в которой мастер Петер торопится домой
В огромном экипаже графа Ландера, который тянула шестерка вороных тяжеловесов - настоящем доме на колесах - было тепло и сухо. Стенки обиты зеленым бархатом, мягкие сиденья, ковер на полу, канделябры с горящими свечами - все это создавало, поистине, домашний уют. Камелек в углу испускал достаточно тепла, чтобы не обращать внимания на ноябрьское ненастье, а горячее вино с пряностями способствовало плавному течению беседы. Все вопросы, из-за которых граф с рыцарем встретились неподалеку от предместья Мабаха, вскоре были решены. На конец разговора фон Швертвальд приберег скандальную историю с женой гофмаршала Друа, украсившей лысину мужа "оленьими рогами". Естественно, действовала она не одна, а в паре со старшим сыном канцлера. Вспыхнувшая между молодыми людьми страсть, заставила их забыть о простой осторожности. Друа, демонстрировавший свою преданность больному монарху, проводил все время во дворце, и любовники, не мудрствуя лукаво, предавались греху прямо на супружеском ложе. Рассказывали, что прежде чем доброжелатели открыли глаза маркграфу, красавец Карл провел в его доме пять или шесть бурных ночей.
Узнав о случившемся, новоявленный "олень", - как называли обманутых мужей, - повел себя в новом положении необычно. Ожидаемого светом скандала не произошло. Аристократ не стал жаловаться императору с канцлером, даже не отправил неверную супругу в монастырь. Проявив великолепную выдержку, старик держался так, будто у него в семье ничего не произошло.
- Странно, на Фридриха совсем непохоже, - задумчиво заметил граф Ландер. - Но, как я понимаю, это еще не конец истории?
Поощрительно улыбнувшись Венку, он взял с откидного столика фарфоровую трубку и прикурил от пламени свечи.
- Совершенно верно, ваше сиятельство, - кивнул рыцарь. - Зная обидчивый характер гофмаршала, я очень удивился, когда прошло несколько дней, а скандала все не было...
- Значит старик что-то задумал, - выпустив облачко ароматного дыма, хозяин экипажа указал на собеседника длинным чубуком. - Не поверю, что Друа мог стерпеть такое оскорбление... даже от сына канцлера.
- Вы, как всегда, правы, ваше сиятельство, - фон Швертвальд придал лицу выражение почтительного удивления. - Эта история заинтересовала меня с самого начала, и я старался быть в курсе происходящего. А с определенного момента позволил себе принять в ней участие.
- Какое? - недобро сощурился граф. - Надеюсь...
- Не извольте беспокоиться, мессир, - поспешно сказал рыцарь, - я действовал с исключительной осторожностью. И ни на мгновение не забывал о нашем деле.
- Хорошо. Так что там произошло дальше?
Невольно понизив голос, Венк досказал конец истории. Нанесенного оскорбления аристократ, конечно же, не простил, но решил отомстить чужими руками. Его личный цирюльник - пройдоха и ловкач, нанял трех человек, отлично владеющих холодной сталью. Проливать чужую кровь им было не впервой и, получив хороший задаток, они не задумываясь, согласились на убийство. Ведь брадобрей не собирался посвящать их в то, что жертвой станет сын имперского канцлера. Ночью у дома гофмаршала устроили засаду, но молодой аристократ почему-то не пришел, хотя известил любовницу запиской о будущем визите.
Утром, бесцельно просидев в засаде всю ночь, раздосадованные разбойники отправились согреться выпивкой в какой-то притон. Уходя, их вожак пообещал нанимателю, что они вернутся и будут дежурить у потайной калитки столько ночей, сколько потребуется, чтобы выполнить заказ. Но вечером никто из них не появился, а в комнату цирюльника подбросили три пары отрезанных ушей. По серьгам, оставленным в жутком подарочке, брадобрей узнал их владельцев - наемников и отговорил хозяина от дальнейших попыток отомстить. Тем более, что найти замену несостоявшимся убийцам после того, как их изуродованные тела отыскались на свалке, было бы весьма непросто.
- Этот скандал стоил мессиру Друа больших переживаний, - усмехаясь, закончил рыцарь. - Когда я уезжал из Годштадта, то слышал, что у гофмаршала был сердечный припадок. Прямо в императорском дворце.
- Неудивительно, - пожал плечами граф. - Он - стар, а ничто так не отнимает силы, как осознание собственной беспомощности. И неудовлетворенная месть, конечно. Надеюсь, молодой петушок знает, кому он обязан спасением жизни?
- Догадывается, - тонко улыбнулся собеседник.
- Ну, что же, ты все сделал правильно. Я подумаю, какую пользу мы сможем извлечь из этой истории в будущем. Но сейчас тебе необходимо сосредоточится на главном.
Со значением посмотрев на собеседника, Ландер протянул руку и открыл в двери маленькое окошечко. Похоже, беседа была закончена, и сейчас они разъедутся, каждый в свою сторону. Впрочем, новая встреча не заставит себя ждать.
Глядя, как сеньор осторожно выбивает наружу трубку, фон Швертвальд поежился. В окошко задувал холодный сырой ветер, и рыцарь тоскливо подумал о предстоящем возвращении в усадьбу. Сразу вспомнилось, как, ожидая опаздывающий экипаж хозяина, он простоял целый час в лесу под проливным дождем. Теперь предстоит потратить в два раза больше времени, чтобы добраться домой. Снаружи стемнело, и ехать придется в полной темноте.
* * *
Чувствуя себя совершенно разбитым и замерзшим, Венк слез с лошади. Слуга подхватил поводья хозяйского Коршуна, повел в конюшню. Во окнах господского дома было темно. Неподалеку от входа стояла крытая повозочка ювелира. В нее были впряжены лошади, а на месте кучера сгорбился закутавшийся в плащ человек. Рыцарь ощутил легкое беспокойство. Два дня назад, по словам мастера Графа, работы ему оставалось еще на неделю, а тут - вроде как уезжать собрался.
- Наконец-то вы вернулись, мессир! - из дома выскочил оруженосец Курц с зажженным фонарем. - Слава те, Господи...
- Тише, не ори так, - поморщился фон Швертвальд и снова посмотрел на повозку.
Оруженосец проследил за взглядом хозяина и, упредив вопрос, подтвердил, что ювелир собрался уезжать.
- Он еще вчера, мессир, сказал своему ученику собираться, - Курц, заглядывая в лицо рыцарю, крутился вокруг, словно собака. - А я его сразу предупредил, по-хорошему, что до вашего возвращения никуда не отпущу. Потому что вы так наказывали, - освещая дорогу, оруженосец пошел в дом впереди хозяина. - Огни мы уже потушили, так что будьте осторожны... Вот тута порожек есть, вашмилсть.
- Так что же - он хотел уехать, не выполнив мой заказ? - стуча подковками сапог, фон Швертвальд прошел в гостиную.
Скинув на пол влажный от дождя плащ, рыцарь пододвинул к себе стул с высокой спинкой и сел. Кряхтя, вытянул перед собой ноги. Оруженосец тут же опустился на колени, принялся стаскивать левый сапог.
- Нет, мессир, - бормотал он, - мастер сказал, что работу сделал и уедет только после вашего возвращения. Он думал, что вы еще вчера вернетесь... Но помощнику сразу приказал собраться и повозку выгнать. Лошади вчера так до самой ночи в упряжи и простояли. И сегодня цельный день.
В комнату, кланяясь и громко выражая радость по поводу приезда хозяина, вошли двое заспанных слуг. Одного рыцарь тут же погнал на кухню, сказать кухарке, чтобы грела ужин, а второму приказал растопить камин. И зажечь везде свечи.
- Вина пусть пришлет, - крикнул Венк вдогонку слуге. - Горячего, с медом!
Курц стянул второй сапог, и рыцарь с облегчением пошевелил пальцами замерзших ног. В гостиную заглянул один из телохранителей, сопровождавших фон Швертвальда в поездке. Мессир приказал ему идти с товарищами на кухню.
- Там вам дадут пожрать и выпить, - сказал он. - Курц, проследи, чтобы ребятам ни в чем отказа не было. Но пить - в меру!
- Слушаюсь, вашмилсть, - зажав хозяйские сапоги подмышкой и подхватив с пола плащ, оруженосец увел стрелка из гостиной.
Слуга наконец-то растопил камин и, держа в руке горящую лучину, прошелся по комнате, зажигая свечи в заплывших воском шандалах. В комнате сразу стало веселей, и рыцарь подумал, что если ювелир действительно закончил работу, то он, Венк фон Швертвальд, сегодня напьется допьяна. А завтра позволит себе целый день проваляться на кровати. Кто его знает, черт бы побрал все эти поездки, когда еще потом удастся отдохнуть?
- Может прикажете чего? - спросил стоявший рядом слуга.
Фон Швертвальд задумался, но его отвлекло появление ювелира. Он был одет по-дорожному. Черные глаза золотых дел мастера лихорадочно блестели. Поклонившись, мевелец поздоровался и без каких-либо вступлений сообщил, что работа закончена.
- Ваш заказ выполнен, мессир, - повторил Граф, не дождавшись реакции со стороны рыцаря. - И я... Я хотел бы уехать, ваша милость.
Пропустив слова об отъезде мимо ушей, рыцарь поинтересовался, где же предметы, которые он заказывал? Ювелир засуетился и ответил, что оставил все в мастерской.
- Я сейчас принесу, - он собрался уйти.
- Идемте вместе, - фон Швертвальд сунул ноги в домашние туфли и тяжело поднялся. - Тут все равно слишком темно.
- Конечно, - мастер посторонился, пропуская рыцаря вперед. - Все готово, можете не сомневаться. Я закончил еще вчера утром и прождал вас целый день...
Выйдя из гостиной, они повернули налево и, пройдя темный коридорчик, остановились перед запертой дверью. За ней находилась небольшая комната, в которой ювелир со своим учеником Гансом провел последние две недели. Глядя, как мастер Петер возится, отпирая замок, рыцарь сказал:
- Помнится, несколько дней назад вы говорили, что работы еще на неделю. Не меньше. А справились чуть ли не за день. Как это так у вас получилось, дорогой мастер?
Опасливо покосившись на хозяина усадьбы, Петер Граф неуверенно сказал, что хотел сделать сюрприз. И потом, они, ювелиры, - народ осторожный и суеверный. Не дай бог, поторопишься, сделаешь в последний момент неловкое движение и весь труд насмарку...
- Не хотелось заранее говорить. Сглазить боялся, работа ведь очень тонкая.
Мастер вошел в комнату, где по левую руку вдоль стены стояли две койки, а по правую расположился массивный стол. Несколько дней назад, когда рыцарь последний раз заходил в мастерскую, на нем были закреплены тиски, и лежали инструменты, которыми пользуются ювелиры. Сейчас ничего этого не было, на краю столешницы имелся небольшой железный ларец, за которым выстроились в ряд зажженные лампы. Вообще, в комнате было очень светло: повсюду - на стенах и под потолком - горели свечи.
- Показывайте вашу работу, - рыцарь затворил дверь и накинул крючок, чтобы никто случайно не вошел. - Очень любопытно посмотреть, как у вас получилось.
- Вот, - мастер Петер открыл ларец и протянул фон Швертвальду два металлических цилиндра в дюйм высотой, два шириной, насаженные на деревянные рукоятки. - Ваши печати, мессир.
Венк взял их по одной в каждую руку и посмотрел на отполированные торцы, где были вырезаны зеркальные отражения знакомого рисунка. Большая императорская корона, под ней - щит со сложным гербом и вокруг буквы легенды. На первый взгляд у мастера все прекрасно получилось.
- А здесь образцы, - ювелир выдвинул из стола ящик и принялся выкладывать сургучные и восковые кружки. - Вот это я оттиснул... И здесь. А вот то, что вы мне дали как образец.
- У вас есть еще воск и сургуч? - рыцарь подошел к столу. - Я хочу сам попробовать.
- Да, конечно.
Мастер Петер извлек из недр стола коричневую палочку сургуча и желтый комок пчелиного воска. На его широком, прорезанном морщинами лбу выступили капли пота. Фон Швертвальд не переставал исподтишка наблюдать за мастером и прекрасно видел, что тот очень взволнован. "Скорее всего, просто боится, не совсем же он дурак, - подумал рыцарь. - Плохо, значит не поверил моей истории и подозревает, чем все может для него закончится".
Хотя, похоже, что сейчас, когда Венк делал оттиски в жидком сургуче, беспокойство на лице ювелира сменило волнение ученика, ожидающего приговора сделанному уроку. Несмотря на весь свой опыт и талант в глубине души Граф остался все тем же мальчишкой-подмастерье. И так же волновался, как и двадцать лет назад, ожидая "приговора" заказчика по поводу исполненной работы.
Тщательно сравнив на глаз полученные оттиски с оригиналами, рыцарь потребовал лупу. Получив от Графа мощную увеличительную линзу в медной оправе, заказчик долго изучал рисунок сделанных печатей. Всё совпадало с предельной точностью, даже несколько мельчайших ошибок в рисунке - лишние линии - были скрупулезно воспроизведены. Под конец, вернув лупу мастеру, фон Швертвальд подверг изготовленные им копии печатей последнему испытанию. Он взял сургучные оттиски оригиналов и наложил на них матрицы, вырезанные Графом. Все линии идеально совпали. Рыцарь ощутил себя, будто только что сорвал куш в кости.
- Замечательно, - сказал он совершенно искренне. - Вы прекрасно выполнили мой заказ, дорогой мастер. Разрешите поздравить вас с очередной победой, - фон Швертвальд чуть наклонил голову. - Только такая рука, как у вас, ваши орлиные глаза могли справиться...
Ожидание на лице Графа простодушно сменилось довольным выражением, рыхлые щеки зарделись, но в этот момент в дверь мастерской постучали, и рыцарь прервал свои похвалы. Оказалось, что пришел оруженосец сообщить о накрытом ужине.
- Прекрасно, - Венк убрал печати в ларец. - Сейчас мы с вами отпразднуем, дорогой мастер. Курц, скажи, чтобы на стол поставили еще один прибор! Для господина ювелира...
- Нет, нет, - запротестовал Граф и даже поднял ладони, будто останавливая бегущего на него человека. - Большое спасибо, мессир, но я не могу остаться на ужин. Я должен уехать.
- Да вы с ума сошли, дорогой мой, - удивленно приподняв брови, сказал рыцарь. - На дворе темно, скоро полночь. Никуда я вас не отпущу, - он решительно взял ювелира за локоть. - Поедете утром, когда рассветет.
Граф явно запаниковал и сделал слабую попытку высвободиться. Заказчик не стал удерживать Петера, и тот отступил к стене.
- Мессир, прошу вас, - мастер умоляюще приложил руки к пухлой груди. - Мне действительно нужно ехать прямо сейчас. Очень нужно.
Пот градом катился по лицу Графа, а его большие черные глаза наполнились слезами. Толстые губы ювелира мелко дрожали, он был испуган и жалок. Рыцарь почувствовал к толстяку брезгливое отвращение. "Да какая разница где, - подумал он. - Пусть катится..."
- Хорошо, не буду больше навязывать вам свое гостеприимство, - сказал он сухо. - Не знаю, чем заслужил такое отношение, но можете ехать. Если хотите, двое моих слуг сопроводят вас до самого Мевеля.
Не дожидаясь ответа, фон Швертвальд отвернулся и, держа в руках ларец с печатями, вышел из мастерской. Он пошел к своей спальне, и мастер поспешил за ним. Дрожащим, на этот раз, от облегчения голосом Граф торопливо, путано оправдывался, что "мессир его не так понял... он очень доволен... просто ему надо как можно скорее вернуться домой..."
- Слуг не нужно, ваша милость, - сказал мастер. - Мы с Гансом прекрасно сами доедем. Он парень крепкий, не из робкого десятка. К тому же самострел у меня имеется... Да и кто в такую погоду разбойничать будет? - ювелир нервно засмеялся. - Холод, дождь, вот-вот снег пойдет... В такую ночь даже волки не охотятся, не то что людишки.
Не обращая внимания на ювелира, прихватив по дороге горящую свечу, рыцарь открыл дверь спальни. Не решаясь зайти, мастер Петер остался на пороге, а хозяин усадьбы подошел к окованному железом шкафу. Вытащив из-под рубахи связку ключей, которые носил на шее, Венк по очереди, в определенной последовательности открыл три замка и положил ларец в секретное отделение шкафа. Вынул оттуда тяжелый кожаный кошель. Краем глаза заметил, как ювелир жадно уставился на деньги.
- Вот ваша плата, - рыцарь протянул мешочек, - держите. Восемьсот золотых, как договаривались.
Граф взял и рассыпался в горячих благодарностях, которые мессир пропустил мимо ушей. У ювелира было странное выражение лица, и фон Швертвальд не сразу догадался, что мастер хочет пересчитать деньги, но не решается. Боится обидеть благородного заказчика недоверием. Помогать ему рыцарь не стал и, скривив губы в презрительной усмешке, вернулся в гостиную. Ювелир молча плелся следом.
- Вы меня извините, - Венк уселся за стол, - но провожать не буду. Проголодался. Курц, проследи, чтобы нашему гостю открыли ворота - он сейчас уезжает. Всего хорошего, Граф. Прощайте.
- Прощайте, ваша милость, - поклонившись, прижимая кошель с деньгами к груди, мастер ушел.
Рыцарь выпил вина и принялся кромсать ножом окорок. Отломил кусок хлеба от краюхи. Захрустел ядреной луковицей, от которой шибануло в нос, и на глазах выступили слезы. Вскоре вернулся оруженосец.
- Уехал? - спросил с набитым ртом фон Швертвальд.
- Да, вашмилсть, - слуга подлил хозяину вина в кубок. - Ворота я приказал не запирать.
- Правильно, - пробормотал хозяин. - Позови-ка сюда Херберта. Быстро!
Оруженосец молнией метнулся из гостиной.
Ожидая появления телохранителя, фон Швертвальд пил вино маленькими глотками. Пожар во рту утих. Удовлетворение от того, что дело с ювелиром закончено, начало проходить, и рыцарь почувствовал, как его клонит ко сну. Не сдерживаясь, громко, широко раскрыв полный белых зубов рот, он зевнул.
* * *
Выйдя из дому, мастер Петер поспешил к экипажу. Уснувший на козлах Ганс встрепенулся. Расправляя складки плаща, спросил, что случилось.
- Едем, - ответил ювелир, забираясь в повозку. - К утру мы должны быть дома.
- Зря вы это затеяли, дядя, - заметил подмастерье и пошевелил поводьями. - Кто же ночью ездит? Лучше бы завтра...
- Давай гони, - перебил мастер. - Нельзя нам ждать.
Щелкнул бич, Ганс лихо свистнул, и две лошадки, запряженные в повозку, резво затрусили к раскрытым воротам. Выезжая из поместья, Петер Граф кинул сторожу монетку. Тот, ловко поймав, низко поклонился, а ученик крикнул ему на прощание "Бывай!". Снова щелкнул бич, и лошади пошли вскачь. Повозка запрыгала на ухабах, поддавая седокам жестким сиденьем под зад. Дорога из поместья шла вдоль дубовой аллеи, ущербная луна и редкие звезды поблескивали меж путаницы черных, облетевших ветвей. Откуда-то справа, из ближней деревеньки, донесся собачий вой.
- Что-то боязно, дядя, - вздохнул Ганс. - Сидеть бы нам в тепле, а не... - он замолчал и оглянулся на мастера, который зажег фонарь и сняв с головы берет, стал пересыпать в него монеты из полученного кошелька. Позвякивая, золотые кружочки буквально лились тонкой струйкой.
- Ого, - выдохнул племянник. - Неужели столько денег за один заказ? Тут же целая куча золотых!
- Не кричи, - Петер Граф стал отсчитывать из берета по десять гольдгульденов зараз и ссыпать их обратно в кошель.
- ...Тридцать, сорок... - бормотал он вполголоса.
Через плечо продолжал восторженно глазеть на деньги ученик.
- Деньжищ-то, деньжищ, - повторял он восхищенно.
- ... Девяносто, сто, сто десять, - считал ювелир. - Ты на дорогу смотри, разиня! А то еще опрокинемся... сто двадцать, сто тридцать... Будешь стараться и тебе такие же деньги за работу заплатят. Сто сорок, сто пятьдесят...
- Мне бы ваши руки, дядя, - вздохнул Ганс отворачиваясь. - С моими-то оглоблями... Так, как вы работаете, мне никогда не научиться.
- На, вот тебе - не страдай, - Петер протянул ученику два золотых. - Будет на что погулять на Рождество. Выпьешь пива за мое с тетей Анной здоровье. Сто шестьдесят, сто семьдесят...
- Огромное спасибо, - племянник подбросил монеты на ладони. - Обязательно выпью, можете не сомневаться!
Ювелир покачал головой, бормоча под нос счет. Вскоре аллея закончилась, дорога от поместья вывела на Звездный тракт, тянувшийся через всю Империю. От Вольных городов на побережье Северного моря, до западных границ Цатля, за которыми начинались земли, заселенные дикими язычниками. Ночью движения на тракте не было, и повозка ювелира одиноко тряслась под ночным небом по утрамбованной до твердости камня глине.
Наконец Петер Граф закончил считать деньги. Повозившись со шнуровкой дублета, он спрятал тяжелый кошель на животе. Было неудобно, но надежно. Затем извлек из-под сиденья самострел и, натянув тетиву, зарядил. Положил себе на колени. Насвистывавший песенку племянник при виде оружия замолчал и стал озираться по сторонам. Но вскоре беспечность, присущая Гансу, взяла вверх, чему немало поспособствовала водка из дядиной фляги. Ученик вполголоса запел. Ювелир, которого после перенесенных треволнений бил легкий озноб, тоже приложился к фляжке и потихоньку стал подтягивать.
(Продолжение следует)