А
Остановился миг,
остановился бриг
и обещал Джон Флинт
ветер и паруса,
и глубину, и высь,
солнце, солёный бриз
и слово на рыбу-лист
ядом из рыбы-пса...
Знаешь — Джон Флинт солгал,
и больно босым ногам,
и даже мой попугай —
он слишком со мною строг,
и слишком высок порог,
и целится рыба-перо
не в руки, а под ребро
на перекрестье строк.
Б
Сегодня над городом смог. Сегодня я буду Алисой - я падаю тысячный срок, тебе сочиняя письма. Сегодня не будем про ад, обещанный за паденье, сегодня - Алисопад - дробящиеся отраженья меня и других Алис - дуры.. Знаешь нас сколько - сыпящихся вниз мимо зеркальных окон! Вот этот этаж — он мой, и почему я решила, что он — девяносто восьмой? Знаешь, тут так паршиво... Время прошло — прошло желанье куда-то падать и хочется — даже прошлого или хотя бы ада! Скоро ли страшный суд? Кто-то ещё визжит... Только город внизу и бесконечные этажи... Снова — этаж, другой...
И ада нет, дорогой.
В
Ля! Не вырваться: слишком узок круг...
Уберите же - ля! - светомузыку!
И тепло, и светло - но до жиру ли,
если кто-то - мной дирижирует,
эвфемизмы - не мой вокабуляр,
но опять кто-то жмёт выключатель - ля!
Все кричат - Бог с тобой, параной-й-йя!
Дирижируйте, только не мной! Ля!
Разорву, разобью вместе с сердцем - пусть,
пусть взорвусь, но туда - в Млечный путь - ворвусь!
И замолкнет прибой, чтобы полночью
лунный свет спас меня тишиной - ничью!
Мне свободной лететь и внизу - Земля,
и звенеть - если хочется - до-ми-ля...
О-96
1
Время-поток, ну, а ты — Ной.
БЕло-белО во вселен-ной,
нет ничего — океан? Степь?
Времени гон — доломай крепь,
режь, не терпи эту боль — чик!
Стонет в степи колоколь-чик
день-динь-деньской. На душе лёд.
Время тоской в вираже бьёт,
дробью копыт отстучит век -
время умчит: не прервать бег...
БЕло-белО, впереди — кто?
Да никого... Ты один. Стоп.
2
Лист не падал — облетал
все знакомые места,
все углы своей вселенной -
а вселенная пуста.
Всё пространство - старый двор
(во дворе — лишь пыль и сор),
"Наш листок",— двор думал гордо,
любовался на узор,
нарисованный листом.
Теннисный, без сетки, стол,
нет качелей, домик сломан
и скамейка под кустом -
здесь играли по ночам,
целовались, хохоча,
здесь прощались, обещали...
Где же все? Лишь два мяча,
позабытые уже,
лист нашёл у гаражей,
только у ворот движенье
разглядел на вираже.
Лист за угол завернул:
он искал её одну -
в этой сломанной вселенной -
он искал свою весну,
он мечтал о ней — до слёз!
Ну а там - лишь старый пёс...
Безнадёжно всё круженье -
лист упал и в землю вмёрз.
Снег засыпет старый лист...
Тихо — страсти улеглись.
Будет лист другой, весенний -
повторится всё на бис.
А-96
Регенерируют ящерки –
отращивают хвост заново...
А когда у богов — завтрак и
в небесной печи — зарево,
время картофелечисткою бодро счищает иллюзии –
время готовит быстро, а вместо картофелин — люди и,
глупые, думают — лечит их, думают — мудрость, иллюзий нет,
верят - теперь уже ветер стих, и не пойдёт больше в джунглях снег:
теперь-то всё будет правильно, теперь-то они умные!
И жизнь начинают заново. Но если они не умерли -
опять хвост волОчится по земле...
Боги пробуют - в горле ком,
и боги плюются — что за хрен!
Горький, да ещё и с хвостиком...
О-97
Фонарь подмигивает мне ехидно шторой,
глумятся тени на окне, шершавый шорох
машин под окнами утих - везёт же людям :
все спят , а я ещё в пути - в страну иллюзий
и никогда не добреду ,а скоро утро,
часы устали, сердца стук - качает люстру...
Фонарный глаз устал мигать... поспать бы надо...
На кухне каплями вода считает - седьмое- стадо...
О-98
Что стихо, что проза — сплошной обман...
Все ждут рифму «роза»? - Дык, вот она!
(почти копирайт ведь! Ух - ай, да я...)
А нА сердце — наледь, а в сердце — яд:
опять всё неладно, и стихо — вздор,
и сколько ж вас — гадов, пишущих хор-
ошо! Хоть со смыслом — проблем до — ой -
от зависти кисну: ах, боже мой,
ведь ритм — есть он, вроде, и рифма есть,
но снова — уродец, не перечесть!
А если удача: строка, ну, блеск -
какой-нибудь, значит, А. Пушкин влез...
Хандра... где же кружка? Я с горя хряп -
ну, вот, снова Пушкин - он тоже гад!
Стрелял в него этот... Опять?! Ну, во-о-от...
Все - гады... поэты... уйду в народ!!!
О-99
Просто война — никакой мистики...
Что на этот раз — цемент? Пол вокзала?
Я ломаю асфальт и свои листья и, всё-таки, опять выползаю. В этой войне — необъявленной - где часовым застыну? Хотелось бы на полянке, но скорей, попаду под ботинок. Мне бы свернуться в зёрнышко и позабыть эти дни весны, в чернозёма тёплый ком спрятаться — просто спать и видеть сны, и, может, однажды вырасти там, где с небом вровень земля...
Но расту и шепчу: «Человек, окстись: мы одной крови — ты и я...»
А-99
Украло время год - опять
тасует шулером лета и зимы.
Пора, мой друг, пора мне стать
не мстителем, но всё ж - неуловимым,
и, как Котовский от Махно, махнуть в окно, туда,
где снег зимой не посыпают солью,
где летом - к бабушке, где Далида
мне пропоёт винилово "Пароле..."
где в школу мы вдвоём бежим,
где мир так прост, а разговор так сложен,
где впереди - гляди - вся жизнь!
И все ошибки наши - тоже.
Да только - где оно, волшебное окно? Едва ль
найти, открыть и прыгнуть хватит силы:
хрестоматийное "Слова, слова, слова..."
умение летать мне заменило.
О-100
Перешла на визг на самой высокой ноте:
Хватит, что я не помню твоих лядей?
И Нинку в красном, что подцепил на работе,
и эту дуру в газовом шарфике - Надю,
и как перепутал с какой-то Ксеней -
давай, выметайся - к феям, гуриям, пери!
Живи, как хочешь, хоть сразу со всеми!
Вот - Бог, вот - порог и двери.
О-вненомерной
Всё чаще мемуаров бредни,
всё реже о мечтах и парусах -
за годом год,
слов пустотой врастает ежедневность
и ускоряет стрелки на часах
и тихо лжёт,
воспоминаньями рисует радость
и жизнь, и стрелок тихий ход,
а в декабре
облепит снегопадом серый абрис
из ненадежных строк чужих стихов
и дыма сигарет.
ШПМ
Растрелли и Клодт,
Кваренги и Зонн,
цейхгаузы рот,
величье колонн -
что было грешно
с лихвой оплатив -
уходят на дно
в цепи атлантид.
Всё в прошлом уже,
останется круг
избитых бомжей,
исколотых рук,
испитых теней,
доходных домов...
И тонет в Неве
гранит берегов.
Выпьешь отраву слов,
скуришь всю трынь-траву,
скажешь - не повезло,
скажешь - переживу,
верилось - ну, и что ж...
Выберешь, не спеша,
шляпу и брюки клёш,
скажешь - а хороша!
Скажешь ему - адье!
Скажешь - нам не дано...
В прошлом, как в полынье,
тихо уйдёшь на дно.