След поцелуя отцвёл давно – замерло время.
На бархатистых ресницах звёзд тают столетья
И упрощают любой вопрос до междометья….
В глянцевых снах неземных пространств мягкие тени
Судеб ложатся тоской на страх – так на колени,
Тихо мурлыча, покой храня, кошка ложится.
Жизнь, это можно понять-принять, вовсе не птица…
Стынет небесных загадок ртуть между созвездий,
Бабочкой летней стремясь прильнуть к миру соцветий.
Полнится тайной, едва дыша, звёздная млечность.
И ни забыться, ни сделать шаг, и ни отвлечься –
В дольних пределах не можем мы, волей рассудка
Втиснуты в стены вербальной тьмы, горестно-жуткой.
Тихой толпою немых теней – прошлого знаки
Явью забытых осколков дней бродят во мраке,
Где почему-то со всех сторон – тусклая память –
Не забирает их в свой полон, но и оставить
В тесных покоях земного сна – тоже боится.
Жизнь (нелегко так порой познать) вовсе не птица.
Мало пустот в бытии земном. Не развернуться.
Что – пять стагнаций – мне всё равно! …что революций…
Кроме прохладной струи времён – нечем напиться
Духу, принявшему явь за сон. Стёрты границы
Между мирами, где я и ты – вечный двойник мой,
Где перспективы судеб пусты, некою сигмой
Обозначается то, чего слухом и зреньем
Нам не постигнуть, и нет его – нет озаренья!
Там, далеко, где не быть – нельзя, прошлое наше,
Памяти скользкой тропой скользя, - сколько я нажил
И потерял – мне покажет, но… после подсчёта
Ясно, что плохо: не всем дано – по звездочёту!
