Мое состояние требовало одиночества, сидеть дома было невмоготу. Все, буквально все напоминало ту, которую я больше никогда не увижу. Безжалостная машина вырвала ее из моей жизни и уехала. Виновника не нашли. Жизнь продолжалась, но для меня в ней уже не было места.
Каждую ночь я просыпался от собственного крика, иступленно твердя, свозь едва сдерживаемые рыдания, ее имя: - Мария...Маша...Машенька...Мокрая от слез подушка услужливо возвращала память к одному и тому же моменту: она идет ко мне через дорогу, вся такая легкая, воздушная. Откуда взялся этот автомобиль? - я так и не понял. Глухой звук удара и визг промчавшейся автомашины. Водитель даже не затормозил.
Эта машина разделила мою жизнь на до и после. До - были встречи и обещания, цветы и долгие прогулки, робкое предложение и смущенное согласие. Я даже ни разу не поцеловал ее. Весь ее вид отвергал саму мысль о возможности обладать ею до того, как закон официально признает нас мужем и женой. Она была так беспорочно чиста, а я - застенчив и робок.
А после - ...
Я приезжал на кладбище каждый день, чтобы положить гвоздики на маленький холмик. Краем глаза я замечал хрупкую фигурку на соседней могиле, но был так поглощен своими мыслями, что не обращал на нее внимания. А потом я ехал в старый парк и часами мерил его шагами.
Я был не один в этом парке, на его дальних тропинках мелькала тень, иногда были слышны приближающиеся легкие шаги. Но я быстро менял направление и углублялся в противоположную сторону, потому что никого не хотел видеть. Тот, кто чуть не сталкивался со мной на тропинках старого парка, тоже искал уединения и не стремился к общению.
Постепенно эти шаги стали привычными и, однажды, я поймал себя на мысли, что прислушиваюсь к ним и начинаю тревожиться, если долго не слышу и не вижу в дальней аллее мелькающую тень.
В эту ночь я опять увидел ее во сне. Она шла ко мне через дорогу, а я со страхом ждал автомобиля. Но машины не было. Подойдя ко мне с улыбкой, она сказала: - Мы будем счастливы.
Я проснулся с ощущением радости, которая не покидала меня весь день. Поехав на кладбище, положил гвоздики на маленький холмик. Маша улыбалась мне с фотографии, точно так же как во сне.
Меря шагами тропинки старого парка, я неожиданно остановился, пораженный мыслью. Я бродил по парку не бесцельно, как я думал. В глубине души зрела мысль, что я давно не слышал легких шагов и не видел мелькающей тени в глубине тропинок. Мысль беспокойно ворочалась и, наконец, вырвалась наружу, накрыв меня тревогой.
Я ходил по парку с вполне определенной целью – найти ту, которая также как и я стремилась отгородиться тишиной парка от общения с себе подобными. С чего я решил, что это она, а не он? Я сам не мог ответить на этот вопрос. Но моя уверенность росла, заглушая слабые сомнения рассудка.
Тревога не давала думать ни о чем другом. И вот, охваченный ею, я ускорил шаги, а потом побежал. Одна тропинка, вторая, третья...
– Да сколько же их здесь? – с отчаянием думал я, сворачивая в очередной поворот.
И, когда я уже вконец отчаялся, я столкнулся с ней лицом к лицу.
- Машенька, здравствуй. - сказал я, пытаясь совладать со своим дыханием. – Я так долго тебя искал.
- Здравствуй, Сережа. - ответила она, ничуть не удивившись. - Я тоже тебя искала.
А потом была осенняя ночь. Мы бродили по старому парку, взявшись за руки, и не чувствовали усталости. И говорили, говорили, говорили...И совсем не удивлялись одинаковым событиям в нашей жизни. Даже машине, которая забрала ее жениха и тоже не остановилась. Это была другая машина, на другой улице, в другой день. Но какое это имело значение? И сон накануне, в котором к ней пришел погибший жених и сказал те же самые слова, которые мне сказала погибшая невеста...
Мы расписались тихо, без мишуры и криков горько. А потом мы поехали на кладбище. И каждый возложил цветы на дорогой ему холмик.
С кладбища мы отправились прямо в старый парк и долго бродили по его занесенным пожелтевшей листвой аллеям. На обратном пути мы, не сговариваясь, обернулись и одновременно сказали:
- Спасибо тебе, старый парк!
