в которой Урсу делают предложение
Кто-то принялся колотить в парадную дверь дома, и беседа прервалась. Мать взглянула на Урса:
- Сынок, сходи - посмотри, кого Господь послал.
- Очень некстати, - сидевший напротив вдовы Струк нахмурился. - Я не хотел бы продолжать беседу при посторонних. Только начали и...
- Не волнуйтесь, - сказала женщина. - Нам не помешают. Если это ко мне, то Урс посидит с гостем на кухне. Ты слышишь, сынок?!
- Да, матушка, - откликнулся подросток уже из прихожей.
Он подошел к двери и открыл зарешеченное смотровое окошко. Оказалось, что пришли к нему: снаружи стоял Кайль - сын мастера Криппе от первого брака. Будущий владелец пивной - худой, невысокий паренек - был на год младше ученика ювелира. Дружили они с самого детства. Урс верховодил на правах старшего, но Кайль не возражал, так как от природы был добряк и простяга.
- Привет, заходи, - открыв дверь, пригласил Урс. - Скорее, а то холода напущу. Ну, чего стоишь?
- Не-а, у меня еще куча дел, - Кайль протянул другу накрытую холстиной корзинку. - Держи гостинцы - это твоей матери. Папаша вам колбасок и пирог прислал.
- Спасибо, - паренек взял у товарища подарок, поставил на пол. - Ты сегодня вечером свободен?
Румяное от мороза лицо Кайля мгновенно оживилось.
- Могу попросить отца, чтобы отпустил, - ответил он быстро. - А что?
- Сегодня жеребьевка, - напомнил Урс. - Забыл, растяпа?
- Точно, - приятель заулыбался. - Ребята Крепость еще два дня назад достроили. Будем в одном отряде?
- Это уж как жребий ляжет. Так тебя отец отпустит?
- Отпустит. Он говорил, что обязательно придет посмотреть на Игру.
Каждую зиму, после наступления Нового года подмастерья и ученики в Мевеле проводили традиционную Игру. Рядом с замерзшими прудами Монетка и Грошик строили снежную Крепость. Потом молодежь при помощи жребия делилась на два отряда. Один защищал укрепление, а другой пытался взять его штурмом. С каждой стороны набиралось по несколько сотен человек, и сражение разгоралось жестокое. Без вывихнутых рук и ног не обходилось, а выбитые зубы даже не шли в счет. Ежегодная "битва" была в Мевеле настоящим событием, и посмотреть на нее собиралось множество горожан. Подогретые вином и пивным пуншем зрители переживали происходившее на ледяном поле очень азартно. Бывало, доходило и до драк между почтенными отцами семейств.
- Тогда я зайду за тобой после того, как провожу матушку из церкви, - Урс поежился от холода. -Ладно, беги давай, а вечером я приду к вам.
- Не прощаемся, - Кайль начал спускаться по ступенькам. - А! Слушай, - остановившись, он оглянулся и растянул рот до ушей. - Тебе Тина привет передавала. Все спрашивает, почему ты так долго не приходишь. Если зайдешь, она точно за нами увяжется. Придется ее на санках катать.
Мартиной или, по-домашнему, Тиной, звали младшую сводную сестру Кайля. Было девчонке восемь годков, и вот уже пару лет как она, с непосредственностью влюбившегося ребенка, не давала прохода Урсу. Стоило тому появиться в доме мастера Криппе, как Тина начинала крутиться вокруг ребят и очень обижалась, если, отправляясь гулять, ее не брали с собой. Кайль дразнил егозу "невестой" или "хвостиком", но любил и во всем потакал. Урс над Тининой привязанностью к себе тоже беззлобно подтрунивал, а в прошлом году подарил на день ангела украшения. Собственноручно сделанную пару серег с крошечными рубинчиками и маленькое колечко. С тех пор девчонка носила их, не снимая, и еще больше привязалась к "своему жениху".
- Сегодня ее брать не стоит, - задумчиво сказал Урс. - Сделаем так: я к вам в дом заходить не буду - жди меня на улице. Через полчаса после вечерней молитвы.
- Хорошо, - Кайль махнул на прощание рукой и поспешил по заснеженной дорожке к калитке. - До вечера!
- Бывай, - подросток закрыл дверь и отнес корзинку с продуктами на кухню.
Постоял у растопленной плиты, согреваясь. С момента гибели отца прошло чуть больше месяца. Обрушившееся на Урса горе было настолько сильным, что он почти не спал по ночам. Лежа в постели с закрытыми глазами, ворочаясь с боку на бок, он молился за покойного или требовал ответа у бога, надеясь понять, почему все так случилось.
Но бог молчал, а убийц не нашли, как и пропавшего Ганса. Двоюродный брат бесследно исчез. Судья объявил его в розыск, а ведший следствие мессир Фогерт намекал, что тот, может быть, причастен к преступлению. Дескать, заказчик заплатил мастеру Петеру за работу ровно сто гульденов, и дьявольское искушение могло подтолкнуть Цимма на убийство. Услышав такую версию событий, фрау Анна пришла в ужас, нагрубила прево и отправилась к судье с жалобой.
Фон Шонхельм благожелательно выслушал вдову, но на все заверения, что "Ганс не такой... Он не мог этого сделать... Петер ему как отец родной был...", ответил, что в жизни бывает по-всякому. Человек - грешен, а дьявол не спит. Поэтому подозрения с исчезнувшего племянника будут сняты только после того, как он найдется. Живым или мертвым. Фрау Анна разрыдалась и, вернувшись домой, несколько дней пролежала в постели больная.
С хутора под Мабахом на похороны ювелира приезжала золовка, но ничего хорошего из ее визита не вышло. За несколько дней до этого прево послал к Циммам стражников. Те нагнали страха на родителей Ганса, утверждая, что именно он убил своего хозяина. Якобы в городе парень только и делал, что пиво пил, дрался и шлялся по девкам. Предупредили: если сын вдруг вернется на хутор, родные тут же должны оповестить старосту и отправить парня под надзором в Мевель, иначе сами пойдут в тюрьму за укрывательство. Потом "дублеты" объездили соседей и ославили Циммов, как родителей убийцы, приказав доносить обо всем, что делается на хуторе.
Несмотря на горе вдовы разговор у сестер получился нехороший. Старшая заявила младшей, что до того, как парня забрали в город, он был тише воды, ниже травы. Послушный, ласковый, работящий, никто о нем за всю жизнь слова плохого не сказал. А теперь получается, что за полгода жизни в Мевеле в настоящего злодея превратился! И куда только Анна с Петером, упокой Господь его душу, смотрели?! А если Ганс не преступник, то, значит, сгубили его лихие люди на тракте за чужие деньги...
Неожиданно из гостиной донесся громкий голос матери. Урс прислушался, но слов разобрать не смог и поспешил вернуться в комнату. Войдя, он застал картину, ясно говорившую о том, что беседа с мастером Струком вот-вот обернется ссорой. Из покрасневших глаз вдовы готовы были политься слезы, голос звенел от гнева, а мрачный цехмистер медленно выбирался из-за стола. Увидев подростка, он остановился.
- Вы сегодня не в духе, фрау Анна, - сказал Струк, глядя поверх ее головы на гравюру, изображавшую штурм Мевеля императорскими войсками. - Поэтому не стоит принимать важные решения в расстроенных чувствах. Не будем спешить...
- Я уже все сказала, - мгновенно вскинулась женщина. - Я не буду ничего продавать. Все перейдет Урсу, когда он станет мастером! О нем еще заговорят по всему княжеству!
- Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, - стуча палкой, цехмистер направился в коридор, мимо посторонившегося ученика. - Кто же спорит. Не знаю, как в Уррене, но последнее время в Мевеле только и говорят о вашем семействе... Фрау Анна, - повысил голос Струк, - вы не против, если Урс проводит меня? На улице скользко, да и ноги опухли - идти тяжело. Как бы не упасть одному.
Урс заметил, что мать со злостью смотрит на гостя, но женщина сдержалась.
- Проводи господина старшину, - сказала она сыну. - Прощайте, мастер Струк.
- До свидания, госпожа Граф, - небрежно кивнув, ювелир вышел в прихожую. - Идем, Урс.
* * *
Не трудно было догадаться, что ни в какой помощи старшина не нуждается. В свои пятьдесят шесть он был еще крепок и, выйдя на улицу, отказался от предложения юноши опереться на его плечо. Они довольно долго шли молча. Урс терпеливо ждал, когда цехмистер изволит пояснить, зачем он ему понадобился. Наконец Струк покосился на шагавшего рядом ученика и, пожевав губами, заметил:
- Твоя матушка плохо выглядит. После похорон сразу лет на десять постарела. Лицо какое-то опухшее... Она часто плачет?
- Да, - неохотно ответил парень. - Когда молится. И ночью... Я несколько раз просыпался от того, что она рыдала.
- Может, у нее что-то болит? Я слышал, к вам часто заходит мастер Джордан?
Удивленный такой заботой Урс исподтишка посмотрел на цехмистера. Струк шел, не глядя на ученика, и при каждом шаге вонзал палку в снег, словно пику. Лицо у него раскраснелось, а из приоткрытого рта с легким хрипом вылетал пар: день выдался морозным.
- У нее каждый день кружится голова, - сказал Урс. - Лекарь оставил мне какие-то травы, показал, как делать из них отвар, но матушка часто забывает его пить.
Цехмистер презрительно скривил толстые губы.
- Господь послал вам испытания, - произнес он назидательным тоном. - Никакие снадобья тут не помогут. Нужно смириться и полностью покориться воле Господа. Фрау Анне следовало бы почаще посещать церковь. Только покаявшись и очистив душу молитвой, она сможет обрести покой.
- Она трижды в день ходит молиться, - не скрывая обиды, ответил Урс. - И я вместе с ней. Мы дали отцу Кариану десять золотых...
- Всего десять? - хмыкнул ювелир. - Десять гольдгульденов, - медленно произнес он, как будто прикидывая, что можно купить у бога за такие деньги. - Когда умер мой отец, я пожертвовал храму золотую дароносицу собственной работы, пятьдесят талеров на заупокойные молитвы и раздал городским нищим милостыни... - цехмистер запнулся, пытаясь вспомнить.
- В общем, целый год каждое воскресенье я раздавал убогим при нашей церкви десять имперских грошей, - подытожил он. - Зато теперь я спокоен, что мой батюшка, упокой Господь его душу, живет в Раю. Он был хорошим отцом, и я рад, что достойно выполнил сыновий долг.
Паренек опустил глаза и невольно сжал кулаки. Щеки Урса горели от унижения, к которому примешалась злость на расхваставшегося старшину. Отца они похоронили за счет Цеха, так как после смерти мастера Петера оказалось, что в доме почти нет денег. Счет в банке мессира Вальбаха был пуст, а имевшиеся в лавке ювелирные изделия пришлось срочно распродать по дешевке, чтобы хватило на жизнь в ближайшие месяцы. Легко догадавшись, о чем думает парнишка, Струк продолжил:
- Я знаю, что твой папаша после себя ничего не оставил. Он, как и его отец, любил жить на широкую ногу. Тебе придется всерьез задуматься о своем будущем. В одиночку, согласно уставу нашей Гильдии, ты работать не можешь, - он строго посмотрел на Урса. - Ты уже думал об этом?
Ученик кивнул, но промолчал, ожидая продолжения.
- Как раз сегодня, - остановившись, цехмистер повернулся к подростку, - я хотел поговорить о тебе с фрау Анной. Но, как видно, пришел в неподходящий момент. Другой бы на моем месте обиделся на нее, но я не держу зла. Господь велел прощать обидчиков, - Струк вздохнул.
- Ты прекрасно знаешь, - нахмурившись, он смотрел на подростка, - вопросы Цеха - это не женского ума дело. Их могут решать только члены нашего братства. Поэтому я хочу повторить тебе то, что говорил вдове. В конце концов, теперь ты - единственный мужчина в доме. Будущий хозяин.
В голосе ювелира прозвучала вопросительная интонация, и Урс снова кивнул. При жизни отца он хорошо представлял свою карьеру. Все должно было идти гладко и без запинок. За последнее время он добился в обучении больших успехов и через год-полтора собирался пройти экзамен на подмастерье. Петер Граф пророчил сыну большое будущее. Он часто говорил, что если дело и дальше пойдет так, то всего за пять-семь лет Урс станет мастером. У подростка был отличный вкус, ловкие пальцы, он хорошо гравировал, разбирался в драгоценных камнях и к своим пятнадцати сделал немало оригинальных изделий. Покойный ювелир утверждал, что если бы не устав Цеха, растянувший рост от ученика до мастера на долгие пятнадцать лет, Урс мог бы обзавестись личным клеймом уже к восемнадцати годам.
Но сейчас, после гибели отца, все эти планы растаяли, как снег в мартовскую оттепель. Ученик остался один и согласно уставу должен был найти в Мевеле или в другом городе хозяина, который согласился бы взять его к себе. Урс подумывал о дядюшке из Годштадта, но знал, как там в свое время обошлись с мастером Петером. Да и оставить мать одну он не мог.
- Идем, я начинаю мерзнуть, - приказал Струк, не дождавшись вопросов от задумавшегося подростка. - Так вот, мой мальчик, - ювелир попытался придать голосу дружелюбный тон, - работать сам ты не можешь. Придется поступать в обучение, но сейчас не лучшие времена для нашей Гильдии. Я даже не знаю, кто в Мевеле захотел бы взять к себе еще одного ученика, - он сокрушенно покачал головой. - У меня самого, как ты знаешь, работают четверо - сыновья и сын моей сестры. Ребята толковые, работящие, но, бывает, часами сидят без дела. Нет заказов, - Струк сердито ударил палкой в снег. - Император серьезно болен, не дай Господи, помрет, а тогда будут созывать Рейхстаг: выбирать нового государя. А новый император - это всегда новые налоги. Жить станет тяжелей, и людям будет не до украшений.
Нахмурившись, Цехмистер замолчал.
- Так что же мне делать? - решился спросить Урс. - Я ведь...
- Вот об этом я и хотел поговорить с твоей матерью, - перебил ювелир. - У меня есть хороший приятель, живет в столице герцогства Цатль. В городе Цутхе. Он работает на семейство самого герцога... Кстати, тамошняя знать ценит своих ювелиров, и, как он недавно писал, у него всегда много заказов. В Цатле наши собратья пользуются особыми привилегиями и платят очень маленькие налоги...
Все оставшееся время, пока они шли к дому цехмистера, Струк с жаром рассказывал, как хорошо живется в далеком герцогстве. По его словам выходило, что лучшего места в Империи для золотых дел мастера просто не сыскать. Даже императорский двор не носит столько драгоценных украшений, сколько тамошние аристократы. И взнос в Гильдию вполне умеренный.
- Я предложил вдове, - сказал Струк, когда они остановились у окованных железом ворот его дома, - списаться со своим знакомым в Цатле. Думаю, он с удовольствием возьмет к себе учеником такого талантливого парнишку, как ты. Благодаря положению придворного ювелира, ему несложно получить разрешение для тебя и фрау Анны на проживание в герцогстве. Ты будешь у него, а мать сможет поселиться где-нибудь по соседству.
- Но наш дом, лавка, - Урс растерянно смотрел на цехмистера. - Мы же не можем все бросить.
- Вот именно, - подхватил Струк. - Ты сразу понял, о чем речь, мой мальчик. Вам нужно продать их достойным людям. Все равно они не принесли вашей семье счастья... Это же надо, чтобы племянник убил своего дядю! - перебил себя ювелир. - Просто в голове не укладывается. Вы ведь его...
- Я не верю, что Ганс мог убить отца, - возмутился подросток. - Это неправда! Нельзя так говорить!
Старшина мгновенно нахмурился и смерил ученика гневным взглядом. Железный наконечник палки с силой ударил в корочку намерзшего льда под ногами. В голове Урса промелькнуло, что сейчас он получит за свою дерзость по спине палкой. Но цехмистер сдержался.
- Мессир Фогерт считает убийцей Цимма, - сказал он медленно. - Прево говорил мне, что твоя мать наняла трех человек, и они обшарили место, где нашли несчастного Петера. И ничего не обнаружили: ни другого тела, ни вещей. Если бы отца и Ганса убили разбойники, твой двоюродный брат лежал бы где-нибудь неподалеку. Мертвый. Подумай сам, ты ведь не дурак, Урс. Зачем злодеям забирать с собой труп Ганса?
Потупившись, юноша промолчал. Возразить было нечего. Он сам долго размышлял над тем, куда подевался живой или мертвый двоюродный брат. Но поверить, что добряк Ганс мог поднять руку на отца? Это просто не укладывалось в голове. За полгода жизни у них в доме Цимм ни разу ни с кем не поссорился, беспрекословно выполнял любую работу. А если Урсу случалось подраться, то всегда становился на его защиту.
- Ладно, оставим твоего братца властям и Божьему суду, - проворчал Струк. - Я ведь не об этом хотел сказать, - он достал большой ключ и подошел к калитке в воротах, за которыми визжали псы, узнавшие хозяина. - Если продадите дом и лавку, у вас будет достаточно денег, чтобы переехать в Цатль. Я договорюсь со своим другом, и он примет тебя учеником. Только подумай, какую карьеру ты сможешь сделать в столице!
- Да, и еще, - цехмистер усмехнулся. - У моего приятеля подрастают четыре дочери, а сыновей нет. Так что, если покажешь себя хозяину с хорошей стороны, проявишь послушание, усердие и трудолюбие, то, может быть, женишься на одной из дочерей. Стать зятем придворного ювелира - это не шутка! Клиенты, покровительство, известность... Наследство.
Озадаченный открывшимися перед ним перспективами, Урс покраснел и смущенно переступил с ноги на ногу. Переезд из родного города, жизнь в далеком столичном Цутхе, - все это казалось нереальным, даже пугало. За свои пятнадцать лет он нигде дальше Мабаха не бывал. Только пару раз ездил с родителями на хутор к родичам матери.
Струку надоело ждать реакции ученика, и он решительно подвел итог беседе:
- В общем, так. Хорошо подумай над моим предложением. И поговори с матерью, когда она будет в настроении. Решите продать дом - я найду покупателя и напишу другу. Помогу вам с переездом.
Цехмистер открыл калитку и отпихнул палкой сунувшегося наружу рыжего пса. Уже перешагнув за порог, оглянулся на Урса и назидательно добавил:
- В конце концов, речь идет о твоем будущем. Господь не любит, когда люди отказываются от своего счастья. Один раз упустишь - не вернешь. Так что думай.
Калитка захлопнулась, и Урс медленно побрел домой. Он был растерян. Поселившееся в душе после гибели отца ощущение, что его привычный, уютный мир стремительно уходит в прошлое, стало предельно острым. Будто толкнули тебя в спину и отчаянно пытаясь удержаться на ногах, не в силах остановиться, ты бежишь вниз по обледеневшему склону...
* * *
После визита цехмистера прошло три дня, но Урс так и не решился поговорить с матерью. Слишком ей нездоровилось. К горю вдовы примешалось сильное чувство вины из-за пропажи племянника. В то, что он причастен к убийству мужа, фрау Анна не верила и мучилась неизвестностью. За прошедший месяц она не раз говорила с сыном об исчезнувшем Гансе. Надрывая сердце, пыталась представить, как все происходило на Звездном тракте в тот жуткий вечер.
Было ясно: злодеи застали ювелира с племянником врасплох, не помогли ни сила парня, ни самострел, который захватил с собой муж. Но если для мастера Петера все закончилось страшно и быстро, то судьба Ганса выглядела настоящей загадкой. Иногда им казалось, что сын сестры удрал от разбойников, заблудился в лесу и замерз. Или вырвался из рук злодеев раненым, чтобы умереть вдалеке от дороги. А может за ним долго гнались и убили где-то в глубине чащи? Поэтому нанятые вдовой люди так и не нашли его тела.
О том, что Ганс мог уцелеть, мать с сыном почти не говорили. Думать, почему он в таком случае не вернулся к родным, было все равно, что признать парня убийцей.
Помимо терзавшего ее горя фрау Анне приходилось теперь ломать голову над тем, как вести хозяйство. Пока весь город привычно широко праздновал Рождество и наступление Нового года, она высчитывала, на чем можно сэкономить. Денег, вырученных от продажи имевшихся в лавке украшений, должно было хватить до лета. Если бы не налоги и ежегодный взнос в Цех, их было бы достаточно, чтобы скромно прожить вдвоем целый год. А ведь многие говорили, что жизнь станет еще дороже, и мать Урса дрожала сейчас над каждым биллоном. Думать о предложении цехмистера фрау Анна не хотела, так как искренне считала, что Урс сможет продолжить отцовское ремесло в родном доме. На робкие возражения сына, что Цеховой устав не позволит этого сделать, она только отмахивалась. "Что-нибудь придумаем, - бормотала она рассеянно. - Договоримся..."
Зима выдалась необычайно холодная, цены на дрова выросли вдвое. Но в лиге от города у дровосеков вязанка стоила гораздо дешевле. Посоветовавшись с мастером Криппе, вдова решила покупать хворост в лесу. Фрау Анна одолжила у соседки легкие сани, и Урс с вызвавшимся помочь Кайлем на следующий день отправились за город. Нанимать лошадку было бы дорого и, накинув на себя постромки, покрепче ухватившись за оглобли, ребята потянули сани на себе.
Дорога к лесу оказалась не такой уж тяжелой. Не намного трудней, чем катать на санках вокруг пруда хохочущую от восторга Тину. В пути Урс с Кайлем даже успели подробно обсудить предстоящую вечером Игру. Во время жеребьевки они попали в один отряд и должны были сегодня штурмовать стены снежной крепости. Кайль слегка нервничал: для сына владельца пивной это была первая "битва". Урс же участвовал третий раз и вспоминал, как в прошлом году, получив ледяным снежком в лоб, чуть ли не четверть часа провалялся без памяти.
- Потом голова два дня кружилась, - сказал он с мрачным весельем. - Зато я успел одному подмастерье ледышкой выбить зуб, а второму - оба глаза подбил. Они потом все узнать пытались, кто...
- Я помню, - перебил Кайль, - мне Вилли Пескарь рассказывал. Парни, как и он, были из Рыбного Цеха. Только Пескарь по жребию на вашей стороне оказался. Говорил, что подмастерья долго злые ходили. Повезло тебе: они лица не запомнили.
- Я по самые глаза шарфом замотался, - усмехнулся Граф. - Ты сегодня тоже так сделай, не пожалеешь. Ребята после Игры, бывает, успокоиться не могут, все ловят друг дружку, дерутся. Один раз на следующий день двое из кузнечного сцепились - еле свои растащили... Пескарь - хороший парень. Я для его девчонки серебряное колечко сделал, за просто так.
- А помнишь, как мы с ним и Ферди Зубом искали сокровища гномов? Когда наткнулись на подземный ход из Старой башни?
- Помню, - Урс остановился, чтобы перевести дыхание. - Давай немного отдохнем. Не хотел бы я быть лошадью, - он засмеялся.
- Я тоже, - согласился приятель. - А жаль, что мы тогда никакого клада не нашли.
Урс ничего не ответил, вспоминая развалины башни - единственного укрепления, оставшегося от старинных крепостных стен Мевеля. Несколько лет назад они любили играть там, чаще всего в рыцарей и штурм города. Урс обычно был "имперским латником": размахивая деревянным мечом, воображал, что сражается рядом со своим прадедом. А против него и других "имперцев" зачастую дрались правнуки тех, кто защищал Мевель...
- Я потом в одной книге прочитал, - сказал ученик ювелира, - в городских башнях первой линии было много подземных ходов, которые вели в город. Чтобы подкрепление и припасы доставлять во время осады. Может, под Старой еще один ход есть, не только тот, что мы нашли.
- А толку-то? - вздохнул Кайль. - Все равно никаких гномов и кладов у нас нет. Я тебе тогда так поверил, что потом долго еще сны видел. Как иду по этому ходу, иду... И вдруг вижу: в стене новый коридор - прямиком в пещеру короля гномов выводит. А там драгоценные самоцветы так и сверкают! - Кайль снова вздохнул.
Его друг промолчал. Он не любил вспоминать эту историю, из-за которой над ним долго смеялись другие мальчишки. Дело в том, что за несколько дней до игры в Старой башне Урс, как раз прочел воспламенивший его воображение старинный фолиант. Книга называлась: "Сказания о подземных королевствах, их обитателях, и драгоценностях, там укрываемых". И когда ребята наткнулись на заваленный вход в подземную галерею, парнишка вообразил, что она приведет их прямо к сокровищам гномов.
Своей догадкой ученик ювелира тут же поделился с остальными. Урс говорил с таким жаром, что на следующий день приятели явились в башню, вооружившись киркой и лопатами. В существовании подземной пещеры, набитой сундуками с драгоценностями, уже никто не сомневался. Перед тем, как начать работать, все торжественно поклялись по-честному разделить найденные сокровища. Завал раскопали, но подземный ход привел ребятишек не в чертог короля гномов. Вместо пещеры с драгоценными камнями на другом конце туннеля их ожидал заваленный мусором и нечистотами овраг. Неподалеку находилась скотобойня, отходы от нее так же сбрасывали сюда...
- Как там воняло, бр-р-р! - Кайль передернул плечами. - Каждый раз, когда прохожу неподалеку, тошнить начинает.
- Да, несло, как из драконьей задницы, - Урс сплюнул в снег. - Еле тогда сдержался, чтобы не сблевать.
- Э-э, да ты все забыл, - Кайль с веселым недоумением посмотрел на друга. - Ты там так рыгал, что все башмаки и штаны себе запачкал. Неужели не помнишь?
- Не говори ерунды, - Урс погрозил кулаком. - Это Ферди стошнило, ты перепутал.
- Ничего я не перепутал. И тебя, и Зуба. Я бы тоже блевать начал, но нос сразу зажал и с Пескарем назад уполз.
- Все ты врешь, не было такого. Кончай болтать, идти пора.
- Пошли, - Кайль ухватился за оглоблю. - А все-таки ты блевал.
Урс поморщился, живо вспомнив злосчастный овраг. Омерзительную вонь гнилого мяса и дерьма они учуяли, спустившись в туннель. Но желание найти клад заставило пройти его до конца. По дороге им пришлось потрудиться, раскапывая еще один завал. Когда-то ход из башни, ведший от городских стен в Мевель, наверное, оканчивался в подвалах какого-нибудь укрепления. Теперь здесь был овраг - большая мусорная яма. После захвата города войсками Максимиллиана I старые городские стены и постройки военного назначения снесли. Уцелела только одна башенка, да еще кое-где Урс натыкался на торчавшие из земли куски стен. А на окраине города появилась Крепостная улица: на постройку ее домов пошел камень, оставшийся от разобранных укреплений.
Впрочем, такая участь постигла все курфюрство после подписания Годштадского мира, когда княжество вошло в состав Империи. Монарх-победитель, опасавшийся восстаний, издал указ, по которому в мятежных королевствах городские стены сравняли с землей. Исключение сделали для городов, чье ограбленное население все-таки умудрилось собрать еще денег и откупиться. В них ограничились тем, что проделали в крепостных стенах широкие проломы.
В Вигенбурге же, который князь сдал Максимиллиану сразу, на милость победителя, укрепления не тронули. Правда, император оставил в нем пятитысячный гарнизон наемников, возложив его содержание на тамошних бюргеров. Именно эти солдаты удачи, служившие за полновесные талеры любому, кто платил, потом основали знаменитый Цех Мертвой Головы. Гильдию наемников, принимавшую под свои знамена всех желающих, независимо от звания и места рождения. "Лишь бы храбр был, да умело с оружием обращался...", - как прочитал Урс в "Истории славных дел императора Максимиллиана Первого".
- Н-но, лошадка! - неожиданно крикнул Кайль и засмеялся. - Пошла, ледащая!
Урс весело гигикнул, и они побежали к лесу.
* * *
Проходить дальше прихожей писарь Хайнц отказался. Шмыгая носом, он скороговоркой выпалил то, ради чего прибежал к Графам: час назад в городских воротах стража задержала разыскиваемого Ганса Цимма. Вдова мастера Петера громко охнула и схватилась за грудь, из ее воспаленных глаз побежали слезы. Собиравшийся на Игру Урс, которого неожиданный гость застал у дверей, растерянно топтался на месте. Новость ошеломила его не меньше матери.
Громко всхлипывая, фрау Анна спросила:
- Где же он, мастер Хайнц? Почему вы не привели его? Он... он здоров?
Чиновник уставился себе под ноги. Забормотал, что нельзя ему было сюда заходить - ведь он на службе. И рассказывать о Цимме нельзя - господин прево, если узнает, что проболтался, шкуру с него спустит...
- Или жалование за месяц не заплатит, - писарь шмыгнул носом. - Как же я без жалования буду? И так, сущие гроши дают, не прокормишься.
- Сейчас, подождите, не волнуйтесь, - засуетилась вдова. - Просто вы меня огорошили, я совсем растерялась...
Не договорив, женщина исчезла в комнате. Хайнц покосился на ученика ювелира, отвел глаза. Урс собрался было спросить, где же все-таки двоюродный брат, но вернулась мать. Она быстро подошла к писарю и вложила в его ладонь монету. Хайнц посмотрел на деньги - это был золотой. Блеснув, гольдгульден исчез, писарь откашлялся и сказал официальным тоном:
- Извините, что принес печальное известие, вдова Граф, но ваш племянник арестован. Я его сам не видел, но знаю точно. Согласно имеющемуся распоряжению судьи Шонхельма. Как подозреваемый в убийстве вашего мужа.
Лицо фрау Анны перекосилось, губы задергались. Урс нахмурился.
- Ганс на гауптвахте? - спросил он, на всякий случай шагнув к матери.
Писарь отрицательно покачал головой.
- Он в городской тюрьме. Будет там, пока идет следствие.
- Но ведь он не виновен! - глухо вскрикнула вдова и схватила гостя за руку, да так, что тот испуганно отшатнулся. - За что же его в тюрьму?
Писарь молчал.
- Урс, мы сейчас же идем к судье, - фрау Анна повернулась к сыну. - Я одеваюсь, и мы идем.
Заметно покраснев, Хайнц осторожно высвободил руку. Сокрушенно качая головой, он забормотал, что идти к фон Шонхельму бессмысленно. Последние дни "старый колпак" плохо себя чувствует, сидит дома безвылазно. Время уже позднее, он, наверняка, лег спать...
- Вы только зря проходите по морозу, - закончил гость. - Дальше ворот вас не пустят.
- А что же мне делать? - фрау Анна попыталась заглянуть в бегающие глазки писаря. - Может, нам нужно идти к вашему хозяину? Ведь прево...
- Нет, нет, - Хайнц решительно замотал головой. - Господина прево с позавчерашнего дня нет в городе. Будь он на месте, я и зайти бы не смог. Фрау Анна, прошу вас, только никому не говорите, что я приходил к вам.
- Не беспокойтесь, - отмахнулась вдова: по ее лицу было видно, что она лихорадочно думает о другом. - Я все хорошо понимаю. Но что же нам делать? Поймите, я не могу сидеть на месте и просто ждать, когда сын моей сестры в тюрьме! Вы человек опытный, подскажите, что нам сделать, чтобы его отпустили?
Писарь пожал плечами:
- Выпустить Цимма могут по приказу судьи, но сегодня старика лучше не беспокоить. Только еще хуже выйдет. А вот завтра утречком, советую вам, идти в контору мессира Боше, адвоката. Наймите его - он сделает все, что нужно. Он очень хорошо разбирается в законах. И с судьей переговорит, и с моим хозяином. Так лучше всего будет.
- Вы думаете? - фрау Анна с надеждой смотрела на чиновника. - Да, наверно, я так и поступлю. Спасибо, мэтр, очень вам благодарна... Но я хотела бы увидеть Ганса сегодня! Как мне это сделать? Вы не могли бы пойти со мной в тюрьму?
Писарь забормотал, что не может. Да это и не требуется. Мастер Шипху - городской тюремщик, несмотря на свою должность, славный и весьма добрый человек.
- Думаю, если вы с ним договоритесь, он передаст заключенному все что нужно: одежду, еду. Поселит в хорошей камере.
- Конечно, я заплачу, - воскликнула фрау Анна. - Но как мне с ним встретиться? Я его совсем не знаю.
- Ничего сложного, - успокоил Хайнц, - просто приходите к тюрьме. Сунете пару грошей стражнику, он вызовет мастера. А там уже все зависит от вас. Извините, вдова Граф, но мне пора. Я и так... - он развел руками, поклонился, стал пятиться. - Прошу вас, никому ни слова, вдова Граф. Если прево узнает...
- Можете быть покойны, - обойдя писаря, мать Урса отодвинула засов на двери. - Я очень вам благодарна, дорогой Хайнц. За все, что вы сделали. И за ваши советы спасибо. Храни вас Господь!
Поклонившись, чиновник пробормотал "до свидания" и выскочил наружу. Как-то весь съежившись, опасливо поглядывая по сторонам, он заспешил к калитке. Урс вместе с матерью следили за ним, пока писарь не исчез за воротами.
- Можно подумать, его кто-то в такой темноте узнает, - фыркнул подросток. - Да и все на прудах: штурм Крепости смотрят, - он тихонько вздохнул. - Что будем делать, матушка?
- Идем в тюрьму, - нахмурившись, ответила фрау Анна. - Сейчас, только соберем Гансу теплые вещи и еду.
* * *
Несмотря на все опасения Графов поздний визит к тюремщику увенчался полным успехом. Выглянувший на стук в ворота сторож, получив шестигрошевик, позвал Шипху. Тот, грузный бородатый мужчина за тридцать, действительно, выглядел добряком. Урс, ранее не сталкивавшийся с хозяином тюрьмы, все время исподтишка разглядывал его лицо. Подростка удивляла спокойная, доброжелательная улыбка, не сходившая с его толстых губ. Такой улыбке место было на лице священника, а не тюремщика.
Чиниться мастер не стал и сразу приказал впустить Графов. Отвел в маленькую пустую комнатку, пригласил присесть на лавку. Видя, что женщина нервничает, ободряюще улыбнулся. Фрау Анна сбивчиво заговорила, Шипху внимательно выслушал ее просьбы. Не таясь, взял три золотых, которые сунула ему вдова.
- За такие деньги, - он подбросил монеты на широкой ладони, - я переведу вашего племянника из подземного "мешка" наверх, в отдельную камеру. Вашему Гансу там будет хорошо. Камелек у него поставлю, пусть греется... Вещи вы оставьте здесь, я ему потом снесу, - тюремщик кивнул на корзинку и узел, которые держал Урс. - Не волнуйтесь, все в целости отдам, мне чужого не надо.
Мастер высыпал монеты в кошель на поясе. Медленно поднялся с табурета. Вопросительно посмотрел на вдову. Та пошевелилась, но вставать не спешила. Оглянувшись на сына, словно ища поддержки, она негромко, запинаясь, попросила:
- Мастер, умоляю... прошу вас, разрешите мне повидаться с Гансом. Я не смогу уйти, если не увижу мальчика... Прошу вас!
Ожидая реакции тюремщика, Урс внутренне напрягся. В голове промелькнула мысль, что все добродушие Шипху сейчас испарится. Но ничего страшного не произошло. Лицо мастера стало еще мягче.
- Это очень сложно сделать, вдова Граф, - сказал он тихо. - По закону до первого допроса никто из посторонних не имеет права видеться с арестованным. Я не могу нарушить правила.
Шипху замолчал, но продолжал внимательно смотреть женщине прямо в глаза. Сообразив чего от нее ждут, фрау Анна вновь вытащила кошелек, но прежде чем успела что-то сказать, хозяин тюрьмы повернулся к подростку.
- Мне нужно поговорить с твоей матерью, - сказал он. - Объяснить ей кое-какие правила. Тюремный распорядок, когда что приносить и все такое прочее. Тебе лучше подождать снаружи.
Шипху открыл дверь в коридор и, легонько подтолкнув замешкавшегося Урса, направил его к выходу из здания.
- Подожди мать в караулке, - сказал он. - Иди, иди.
Ученик ювелира послушно вышел во двор, направился к воротам. Усилившийся к ночи мороз щипал щеки. Дверь в караульное помещение была закрыта. Урс нерешительно постучался. Ему долго не открывали, потом наружу выглянул давешний охранник. Раскатисто отрыгнул пивом.
- А где Шипху? - спросил он. - Без его разрешения я тебя не выпущу.
- Я еще не ухожу, - пробормотал подросток. - Мне сказали подождать у вас.
За спиной первого сторожа появился второй. Лицо у него было недовольное.
- Здесь нельзя, - буркнул он. - Жди во дворе.
- Да, чужим тута делать нечего, - подтвердил первый. - Ты где мамашу потерял?
Не ответив, Урс отошел в сторону.
- Ишь какой неразговорчивый, - сказал за его спиной впустивший их сторож. - Ну, погуляй, погуляй.
Его напарник фыркнул, и дверь в караулку, скрипнув, закрылась. Чтобы не замерзнуть подросток заходил по двору, образованному п-образным зданием тюрьмы и высокой, двадцатифутовой каменной стеной с массивными, оббитыми железом воротами. Тревога, вспыхнувшая, когда он узнал о возвращении Ганса, нарастала. С одной стороны, приход двоюродного брата, как бы говорил, что тот не виновен, раз решил вернуться в город. С другой, терзали опасения, что Цимм может оказаться убийцей. Помимо этого, в глубине души паренек досадовал, что не удалось поучаствовать в Игре. Штурм Крепости проходил сейчас без него...
Дверь караулки заскрипела. Ученик ювелира остановился посредине заснеженного двора. Появившийся сторож не обратил на него внимания. Отойдя от двери, стражник, покряхтывая, помочился на стену тюрьмы. Потом все так же молча исчез в помещении. Подросток возобновил свое размеренное движение по диагонали, но тут из здания в сопровождении тюремщика вышла мать. Сердце Урса учащенно забилось. Не заметив сына, что-то тихо и быстро говоря мастеру, фрау Анна прошла к воротам.
Толстяк Шипху по-хозяйски стукнул в дверь караулки.
- Эй, Симон, выпускай гостей, - позвал он. - Шевелись, бездельник.
Урс торопливо подошел к матери. Вдова раскраснелась, глаза были заплаканы, но, увидев сына, она радостно схватила его за руку. Пока вылезший наружу сторож отпирал калитку, фрау Анна возбужденно, прерывисто шептала:
- Все хорошо, сынок, наш Ганс ни в чем не виновен. Я с ним поговорила... Он рассказал, как все было...
(Продолжение следует)