От сотен деревьев, составлявших в давние времена цветущий оазис - усладу и место отдохновения утомленных путников - остались лишь почерневшие, засохшие стволы. Люди, время и ветер сделали свое губительное дело: искусственный водопой для скота занесло песком, а навесы, спасавшие путешественников от зноя, обрушились. На месте большого колодца рыцарь со спутниками увидели едва выступающее из песка каменное кольцо. Заглянув в него, Бертран не почувствовал в темноте ямы даже намека на влагу.
Передохнув и подкрепившись, рыцарь с иудеем продолжили путь. Перед тем как уехать, де Ланс отвел оруженосца в сторону.
- Мы должны возвратиться не позже завтрашнего полудня, но если вдруг жид вернется один, - сказал шевалье, - убей его. Не верь ни единому слову лживой собаки - просто убей.
Испуганный неожиданным поворотом событий Жак растерянно пялился на господина. Но, зная скрытный характер вспыльчивого шевалье, расспрашивать не осмеливался.
- Следи за Бонкастром, - продолжал рыцарь, - не давай ему отлучаться. Захочет уйти или последовать за мной - воспрепятствуй силой. Дойдет до схватки - постарайся не убивать. Свяжи и пусть валяется до моего возвращения.
Жак с опаской оглянулся на искавшего что-то в притороченной к седлу сумке паломника.
- Может, мне с черномазым лучше сделать это сейчас? - спросил он неуверенно.
- Нет, - отрезал де Ланс. - В мое отсутствие и только, если сам начнет. Он нам не враг. Запомни одно... - рыцарь запнулся, подбирая нужные слова.
- Мне предстоит великий подвиг, которым я прославлю свое имя во всем христианском мире, - продолжил он задрожавшим от волнения голосом. - Отблеск моей славы падет и на тебя. Главное, оставайся верным слугой. Прояви храбрость, осмотрительность, и Господь не забудет вознаградить золотом твое старание.
По физиономии оруженосца было видно, что он ничего не понял из возвышенной речи Бертрана. Поспешив заверить, что сделает все согласно приказу, Жак спросил:
- Мессир, как поступить, если не вернетесь к полудню завтрашнего дня?
- Жди нас еще день и ночь, - помрачнел юноша. - Потом можешь считать себя свободным от службы. Забирай себе Абу, все мое имущество и возвращайся в Карбиркара. А затем живи, как знаешь. Бонкастра предоставь его судьбе, пусть добирается в Аккру сам... Закончим на этом, - де Ланс ободряюще похлопал слугу по плечу и направился к Галльярду. - Не бойся, мой верный Жак. Мне предстоят большие испытания, но я чувствую, что все закончится хорошо. Эй, Симон, нам пора в путь!
* * *
Несмотря на опасения шевалье во время ночной поездки иудей вел себя спокойно. Следуя звездам на небе, а, может, известным ему приметам, Леви ни разу не сбился с пути. Он все время молчал, ничего не рассказывал, кратко отвечал на вопросы. Рыцарь же старался не беспокоить проводника, чтобы не мешать отыскивать дорогу в пустыне. Впрочем, разговор в первую очередь рассеивал внимание самого де Ланса, что могло стать для него роковым.
Ожидая, что пленник в любой момент попытается сбежать, юноша держался начеку. Он обнажил меч, а левую руку прикрыл щитом, готовый в любой момент отразить коварное нападение. Угроза со стороны безоружного Леви казалась ему маловероятной, а вот атака какого-нибудь демона, вызванного волшбой иудея, была вполне возможна.
Что он будет делать в случае нападения исчадия ада, коих в здешних песках, вне всяких сомнений, обитало немало, шевалье не знал. Тайными знаниями, способными защитить в такой схватке, он не владел. Холодная сталь меча, освященного на алтаре в соборе Труа перед отъездом за море, внушала надежду, но сомнения все же тревожили юношу. Главным, на что рассчитывал де Ланс в своем ночном предприятии, был замысел Господа, указавшего ему достойную цель. Слова скончавшегося на его руках храмовника не могли попасть в случайное ухо!
Все опасения молодого человека оказались напрасны. Никто - ни человек, ни дух - не помешали двум всадникам, мчавшимся к своей цели. Не успел Галльярд устать, как неожиданно встрепенувшийся Леви сказал, что осталось совсем немного. И, действительно, обогнув попавшийся на пути бархан, иудей с рыцарем увидели впереди развалины крепостной стены. Ветер и время проели в ней бреши, а местами занесли песком до самого верха.
- Здесь был древний город, - упредил вопрос Леви. - Нам вон в тот пролом, мессир.
Миновав стену, всадники заставили лошадей перейти на шаг. От большинства городских зданий остались только развалины. Проезжая по занесенным песком улочкам, Симон рассказывал, что городок основали бежавшие от римлян иудеи. Во время одного из восстаний против империи легионеры взяли его штурмом. Жителей частью перебили, частью угнали в рабство. Городские укрепления разрушили. После ухода захватчиков в город вернулись немногочисленные беженцы. Со временем жизнь в нем наладилась, так как неподалеку пролегали караванные пути, но войны одна за другой уменьшали число горожан. Пока последние из самых упрямых не ушли из этих мест навсегда.
- После казни вашего Ешу, - говорил иудей, внимательно присматриваясь к развалинам, мимо которых они проезжали, - сюда перебрался кое-кто из его последователей. Один из них принес и спрятал тут то, что вы ищете.
- Как же ты узнал об этой тайне? - спросил рыцарь.
- Случайно, - Симон вздохнул. - Мои предки были служителями Храма. Потом заседали в Санхедрине (5). Один из них оставил запись... Просто написал, что слышал от впавшего в ересь человека, как он укрыл в тайнике некую чашу. Рассказчик и его собратья по секте верили, что она принадлежала распятому Ешу. Именно в нее ученики собрали вытекшую из ран кровь своего рабби.
- Священный Грааль, - прошептал рыцарь и, спрятав меч, осенил себя крестным знамением. - Великая святыня, которую искали и не смогли найти столько благородных рыцарей, надевших крест. Все время ты знал о ней и молчал!
- Не знал, - ответил Леви. - Только перед самым отъездом из Иерушалаима я наткнулся на записи своего почтенного предка. Имел неосторожность поведать о них ученику, - иудей вздохнул. - Думаю, что именно Самуил разболтал. Он слишком любил якшаться с вашими...
Симон с рыцарем проехали в конец длинной, извилистой улочки. Остановились напротив сложенного из камня дома, зиявшего, словно череп, пустыми глазницами двух окон. Иудей сказал, что они приехали, и предложил спутнику спешиться. Достал из мешка, перекинутого через лошадиный круп, заготовленные в Пустом Колодце факелы. Он зажег их и воткнул в песок на расстоянии нескольких шагов друг от друга.
- Что ты собираешься делать? - настороженно спросил де Ланс.
- Я должен прочитать заклинание, - Леви принялся чертить на земле какие-то геометрические фигуры заостренной палочкой. - Иначе мы не сможем проникнуть в тайник. Кто-то наложил на ваше сокровище мощное заклятие... Не сочтите за оскорбление, мессир, - он оглянулся на рыцаря, - но вам придется отойти вон к тому дому. Уши непосвященного не должны внимать тайным словам - это опасно. Для вас. И уведите коней.
- Хорошо, - шевалье, которого пробрала невольная дрожь, поспешно отошел к лошадям. - Но смотри, - сказал он грозно, - если ты задумал недоброе, я прикончу тебя!
Занятый своим делом иудей никак не отреагировал на угрозу.
Де Ланс отвел лошадей к указанным развалинам и, обнажив меч, застыл на месте. Не спуская глаз с мага, он шептал молитву. Будущее колдовство пугало его больше, чем бой с десятком сарацин. Чувствуя, как струйки холодного пота побежали по спине, рыцарь смотрел на священнодействия Леви. Молитва кончилась, и он мысленно попросил прощение у Господа за то, что пришлось прибегнуть к помощи нечестивой магии. Тем временем иудей отбросил палочку и поднял обе руки к бездонному, звездному небу. Стал произносить на незнакомом языке заклинание. Длилось это долго, и Бертран старался не слушать обрывки доносившегося речитатива, начав повторять "Отче наш" в полный голос.
Внезапно Леви что-то громко выкрикнул. Взмахнул руками и перед ним из центра каббалистического рисунка взметнулась к небу белая огненная вспышка. Сердце юноши замерло, за спиной испуганно заржали лошади. Несколько мгновений обмерший от страха шевалье ничего не видел - глаза застлало белым. Потом он прозрел и снова задрожал, но на этот раз от накатившего гнева - иудей исчез.
Там, где стоял Симон Леви, сейчас никого не было. Вместе с проклятым колдуном испарился и один из факелов. Размахивая мечом, рыцарь поспешил к месту, где на песке по-прежнему оставались дьявольские символы. Впавший в бешенство де Ланс разразился проклятиями и обрушил на рисунки бессильные удары клинка. Гнев, отчаяние, страх разрывали на части сердце и мозг юноши...
* * *
- Мессир, ну, что вы стоите? - голос исчезнувшего иудея чуть не свалил Бертрана с ног.
Рыцарь медленно обернулся - освещенный пылающим факелом Леви стоял в оконном проеме разрушенного дома.
- Идите сюда, - чертов еврей поманил его. - Только возьмите с собой огонь. Я вам специально оставил... Обойдите стену справа. Нет, нет! С моей правой стороны. Видите пролом? Смело входите.
Как завороженный, следуя приказам проклятого мага, де Ланс оказался внутри каменной коробки. Над головой в проломах крыши мерцали звезды, под ногами хрустели какие-то черепки, ноги подворачивались на камнях. С неожиданным, громким писком, заставив содрогнуться, вдоль стены метнулась большая крыса.
- Теперь сюда, - Леви показал на откинутую в полу деревянную крышку люка. - Там ступеньки. Спускаться нужно осторожно: некоторые совсем раскрошились. Идемте, - иудей подошел к черной дыре и не успел рыцарь пошевелиться, как Леви уже исчез. - Быстрее, мессир, - донеслось из-под земли, - у нас мало времени.
Преодолев страх, Бертран осторожно спустился в люк. Многие ступени действительно оказались стертыми и выщербленными. В нескольких шагах от земли, он оскользнулся и, взмахнув факелом, соскочил вниз, едва не подвернув ногу.
- За мной, - издалека позвал голос Леви. - Не отставайте.
Оглядевшись, рыцарь увидел, что находится в комнатке с высоким потолком. Здесь было пусто, от пыли защекотало в носу, и, не удержавшись, воин чихнул. В одной из стен имелся прямоугольный проем высотой в человеческий рост. Судя по отблеску огня на стенах, Симон ушел именно туда. Выставив перед собой факел, юноша осторожно заглянул в узкий коридор. Увидел впереди, шагах в двадцати освещенную колеблющимся пламенем фигуру проводника.
- Ну, что же вы? - оглянулся Леви. - Подходите и берите.
Колдун шагнул в сторону, освободив проход в маленький зал.
- Видите, лежит на алтаре? - он указал факелом подошедшему рыцарю на каменный куб в центре комнаты.
Заметив, как блеснул металл, Бертран в три шага очутился рядом с камнем. На обращенной к нему грани был выбит силуэт рыбы. По углам алтаря прямо на полу горели глиняные светильники. Обыкновенные плошки с маслом, в которых плавали зажженные фитили. На поверхности каменного куба стояла бронзовая чаша. Совершенно гладкая и на короткой ножке. Чтобы лучше видеть, рыцарь поднес к сосуду факел...
- Мессир, мы не можем здесь долго находиться, - сказал оставшийся за спиной Леви. - Нужно возвращаться.
Не слушая иудея, Бертран опустился на колени. Отложив факел, он произнес горячую молитву, в которой возблагодарил Господа. Потом поклялся до последнего своего вдоха хранить и защищать Священный Грааль.
Принеся обет, юноша поднялся и нерешительно протянул руку. За спиной послышались шаги. Оглянувшись, Бертран увидел удаляющегося иудея. Схватив чашу с алтаря, прижав к груди, де Ланс поспешил за уходящим спутником. Леви, вопреки его опасению, шел медленно, и было видно, что он не собирается бежать. Просто идет, как человек, которому надоело ожидание...
Выбравшись наверх, они загасили факелы о песок. Молча подошли к лошадям. Не в силах выпустить чашу из рук, Бертран нерешительно стоял у Галльярда. Он все еще не мог поверить, что чудо свершилось! Наконец шевалье развязал дорожную сумку и опустил в нее Священный Грааль. Легко запрыгнул в седло.
Все так же молча, иудей неспешно проехал мимо де Ланса.
- Леви, - догнал его рыцарь, - ты не обманул меня.
- Да, - спокойно сказал тот. - Теперь ваша очередь, мессир. Вы отпускаете меня?
- Конечно, - поравнявшись с евреем, крестоносец добродушно хлопнул проводника по спине. - Когда мы вернемся в Кабирк... Кабиркарра. Черт побери, язык можно сломать об эту деревню! Ты получишь там награду. Восемь безантов, - на радостях рыцарь пообещал все деньги, лежавшие в кошельке. - А если желаешь, можешь вместе со мной поехать в Иерусалим.
- Вы очень щедры, мессир, - вежливо ответил иудей, - но я предпочитаю жить в уединении.
- Тебе решать, - Бертрана переполняло великодушие. - Ведь ты мог бы сопровождать меня не только к Гробу Господня, но и в Ватикан. Я думаю, сам Папа не отказался бы окрестить такого иудея, как ты. Я - человек благодарный и могу замолвить за тебя словечко перед Его Святейшеством.
Вместо ответа Леви отрицательно покачал головой.
- Как хочешь, - сухо сказал рыцарь и пришпорил коня. - Не отставай, мы должны поскорее вернуться.
* * *
"... отужинав, султан Мохаммед, властитель Сар аль-Медины, да продлит Аллах его годы, заскучал. Следует заметить, сие настроение часто посещало молодого правителя после недавней смерти любимой жены - красавицы Джамили. Ни музыка - услада слуха, ни искушенные в ласках наложницы - услада тела, не могли отвлечь владыку от печальных дум. Привыкнув с юношеских лет находить совет в мудрости визиря, его величество послал за Гамалем. Сановник - надежная опора и верный слуга - поспешил явиться в покои хозяина.
Выслушав печальные речи повелителя, визирь предложил ему заняться государственными делами. Ибо ничто так не развлекает ум, как забота о благе своего царства и подданных. Подумав над сказанным, султан Мохаммед, да продлит Аллах его годы, спросил, нет ли сейчас в темнице несчастных, совершивших преступления? Потому что никто, кроме царя, не способен рассудить справедливее.
Воздав должное мудрости повелителя, визирь сообщил, что в тюрьме как раз ждут решения своей участи несколько опасных преступников. Все они чужеземцы-франки. Захвачены стражей в окрестностях города и доставлены в Сар аль-Медину для вынесения приговора. Остальные же дела, касающиеся подданных его величества, настолько незначительны, что тратить на них время султана было бы непростительным расточительством.
Согласившись с советником, Мохамед, да продлит Аллах его годы, приказал привести злодеев во дворец, а сам направился в зал Решений. Не теряя времени, Гамаль послал скорохода с надлежащим приказом к начальнику зиндана. А также вызвал старшего стражника, поймавшего неверных, писца из канцелярии кади и купца Али Бараката. Последний - торговец шелком - не раз бывал в латинских землях и слыл знатоком языка франков.
Первым на зов Гамаля, звеня доспехами, пришел чернокожий великан - старший стражник Исмаил Жарит. Он как раз собирался отправиться со своими людьми за городские стены и готовил лошадей на дворцовой конюшне. Следом появился писец, за ним уважаемый Баракат. Наконец воины доставили из темницы арестованных, их вещи, и визирь Гамаль разрешил людям войти в зал Решений.
При виде султана, да продлит Аллах его годы, все, за исключением стражей, распростерлись ниц. Четверо неверных, среди которых был чернокожий раб, безропотно склонили колени пред великим государем и с трепетом ожидали справедливого суда. Преступившие закон чужеземцы были в цепях. Сия мера не могла быть излишней, так как каждый правоверный знает, насколько хитры, бесчестны и вероломны отринувшие истинного бога франки, да сотрет их Аллах с лика земли!
Воззвав к вниманию присутствующих, Гамаль огласил вину неверных. За тайное, без разрешения его величества, проникновение на земли Сар аль-Медины, они согласно закону, подлежат смерти. После визирь, следуя правилам, приказал всем участникам дела назвать себя. Занявший место за своим столиком, по правую руку от сановника писец окунул гусиное перо в чернильницу...
Не успел почтенный Баракат перевести слова визиря, как трое франков заговорили на языке правоверных. Оказалось, что только один человек - молодой латинянин - не понимает языка Пророка. На открывшееся обстоятельство государь, да продлит Аллах его годы, проницательно заметил, что враг, знающий твой язык, гораздо опаснее безъязыкого.
Итак, трое преступников назвались сами без помощи толмача. Чернокожий раб именовал себя Абу сын Дауда. Рожден в неволе и как правоверный мусульманин исповедует ислам. Сказал, что неделю назад продан в Тортозе находящемуся здесь молодому франку. С тех пор состоит у него в услужении. В чем его вина - не знает.
Вторым был принадлежащий к народу Писания бородатый человек по имени Симон Леви. Иудей рассказал, что франкский рыцарь похитил его несколько дней назад из дому и силой увез в пустыню. Угрожая смертью, латинянин удерживал Леви при себе, поэтому, если он нарушил закон, то не по своей воле.
Молодой христианин, спрошенный уважаемым купцом, ответил, что зовут его Бертран де Ланс, воин благородного происхождения. Родом из заморской страны франков, называемой Шампан. Приехал в Тортозу, чтобы защищать могилу пророка Исы в Аль-Кудс. Вины за собой не знает, но предлагает за себя выкуп.
Когда очередь дошла до четвертого франка, он заявил, что имя может назвать только султану, да продлит Аллах его годы. Один на один. Или если ему позволят приблизиться к повелителю на расстояние нескольких шагов. От наглой речи неверного у изумленных присутствующих в зале Решений на мгновение отнялись языки. Возмущенный Гамаль хотел было отдать приказ наказать глупца плетью, но правитель запретил. Восприняв слова чужеземца, как вызов своей отваге, он повелел страже подвести пленника к нему на три шага и отойти. Сановник воззвал к осторожности, однако его величество только улыбнулся. Выразив Гамалю благодарность за беспокойство, молодой царь сказал, что если безоружный пленник в кандалах сможет нанести вред, то только по воле Аллаха. А противиться предначертанному Всевышним не может даже он, кому дано определять жизнь и назначать срок кончины.
Как его величество приказал записать писцу после суда, странный франк назвался Хасаном Закия, правоверным мусульманином. Верным подданным шейха исмаилитов, называемого Горным старцем. Ничтожным исполнителем воли могущественного человека, который, находясь в неприступном замке, держит в своих руках жизни земных царей. Никто из них - ни правоверный властитель, ни франкский король - не в силах избежать кары Горного старца.
Следом за грозными словами ассасин поспешил заверить Мохаммеда в том, что оказался в его землях совершенно случайно. Получив приказ Горного старца, Хасан путешествовал в некий принадлежащий латинянам город, но волею Аллаха попал под опеку франкского рыцаря де Ланса. Тот случайно спас ему жизнь и поклялся проводить к цели. Если Хасан нарушил законы султана, то не по своей воле. Он нижайше просит извинить ему преступление и отпустить. Так как на нем лежит поручение владыки, который не прощает нерадивым слугам и всем, кто встал у него на пути.
Выслушав Закия, правитель ответил, что учтет рассказанное ассасином, и дал страже знак вернуть наглеца на место. Затем воин Исмаил Жарит поведал султану, да продлит Аллах его годы, о том как были захвачены чужеземцы. Отряд конной стражи, по установленному обычаю, объезжал ночью границы королевства и заметил костер у Пустого Колодца. Зная, что никого из подданных государя там быть не может, они скрытно окружили высохший оазис. Разглядев у огня пятерых франков, старший стражник распорядился схватить их, чтобы доставить в город. Но когда воины налетели на злоумышленников, один успел удрать. Как ни искали беглеца - найти не смогли. Наверняка, проклятый был колдуном и прибег к укрывшим его чарам...
- Мы трижды обыскали высохший оазис, - заканчивал свой рассказ воин, - но не нашли сбежавшего франка. До рассвета оставалось всего ничего и, согласно обычаю, мы поспешили вернуться в Сар аль-Медину.
- Твоя вина незначительна, - милостиво заметил султан, да продлит Аллах его годы, - но в следующий раз будь осмотрителен. Ибо повторенная ошибка - это небрежность. А слуга, плохо исполняющий приказы хозяина, подлежит наказанию.
На вопрос визиря, пытались ли остальные преступники сбежать или сопротивляться, чернокожий гигант ответил, что молодой франк обнажил свой меч. Но был тут же выбит из седла.
- Я ударил его в грудь тупым концом копья, - похвалился воин. - Оказавшись на земле, он оглянуться не успел, как мои люди связали ему руки.
- За храбрость и ловкость, - подвел итог царь, - ты, Исмаил Жарит, получишь награду в пятьдесят дирхемов. Но за упущенного франка двадцать из них отдашь своим воинам, а еще десять раздашь нищим на базаре.
Сказав это, Мохаммед отпустил чернокожего великана, не преминувшего восхвалить правителя за мудрость и справедливость. Покинув зал Решений, Жарит направился в конюшню, где ожидали его воины.
Близилось время иша (6), и Гамаль предложил султану, да продлит Аллах его годы, перенести суд на следующий день. Подумав, Мохаммед ответил, что не устал и после молитвы скажет свой приговор..."
* * *
Вернувшись в зал Решений, перед тем как ввели преступников, султан приказал показать вещи франков. Их оказалось совсем немного. Кроме оружия рыцаря, на полу лежали четки, несколько кожаных кубков, бронзовая чаша, деревянная доска для игры в шахматы и ларец с набором вырезанных из слоновой кости фигурок. Мохаммед с детства увлекался игрой, но впервые видел столь красивые фигуры, изображавшие франкских вельмож, воинов, королей и королев.
- Не стоит осквернять взгляд видом запретного, - заметил стоявший по правую руку визирь. - Пророк запрещает смотреть на изображения людей...
- Я знаю, - нахмурив брови, перебил молодой царь. - Прикажи ввести преступников - я скажу свой приговор.
Когда франки распростерлись ниц на мраморном полу зала Решений, правитель поинтересовался, кому принадлежат шахматы? Выслушав перевод, молодой франк ответил, что ему. Еле заметная улыбка тронула губы султана.
- Слушайте мой приговор, правоверные, - сказал властитель. - Слушай и ты - нечистый франк. Вы все четверо нарушили закон, когда посмели тайно пройти в мои земли. Наказание за это - смерть!
Глаза ассасина зло вспыхнули. Он пошевелился, зазвенели цепи, и стражники тут же прижали Хасана к полу. Иудей испуганно посмотрел на своего соседа-рыцаря. На бородатом лице Симона появилось выражение, как будто он сейчас закричит.
- Но волей Аллаха, - продолжил султан, - да святится имя его, мне дано повелевать жизнью и смертью людей на земле. Поэтому я решаю, что Абу сын Дауда не виновен в нарушении закона, так как он - раб и следовал приказу господина. Негра передать старшине невольничьего рынка для последующей продажи хорошему хозяину... - султан замолчал, пережидая пока обрадованный невольник перестанет кричать хвалу справедливости великого властителя.
Наконец Мохаммеду надоели звон цепей и радостные возгласы чернокожего. Султан подал знак, и стража увела Абу из зала.
- Остальных я приговариваю к отсечению головы, - начал правитель, но был прерван отчаянным воплем иудея.
- Ваше величество, - кричал бедняга Леви, - выслушайте меня, ваше...
Подскочившие воины прижали приговоренного к мраморным плитам и заткнули ему рот тряпкой. Хасан, которому стражники не давали пошевелиться, устало закрыл глаза. Купец Баракат перевел слова властителя молодому франку. Тот с отчаянием посмотрел на бронзовую чашу, лежавшую у ног язычника. Все было потеряно, и тайну святыни он унесет с собой в могилу...
- Эй, франк, - наклонившись к юноше, толмач коснулся плеча. - Слушай. Его величество султан, - торговец почтительно поклонился, - предлагает тебе сыграть партию в шахматы. Если проиграешь, то всех казнят. Понял?
- Да, - ответил рыцарь.
- Если выиграешь у султана, - снова быстрый поклон в сторону Мохаммеда, - его величество подарит жизнь всем троим. Вас отведут к границе Сар аль-Медины, вернут вещи и отпустят. Понял?
- Конечно, - рыцарь смотрел на чашу, - я все понял. Выиграю и нас отпустят. Я согласен.
- Ваше величество, - Баракат обратился к султану, с любопытством наблюдавшему за разговором, - неверный нижайше благодарит вас за проявленную милость.
По приказу Мохаммеда стража вывела из зала Решений ассасина с иудеем. Тем временем правитель расставлял на доске еретические фигурки. Сопровождаемый могучими воинами, звеня цепями, подошел рыцарь. С любезной и в то же время насмешливой улыбкой султан развернул к нему доску белыми фигурами. Расположившийся рядом с игроками писец приготовился записывать на листе пергамента сделанные ходы...
* * *
Хозяин и еврей вернулись, когда Жак стоял у высохшего колодца с мехом воды: собирался попить. Не успел он обрадоваться благополучной развязке, как ночная тишина взорвалась топотом лошадиных копыт, звоном железа и гортанными криками. Со всех сторон в засохший оазис, словно армия демонов, хлынули сарацины. Окружив рыцаря, который схватился за меч, неверные ударами копий свалили его с Галльярда. Испуганно кричавшего иудея потащили с лошади, а что произошло с паломником и черномазым оруженосец не увидел. Не дожидаясь, чем все закончится, он швырнул мех в пустой колодец и прыгнул следом. От страха даже не подумал, что может переломать себе ноги.
Но господь спас Жака. Дно колодца оказалось песчаным и неглубоко. Пролетев локтей двадцать, оруженосец приземлился. От удара он упал на колени и ткнулся ладонями в песок. Потом, прижавшись спиной к каменной стене, Жак стал слушать, что происходит наверху. Там ржали лошади, носились всадники, кричали на режущем слух языке. Несколько раз на фоне черного звездного неба появлялись головы в белых тюрбанах. Обливаясь ледяным потом от ужаса, оруженосец переставал дышать, но никто из заглянувших в колодец, не заметил его в темноте.
Постепенно суматоха наверху затихла. Послышался удаляющийся конский топот. Продолжая вслушиваться, Жак понял, что сарацины покинули засохший оазис. Не желая рисковать, он остался на дне колодца. Близился рассвет, и оруженосец рассудил, что лучше провести день хоть в какой-то тени, чем под палящим солнцем. Его спутники скорее всего погибли или уведены в плен. Горя из-за гибели молодого хозяина Жак не чувствовал: он всегда не любил мессира Бертрана. Слишком часто сеньор де Ланс подвергал слугу и себя смертельной опасности. Рано или поздно такое поведение должно было закончиться гибелью рыцаря. Сейчас оруженосцу стоило горевать не о смерти хозяина, а о своей судьбе.
Он отыскал мех с водой и опустился на песок. Круг неба над головой стремительно светлел: близилось утро. Скоро станет очень жарко. У оруженосца не было с собой ничего кроме кинжала и галлона воды. Рассчитывать на то, что проклятые сарацины оставили ему лошадь с провизией, не приходилось. Предстояло пешее возвращение через пески в полном одиночестве и на пустой желудок.
Жак прикинул: начинать поход днем невозможно. Верный и короткий путь к смерти. Только с наступлением вечера, когда безжалостное солнце чертова Заморья скроется за краем земли, можно будет рискнуть. Два ночных перехода, и если он не собьется с пути, то выйдет к месту, где они совершили последний привал. Там есть колодец, а неподалеку от оазиса в яме, меж двух засохших пальм они спрятали вещи, чтобы не утомлять лошадей лишним грузом. Можно будет выменять на них еду и мула у сервов из селения. Потом добираться к Тортозе. Вернуться из нее в родную Шампань, где нет проклятого солнца, песка и черномазые сарацины не прячутся за каждым холмом, в надежде отрезать тебе голову.
Не удержавшись, оруженосец сделал глоток воды. Двух-трехдневный поход на пустой желудок его не пугал, а вот воду нужно было беречь. Здешняя жара выжигала из тебя всю влагу: днем Жак чувствовал себя, как будто его поджаривают на сковороде. Он снова глотнул и, заткнув пробку, отставил мех подальше. Напряжение и страх, вызванные налетом сарацин, прошли. Оруженосец почувствовал, что хочет спать. Свернувшись калачиком, он моментально уснул.
Пробудился Жак после полудня, когда жара стала невыносимой. Дно высохшего колодца оказалось не таким уж хорошим укрытием. Конечно, здесь было не пекло, как наверху, но оруженосцу пришлось время от времени прикладываться к стремительно пустеющему меху. Каждый раз он укорял себя за несдержанность, но рубаха не просыхала от пота. Волосы были мокрыми, словно мужчина окунул голову в корыто с водой. Пить хотелось все время и Жак многократно проклял хозяина - глупого молокососа, затащившего его в ад. Теперь рыцарь мертв, занял свое место в раю, а он еще при жизни обречен на муки в пекле.
Жак встал на колени и помолился. Попросил у господа смилостивиться над ним, послать облегчение. В голове путалось от жары, соленые, едкие капли пота заливали глаза и стекали вниз, смешиваясь со слезами.
Кое-как закончив молитву страстным "спаси меня, Господи", оруженосец сделал глоток из меха. Привалившись спиной к выложенной камнем стене колодца, он закрыл глаза. Его пальцы рассеянно зарылись в горячий песок. Жак представил, как хорошо сейчас просто лежать где-нибудь в лесу. Прямо на земле в густой, сочной траве. А еще лучше превратиться в земляного червя. Заползти поглубже в жирный, влажный, сырой чернозем...
- В могиле и то легче, - пробормотал оруженосец.
Он открыл глаза, посмотрел на обмякший мех, но сдержался. Воды оставалось только на возвращение. А может и не хватить. Главное будет - не сбиться с дороги.
- Сидеть в колодце, - сказал Жак со смешком, - и сдыхать от жажды. Ха-ха.
Он зачерпнул горсть песка и швырнул в воздух. Заиграв перламутром в солнечных лучах, песчинки осели. Оруженосец снова погрузил ладонь в песок по самую кисть. Зажав в кулаке горсть, ощутил, что он там, на глубине не такой уж и горячий.
Жак стал на колени и принялся обеими руками рыть яму. Ему пришло в голову, что где-то неглубоко может просачиваться вода из пропавшего источника. Вдруг удастся докопаться до нее. Возбуждение охватило оруженосца и на какое-то время прогнало усталость, заставив позабыть о жаре. Не обращая внимания на застилающий глаза пот, Жак рыл.
Яма росла, и вдруг пальцы оруженосца вместе с песком зачерпнули несколько прохладных камешков. Он отбросил их, но краем глаза заметил, как галька странно блеснула на солнце. Снова погрузив пальцы в песок, он почувствовал, что они уткнулись в камни. Ломая ногти, Жак зачерпнул полную горсть и поднес к лицу. Возбуждение начинало проходить, перед глазами плавал красный туман. И он не сразу разобрал, что держит в руках. А когда понял, то не поверил глазам. Понадобилось время, чтобы одуревший от жары оруженосец уразумел, что на его ладонях лежат серебряные монеты. Белые кругляшки, украшенные выпуклыми профилями неизвестных кесарей в коронах с остроконечными зубцами. Никогда ранее он не видел таких денег, но не усомнился, что держит в руках серебро.
* * *
Пожертвовав рубахой, Жак соорудил нечто вроде мешка. Все монеты, устилавшие дно высохшего колодца, он отрыть не смог. Просто не было сил. И так пришлось выпить кружку воды, чтобы набить "мешок" серебром. В голове оруженосца все время мелькала мысль - Господь внял молитве и воздал за перенесенные страдания. Драгоценный металл, уместившийся в бывшей рубахе, обещал Жаку если не богатство, то обеспеченную жизнь. Тем более, что он не смог вырыть все деньги. Можно будет потом вернуться за остальными. Ведь колодец никуда не денется.
С наступлением вечера жара спала, и на каменных стенах осели капельки влаги. Утолить жажду они не могли, но слизав их, Жак освежил рот. Став обладателем чудесно найденного клада, он воспрял духом. Возблагодарив Иисуса за милость, оруженосец теперь не сомневался, что благополучно достигнет обжитых мест. Иначе зачем Господу посылать ему столько денег?
Закрепив на спине мешок и мех, Жак, орудуя кинжалом и цепляясь за малейшие выступы, с огромным трудом выбрался из пересохшего колодца. Снаружи дул ветерок. На угольном небе мерцали звезды, а серп луны, ставший чуть полнее, казалось, висел над самой головой.
Передохнув, оруженосец прошелся там, где вчера они сделали привал. От потухшего костра осталась почерневшая зола. Повсюду лежали засохшие конские яблоки. Проклятые сарацины не оставили после себя ничего ценного. Единственное, что нашел Жак, - черствую лепешку с надкушенным краем и два финика. Жуя хлеб, он вспомнил, как Абу держал его в руках перед самым налетом.
С большим трудом удержавшись, чтобы сразу не сожрать найденное, Жак завернул засохший хлеб в тряпицу. Спрятал на груди. Оглядевшись, решил, что пора отправляться в путь. С наступлением ночной прохлады он чувствовал себя совсем неплохо. Даже жажда мучила не так сильно. Предчувствие, что все закончится хорошо, постоянно росло в груди оруженосца, пока не превратилось в уверенность.
Помолившись, Жак прикинул, откуда они приехали к засохшему оазису, и бодро зашагал в том направлении. Мешок с серебром был тяжел, но приятной тяжестью. Впрочем, преодолев первый лье и сделав привал, оруженосец подумал, что лучше бы Господь послал ему золото. Столько же, сколько стоит найденное серебро, но золотом. Весу было бы гораздо меньше, а, значит, и нести легче.
* * *
Жак протер воспаленные глаза. Поморгал, сгоняя выступившие слезы. Снова посмотрел на восток. Там на берегу озера, до которого было с треть лье, в горячем мареве дрожали, оплывали на бирюзовом небосводе свечи минаретов и ажурные башенки. Изумрудом полыхали купола дворца, мечетей, золотом - окованные красной медью крепостные ворота. Маленький, казавшийся игрушечным город причудливым кораллом возвышался среди раскаленных песков.
Оруженосец закрыл слезящиеся глаза. Шел третий день его похода. Воды в мехе осталось на несколько глотков. Жак знал, что скоро выльет их себе в пересохшую глотку. Облегчения они не принесут, только на несколько мгновений во рту посвежеет, а потом пить захочется с новой силой...
Нужно было идти к городу. К озеру, берег которого начинался чуть ли не у самых ворот. Треть лье - это не так много, и он пройдет, хотя ноги подкашиваются от усталости, а мешок с серебром на спине давит, словно мельничный жернов. Жак с ненавистью взглянул на лежавшую у ног бывшую рубаху, набитую монетами. За время ходьбы клад натер ему спину до кровавых пузырей. Делая остановку, он скидывал груз и долго стоял не в силах разогнуться, скрюченный, словно старуха. Или горбун. У себя в голове Жак называл мешок с монетами - "горбом". И как настоящий горбун не мог с ним расстаться.
Вздохнув, оруженосец вытащил затычку из меха. Приложил горлышко к лопнувшим, запекшимся кровью губам. Запрокинув голову, ощутил, как тоненькая струйка потекла на распухший и шершавый язык. В голове на мгновение помутилось. Едва не упав, поперхнувшись, Жак проглотил воду. Восстановив равновесие, постоял с поднятым в руках мехом, ожидая, что, может быть, вытечет еще пара капель...
Втиснув затычку в горлышко, оруженосец оглянулся на торчавшие за спиной шесты. Три гладко обструганных палки. Каждая длиной локтей в пятнадцать, толщиной с руку ребенка. Нехотя, со страхом, но не в силах противиться странному желанию, Жак посмотрел на верхушки шестов. Точнее на человеческие головы. Три отсеченных мужских головы венчали вкопанные на вершине холма шесты. Несмотря на предсмертную муку, жару и разложение, обезобразившие лица казненных, оруженосец без труда узнал в них своего хозяина, иудея, паломника. Не хватало только черномазой башки Абу.
Захватившие в плен де Ланса со спутниками сарацины пренебрегли выкупом: просто отсекли пленникам головы. Теперь они гниют и вялятся на солнце в назидание всем чужестранцам, которые рискнут забрести в эти проклятые пески.
Смаргивая слезы, Жак с трудом оторвал взгляд от страшных указателей. Представил, что рядом на таком же шесте будет торчать его голова. Удивился, что ему не так уж и страшно. Слишком он устал за последние дни. И потерял дорогу. Еще в первую ночь. Нужно было идти к городу. Выйти на берег озера, упасть в него и пить, пить, пить.
Оруженосец с трудом подобрал мешок. Взвалил на спину, сразу превратившись в жалкого горбуна. Медленно на дрожащих, подламывающихся ногах побрел с холма. В какой-то момент оступившись, он опрокинулся на проклятый "горб". Долго лежал под раскаленным солнцем, помутившись сознанием, не в силах перевернуться, как опрокинутая вверх брюхом черепаха.
Наконец в голове немного прояснилось. Жак лег на бок, затем стал на колени. Упираясь ладонями в податливый песок, почти не ощущая его жара, со второй попытки поднялся. Ноги дрожали и подгибались. Оруженосец сделал шаг, затем другой, третий. Побрел вниз по склону. Через какое-то время поднял голову, чтобы посмотреть на город, но не нашел его. Крепостные стены, башни, купола - все исчезло. Как будто их и не было. А самое главное - исчезло озеро. Испарилось без следа, не оставив даже лужицы. Идти дальше было некуда и незачем.
* * *
- Истинно говорю вам, - купец Ибрагим воздел к небу указательный палец, - человек, верующий в единого бога, подобен воину, облаченному в непроницаемый для стрел доспех. И скажу без ложной скромности, - почтенный житель Сар аль-Медины оглядел гостей, собравшихся по случаю благополучного прихода каравана купца в Дамаск, - я за свою жизнь не нарушил ни одного из предписаний веры. Где бы ни был, что бы ни происходило вокруг - с наступлением положенного времени я совершал молитву. Однажды после перехода, стоило нам расположиться у колодцев и расстелить молитвенные коврики для чтения зухра (7), как прискакал дозорный. Стал кричать на весь лагерь, что к месту стоянки приближается отряд неверных-христиан, да покарает их Аллах! Все, кроме меня, переполошились. Забыв о молитве, принялись обсуждать, что же делать? Многие из моих спутников, слабые духом и нестойкие в вере, потребовали от караван-баши немедленно увести верблюдов от колодцев... Молодец, Абу, - похвалил хозяин принесшего поднос со свежесваренным кофе раба. - Можешь пойти отдохнуть.
Торговец взял маленькую чашечку с дымящимся напитком. Осторожно пригубил и довольно кивнул: кофе был крепок, как венецианский панцирь и горек, словно судьба грешника.
- Что же случилось дальше, почтенный Ибрагим? - спросил продавец халатов Вали. - Раз вы сейчас с нами, то Аллах, да святится имя его, не оставил вас в беде. Как удалось вам избежать свирепости проклятых латинян, от которых стонут правоверные Сирии и Египта?
Прежде чем ответить, уважаемый купец сделал еще глоток и поставил чашечку. Промокнув пунцовые губы белоснежным шелковым платком, Ибрагим рассказал, что не поддался общей панике. Когда обезумевшие от страха люди заставили караван-баши поднять верблюдов и бежать, он с немногими стойкими в вере совершал предписанное. Не обращая внимания на происходящее, благочестивый купец прочитал положенные ракааты.
- Закончив с молитвой... - Ибрагим положил в рот кусочек халвы, пожевал. - А осталось нас меньше четверти от прежнего количества: остальные позорно бежали, забыв о долге перед Богом... Совершив зухр, мы вооружились и стали ожидать появления христиан, пусть Аллах сотрет нечестивцев с лика земли! Прошел час, другой, но враги не появились. Выслав на разведку рабов, мы вскоре узнали, что неверные изменили свой путь. Обогнув колодцы, христиане ушли на восток...
- Что же случилось с теми, кто бежал? - спросил толстяк Касим, приведший в Дамаск караван с грузом железа. - Вернулись ли они пристыженные?
- Нет, - на круглом, словно луна, лице Ибрагима появилась презрительная улыбка. - Время шло, и мы собрались продолжить путь, как в лагерь прискакали на взмыленных лошадях двое слуг караван-баши. Оба были ранены стрелами христиан, еле держались в седлах. Они рассказали, что не успели беглецы удалиться от колодцев на расстояние ста ашлей (9), как напали неверные. Произошла схватка, и безжалостные франки стрелами, мечами, копьями перебили беглецов. Только двум слугам удалось избежать смерти, чтобы донести нам известие о том, как Аллах покарал трусов, не исполнивших предписанное... С тех пор я еще больше укрепился в вере, - рассказчик замолчал и допил кофе, пока гости одобрительно высказывались о благочестии хозяина.
- И Аллах не забывает меня, - продолжил купец. - Вот и в последнюю поездку он не оставил меня своим попечением, обратив потерю в прибыль, - Ибрагим обвел торжествующим взглядом приятелей.
- Что же это было? - с любопытством спросил Вали. - Какой милостью одарил вас Всевышний?
- Как вы знаете, - начал Ибрагим, - я вчера вечером привел своих верблюдов из родной Сар аль-Медины, где правит наш благочестивый султан Мохаммед, да продлит бесконечно Аллах годы его жизни.
- Тайный город, - негромко заметил Касим, - скрытый в песках от посторонних глаз. Любому, кто попадет на его землю без разрешения правителя, отрубают голову.
- Совершенно верно, дорогой Касим, - кивнул купец. - Так гласит древний закон. Жители Сар аль-Медины - тверды в вере, а наш правитель - молод, но мудр. Еще мой дед по матери, помилуй его Аллах, открыл в Тайном городе лавку, отец же получил разрешение ввозить и вывозить из Сар аль-Медины любые товары. Так что наш род обладает особыми привилегиями.
Съев кусок халвы, Ибрагим омыл пальцы в чаше с водой и вытер их тонким льняным полотенцем. Затем он рассказал, как, распродав привезенные товары на рынке родного города, обратил вырученные деньги в расшитые золотом ткани, парчу, благовония и прочее, чем славен Сар аль-Медина. А так как один из погонщиков Ибрагима умер за день до отъезда, купец сходил на невольничий рынок. Приобрел там нового раба - молодого и крепкого чернокожего по прозвищу Абу.
- Вы все видели его, - сказал Ибрагим. - Как оказалось, он неплохо варит кофе, - торговец кивнул на чашечку с остатками гущи.
- Да, - закивал Касим. - Напиток был хорош.
- Так вот... Во время одной из стоянок, - Ибрагим заерзал, устраиваясь поудобнее на подушках, - мой слуга Расул плохо привязал мула, и тот удрал вместе с поклажей. Я наказал дурака плетью, после чего отправил трех невольников искать беглеца. Среди них был и новенький - Абу: мне хотелось посмотреть, насколько он прилежен. К моему разочарованию негр вернулся первым, не прошло и половины часа. Решив, что бездельник не захотел утруждать себя поисками под палящим полуденным солнцем, я собрался выпороть его. Увидев мой гнев, Абу упал на колени и протянул мне горсть вот этого...
Прервавшись, рассказчик вынул из-за пазухи кожаный кошелек и распустив тесемку, высыпал на скатерть горстку серебра. Переглядываясь, гости разобрали ее и монеты пошли по рукам. Продавец халатов даже попробовал одну из них на зуб.
- Я показал их сегодня уважаемому меняле Алиму, - сказал купец. - Он пояснил мне, что это старинные деньги римлян, называемые денарий. В каждой почти мискаль (10) серебра.
- Где же раб взял их? - перебирая монеты словно четки, спросил Касим. - И много ли он нашел?
- Когда мой гнев уступил место удивлению, - продолжил Ибрагим, - негр поведал свою историю. Рассказал, как вместе с остальными слугами поспешил на поиски удравшего мула. Отойдя от лагеря, он поспорил с товарищами, куда идти, так как след глупой скотины потерялся на поверхности такыра. Дальше Абу пошел один и вскоре увидел яму, а в ней мула. Свалившись, безмозглое животное сломало себе шею. Чтобы не возвращаться с пустыми руками в лагерь, мой раб спустился в яму. К своему удивлению он обнаружил под мулом тело мертвого франка. Вначале Абу подумал, что неверного убило животное, свалившиеся ему на голову. Он даже посмеялся над шуткой Аллаха, пославшего христианину такую глупую смерть. Но, внимательно осмотрев мертвеца, негр понял, что тот умер раньше, чем в яму упал мой мул. Франка погубило наше солнце и отсутствие воды. Из всей поклажи у него был мешок... - сделав паузу, торговец убрал вернувшиеся к нему монеты в кошелек.
- На теле неверного Абу нашел кусочек черствой лепешки, - Ибрагим стянул завязки и спрятал деньги за пазуху, - а мешок оказался набит серебряными монетами. Взяв горсть, он поспешил вернуться ко мне, чтобы оповестить о чудесной находке. Удивившись рассказу раба, я отправился вместе с ним к яме. И все подтвердилось: чернокожий не солгал. В песчаной ловушке действительно лежали глупый мул с поклажей и труп франка. С мешком серебра. Мы потом взвесили монеты, и они потянули на восемнадцать ритлей (11). Аллах в своей милости не замедлил послать мне драгоценный металл взамен погибшего мула, обернув убыток в прибыль.
Гости закивали и зацокали языками, выражая удивление. Случай, рассказанный хозяином, был поистине замечателен. И полностью подтверждал сказанное ранее, что тот, кто верно служит Аллаху, - удачлив во всем.
Примечания:
5) Санхедирин (Синедрион) - высшее религиозное учреждение в древней Иудее, а также высший судебный орган в каждом городе, состоявший из 23 человек.
6) Иша - ночная молитва в исламе. Последняя из пяти обязательных ежедневных молитв.
7) Зухр - полуденная мусульманская молитва.
8) Ракаат - порядок слов и действий, составляющих мусульманскую молитву.
9) Ашль - единица измерения расстояния в мусульманских странах в Средние века. 1 ашл - 39.9 метра.
10) Мискаль - единица измерения массы (4,72 гр.).
11) Ритль - весом немного менее фунта.
Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер. Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего. Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться. С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём. И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8
"Шторм"
Новые избранные авторы
Новые избранные произведения
Реклама
Новые рецензированные произведения
Именинники
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 309
Авторов: 0 Гостей: 309
Поиск по порталу
|