Лагерная жизнь
В двух предыдущих частях я рассказал об истории создания Старобельского лагеря, его структуре и организации. А так же об общем количестве заключенных и их категориях.
С учетом того обстоятельства, что в этой работы описываются события 70 летней давности, то для молодого читателя там же, на основе документов НКВД СССР было подробно разъяснено, что еще в 1937 году в СССР провели массовую зачистку среди населения так называемых «польских шпионов» и поэтому чекисты уже имели твёрдое убеждение, что всякий поляк оказавшийся на территории СССР , а уж тем более офицер или полицейский взятый в плен во время военных действий с оружием в руках, есть непременно злейший враг, подлежащий уничтожению.
Теперь мы переходим к более детальному описанию лагерной жизни. И для начала я хочу представить тут отрывок из воспоминания Ю.Чапского "На нечеловеческой земле" который до 1940 г. тоже находился в этом лагере.
О том, почему Ю. Чапскому и еще 78 заключенным Старобельского лагеря удалось выжить, будет рассказано в следующих частях, а пока давайте ознакомимся с его позними воспоминаниями о тех днях.
Тут так же добавлю важную деталь, что охрану Старобельского лагеря несла с 09. 1939-по 05.1940 годов 4 рота 230-й полка 16-й конвойной бригады, дислоцированный в Ростове-на-Дону, командир полка майор И.Я. Шевцов.
Рассказывает Ю. Чапский
Юзеф Чапский (польск. Józef Czapski, 3 апреля 1896, Прага — 12 января 1993, Мезон-Лаффит близ Парижа) — польский художник и писатель, сын губернатора Минска, двоюродный брат Г. Чичерина, представитель старого немецкого рода графов Гуттен-Чапских.
1 сентября 1939 года Чапский как офицер запаса был призван в польскую армию. 27 сентября под Львовом попал в плен к частям Красной Армии. Находился в концлагере в Старобельске на Украине, затем в Грязовце Вологодской области.
3 сентября 1941 года, после подписания военного соглашения между советским и польским правительством, Чапский был освобождён и вскоре вступил в польскую армию генерала Андерса, был его уполномоченным по по розыску польских офицеров, пропавших на территории СССР.
"Мы в Старобельске. Нас ведут, окружив собаками.
Бедные крытые соломой домики. Через маленькие окошки смотрят люди. Мальчишка сунул в руки пленного картофелину и убежал, услышав крик конвойного.
Запомнил на всю жизнь взгляд одной старой женщины, осенявшей нас крестом".
Если к этому добавить слежку надзирателей - получим несбывшуюся веселую лагерную жизнь. Один из наисильнейших приятностей для моей мечты было возвращение из грязной, вшивой агрессивной громады людей возвратиться к человеческой и интеллектуальной жизни.
Первым было 11-го ноября. Была проведена на одном из сборов служба ксёндза Александровича о девушке, которую Христос воскресил.
Слова: "не умерла, но спит", были приняты с пониманием и вдохновением. Потом прошло занятие, на котором молодой подпоручик декламировал "письмо из Сибири" Ор-Ота и некоторые стихи Лехоня.
Вскоре НКВД начало первые ночные отправления коллег в неизвестном направлении.
Вывезли в тот час пор. Кволека, пор. Кучинского и других. Только о Квольку дошло до нас известие, что умер в далекой стороне. Вторым большим событием нашей жизни духовной был праздник Божьего Рождества.
Большую роль в том сыграл майор Солтан, шеф штаба генерала Андерса во время сентябрьской компании. Происходил с семьи повстанцев и добросовестно поддерживал традиции. Один из первых начал о сентябрьской компании и истории войны.
До поднятия духа очень много сделал Александрович, необычайно светлый каплан вместе со своими сотоварищами по несчастью пасторем Потоцким и равином Стенсбергем.
Они были вывезены со Старобельска вперед Рождественской ночи. По соседству был с поручиком Скворчиньским.
Собирал он вокруг себя экономистов и вдохновенно дискуссировал по поводу хозяйственной программы Речи Посполитой. Митера - геолог, степендиант Рокфеллер, с которыми подружился , говорили интересное о космографии. Томаш Хичиньский имел особый дар приобретения себе друзей и сторонников.
Сколько их было, людей выдающихся, горячих патриотов, энтузиастов, которые тихой работой, живым дружелюбием в течение нескольких месяцев преобразили духовное лицо лагеря. Др. Колоджейски, выдающийся хирург Варшавский.
Пиотрович - историк Краковский, Карчевский - профессор с Рыдзыны.... И сотни других, лица которых не могу забыть».
………
"В маленькие помещения монастыря нас набили, как селедок. Сказали, что именно здесь в 1917-м расстреливали буржуев и монашек, даже углубление в монастырской стене показали.
Одним солдатским одеялом укрывались втроем. Зима 1939-1940-х гг. была особой, очень лютой. Дошли до того, что для укрывания использовали бумажный мусор. Жрали вши, можно было только сидеть на голом полу.
Ни бани, ни дезинфекции, не хватало питания. Зато были "колхозники" (радио).
И все рассказывали, как плохо в Польше и как хорошо в России. Даже играли Шопена.
Обратил внимание, как много в городе голодных, изможденных людей (это в 1940 году! - прим. авт.), и наше питание казалось нам царским, а жители любым способом пытались добыть у нас хлеб.
Мы удивлялись, что в этом крае пшеницы так "браковало" хлеба".
"Все здоровые, независимо от ранга и погоды, работали грузчиками на железнодорожной станции в трех километрах от монастыря.
Выжить помогала Вера в Бога. Военные капелланы (священники) тайно вели свою пасторскую работу, и мы могли причащаться кусочком хлеба, исповедоваться во время прогулок, молиться перед сном.
Помогали книги. Громкие читки Мицкевича и Сенкевича. Никто из участников наших старобельских литературных вечеров, кроме меня, не выжил.
Помогали врачи. Хочу вспомнить доктора Дадея, педиатра из Закопане, который вместе с Ягиллонским университетом за несколько лет до войны открыл санаторий для самых бедных детей, больных туберкулезом».
Но, пока посольские военнопленные пытаются приспособится и выжить в трудных лагерных условиях, «машина» НКВД СССР уже работает на полную силу.
Военнопленных ночуют изучать, сортировать и перемещать по другим лагерям. Эти же процессы происходили и в Старобельском лагере, о чем свидетельствуют ниже приведенные документы:
Документ №8
1939 г., ОКТЯБРЯ 8, МОСКВА. — "СВЕДЕНИЯ УПВ НКВД СССР О КОЛИЧЕСТВЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ, ПОДЛЕЖАЩИХ РОСПУСКУ И ОСТАЮЩИХСЯ В ЛАГЕРЯХ НА 8 ОКТЯБРЯ 1939 г.
№№ п/п
Наименование лагеря Старобельский
Генералы, офицеры, чиновники
для Старобельска 559
Разведчики, контрразведчики,
жандармы тюремщики,
полицейские для Осташковского 125
Солдаты, подле-жащие освобо-ждению 1809
Солдат, остаю-щ[ихся] в ла-герях 4789
Беженцев-мужчин и женщин 69/1
Итого 7352
И вот, если с калькулятором в руках пересчитать эти цифры то получается картина.
Всего в Старобельском лагере оставалось 6 630 человек если приплюсовать сюда вновь прибывших после 8 октября 1939 г 1212 человек !
И, чтобы читателю было понятно кого и зачем отправляли из Старобельска в Осташков привожу вот этот необходимый документ
Документ №9
1939г., ОКТЯБРЯ 13, МОСКВА. —ДИРЕКТИВА ПО ПРЯМОМУ ПРОВОДУ Л. П. БЕРИИ Е. И. КУПРИЯНОВУ О НАПРАВЛЕНИИ В ОСТАШКОВСКИЙ ЛАГЕРЬ НАЧАЛЬНИКОВ ПОЛЬСКИХ ПОГРАНЗАСТАВ, РАЗВЕДЧИКОВ И СОЛДАТ-ИНФОРМАТОРОВ
№2066029
Смоленск УНКВД Куприянову
На №60343 предлагаю руководствоваться следующим:
1. Военнопленные, призванные в резерв полиции для охраны мостов и других сооружений, будут направлены на работы.
Указания получите дополнительно.
2. Начальников стражниц направляйте [в] Осташковский лагерь.
3. Советских разведчиков, сидевших в польских тюрьмах, направляйте в Осташковский лагерь, одновременно уведомляя те органы НКВД, на связь с которыми разведчик указывает, и 3-й отдел ГУГБ НКВД.
4. Литовских шпионов оставьте в распоряжении 3-го отдела УНКВД, сообщив все данные на них в 3-й отдел ГУГБ.
5. Солдат-информаторов, связанных с разведывательными органами, отправляйте в Осташков вместе с разведчиками.
(Л. Берия)
Документ №10
В нем рассказано о первом погибшем в Старобельском лагере.
1939 г., ОКТЯБРЯ 11, СТАРОБЕЛЬСК. - ВНЕОЧЕРЕДНОЕ ПОЛИТДОНЕСЕНИЕ КОМИССАРА СТАРОБЕЛЬСКОГО ЛАГЕРЯ М. М. КИРШИНА НАЧАЛЬНИКУ ПОЛИТОТДЕЛА УПВ НКВД СССР С. В. НЕХОРОШЕВУ ОБ УБИЙСТВЕ ПРИ ПОПЫТКЕ К БЕГСТВУ ПОЛЬСКОГО ВОЕННОПЛЕННОГО Ю. АВГУСТИНА
№ СДП-5/10
Начальнику политуправления по делам военнопленных, полковому комиссару т. Нехорошеву
Сов. секретно
Внеочередное политдонесение
Доношу, что 11.10.39 в 17.30 убит при попытке к бегству военнопленный Августинов ( августин) Юзеф Яковлевич, поляк, Краковского воеводства.
Суть дела: 11.10.39 г. в 17.30 военнопленный рядовой солдат Августов Августин) перелез через каменную стену высотою 1 1/2 м и бросился бежать.
Часовые поста №6 и 7 кр[асноармей]цы 135-го конв[ойного] полка тт. Кузьминов и Григорьев неоднократно останавливали, окликами "Стой" и предупредительными выстрелами.
Военнопленный продолжал бежать, тогда часовой тов. Кузьминов на расстоянии 400 м от поста убегающему перерезал дорогу и предложил военнопленному следовать в лагерь. Военнопленный, вместо того, чтобы исполнить приказание часового, набросился на него и пытался обезоружить часового.
Часовой тов. Кузьминов выполнил устав караульной службы, применил в дело оружие и немедленно убил наповал.
Произведенное следствие особым отделением показало, что часовой действовал правильно и дело прекращено.
Комиссар лагеря
батальонный комиссар Киршин
Документ №11
1939 г., ОКТЯБРЯ 17, 17 ЧАС. 32 МИН. СТАРОБЕЛЬСК. — ДОНЕСЕНИЕ ПО ПРЯМОМУ ПРОВОДУ НАЧАЛЬНИКА III ОТДЕЛА ГУЛАГа КАПИТАНА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Б. П. ТРОФИМОВА И А. Г. БЕРЕЖКОВА В. В. ЧЕРНЫШОВУ О НЕОБХОДИМОСТИ ОТПРАВКИ ИЗ СТАРОБЕЛЬСКОГО ЛАГЕРЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ СОЛДАТ
Вручить немедленно
Записка
Москва НКВД Чернышеву
От Сопруненко получена телеграмма, запрещающая отправку солдат [в] лагеря, предназначенные приказом наркома.
Старобельск продолжают прибывать новые эшелоны офицеров. Вместимость лагеря максимально — *4500 человек, [в] наличии — 5000*.
Перегрузка срывает мероприятия [по] нормальному размещению контингента по назначению лагеря.
Необходимо отменить запрещение Сопруненко, разрешив лагерю использовать все возможности для разгрузки лагеря от солдат, указав пункт назначения.
Всего подготовлено [к] отправке 2500 человек. Необходимо учесть отрицательное реагирование солдат на порядок размещения офицеров.
*Трофимов*.
Бережков.
Далее я хочу познакомить читателя с реакцией самих польских военнопленных на условия их жизни и содержания в Старобельском лагере, а именно, с письмом генерала Сикорского.
Документ №12
1939 г., ОКТЯБРЯ 20*, СТАРОБЕЛЬСК. - ПИСЬМО ПОЛЬСКОГО ГЕНЕРАЛА Ф. СИКОРСКОГО1 КОМАНДУЮЩЕМУ УКРАИНСКИМ ФРОНТОМ КОМАНДАРМУ 1-го РАНГА С. К. ТИМОШЕНКО О ПРОТИВОПРАВНОСТИ СОДЕРЖАНИЯ УЧАСТНИКОВ ОБОРОНЫ ЛЬВОВА В СТАРОБЕЛЬСКОМ ЛАГЕРЕ И ПРИНЯТИИ СПЕШНЫХ МЕР К ИХ ОСВОБОЖДЕНИЮ
Командующий войсками
обороны Львова
генерал бригады Сикорский
Командующему Украинским фронтом
командарму I ранга
Тимошенко
Имею честь Вам сообщить, что генерал Лянгнер, перед отъездом в Москву, передал мне содержание его разговора с Вами. Отсюда знаю, что Вы вполне поняли суть нашего решения, что мы, имея письменные предложения германского командования наиболее выгодных для нас условий капитуляции, не уступили ни перед их атаками, ни перед угрозами окончательного штурма 4-х дивизий, сопровожденными сильным бомбардированием города.
Вам вполне было ясно, что мы без всяких сомнений пошли решительно на переговоры с представителями государства, в котором в противоречии к Германии, обязуют принципы справедливости по отношению к народам и отдельным лицам, хотя мы еще не имели конкретных предложений Красного командования.
Вы убедились, что мы до конца исполнили наш солдатский долг борьбы с германским агрессором и, в свое время и в соответствующей форме, исполнили приказ Польского Верховного Командования, не считать Красную Армию за воюющую сторону.
Свою справедливую оценку Вы подчеркнули, подтверждая заключенный договор о нашей капитуляции.
В связи с этим считаю своей обязанностью представить Вам наше нынешнее фактическое положение.
Я нахожусь в г. Старобельске, куда направлены все офицеры, которые, согласно приказу Польского Верховного командования, сдали оружие Красной Армии не только во Львове, но и на остальных участках территории, на которую растягивалась Ваша власть, как командующего Украинским фронтом.
Я прекрасно понимаю, что в настоящее время Вы имеете много важных проблемов и, поэтому, наш вопрос является для Вас одним из многих. Потому не хочу вносить никаких заявлений относительно тех или иных недочетов, которые имели место.
Однако я позволяю себе обратить Ваше внимание на следующие пункты:
1. Опаздывание увольнения нас на свободу поставило нас всех и наши семьи в крайне тяжелое положение, хотя советская власть много хлопочет о том, чтобы облегчить условия нашей жизни.
2. Перенесение пункта регистрации и увольнения нас на свободу свыше 1000 км на восток осложнило вопрос нашего возвращения к местам постоянного жительства и окончательно прервало возможность безпосредственного контакта с нашими семьями.
3. Пребывание в Старобельске и ограничение в отношении личной свободы даже тут, на месте, является для нас чрезвычайно тяжелым пережитием.
В связи с вышеизложенным и так как мы до сих пор не увольнены, хотя по этому вопросу генерал Лянгнер специально поехал в Москву, прошу Вас о принятии всех возможных мер для приспешения нашего увольнения на свободу.
В заключение хочу Вас уверить, что я обращаюсь к Вам безпосредственно потому, что договор о капитуляции был заключен через Ваших уполномоченных.
Ф. Сикорский, генерал бригады**
Передал представитель УНКВД
по Ворошиловградской области Бельский
Естественно к Тимошенко данное обращение не дошло.
И судьбу Ф. Сикорского и других пленных офицеров решил начальник Генштаба РККА Б.М. Шапошников, который заявил, что генерал Ф. Сикорский «для Генерального штаба ничего интересного не представляет и никаких обязательств давать им не следует».
В связи с чем генерал Сикорский, как и большинство подчинённых ему офицеров, был расстрелян весной 1940 в Харькове.
Так что говорить только о личной отвесности И. Сталина или Л. Берии за смерть поляков содержавшихся в Старобельском лагере будет неправильно.
Были и другие лица, от воли которых тоже зависела жизнь поляков, может и не всех но они могли бы спасти
А о самом Б. Шапошникове скажу, что он активным действующем лицом тоталитарного сталинского режима и поэтому ждать от него милости к полякам заведомо не приходилось.
Ведь он в июне 1937 входил в состав Специального судебного присутствия, которое осудило к смертной казни невиновных советских военачальников: М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича и других.
Ну, дальше он уже оказался в окружении И. Сталина как один из его доверенных лиц.
Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 21 марта 1939 г.
Член ЦИК СССР.
А 7 мая 1940 Шапошникову очевидно с учетом всех этих заслуг, и было присвоено звание Маршала Советского Союза.
Но польские военнопленные продолжают искать в СССР справедливость и законо. И вот еще один документ. Это обращение группы поляков из Старобельского лагеря к советским властям и их ответ.
Документ №15
1939 г., ОКТЯБРЯ 30, СТАРОБЕЛЬСК. — ОБРАЩЕНИЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ — ВРАЧЕЙ И ФАРМАЦЕВТОВ К К. Е. ВОРОШИЛОВУ О ПРОТИВОПРАВНОСТИ СОДЕРЖАНИЯ ИХ В ПЛЕНУ1
Главнокомандующему войсками СССР
гражданину маршалу Ворошилову
Врачи и фармацевты Польской армии, сосредоточенные в лагере для военнопленных в Старобельске Ворошиловградской области, в числе 130 человек (104 врачей и 26 фармацевтов), позволяют себе заявить Вам, гражданин маршал, нижеследующее:
Все врачи и фармацевты были застигнуты Советскими войсками при исполнении своих врачебных обязанностей, будь то в госпиталях, будь то в воинских частях. На основании международной Женевской конвенции, регулирующей права врачей и фармацевтов во время военных действий, просим Вас, гражданин маршал, содействовать или в отсылке нас в одно из нейтральных государств (Соед[иненные] Штаты Сев[ерной] Америки, Швеция), или в разослании нас по местам нашего постоянного жительства.
Старобельск
30 октября 1939г.*
1939 г., НОЯБРЯ 10, МОСКВА. — РАСПОРЯЖЕНИЕ УПВ НКВД СССР А. Г. БЕРЕЖКОВУ О ЖЕНЕВСКОЙ КОНВЕНЦИИ И НЕОБХОДИМОСТИ РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ В ПРАКТИЧЕСКОЙ РАБОТЕ ДИРЕКТИВАМИ УПРАВЛЕНИЯ
№ 2067124
На № 5/22 от 4 ноября 1939 г.
Начальнику Старобельского лагеря НКВД
для военнопленных
капитану госбезопасности тов. Бережкову
Сов. секретно
Женевская конвенция врачей не является документом, которым Вы должны руководствоваться в практической работе.
Руководствуйтесь в работе директивами Управления НКВД по делам о военнопленных.
Начальник Управления НКВД СССР
по делам о военнопленных
майор (Сопруненко)
Начальник 2-го отдела Управления НКВД СССР
по делам о военнопленных
лейтенант госбезопасности (Макля
А теперь давайте посмотрим, что о поляках помнят жители г. Старобельска.
Из книги Снегирева С.В. «Это было в Старобельске. Эхо Катынской трагедии: Свидетели и документы рассказывают»
«По воспоминаниям Эдуарда Стадольского, который работал в лагере:
"Управление НКВД набрало людей в лагерь для "обслуживания" в основном с местных жителей. Комиссаром лагеря стал директор учительского института Кутовой.
Вспомнили и обо мне, ведь я совсем недавно сидел в НКВД и знал польский язык. Предложили стать переводчиком."
Он также вспоминает: "Заявляю однозначно, что в Старобельске ни один польский офицер не был расстрелян. Не помню также ни одного случая самоубийства или побега. В таком маленьком городе, как Старобельск обслуживало лагерь в основном местное население. Если бы тут были богилы польских военнослужащих, об этом знал бы и я".
Манько Илья Евдокимович, работник районного краеведческого музея вспоминает тот день, когда польских военнослужащих доставили несколькими эшелонами на железнодорожный вокзал Старобельска.
Илья Евдокимович видел из окна общежития, как поляков вели улицами города к монастырю. Он также вспоминает, что поляки неплохо говорили на украинском языке. Некоторые поляки пытались бежать из лагеря, но за границы города поподали редко.
Скиба Ольга Алексеевна 1929 г.р. рассказывает:
"Кто вел раскопки польских могил для их перезахоронений на Чмировском кладбище не известно.
Известно только, что это были трое мужчин в возрасте от 30 до 40 лет, - вероятнее всего поляки. Выкапывали в основном верхние части тела, укладывали их в маленькие гробы и вывозили на Чмировское кладбище для перезахоронения".
Также Ольга Алексеевна указала на точное место нахождения первоначального захоронения поляков.
Паращенко Соня Ивановна 1923 г.р. вспоминает: "К полякам в основном относились хорошо, об этом свидетельствует, что украинские девушки постоянно находились возле поляков. Так же она говорила, что всегда вместе танцевали, кушали".
Лозовая Ольга Васильевна, 1940 г.р. вспомнила рассказы своей бабушки о Старобельском лагере: "Полякам привозили продукты, и они всегда угощали маленьких детей сладостями".
Курсантом ЛАВД Косогором С.Ф. проведена беседа Филаченской Александрой Гавриловной, 1920 г.р.
Во время нахождения поляков в Старобельске проживала на ул. Рубежной.
О поляках у Александры Гавриловны осталось хорошее мнение.
По ее словам, они содержались на территории Святоскорбящего женского монастыря, территория монастыря была со стороны ул. Трудовой обгорожена металлической сеткой высотой 1,5 м и колючей проволокой сверху.
Заключенные поляки, по ее воспоминаниям, всегда пытались поддерживать хорошие взаимоотношения с украинским населением.
Пытались обменивать свои вещи на продукты питания или просили продукты питания просто так, украинское население г. Старобельска оказывало им помощь по мере своих возможностей: приносили продукты питания и одежду.
Александра Гавриловна считала польских заключенных всегда доброжелательными и отзывчивыми людьми. Ведь они помогали не только своим, но и украинскому населению, подкармливали украинских детей пайковыми сухарями.
Воспоминания Головинского Алексея Ивановича, 1928 г.р
"Когда военнопленных поляков пригнали в монастырь, мне было 11 лет. Я хорошо помню, когда их вели усиленной охраной. Сразу же вокруг монастыря поставили высокие деревянные вышки. С того момента поляков долгое время я не видел, кроме некоторых случаев, которые запечатлелись в моей жизни навсегда.
Однажды ранним утром 1940 г. шли мы с тетушкой на базар. Дошли мы до ул. Пушкина и увидели на дороге труп, на котором была польская форма (тогда я впервые увидел убитого человека). Немного постояв, мы поднялись выше, и на пересечении ул. Пушкина и ул. Трудовая увидели еще один труп в польской форме.
Возле нас прошла какая-то женщина и сказала, что сегодня был побег.
Я удивился - было уже светло, а трупы лежали на улице.
Моя мать работала в больнице. Однажды она пришла с работы и сказала мне, что если бы у них было вишневое варенье, то она бы принесла перламутровую ручку.
Через день она принесла мне такую ручку. Я спросил откуда она у нее. В ответ услышал, что ручку ей дал польский солдат в обмен на варенье. А варенье она сделала следующим образом: пошла на базар и купила сушеных вишен, с которых и сварила варенье.
На улице Кирова в двухэтажном доме жили польские офицеры. Дом был окружен высоким деревянным забором, возле дома было две вышки. Вышки как здесь, так и возле монастыря были почему-то оснащены синими лампочками, я думал, что это сделано в целях маскировки.
Однажды я проходил возле дома, где жили польские офицеры, и почему-то подошел к забору (наверное, из любопытства), отодвинув доску, увидел за ней высокого, стройного офицера.
Офицер подошел к забору, протянул мне конфету и начал плакать, я взял ее и тоже заплакал. (Cо временем я понял, что он, глядя на меня, вспомнил своих детей).
Часто я видел польского генерала Сикорского, который жил в доме бывшего КГБ (сейчас СБУ). Временами в доме он открывал окна и высовываясь в них смотрел на людей.
Мне четко запомнилось его суровое выражение лица.
Пришел день, когда поляков начали увозить.
Уже без конвоя они шли от монастыря к товарной станции и грузились в вагоны.
Мы, будучи еще " пацанами", бегали вокруг них и удивлялись, какая большая колонна . Этой цепочке не было ни конца, ни края.
Когда шли поляки, то в честь их отправления играл очень красивый марш духового оркестра. Поляки кричали: "Гитлер капут!"
Сразу же после отправления поляков, в монастырь заселили латышей, которые пробыли там очень мало времени.
После их выселения я с "пацанами" пошел в монастырь, где мы увидели вещи, оставленные поляками. Там были письма и фотографии. В монастыре стояли двухъярусные кровати (железные).
После этого мы с матерью еще раз ходили в монастырь.
После поляков в монастыре остались склады с картошкой, капустой, помидорами.
Дома есть было нечего, и потому мы пошли туда в поисках найти пищу.
Поляков кормили неплохо. Часто я видел как полуторка, набитая тушами, заезжала в лагерь.
Каждый вечер у них были молебни".
Но это, мнение как говорится «сторонних наблюдателей».
А ведь в НКВД СССР не доверяли докладам с мест и вскорев Старобельск прислали для проверки первую комиссию.
И вот, что она установила!
1939 г., ОКТЯБРЯ 31*. МОСКВА.
- ТЕЛЕГРАММА УПВ НКВД СССР А. Г. БЕРЕЖКОВУ О НАПРАВЛЕНИИ В СТАРОБЕЛЬСКИЙ ЛАГЕРЬ ИНСПЕКТОРА УПВ КАПИТАНА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ЕФИМОВА
Телеграмма
Старобельск Ворошиловградской [области]
Лагерь НКВД
Бережкову
Для оказания помощи [в] работе лагеря тридцать первого октября [в] ваш лагерь выехал инспектор Управления капитан госбезопасности Ефимов. Вышлите машину. Все указания Ефимова надлежит выполнять. Сопруненко. Нехорошев. HP 2066802.
Резолюция: "Тов.Худякова. К делу лагеря. Ма[клярский]. 1/XI-39".
1939 г., НОЯБРЯ 25, СТАРОБЕЛЬСК. –
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ НКВД СССР, КОМАНДИРОВАННОЙ В СТАРОБЕЛЬСКИЙ ЛАГЕРЬ, Л. П. БЕРИИ О НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ РАБОТЕ КОМИССАРА ЛАГЕРЯ М. М. КИРШИНА
Сов. секретно
Народному Комиссару Внутренних Дел
Союза ССР
тов. Берии Л. П.
г. Москва
Запиской от 20 ноября с. г. мы докладывали Вам о вскрытой в Старобельском лагере антисоветской организации военнопленных офицеров быв. польской армии.
Работе офицерского подполья в известной степени способствовало почти полное отсутствие политической и культурно-просветительной работы политаппарата лагеря, возглавляемого комиссаром Киршиным.
Вместо того, чтобы организовать через политаппарат культурно-просветительные мероприятия, позволяющие вести и политическую обработку младших и запасных офицеров, комиссар лагеря* бездеятельностью дал возможность антисоветскому активу военнопленных офицеров взять инициативу в свои руки.
Популярное дело создания культ[урно]-просвет[ительных] кружков среди ничем не занятых военнопленных, было успешно использовано для создания подпольной организации.
Перед тем, как приступить к ликвидации этого подполья, мы информировали комиссара и рекомендовали ему ряд мероприятий по развертыванию политической и культ[урно]-просветительной работы среди военнопленных.
Не успели мы начать изъятие намеченных к аресту участников организации, как комиссар Киршин, действуя по своему усмотрению, направился в бараки военнопленных и в разговорах с отдельными активистами подполья начал "разоблачать" их деятельность, доказывать нелегальный, антисоветский характер работы и т. п., выболтав тем самым нашу осведомленность о наличии организации и дав возможность участникам организации приготовиться.
Таким образом, благодаря необдуманным и неправильным действиям комиссара, наша операция не застала врасплох актив организации и позволила офицерам подготовиться к ней.
Допустив такой промах, комиссар Киршин, вместе с тем, не обеспечил реализацию намеченных с ним мероприятий по развертыванию политической и культурно-просветительной работы, которая параллельно с оперативными мерами должна была ослабить антисоветскую работу офицерского актива и усилить выгодное для нас политическое воздействие на военнопленных.
Как мы убедились за это время, комиссар Киршин не на своем месте и работу в условиях Старобельского лагеря не обеспечивает.
К тому же т. Киршин не пользуется авторитетом среди сотрудников лагеря и с первых дней скомпрометировал себя фактом сожительства с одной из медицинских сотрудниц лагеря.
В интересах дела считаем целесообразным заменить Киршина более подходящим товарищем, способным по-настоящему поставить политработу в таком лагере военнопленных офицеров, как Старобельский.
Опер[ативная] группа НКВД СССР
Трофимов
Ефимов
Егоров
25 ноября 1939 г.
гор. Старобельск
Видно, что этому докладной записке в НКВД СССР как говорится «дали ход» и после 1939 года след комиссара Киршина теряется и выяснить его судьбу в отрытой послевоенной истории НКВД не представилось возможным.
( конец ч.8)
Все фото и рисунки к этой части находятся тут
http://narodna.pravda.com.ua/history/4ec4004c99ae6/