храним остатки неопознанных табу.
Ни "А", ни "Б" давно не сохнут на трубе,
всё остальное тщится вылететь в трубу.
А там лишь плесень, пустота и кружева,
паучьи сети для залётной мошкары.
Порой натянуты, как будто тетива,
затем распущены, но это до поры.
Мы обнищали на непрожитые дни,
нам обещали бездну солнечных минут,
мы потерялись в (с)мутном сумраке одни,
доели пряник и с тоской делили кнут.
Но в этом круге, так похожем на кольцо,
порочны мысли, ощущенья и слова.
Не помню близости, стирается лицо,
ночь мажет копотью, и тухнет синева
от духоты невыносимых (с)сор в дому
почти призрения, которого и нет.
Вдвоём постыло оставаться одному,
пора кончать, отбросив (с)кучности обет.
Пора уйти, пускай в себя, пускай на круг.
На тонкой нити паутины нет ключей...
Но что-то шепчет мне молитвою "а вдруг..."
И дольше века длится мрак.
Немой.
Ничей...
Я отступаю, оставаясь при своих,
как будто путник, не дошедший до ручья.
А время лечит от щедрот и бьёт под дых.
Игра кончается.
Нелепая.
Ничья...
