Работа эта считалась чрезвычайно важной. Европа собиралась полностью переходить на альтернативные источники энергии, Америка – вслед за ней. В Лукоморье же альтернативных источников энергии было мало, а пригодных к промышленному использованию – и того меньше. Атомная электростанция только начинала строиться, да и финансирование строительства было под вопросом из-за постоянных разногласий с Россией, таких, как, например, сейчас – по поводу импортной пошлины на картофель. Поэтому правительство и Пожизненный Президент придавали всем исследованиям в области энергетики чрезвычайно большое значение.
В один из дней, копаясь в каталоге за 1976 год, Сергей Яковлевич обнаружил очень интересную идею одного французского изобретателя, на которую даже был выдан патент. Его конструкция представляла собой ролик-«звездочку», через который была перекинута замкнутая цепь из звеньев, каждое звено которой представляло собой трубку с жидкостью, закрытую с обоих концов и закрепленную почти перпендикулярно к самой цепи, под небольшим наклоном. Вся эта цепь свободно свисала с ролика и, по мнению автора, должна была бы приводить этот ролик во вращательное движение. Эффект должен был достигаться за счет того, что на одной стороне цепи жидкость в трубках стекала ближе к линии перпендикуляра, если опустить его от оси вращения ролика, а на другой – дальше от этой оси. Образовывался рычаг с разными длинами плеч, за счет чего возникал вращающий момент. При этом, как только очередное звено переходило через верхнюю или нижнюю точку конструкции, менялось направление наклона трубки, и жидкость в ней переливалась на другую сторону. Все было бы замечательно, но автор не учел стремление всей системы к равновесию относительно точки опоры. Нижняя петля цепочки неизбежно сместилась бы по отношению к вертикали, уравнивая тем самым плечи рычага. При этом вся система останавливалась.
Гендельман сразу понял, чего не хватало в конструкции. Нижнего опорного ролика, который не даст ей прийти в равновесие! И жесткой образующей, по которой двигались бы звенья! Покрутив в голове денька три эту идею, Сергей Яковлевич заменил еще наклонные трубки цилиндрами с поршнями внутри. Каждый поршень под действием гири то выталкивал жидкость из цилиндра, когда звено находилось на одной стороне цепи, то наоборот, всасывал. Цилиндры же он соединил трубкой друг с другом. Теперь жидкость по трубке могла переливаться с одной стороны цепи на другую.
Эврика! Если на одну ось, например турбины, насадить два – три десятка таких цепочек, это уже реальный генератор электроэнергии!
Через неделю была готова математическая модель, а через две на участке опытного производства уже лежали кальки с чертежами будущей конструкции. Полтора месяца спустя Сергей Яковлевич лично собрал из заказанных деталей первую модель. И, о чудо! Она заработала! Конструкция давала достаточно мощности, чтобы вращать магнето с подключенной на выходе лампочкой в 100 ватт. Выглядела установка примерно как колесо обозрения в парке, только не круглое, а вытянутое по вертикали. Звенья цепи были установлены на колесики, а колесики ехали по рельсам, производя при этом шум, характерный для идущего поезда, только миниатюрного. Над верхним краем поднимались рычаги с гирьками на конце и, перевалив через верхнюю точку, наклонялись в другую сторону, подобно падающим костяшкам домино, но в замедленном темпе, так как при этом они начинали работать на всасывание жидкости в цилиндры. У нижнего конца наблюдалась похожая, но прямо противоположная картина. Вдоль всей цепи пульсировали шланги, по которым жидкость перетекала из одних цилиндров в другие.
Сергей Яковлевич раскурил свою трубку и задумался. В его голове проносились грандиозные планы. Он уже мысленно видел, как его изобретение победно шествует по странам и континентам, вытесняя атомные, тепловые и даже гидроэлектростанции. В мире начинается всеобщий переход на экологически чистую, гравитационную энергию. Первыми, разумеется, начнут пользоваться гравитационными электростанциями европейцы и америкосы, за ними – Россия и Китай, последними, пожалуй, беднейшие африканские и южноамериканские страны.
Завтра он напишет информационное письмо Президенту. Лукоморье станет первой страной, применившей его изобретение. Потом… потом, скорее всего, Пожизненный станет торговать ноу-хау, а его, изобретателя, разумеется, наградят престижной наградой, дадут государственную премию, позволят даже получить Нобелевскую. Но потом тактично отодвинут в сторонку, чтобы не мешал зарабатывать большие деньги. Патент заставят продать государству, и дальше решать судьбу изобретения будет уже не он. В чьи руки оно попадет? Как дальше будет развиваться мир, открывший неисчерпаемый энергетический источник?
Гендельман знал множество исторических примеров, когда изобретения, сделанные во благо общества, становились его проклятием. Потому он хотел все хорошенько обдумать, чтобы не наделать глупостей. Пожалуй, с информационным письмом нужно недельку подождать. Попросить друга, социолога и экономиста, Павла Лещинского, спрогнозировать развитие событий, не говоря ему напрямую об изобретении. А потом уже принимать решение.
Не откладывая это дело в «долгий ящик» Сергей Яковлевич набрал номер.
- Алло, Паша? Здравствуй дорогой! Как здоровье? Как супруга, детишки? Нормально? Ну и хорошо. Послушай, а ты не хочешь посидеть со мной, выпить по рюмашке? Да. Есть разговор. Нужна твоя светлая голова. Когда? Устраивает, дорогой, конечно. Завтра жду.
Друзья еще минут пять обсуждали общие дела, потом Сергей Яковлевич положил трубку. После он аккуратно слил жидкость из своего аппарата и начал его разбирать, складывая детали в еще пахнущие машинным маслом ящики.
Павел Лещинский, доктор социологии, был уже не молод, но и еще не стар. Среднего роста, обычного телосложения, он носил узенькую полоску усов, одевался всегда элегантно и со вкусом. От отца, украинского ведьмака, Павел унаследовал дар ясновидения. Это очень помогало в его профессии. Свой дар он развил еще и в плане мысленного моделирования социальных и экономических процессов. Поэтому, когда дело касалось экономики или социологии, эксперта лучше, чем Павел Лещинский найти было трудно.
В пятницу вечером в квартире Гендельмана прозвенел звонок и, спустя пару минут, в квартиру вошел Лещинский собственной персоной. В зале, где обычно старый ученый принимал гостей и работал, был уже накрыт стол с парой бутылок кинзмараули и немудреной закуской, которую Светлана приготовила перед уходом в кино. После взаимных приветствий ученые мужи уселись за стол и принялись за вино и закуску, обмениваясь при этом последними новостями и сплетнями. После третьей Сергей Яковлевич решил, что пора переходить к делу.
- Послушай, Паша. Я сейчас работаю над темой по гравитационным двигателям. Ты знаешь, наверное, что ни одна из известных в настоящее время моделей не годится для промышленного использования. Но тема – перспективная. Скажи, дорогой, не мог бы ты спрогнозировать сценарий, если, предположим, у нас появляется работоспособная модель, годная для промышленного использования?
- А насколько будет сложна технология производства таких двигателей? – подумав, поинтересовался Лещинский. - Мне это нужно знать, поскольку высокотехнологичные производства есть не во всех странах.
- Да не сложнее, чем производство тракторов, пожалуй, – ответил на вопрос друга Сергей Яковлевич.
После двухминутной паузы, во время которой Павел закрыл глаза, откинувшись на спинку кушетки, вновь прозвучал его голос.
- Хорошо. Вот что мне представляется. Только это – строго между нами, понятно?
- Ну, разумеется!
- Скорее всего, тебя отодвинут в сторону, патент будет выкуплен правительством. Пожизненный начнет одновременно торговать лицензиями и на вырученные от этой торговли деньги строить свои электростанции. В первую очередь продавать их он будет в развитые страны, в Европу и Америку. Эти ребята заплатят большие деньги, но и возможностей у них в плане производства больше. И рычагов давления на Лукоморье – достаточно, чтобы заставить Косяченко продать им патент. Потом они быстро займут на рынке лидирующие места по строительству гравитационных электростанций. Одновременно будет происходить отказ от традиционных источников энергии, в первую очередь, от угля, нефти и нефтепродуктов. Затем от природного газа и атомной энергии. Страны, экономики которых сильно зависят от экспорта этих энергоносителей, останутся без денег. И без новых технологий. Им не на что будет строить гравитационные электростанции и не на что покупать лицензии. В этих странах начнется кризис, и они будут сильно отброшены назад в развитии. Очень небольшая вероятность того, что развитые страны начнут оказывать им поддержку. Россия тоже понесет потери. Разорится пара десятков гномов-олигархов, владельцев нефтедобывающих предприятий. Остальные быстро сориентируются и начнут вкладывать денежки в строительство гравитационных станций. У России тоже много рычагов воздействия на нашу страну. Поэтому она получит большие преференции в виде специальных цен на ноу-хау, например. Так что там все это приведет лишь к кратковременным негативным последствиям. Вот, примерно, такой сценарий получится.
Павел открыл глаза и потянулся за бокалом.
- Ну, что, еще по одной? – предложил он.
Гендельман наполнил бокалы вином. Друзья чокнулись и выпили. Минуты три они молчали, поглощая соленые огурчики и сыровяленую колбаску хоббитского приготовления с вареной картошкой и укропчиком.
- А если, - продолжил беседу Сергей Яковлевич – описание изобретения станет общедоступно? Если не надо будет платить за лицензию?
- Сейчас подумаю. Так. В этом случае трудно что-либо определенное сказать. Все зависит от того, кто быстрее сориентируется в ситуации. Долгосрочный результат будет примерно таким же, как и в первом случае. Но последствия, возможно, будут более мягкими. Это касается, в первую очередь, стран – экспортеров нефти. Вот все, что я пока могу сказать. А вообще такой прогноз с реальностью может иметь мало общего. Слишком все непредсказуемо. Так-то вот.
- Спасибо, дорогой. Я очень тебе благодарен за прогноз.
- А я тебе – за угощение и приятную беседу. Как твоя Света, думает в ВУЗ поступать?
- Да, конечно. Только с этим дурацким централизованным тестированием ни я, ни она не можем точно сказать, куда пройдем по баллам.
В продолжение ужина предметом обсуждения стала внучка Сергея Яковлевича. Закончился он только с возвращением Светы.
Назавтра Сергей Яковлевич уже принял решение. Всю ночь он не мог заснуть, размышляя о том, как быть со своим изобретением. К утру, он окончательно решил выложить описание и чертежи в Интернет, на какой-нибудь файловый сервер, а затем разослать ссылку на файл информационным агентствам. Оставалась еще одна проблема. Он давно подозревал, что за ним наблюдают спецслужбы. Не то, чтобы за ним ходили шпики, но телефонные звонки, пожалуй, слушали. Сергей Яковлевич прекрасно понимал причину: такие ученые, как он, на дороге не валяются. Власти это прекрасно понимают, потому и о попытках переманить ученых за границу желают узнавать первыми. Он не был уверен насчет Интернета, могли и этот канал связи с внешним миром контролировать. Переписку и все такое. Являясь научным работником, Сергей Яковлевич был хорошо знаком с компьютерами и Интернетом, но как пользователь. И потому сначала решил восполнить пробел в своих знаниях относительно «заметания следов» в сети.
После полуторачасового издевательства над Google Сергей Яковлевич уже знал все об анонимных прокси-серверах. Одним из них он и воспользовался для размещения на ifolder.ru описания своего изобретения. Затем он открыл себе на Google новый почтовый аккаунт и стал рассылать электронные письма на сайты информационных агентств. Так было исполнено им задуманное. Джинн был выпущен из бутылки. Оставалось теперь только ждать последствий.
В трехэтажном здании на проспекте Независимости в Минске двое хоббитов, сотрудников КГБ, аккуратно занесли в журнал наблюдений адрес анонимного прокси-сервера, на который с IP находящегося под наблюдением объекта, проходящего под псевдонимом «Серый» было отправлено полтора мегабайта информации.
Продолжение: Три демиурга. Митрандир
