С Белорусского вокзала мы ездили в командировку в город Гомель (в первую мою командировку) с Андреем Муховым, который тогда разводился с женой, уходил от сына и по причине чего находился в несколько возбужденном и неравновесном состоянии. Я его, честно сказать, даже побаивался, поскольку он загорался от малейшей искры и был не мог рассуждать логически. Севши в поезд он частыми и большими глотками в момент напился до положения риз. Наутро на радиозаводе больше отпивался холодной водою в туалете, чем работал, но это все было объяснимо, поскольку смена семей всегда нервотрепная процедура.
Руководство нам оплачивало плацкартные и купейные билеты. Естественно мы ездили всегда в дешевой плацкарте, а потом, на конечной, выпрашивали у некомандировочных попутчиков более дорогие билеты, чтобы немного украсть у государства себе на бутылку. Ведь в те годы, несмотря на общую несвободу, билеты на поезд были неименными.
Неоднократно приходилось видеть как по купейным вагонам шла целая вереница командировочных, собирающих купейные билетики. Иногда им помогал проводник, который, за полчаса до прибытия раздавая билеты, спрашивал у простых пассажиров – нужны ли они им или нет, а если те говорили что нет – не отдавал, а копеек за 50, а то и рубль продавал нуждающимся.
В этой командировке Андрей сдал и вернулся в Москву на день раньше, чтобы опохмелиться, протрезвиться и войти в равновесное состояние. Поэтому мы решили встретиться с ним на следующий день на платформе, чтобы выпросить у прибывших билеты.
Приехав на вокзал, минут за пять перед прибытием гомельского поезда, я увидел пустую платформу – поезд опаздывал на полтора часа. Скуки ради я, покуривая, стал ходить по длиннющей платформе. Андрей, конечно, с похмелья опаздывал, на платформе никого не было – я торчал на ней как тополь на Плющихе.
Неожиданно я заметил рядом с собой какого-то мужичонку – невысокинького, полненького, лет пятидесяти с лишним, неплохо одетого с какой-то толсто-глупой улыбочкой на лице. Я не заметил как он подошел ко мне, а только обратил внимание на его странноватый взгляд – какой-то слишком ласковый, которым мужчины не смотрят на собеседников, а смотрят обычно на маленьких детей. Хотя, учитывая нашу разницу в возрасте, я годился ему в сыновья. Не помню, с чего началось, но у нас завязался разговор. Кажется он спросил меня, что я здесь делаю, а я ответил: «Друга» жду. Вот это многозначное слово «Друг» и повернуло его в мою сторону. Скажи я, что жду своего коллегу или сотрудника, и он, быть может, не проявил ко мне никакого интереса, а слово «Друг», которым педики обозначают своих половых партнеров, стало для него ключевым.
Он начал разговор откуда-то издалека, я поддержал, и он продолжил его расхваливая свою дачу при этом добавив, что там отличная сауна. Я ответил, что сауна это хорошо и приятно (поскольку в те годы сауна была редкостью). Тогда он сразу стал приглашать меня к нему в сауну – давай, паренек, попаримся вместе! Тут-то до меня стало доходить кто передо мной и зачем. А после того, как он рукою ласково погладил мои бедра – я точно понял, что ко мне ластиться старый педераст!
Как избавиться от столь назойливого и неприятного собеседника? Первая мысль – дать ему в репу! Но в начале платформы у информационного табло маячил милицейский чин. Можно было повернуться и уйти, но надо было дождаться Мухова, который все не шел и не шел. А старичок, не встречая моего сопротивления, уже начал поглаживать меня по заднице, как бы примериваясь к ней…
…как вдруг, из-за здания вокзала вышел Андрей. Я понял, что приближается мое спасение и, со словами, «а вот и мой друг», рванулся к нему навстречу, а мой новый знакомый засеменил за мною. Поравнявшись с Муховым я услышал в свой адрес нелицеприятную фразу, в которой он спрашивал меня, что я здесь делаю, разве я не слышал как объявили, что гомельский поезд опаздывает теперь уже на три часа и почему со мною рядом стоит старый педик? Я хотел объяснить, но, тот выскочил вперед и стал приглашать в сауну нас обоих «таких милых и очень разноплановых молодых людей».
«И как ты это терпишь» – сказал Андрей, ударяя пидара точно между глаз, после чего тот шлепнулся навзничь, пластом, даже не согнувшись в падении. Затем он толчком в спину направил меня в сторону метро.
– Ждать бесполезно – добавил он – переделаем числа на билетах или сдадим их так – авось не заметят.
– А что с этим? – спросил я, кося глазами на лежащего.
– Подметать будут – уберут – ответил Андрей со своей странной усмешкой, когда у него кривился только левый уголок рта.
Я обернулся по сторонам и увидел, что мент, маячивший около здания вокзала, удаляется в сторону противоположную от нас…
