А. Фишев
- Он приехал на последней электричке, - сказала Эля.
- Я так и подумал, - Андрей улыбнулся.
Был десятый час. Августовские сумерки только начинали сгущаться над утопающим в зелени дачным поселком. Эля и Андрей стояли на террасе огромного старого коттеджа и смотрели, как один за другим в домах загорается свет. Невероятная тишина повисла в густом воздухе.
Антон появился ровно в десять. Пробили часы где-то в глубине дома, и в тот же миг он возник из зарослей сирени, одетый в легкие летние брюки и клетчатую рубаху. Высокий, жилистый и загорелый, Антон взлетел на террасу и замер, расплывшись в улыбке, перед Элей и Андреем, как всегда с сигаретой в зубах и бумажным свертком в правой руке.
- Смотри, Андрюша, он совсем не изменился! – Засмеялась Эля, оценивающе осматривая Антона с ног до головы.
- Здравствуй, - Андрей протянул огромную руку.
- Ну, ребята я и натерпелся в этой чертовой электричке! – Вместо приветствия заорал Антон.
- Тише, тише! – Рассмеялась Эля. – Что с тобой опять приключилось?
- Пьяная молодежь пристала, хотели высадить из поезда. Но я им наподдал…
- Да, ты и вправду совсем не изменился, - весело сказал Андрей. – Присаживайся.
Здесь наверно стоит отвлечься на мгновение от происходящего и рассказать о трех персонажах, с которыми мы имели честь познакомиться. Андрей Смоленский был известным в столичных кругах журналистом и писателем, а Эля, его жена, литературным обозревателем в толстом ежемесячном издании. Антон же представлял то редкое, но уникальное сословие литераторов – поэтов, которым судьбою предписано быть непризнанными, бедствующими и вечно безработными неудачниками до конца своих дней. Все трое были знакомы со студенческих лет, и в молодости предавались праздной жизни в одной коммунальной квартире в Питере. Написано и выпито в те годы было много, клятвы в вечной дружбе и творческом союзе давались неоднократно. Но, как обычно и случается, жизнь развела их в разные стороны. И теперь, после пяти лет разлуки, старые друзья решили встретиться на даче и вспомнить былое.
Андрей сбегал в дом и притащил бутылку красного вина.
- Вот это другой разговор! – Обрадовался Антон. – Чувствую резкую необходимость снять напряжение.
Бутылка незамедлительно была употреблена, и потому разговор получался веселый, каждый наперебой рассказывал о том, что у него произошло за последние пять лет. И вот, когда очередь дошла до Антона, к тому времени порядком захмелевшего, он развернул тот самый бумажный сверток и извлек на свет тоненькую книгу.
- Что это? – Спросил Андрей, склонившись над столом.
- Первый мой полноценный сборник! – Торжественно объявил Антон. – Беспрецедентно!
Эля радостно взвизгнула.
- Молодец, Тоша, мы за тебя очень рады! Наконец-то справедливость восторжествовала, ты же так долго об этом мечтал… Магия слова коснулась бумаги!
- Спасибо, спасибо, Элечка, - Антон покраснел. – Жаль тираж небольшой, и оплачивать все расходы пришлось самому.
- Ты сейчас где-нибудь работаешь? – Поинтересовался между делом Андрей, листая книгу.
Антон тяжело вздохнул, наливая в бокал вино.
- Понимаешь, тут такое дело… Предлагали мне место в одной газетенке. Но что-то у меня не срослось с редактором, полный мудак оказался.
- Со всеми бывает.
- В этой книге я собрал стихи последних лет, большинство на античные мотивы, я ведь давным-давно отказался от верлибра и экспериментов с размерами, - объяснял Антон.
- А! – Воскликнул Андрей. – Что я тебе твердил много лет подряд? Я же говорил, что пройдет это твое увлечение поверхностным экспериментаторством, которым сейчас, каждый, кому не лень балуется! Говорил я тебе, что придешь к классическим формам?
Антону пришлось признать, что да, мол, говорил, было дело, твоя правда, брат.
Эля потребовала прочитать несколько стихотворений, и Антон охотно согласился. А после все отправились на задний двор, к воде.
Как у них здесь все хорошо устроено, подумал тогда Антон, прекрасный и уютный дом, семейная жизнь, успех на литературном поприще, через пару лет заделают себе ребенка, и воцарит полнейшая идиллия. На мгновение ему стало тоскливо. А что я со своими муками творчества и неустроенной жизнью? Разве мне не хотелось бы всего того, что имеют они? Ходить по вечерам к озеру, писать стихи, сидя на террасе, готовить вкусный ужин, обнимать Элю… и чувствовать полную защищенность в огромном страшном мире. Однако все эти размышления пришлось тут же отбросить в сторону. Старик, сказал себе Антон, что ты несешь? Как будто сам себя не знаешь, поживешь так с полгода и волком завоешь от тоски.
Антон шел следом за Элей, наблюдая, как под светло – голубым коротеньким платьицем шевелятся ее упругие бедра.
- Ребята, как я за вас рад! – Улыбнулся он. - Вы бы только знали!
Андрей подошел и положил руку ему на плечо.
- Спасибо, друг.
А Эля лишь повернулась на мгновение, сверкнув глазами в темноте.
До поздней ночи они гуляли вокруг озера, предаваясь воспоминаниям и обсуждениям последних новостей в мире. Погода выдалась замечательная. Воздух был наполнен стрекотом кузнечиков, и комары практически не беспокоили. Бледно – желтым фонарем на небе зависла луна, было полнолуние. Намотав несколько кругов вокруг водоема, они, по требованию Эли, направились к дому, пора было ложиться спать.
- Мы постелем тебе наверху, царское ложе.
Пока Эля занималась приготовлением ко сну, Андрей с Антоном, расположившись на скамейке за домом, опустошили еще одну бутылку вина. Выкурили по сигаретке, и, чувствуя приятное опьянение, решили идти спать.
- Я еще посижу здесь, - сказал Антон. – Подышу воздухом. Не хочется упускать такую ночь.
- А я все-таки пойду, спокойной ночи! - Андрей встал и, похлопав друга по плечу, пошатываясь, направился в дом.
Антон откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза, прислушиваясь к удивительным ночным шорохам. Прошло не меньше получасу, прежде чем он услышал шаги. Кто-то шел по тропинке, ведущей от дома к озеру. Антон продолжал сидеть без движения, не раскрывая глаз. Мгновеньем позже он почувствовал едва уловимый сладкий аромат, до боли знакомый запах Элиного тела. Открыв глаза, он увидел, что она сидит рядом на скамейке и курит.
- Ты заснул?
- Нет, я слушал.
- Что ты слушал?
- Ночные звуки. В августе необыкновенные ночи.
- Да уж. Просто сидел и слушал, значит.
- Просто сидел и слушал. И ждал тебя.
Эля нервно затянулась и посмотрела на Антона.
- Перестань, Тоша.
- «Как-то школьной осенью печальной, от которой шел мороз по коже, наши взгляды встретились случайно, ты была на ангела похоже…» - Процитировал Антон.
- Раньше ты, помнится, все время читал Есенина, теперь вот Рыжего… - задумчиво сказала Эля. – Тебя что, интересуют исключительно самоубийцы?
- Да, меня интересуют исключительно самоубийцы.
- Оригинально.
- Скажи, ты хоть раз вспоминала обо мне за все эти годы? – Спросил он.
Эля тяжело вздохнула и поднялась со скамейки.
- Что ты хочешь от меня услышать?
- Ответ на вопрос.
- Зачем мне было тебя вспоминать? Зачем вспоминать ошибки молодости? У меня прекрасный муж, я его люблю…
- А я вспоминал тебя. Не каждый день, конечно, но очень часто. Чаще чем нужно… - Антон нервно рассмеялся. – И ты не ври, ты тоже меня вспоминала, потому что мы…
- Перестань! – Резко перебила его Эля, собравшись было уходить. – Ты для этого сюда приехал?
Антон внезапно поднялся со скамейки и, ощущая дрожь во всем теле, приблизился к ней вплотную. Случайно прикоснувшись к обнаженной элиной руке, он почувствовал жар ее тела, он почувствовал ее взволнованное, прерывистое дыхание и что-то горячее медленно защекотало внизу живота.
- Не надо, - коротко и совсем тихо пролепетала Эля.
Но Антон не мог больше себя контролировать. Все это походило на помутнение, на вспышку сладостного, неконтролируемого безумия, точно так же, как тогда, шесть лет назад. Он обнял Элю, схватившись руками за бедра и подтолкнув, грубо прижал ее к стволу яблони, растущей в двух шагах от скамейки. Чувствуя, как перехватывает дыхание, и ноги наливаются свинцовой тяжестью, он просунул язык в ее горячие губы, а затем ощутил, как руки Эли торопливо спускаются вниз по животу, к ширинке…
Антон вышел на террасу и закурил. Он еще чувствовал жар ее тела, и соленый привкус от слез на губах. Бедная, бедная Эля, она ведь плакала, отдаваясь мне, думал Антон, наверно, я ни черта не смыслю в женщинах.
Было во всем этом что-то древнее, архаичное. Мир не казался больше гипертрофированной бесформенной массой усталости, он был огромным, неизведанным и волнующим. Антон смотрел на звездные россыпи и дорожку Млечного Пути на небе и не знал, что там летают сотни спутников и сателлитов, потому что смотрел так, как это делал первобытный человек, с ужасом и трепетом. Мир накатывал волнами теплого ночного воздуха, накрывал его и медленно отступал назад, растворяясь в темноте пространства. Антон ощущал что-то похожее на очищение, словно бы многолетняя усталость и отчаяние разом покинули его душу. За эту ночь, казалось, он вновь стал молодым и полным сил.
Но любил ли я ее? Любил ли тогда, в первый раз, любил ли сегодня? Что за наваждение, если это не любовь? Сколько раз я вспоминал ее в пьяном бреду, распластавшись на кровати в объятиях других баб? Вспоминал, блуждая по розовым садам Портленда, тогда, на какой-то литературной конференции. Вспоминал и не верил в любовь. Вспоминал из жалости к самому себе…
В доме раздался неясный шум. Затем зажегся свет на первом этаже, и дверь за спиной Антона скрипнула. Он обернулся и увидел Андрея. На бледном лице его застыла страшная улыбка. А в левой руке он держал огромный кухонный нож.
- Ты подлец, Антон! – Процедил сквозь зубы Андрей. Даже в темноте было видно, что он едва себя сдерживает. – Ты подлец потому что поступаешь так с нами, со мной, с Элей, не задумываясь, не раскаиваясь ни на мгновение! Тебя едва ли мучают угрызения совести… Я все знаю, понимаешь? Эля давным-давно рассказала мне о том, что было между вами шесть лет назад. Ты думаешь, легко мне было жить со всем этим? У меня случился удар, нервный срыв, несколько месяцев я провалялся в больнице. Но я простил, простил и тебя, и ее. Я нашел в себе силы сделать это… А ты, ты… Сколько раз мы помогали тебе, одалживали деньги, просили за тебя в редакциях разных газет и журналов, а ты… являешься в мой дом спустя пять лет и как ни в чем не бывало, снова трахаешь мою жену, сукин ты сын! Убирайся прочь, или я…
Антон, отпрянув назад, скатился с террасы, вскочил на ноги и, не оборачиваясь, стремительно зашагал в сторону кустов сирени.
Где-то вдалеке гудел состав бегущего поезда. Начинало светать.
декабрь 2011