Монастырь при Советской власти
Рассмотрев в предыдущей части отдельные, я бы сказал яркие моменты светской истории города Старобельска с 1917 по 1937 года, мы надо признать немного отклонились от темы повествования. И в частности я как автор не рассказал боле подробно о судьбе Свято-Скорбященского женского монастыря до его закрытия в 1922 году.
Но эту оплошность исправил другой автор, написавший отдельную книгу по истории монастыря Автор этой книги А. Стратилатов и она под названием «Свято-Скорбященский женский монастырь» полностью опубликована вот на этом сайте.
http://starobelsk.org/stati/svyato-skorbyaschenskij-zhenskij-monastyr-chast-1
Поэтому я не буду своими словами пересказывать нудные мне части этой книги,а просто приведу их дословно, хоть и с небольшими сокращениями.
Ведь то, что было в Старобельске было по всей Украине!
И этот коммунистический террор в отношении православной церкви теперь очень не любят вспоминать вчерашние коммунисты резко вновь уверовавшие в Бога после 1991 года.
И теперь первыми толпящиеся в храмах для получения благословения и отпущения прежних грехов.
Но грехи грехам то рознь. И такой грех как святотатство под которым понимиают оскорбление, осквернение святыни. А также кощунство - язвительные насмешки, издевательство, неуважение к правилам жизни и/или обрядам христианства) относится к греху , который не будет прощён человеку:
«всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем
(Мф.12:31-32)»
Ну а теперь давайте спокойно вчитаемся в текст цитируемой книги и вместе еще раз убедимся, что были в православии истинные подвижники.
И монахини Старобельского Свято-Скорбященского женского монастыря тому яркий и современный пример.
Одно хочу заметить, что мало кто даже и из числа жителей Старобельска знает о их духовном подвиге.
«4 января 1918 года в Старобельске была провозглашена советская власть, а в апреле того же года Старобельский уезд оккупировали германские войска, в ноябре они были изгнаны и город заняли белоказаки.
В декабре окончательно утвердились советы, начавшие свои государственные преобразования. Прежде всего, в пользу государства была произведена «реквизиция» монастырской собственности: была отобрана монастырская земля, сельскохозяйственный инвентарь, угнан скот и лошади, были расхищены запасы дров, продовольствия, мебель.
Обрекая монахинь на медленную смерть представители новой власти делали все, чтобы выжить их из стен монастыря.
Все эти действия дополнил акт кощунственного надругательства: в поисках золота и драгоценностей были вскрыты большинство могил на монастырском кладбище, при этом разрушены и осквернены надгробные памятники.
Грабежу и осквернению подверглись и монастырские храмы. Любая попытка остановить безбожный шабаш жестоко каралась. По благословению Харьковского архиерея послушницы разошлись по домам. В обители остались только те, кто принял постриг.
Однажды вечером раздался сильный стук в монастырские ворота с требованиями немедленно их открыть. Игумения сама пошла узнать в чем дело. Оказалось,что отряд вооруженных красноармейцев во главе с Климом Ворошиловым прибыл для проведения обыска монастыря.
Не сразу впустила настоятельница непрошеных гостей. Лишь после того, как по ее приказу, сестры укрылись в подземелье, открыла она ворота. Во двор въехало десятка два вооруженных всадников.
Неизвестно, как бы развивались события дальше, если бы матушка Аполлинария, вразумленная свыше, не прибегла к хитрой уловке: с показным радушием пригласила всех отужинать.
Щедро выставленное на стол вино дало возможность всей компании кутить почти до самого утра, забыв обо всем остальном на свете. Проспавшись мертвецким сном, с тяжелыми головами, устыдясь своего безобразного состояния, «герои» на следующий день, ничего и никого не тронув, удалились из монастыря восвояси.
Игуменья Аполлинария вместе с монахиней Любовью и инокиней Ермогеной ездили в Москву. Была матушка на приеме у Свт. Тихона, патриарха Московского.
Шло время. Все чаще насельниц монастыря стали посещать тревоги, не радовали вести о происходящих в стране перемен. Игумения Аполлинария старалась держать себя спокойно, не поддавалась паническим чувствам, овладевших тогда многими, но все же в глазах ее была грусть.
Все чаще и чаще в монастырь приходили адресованные на ее имя пакеты, по городу ползли различные нехорошие слухи о монастыре, распространяемые его недоброжелателями.
Однажды в 1922 году к воротам обители подъехал всадник. Ворота были закрыты, он позвонил в колокольчик. Привратница открыла ему, он передал пакет, адресованный на имя игуменьи. Игуменья вела себя так спокойно, что монахини ничего серьезного не ожидали.
Через два дня у ворот обители остановился довольно богатый экипаж. Все сестры, кто был во дворе подошли к воротам. Было тихо. Вдруг из экипажа послышался приказной тон:
«Почему Аполлинария не встречает меня с цветами и не бьет в колокола? Я назначена вашей игуменьей». Сестры даже не пошли уведомить игуменью, а все хором начали кричать: «Самозванка, уезжай, у нас есть матушка!» Экипаж постоял недолго, уехал.
Кто это был, для всех осталось загадкой. Тревоги повторялись очень часто. Чувствовалось что-то грозное.
В последнее время игуменья всё стала раздавать из обители жителям города и родственникам монахинь. Все, что можно вынести с собой или перевезти поблизости было отдано.
Вскоре игуменья Аполлинария была арестована и брошена в застенки ЧК, где ее допрашивали. Сестер выдворили из обители, но вскоре разрешили возвратиться.
Под давлением властей оставшимся насельницам монастыря, чтобы его сохранить, пришлось организовать «коллектив женского труда на пользование монастырскими зданиями», расположенными в Старобельске и на хуторе Писаревка.
Из ЧеКа была выпущена игуменья Апполинария, но она уже не захотела быть в стенах обители, сказав всем, что им разрешили возвратиться ненадолго.
Что и сбылось. Инокиня Ермогена, забрав с собой игуменью Апполинарию, поселилась у своей сестры Пелагеи в Старобельске.
Невзирая на опасность ареста, Пелагея и ее муж Павел радушно приняли их к себе в дом, где выделили для них комнатку.
Оставаясь до конца верной принятым обетам, настоятельница не снимала с себя монашескую одежду, всегда ходила с посохом и крестами. Их жилище посещали монахини, жившие в городе, часто здесь собирались для совместной молитвы. Пережитые невзгоды подорвали здоровье матушки, быстро стали покидать ее жизненные силы, вскоре и совсем слегла в постель.
Немного проболев, тихо отошла к Господу 15 июня 1922 года. На ее похороны собрались все монахини, проживавшие в окрестностях Старобельска.
Чин погребения совершил священник Иоанно-Предтеченской церкви села Чмыревка, остававшейся в лоне Патриаршей Церкви. Похоронили тайно ночью в обители у правой стены Троицкого собора.
На территорию монастыря их пустили солдаты, несшие его охрану, с ними монахиням удалось договориться за определенную плату. Все было сделано быстро: отодвинули плиту чьего-то склепа, где стоял гроб, туда был опущен гроб с телом матушки Апполинарии.
Сразу после похорон на квартиру, где жила инокиня Ермогена, явились чекисты, устроившие во всем доме обыск.
Искали монастырское золото и драгоценности, но ничего не нашли, так как игуменья, кроме необходимых для жизни вещей, ничего с собой не взяла. Вскоре арестовали Павла, попала в тюрьму и инокиня Ермогена, где провела целый год. Возвратившись из заключения, до конца своих дней жила у сестры. В памяти знавших ее осталась кроткой, молчаливой и всегда грустной.
Никогда не роптала на жизнь, всегда говорила. «Все хорошо, слава Богу». Когда в годы Великой Отечественной войны возобновились богослужения в Никольском храме города Старобельска, инокиня Ермогена вместе с другими монахинями пела на клиросе. Жила, безропотно неся свой жизненный крест, пока в 1963 году не подкосила ее болезнь. Стала жаловаться на боли в животе, ее положили в больницу, где обследовавший ее хирург сделал заключение, что болезнь запущена и лечить бесполезно.
Инокиня Ермогена скончалась в больнице; ухаживавшая за ней медсестра, находившаяся у постели больной до последней минуты, говорила: «Я никогда такой тихой смерти не видела».
Погребена матушка на старом городском кладбище возле своих родственников: сестры Пелагеи, ее мужа Павла и их дочери Евгении. Для насельниц монастыря настало время жесточайший испытаний.
Безбожная власть, объявив беспощадную войну религии как пережитку буржуазного прошлого, использовала для этого все методы борьбы, часто далеко нечистоплотные.
Революционные события повлекли за собой раскол единой Русской Православной Церкви, от которой откололись так называемые обновленцы, делившиеся в себе на ряд группировок. Они выступали против официального руководства Церкви во главе с вновь избранным Патриархом Тихоном, требовали «демократических» преобразований церкви, то есть ее обновления, заявили о поддержке советской власти. На Украине, кроме обновленцев, сформировалось еще одно течение, объявившее об автокефалии (самостоятельности) Украинской православной церкви.
Внутрицерковные противоречия умело использовались большевиками в борьбе с Патриаршей Церковью. Провоцируя и углубляя расколы, они тем самым подрывали ее устои изнутри, нанося удар за ударом, способствовали захвату обновленцами значительной части приходов.
Накануне революции, в 1916 году в Старобельске было учреждено викариатство Харьковской епархии. Епископскую кафедру, находившуюся в Покровском соборе, занимал тогда епископ Павел (Кратеров).
Уважаемый всеми маститый архиерей, после захвата обновленцами Покровского собора в 1923 году, отказался подчиниться раскольникам. За это Харьковское епархиальное управление сместило его с кафедры и ходатайствовало перед властями в высылке «черносотенного» архиерея за пределы Украины.
В Старобельск был назначен обновленческий епископ Александр. Словно черная туча все это время стояла над монастырем, готовая в любое время разразиться страшной грозой. Все понимали, что теперь обитель в покое не оставят.
Однако в ноябре 1923 года окружной исполнительный комитет расторг с ними договор «за деятельность, которая носила признаки контрреволюционного характера».
В апреле 1924 года в обитель явились обновленцы с представителями власти и чекистами.
Матушек выстроили в Преображенском приделе и приказали подписаться за обновленцев.
Только некоторые согласились. Все остальные стояли молча. Замысел полностью провалился. Взбешенные чекисты устроили расправу прямо в обители.
Некоторых из сестер расстреляли, иных закопали живыми в землю, думая этим подействовать на остальных.
Но матушки остались верными своему Небесному Жениху. Тогда всех насельниц выдворили из обители, не давая им взять с собою что-либо из вещей или одежды. Расстрелянных матушек похоронили на старом кладбище Старобельска в общей сестринской могиле, местонахождение которой установить пока не удалось.
22 апреля 1924 ликвидационная комиссия по отделению церкви от государства и школы от церкви Донецкого губернского исполкома санкционировала закрытие монастыря.
Такая же участь постигла и монастырское хозяйство на хуторе Писаревка, где к моменту закрытия проживало 43 насельницы. 203 насельницы были поставлены на особый учет в правоохранительных органах, которые установили за ними наблюдение. Церкви монастыря с согласия местных властей были переданы обновленцам.
Часть монахинь перешла в Раздабаровский монастырь, находившийся под Сватовом. Многие возвратились в родные края, другие вынуждены были поселиться у родных в Старобельске.
А все престарелые и немощные сестры были сокрыты еще при жизни игуменьи Аполлинарии в подземном ходе, который начинался из монастыря и шел куда-то за город. Было все приготовлено, чтобы длительное время матушки могли жить под землей, не испытывая нужды.
Специально оставшиеся в городе монахини регулярно относили матушкам в подземелье пищу и белье. Когда же в подземном ходе все скончались, выход был навсегда замаскирован и засыпан.
Под Старобельском идет много подземных ходов. Все храмы города и монастыря были связаны между собой подземными ходами.
Хода шли в разные направления от города. Кто и когда их строил пока остается неизвестным. Для женского монастыря это было надежное средство укрыться от нападения врагов.
Со временем входы в подземные хода были засыпаны, многие из них таким образом лишившиеся вентиляции начали разрушаться и обваливаться, некоторые оказалась залиты водой. Сейчас не существует ни одного действующего подземного хода.
Несмотря на то, что монастырь был ограблен большевиками еще в 1918-20 годах, все же монастырское богатство долго еще не давало покоя представителям власти.
Поиски сокровищ не прекращались все предвоенное время, но так и не увенчались успехом.
Много насельниц просияло своей подвижнической жизнью, но, к сожалению, собрать жизнеописания удалось только о некоторых, которые и приводим ниже. Монахиня Доната (в миру Дарья Никитична Хорольская) выросла в семье, отличавшейся высокой религиозностью, не случайно все трое детей, две сестры и брат впоследствии посвятили свою жизнь Богу. Брат Дарьи стал иеромонахом, она вместе с сестрой поступила в Скорбященскую обитель.
Еще в детстве у Дарьи приключилась болезнь ног, грозившая пожизненной инвалидностью, что побудило родителей дать обет посвятить дочь Богу, если та выздоровеет. Милостию Божией девочка поправилась, но болезнь на всю жизнь оставила печать: она немного стала прихрамывать на одну ногу. В молодости Дарья любила уединяться в монастырской колокольне и, приняв по обету родителей иноческий постриг, не изменила своей привычке - несла послушание на монастырской звоннице.
По мнению современников, она была «врожденным звонарем», с большим искусством исполняла обычный звон, торжественный благовест, перезвон и перебор. Кроме того, искусно владела ремеслом золотого шитья.
Ее отличали веселый жизнерадостный характер, усердие к молитве и чрезвычайное трудолюбие. Она не ведала, что такое праздность. В домике, построенном ее родителями на территории обители, слева от Троицкого храма, она жила с сестрой Евстафией, вместе с которой занималась рукоделием, шила одеяла, украшала золотом священнические одежды.
После закрытия монастыря осталась в Старобельске, поселившись у одной старушки. Жила скромно, своим трудом зарабатывала на хлеб, отличалась кротким нравом. В ее келий было много богослужебных книг.
Однажды во время оккупации города фашистами в годы войны, к матушке с весьма недружелюбным видом зашел немецкий офицер.
Неизвестно, чем бы закончился его визит, если бы на глаза ему не попалась «Библия в картинках» Гюстава Доре, лежавшая на столе. Офицер, взяв ее в руки, стал с интересом рассматривать.
Долго, листал книгу, затем бережно положил ее обратно на стол и, приветливо раскланявшись, ушел. Так тронула сердце грубого солдата-завоевателя эта замечательная книга.
Матушка Доната была неустанная молитвеница, отличавшаяся молчаливостью и глубоким смирением. Последнее время жила в полузатворе, не общаясь с миром. Скончалась в 60-ые годы погребена в с. Новоселовка, возле Старобельска, на сельском кладбище. Монахиня Макария (в миру Мария Петровна Ткаченко) несла в обители клиросное послушание, пела в хоре.
После закрытия обители г.Старобельске и в с. Фомовка терпела большую нужду. Не имея ни жизненного опыта, ни профессии она вступила в чуждый ей по духу, злобный и враждебный мир. Чтобы выжить, нужно было зарабатывать на кусок хлеба. Поначалу она, вместе с другими сестрами из обители, устроилась на работу в Луганске, поселилась в общежитии.
Добросовестно выполняя свои обязанности на производстве, жила тихо и скромно. Вскоре ими заинтересовались, те «кому следует». Ведь жизнь их по тем меркам была подозрительной: вместо красных косынок и коротких стрижек - черные платки и длинные волосы, вместо вечеринок и танцев - скромный уголок в общежитии. И начались обработки «по комсомольской линии».
Вначале ласково уговаривали, старались переубедить, но когда это не помогло, в ход пошли угрозы и шантаж.
Одну из сестер арестовали, дальнейшая судьба ее неизвестна, больше ее уже не видели. Эти обстоятельства заставили монахиню Макарию возвратиться в родной Старобельск, где и поселилась у старушки, недалеко от монастыря.
Не получая пенсии, она зарабатывала себе на жизнь рукоделием: стегала ватные одеяла, поновляла фольговые оклады икон. В Никольском храме была незаменимой псаломщицей.
Скромную келию матушки украшали монастырские иконы, которые с трудом удалось сохранить, было много церковных книг. Как зеницу ока она хранила в укромном месте фотографии игумений и сестер обители, к великому сожалению сейчас утраченные.
Всегда ходила в черном одеянии, все время куда-то спешащая, невысокого роста, немного сгорбленная. Монахиня Макария имела редкий для женского пола голос - бас. По воспоминанием очевидцев, бас у неё был такой сильный, что во время чтения Апостола, казалось и стёкла начинали дребезжать от голоса матушки.
Подвизаясь в посте и молитве она в 1965 г. мирно предала свою душу в руки Господни, осенив себя крестным знамением. Правая рука у матушки Макарии так и застыла, сложенная для крестного знамения.
В таком виде она была и похоронена. Последней из сестер, живших в Старобельске, была монахиня Аполлинария (в миру Евдокия Казначеева), в монастыре несшая послушание в иконописной мастерской.
Пострижена в рясофор с именем Аглаии. Жила в г. Старобельске вместе с м. Донатой и м. Макариеи. Занималась рукоделием, держала коз. Пострижена в мантию с именем Аполлинарии в церкви с. Крымское иеромонахом Феофаном (Обмоком). Высокая ростом, несмотря на свой аскетический вид, была добрым человеком. При жизни постоянно пела в церковном хоре.
Любила рассказывать о блаженной Параскеве, о том, как она предсказывала о разорении обители, рассеянии и бедствиях сестер, о мерзости запустении длительное время и восстановлении монастыря. Матушка Аполлинария была молчаливой, старалась мало общаться с мирскими людьми. Строгая подвижница, она ревностно относилась к церковным и монашеским правилам.
Не допускала разговоров на клиросе. А дерзнувшего пустословить сразу останавливала, легко шлёпнув, без предупреждения, по губам. Но на неё никто не обижался, пожимали, что она права.
Жила последнее время матушка у себя на родине в с. Крымское Славяносербского р-на, в дому своей племянницы. Мирно отошла ко Господу в 1985 году погребена на сельском кладбище. Инокиня Мисаила родилась и выросла в городе Старобельске. Когда она была еще маленькой девочкой, мимо их дома проходил странник и попросил напиться воды.
Напившись, взглянул на девочку, сказал: «Это Божий человек». Предсказание со временем сбылось. Когда пришла пора отдавать ее замуж и к ней стали свататься женихи, она категорически заявила родителям: «Я замуж не пойду!». И ушла в монастырь к своей тете-монахине Мастридии.
Это сильно расстроило родителей, ее отец гневался на свою сестру, в сердцах выговаривал ей: «Это ты ее сманила!». Мисаила с усердием вьполняла самые трудные послушания: работала на полях, ездила по селам со сбором на монастырь. Однажды, зимой, во время сбора пожертвований она с сестрами чуть не погибла.
Наступал вечер, началось ненастье в это время лошади отказались повиноваться и стояли на месте. Спас их от неминуемой смерти старичок, который привел их в свой дом, накормил и оставил у себя до утра, а сам позже привел лошадей. После разгона обители она возвратилась к родителям, но во время коллективизации их раскулачили и выгнали из дома.
Пришлось скитаться. Последнее время инокиня Мисаила и монахиня Мастридия жили в маленьком домике в Старобельске, умерли в 60-е годы, почти в одно время. Погребены на старом городском кладбище, могилы их находятся рядом. Инокиня Ефросиния ушла в монастырь после того, как родители отказались дать благословение на ее брак с любимым человеком.
Не желая противиться родительской воле, она со смирением приняла монашеский постриг и, переступив порог обители, оставила за ее пределами мирские скорби и искушения.
И хотя после возлюбленный приезжал к ней и настойчиво звал с собой, монахиня Евфросиния отказалась покинуть монастырь: ее душа обрела здесь благодатный покой и все мирское ее уже не интересовало. После разгона обители поселилась у знакомых в сарае для скота. Здесь же с нею жила парализованная монахиня, за которой м. Евфросиния ухаживала.
Жила тем, что ей давали боголюбивые люди. Скончалась в 50-ые годы. Монахиня Лия, совсем юной, убежала в монастырь где подвизалась ее сестра м. Павлина. Родители отыскав беглянку, благословили ее на монашескую жизнь. Она со всей ревностью проходила нелегкий иноческий путь. Скончалась совсем молодой до закрытия обители. Монахиня Аполлинария (в миру Клавдия Васильевна Герасименко).
В 1882 году по обоюдному согласию с мужем Симеонем разошлись в монастыри «Она в Старобельский монастырь, Симеон поехал в Иерусалим. На Святой Земле он принял монашеский постриг и был рукоположен в иеромонаха.
Во время Первой Мировой войны добровольно пошел на фронт полковым священником, где и погиб в 1915 году. Клавдия была пострижена в монашество с именем Аполлинария, была ближайшей помощницей игуменьи. Последнее время жила на родине в с. Великоцкое, Беловодского р-на, где и скончалась.
Во время перезахоронения на другое кладбище была обретена полностью нетленной, тело имело восковой цвет. В наше время место ее захоронения установить не удалось. Монахиня Любовь (в миру Наталья Уаровна Галушка) родилась в 1858 году на хуторе Солодкий Старобельского уезда (ныне с. Мариновка).
Много страданий легло на плечи Наташи. Она была старшей в многодетной семье, поэтому ей приходилось ухаживать за братьями и сестрами. В юном возрасте, постигнув всю суетность мирского жития, она решила избрать монашество.
Наташа пришла в общину «Всех скорбящих Радость», двенадцатилетним ребенком. Рано проявившиеся способности к рисованию определили, по учреждении монастыря, ее иноческое послушание -иконописание.
Уже первая самостоятельная работа, икона Святителя Николая, была особо отмечена. Пострижена в монашество с именем Любовь. Ее отличала строгая ревность в соблюдении монашеских правил. Сама вела строгую аскетическую жизнь, чего требовала и от остальных сестер.
Когда однажды ее молодая племянница, стоя на коленях, заснула на полунощнице, монахиня Любовь легонько хлестнула ее по щекам, строго сказав: «Что ты делаешь в таком святом месте?!».
Монахиня Любовь была одной из ближайших помощниц игуменьи Аполлинарии.
Своей племяннице она дала особое послушание в монастыре: она ухаживала за престарелыми схимонахинями, приводила их на службу в храм, где они сидели на специальных стульях, которые в монастыре называли «формочками». Отличалась м. Любовь глубоким смирением, кротостью, терпением, была очень добрая. В обители она обучилась грамоте и была очень начитанной.
О ней отзывались, что она «умелица многих дел». Монахиня Любовь вспоминала, что в обители было очень много сестер. Все они обучались у старших монахинь. Были сестры мастерицами многих дел, особенно рукодельных: кроили, штопали, вязали, стегали одеяла, делали цветы, писали иконы, украшали их.
Устав в обители был труден, некоторые не выдерживали, уходили. Службы начинались в 3 часа ночи по зову колокольчика, что для новичков поначалу было очень трудно. Был чудесный хор. После закрытия обители поселилась недалеко от Старобельска.
Но наступил страшный 1933 год, о котором так вспоминала матушка: «На большой, когда-то многолюдной улице в живых я осталась одна. Стоял страшный смрад от разлагавшихся мертвых человеческих тел, которые долго не убирали. В состояние страха, порой дрожи, приводил меня невыносимый ночной вой собак. Дольше оставаться одной не было сил.
Бросила все, ни о чем не жалея, взяла самое дорогое: Правильник, четки и одежды к смерти. Через густые заросли пробилась к родственникам в родной хутор. Он почти опустел, мои близкие все умерли, осталась в живых одна сестра. Есть было нечего, но нас Господь часто питал невидимо, за что всю жизнь со слезами молилась».
В 1935 году м. Любовь переселилась в с. Камянку Старобельского р-на к племяннице.
В 1938-40 годах была брошена в тюрьму. Органы НКВД неоднократно вызывали ее на допрос.
Главный вопрос был один: Где игуменья спрятала золото?». Однажды ее повезли на опознание в закрытую обитель.
Так об этом вспоминала матушка: «Много лет спустя после закрытия, я стояла во дворе святой обители.
Все было так изрыто, что двор узнала только по постройкам. Они (т.е. работники НКВД) тыкали лопатами, указывая, что под дорожкой, устланной камнем, были спрятаны драгоценности. Я ответила, что жили мы скромно, своим трудом и таких богатств никогда не было в обители».
Последнее время м. Любовь жила в с. Камянка. Односельчане ее очень уважали, при встрече кланялись ей, называя ее матушкой. Монахиня Любовь последнее время была молчаливой, часто плакала. С любовью вспоминала о последней игуменьи, о которой часто рассказывала. К матушке постоянно приходила м. Геронтия, жившая в том же селе.
Скончалась м. Любовь 13 ноября 1962 года на 104 году жизни. Погребена на сельском кладбище. Одета по завещанию в монашескую одежду. Монахиня Магдалина была высокодуховной жизни.
Зажигала и тушила в храме паникадило и свечи, также исполняла и другие послушания. Перед смертью отдала благочестивой женщине Анне Спиридоновне Криворучко небольшую иконочку «Тайная вечеря» с камнем Гроба Господня. Эта иконочка, написанная на металле, была совершенно темной, но в 80-ых годах обновилась, только нимбы на иконе остались черными. Инокиня Еразма, жила последнее время в п. Новоайдар, Луганской области.
Была опытная делательница Иисусовой молитвы. Всегда ходила с четками. Когда кто-то из родственников возьмет ее четки, она сразу говорила: «Если берешь четки в руки, то надо сразу и молиться!». Скончалась в Новоайдаре, где и погребена. Монахиня Иоиль, после закрытия обители уехала в женский монастырь, на Кавказе. Была духовной дочерью еп.Иова, местного архиерея.
Претерпела страшное гонение за веру, но до конца своих дней сохранила данные ею монашеские обеты. Последнее время жила в г.Луганске у родной сестры. Парализованная, она до конца пребывала в молитве. Это была последняя монахиня Свято-Скорбященского монастыря.
Скончалась в 1996 году, погребена в г.Луганске. Невозможно даже себе представить сколько горя, скорбей, гонений, искушений, от Мира сего и диавола наводимых, пришлось перенести несчастным страдалицам, сестрам Старобельской обители. Ведь очень тяжело жить в миру и сохранять монашеские обеты, данные при постриге. Диавол со всей силою старается поколебать на избранном пути монашествующих.
Часть матушек которые знали, что если возвратятся к родным, то не смогут уже жить по-монашески, решили терпеть разные невзгоды и лишения ради спасения души и остались жить в чужих краях. Постоянно шло притеснение от властей, немало сестер обители томились в тюрьмах и лагерях, находились злобные люди, которые старались тоже гнать и притеснять матушек.
И очень многие из этих бескровных мучениц все же донесли свой тяжелый крест до конца, живя чисто, по-монашески. И долгое время по всей Луганской земле светились еще эти искорки некогда великого пламени божественной любви, Старобельской обители. И сейчас мы должны благодарить Бога, что наша земля освящена подвигом невест Христовых, обильно окроплена кровию мучениц, которой они засвидетельствовали свою непоколебимую любовь к Небесному Жениху.
А также за то, что во многих местах Луганской земли, часто и в безизвестности лежат мощи, в том числе и нетленные, матушек которые сподобились при жизни стать сосудами благодати Святого Духа. Великий сонм насельниц обители, угодивших Богу, сейчас стоит у Престола Божия и возносит свои теплые молитвы о нашем спасении. Духовниками насельниц женских обителей в годы гонений были о. Симеон (Киселёв), иером. Кирилл (Черненко), иером. Макарий Рубежанский, архим. Феофан (Обмок), прот. Тимофей (Павленко) и многие другие благочестивые священнослужители нашей области.
Также духовно окормлял монахинь святогорский старец игумен Иоанн (Стрельцов), чьи мощи сейчас находятся в Успенском соборе Святогорской Лавры. Одним из духовником монахинь в Старобельске, был некоторое время архимандрит Амвросий, служивший в Свято-Никольском храме г. Старобельска.
О нем, к сожалению, мы ничего не знаем. За короткое время служения в Старобельске он заслужил уважение и любовь прихожан храма. Во время его служб, храм был переполнен людьми. Он, как человек высокодуховный, окормлял матушек Старобельской обители, которых было еще довольно много в послевоенное время.
Они пели и читали на клиросе, убирали храм. Власти, напуганные духовным расцветом в Старобельске, быстро убрали его из города.
Что же касается монастыря, то сразу после изгнания из него сестер, здесь временно поселились красноармейцы.
Уничтожалось благолепие обители, вскрывались склепы, происходили, по словам о. Иоанна (Конюхова), страшные кощунства над останками. Поруганию были переданы и святыни обители.
В это время Старобельск стал центром «просветительской» деятельности обновленцев. В городе часто проходили диспуты о вере безбожников и обновленцев. Безбожники решили для «наглядного пособия» использовать плащаницу Спасителя, некогда подаренную обители П.О.Бойчевским.
Чтобы посмеяться и унизить в глазах народа святыни, кощунники отделили от плащаницы образ Спасителя, лежащего во гробу, и изнутри искусно наклеили газеты с пошлыми статейками. А под изображение всунули две неотесанные грязные щепки из дерева.
Но Господь не дал поругаться над святыней. Еще полностью не был пришит образ Спасителя, как плащаницу тайно похитил один верующий человек и скрылся. Попытки ЧК отыскать похитителя и плащаницу не увенчались успехом. Плащаница тайно сохранялась верующими, после войны была отдана в Свято-Никольский храм, а в 1994 году святыня передана в обитель.
И никто не знал, что сокрыто в плащанице, пока ученица м. Фаины, Евдокия Рябухина не указала просмотреть внимательно плащаницу. Тогда и были обнаружены следы кощунства, которые Господь не дал безбожникам довести до конца.
В том же 1924 году окружной исполком передал монастырь отделу народного образования под детский дом. В 1927 году в нем проживало 467 детей.
В 1927 году еще действовал летний собор, правда, уже как приходской храм.
Кто в нем служил, установить сейчас сложно, но думается, что скорее всего обновленцы.
В 30-е годы монастырь превращается в концлагерь. Здесь томились «враги народа» которых предавали страшным пыткам, а потом убивали.
По воспоминаниям старожилов города и о.Иоанна Конюхова, земля в обители- это земля, которая была залита кровью невинных страдальцев.
Ризница в Троицком алтаре и подземелье под храмом служило местом пыток.
По воспоминаниям работника воинской части, в начале 50-х годов случайно был открыт вход в один из подземных ходов.
При его обследовании было обнаружены в ходе подземные комнаты, полностью заваленные человеческими костями, стены исписаны кровью невинных страдальцев, черепа имеют пулевые пробоины.
Далее ход подходит к Никольскому храму и уходит за город. По утверждению этого человека ход имеет длину 10 км.
По приказу свыше, ход был быстро засыпан и замурован так, чтобы никто не смог в него проникнуть.
Советская власть боялась, чтобы не обнаружилось это страшное беззаконие.
Позже здесь были размещены польские военнопленные».
(конец ч.4)
Все фото и рисунки к статье находятся тут:
http://narodna.pravda.com.ua/history/4eaf2029bf37e/