя, неважно. Единственное, что я хотел бы посоветовать вам, это забыть обо всем, что вы знали, не знали, хотели узнать. Позвольте себе потерять самих же себя, не идентифицируясь ни с кем! Выключите ваши телевизоры, отключите интернет, вытащите наушники – затычки из ушей, отложите или лучше сожгите, модные книжки и журналы, раздайте все дорогие, и потому бессмысленные, вещи бедным и неймущим, выключите свет или просто закройте глаза, загляните в глубину своей души, обратитесь к самым сокровенным тайникам самих себя и откройте, задайте вечные вопросы и попытайтесь найти на них ответы, вот, что я вам посоветую! И да прибудет с вами сомнение, ибо сомнение это то, чего наш мир сегодня лишен.
ноябрь – декабрь 2011