Зов волшебного рога (фантастика / фэнтези)

                                                                        
1. На мосту.

Рожок этот словно явился из хорошей волшебной сказки.
Тронешь осторожно, самыми кончиками пальцев, его темную чеканную бронзу, и сразу дохнет на тебя знобящим запахом Вечности. Вечности, и приключений! Хотя на первый взгляд, нет в нем ничего такого, особенного. Обычный бронзовый рог. Очень старый. Витая змейка рукоятки, серебряные петельки, чтобы пристегивать к поясу… Что такого? Но даже если позабыть про главное, есть в нем еще одна важная особенность. Та трудноуловимая, но мощная сила, исходящая из глубины рога, которая заставляет мелко вздрагивать под ладонью его тонкие древние стенки. А душа почему-то, от одного взгляда на него, замирает в тревожном и радостном восторге. В предчувствии чего-то сказочного и волшебного. Каких-то удивительных событий. И отчаянно хочется поднести рог к губам, затрубить, что есть силы. Чтобы родился на свет, зазвучал над округой чудесный, неслыханный раньше призыв. Чтобы пронесся он над родным городом, и над всем Приозерьем, разбудил сонных Стражей, распугал диких всадников в глубине половецких степей. Чтобы слышен он был и в Дальней Гавани, и в Погибших землях, и на самой вершине далекой Заоблачной горы. Во всех существующих землях, знакомых и незнакомых. Боевой сигнал, созывающий рати на великую и славную битву, какой еще не бывало! Ведь только для таких вот славных дел лишь и может, и должно жить на свете подобное чудо!
Вот оно, в руках!
Подай сигнал, и он разнесется по всей Вселенной!
И как же отчаянно жаль, что не будет сигнала…

Сидя на гладких деревянных перильцах моста, что связывает город и Заречье, Михалка глаз не мог оторвать от старинного рога, лежавшего у него на коленях. Еще бы! Да ему за всю жизнь свою видеть ничего подобного не доводилось. Видеть, не то, что в руках подержать, как сейчас! Хотя и живет он не где-нибудь, а в Чистоозерье. Чудеса всевозможные – здесь на каждом шагу. Но такого вот – никогда не бывало. В последние двенадцать лет – уж точно, не было. Михалка это знает!
Завороженно притихли друзья, сгрудившись у перил. Обступили Михалку, глаз не в силах отвести от чудесного рога. Нетерпеливый Сулко протянул тонкую коричневую руку, почтительно коснулся змейки на рукоятке.
- Дай мне…Я самую капельку!
Голос у братишки просительный, почти умоляющий.
Но Михалка не слышит его. Не видит. Ни его, ни друзей, ничего вокруг.
Один только этот вот рог!      
Мелкий затемненный узор бежит по черному телу рога. Черному – от великой древности. Чувствуется, что вещи этой – не один десяток, а то и не одна сотня лет! Или тысячелетий. Тонкие ниточки-паутинки, явно колдовской чеканки, созданной древним мастером, густо растекаются по всему рогу, сплетаясь в замысловатые узоры. Сказочные птицы с чудными хвостами. Диковинные звери. Дивные цветы. Узор осторожно пульсирует под ладонями. Живет. Изменяется. Чуть шевельнешь рожок, и вот уже на месте лучистого солнечного диска вырастает удивительное дерево, на ветках которого явственно виден каждый, трепещущий, словно от ветра, листочек.
Ну, разве не чудо?!
То здесь, то там среди узоров виднеются непонятные знаки, буквицы, целые слова. Написанные на древнем незнакомом языке. Михалка умеет неплохо читать и по сорбски, и на лесном наречии, умеет отличить борусские слова от майсурских  и от некоторых Запредельных, но надписи на этом роге – в тысячу раз непонятней и древнее их всех! Их, скорее всего, нанесли на него еще в самом начале времен, где-нибудь в самом дальнем уголке Запределья!..
А значит, и сам рог – оттуда!
Рог увенчан тяжелой массивною крышкой. Это бронзовая голова большой длинноухой собаки, с умными, добрыми зелеными глазами. Смотреть бы, и смотреть в те глаза целый век! Вокруг собачьей шеи вьется еле заметная ровная трещинка. Отмечает границу рога. Рог увенчан тяжелой массивною крышкой. Это бронзовая голова большой длинноухой собаки, с умными, добрыми зелеными глазами. Смотреть бы, и смотреть в те глаза целый век! Вокруг собачьей шеи вьется еле заметная ровная трещинка. Отмечает границу рога. Не видно больше нигде ни щелочки, ни замка, но могучая песня рога надежнее надежного укрыта под стражей хранителя-пса. И не снять эту крышку, как ни старайся. Званка рассказывал, будто тайна рога, хранимая крышкой, неведома никому на свете. Неподвластна людям.
Потому что здесь – великое колдовство!
Хотя Званка – он сам великий выдумщик.
Сделав над собой усилие, Михалка оторвал взгляд от рога. Пытливо взглянул на застывшего рядом счастливого владельца сокровища.
-Так где, ты говоришь, его взял?
Званка заулыбался, тряхнул мокрыми, слипшимися после недавнего купания прядками листопадного цвета.
- Отец отдал. Насовсем! – сообщил он с радостной готовностью. – Бери, говорит. Все равно, мол, вещь бесполезная.
- Бесполезная?! – возмутился Сулко. – Сам он…
- Он из-за крышки, - виновато пояснил Званка.
Но дерзкий нахал Сулко уже прикусил язычок и, с полупритворным испугом смотрел на приятеля. Михалка незаметно «приласкал» младшего братца кулаком в бок.
- А как же он к вам попал? Ведь это же из Леса вещь, - подал голос худенький Станка. Махнул длинными девчоночьими ресницами и открыл удивленно рот.
- Почему это из Леса? – оторопел Званка. – Вовсе нет! Отец тогда и связываться с ним не стал бы. Вы же знаете! Он говорил, это суздальский, из обоза. Когда их громили… Добыча.
Михалка с сомнением посмотрел на него. Званка потер пальцем облупленный от солнца нос и торопливо предложил:
- Знаешь, ты возьми его себе, ладно? У меня его Олег все равно отберет. Он уже хотел!
Он вздохнул, с сожалением посмотрел на лежавший, на Михалкиных коленях чудесный рог. Самоотверженно добавил:  
- Возьми, хорошо? Пускай он будет у тебя.
- Не вздумай отказываться! – сейчас же шепнул брату Сулко. Тот не ответил. Он снова был далеко-далеко от друзей. Глаза отрешенно смотрели на рог.
- Миш, ну ты чего? – толкнул его брат.
- Я? – очнулся Михалка. – Я подумал… Может, Суздальцы и вправду побывали там? В Великом лесу… Ну, случайно. Такое ведь может быть. И там нашли этот рог. Он ведь оттуда, я чувствую.
- Ну, что ты выдумываешь?! – сказал жалобно Званка.
- Ты же сам видишь… Какой он. Сразу видно, нездешний. А отец твой, он что, разве не догадался?
- Конечно, нет. Он думал, что просто рог с крышкой. Обыкновенный. А запор на крышке испорченный. Он в чудеса не верит.
-А ты? – не удержавшись, усмехнулся Михалка. Совсем, как в недавние дни.
-Я тоже думал… Он ведь сначала не был таким вот. Словно сказочным! Ну, ты же сам все видел… Будто ожил вдруг!.. А я и не думал, будто он из Леса…
Михалка опять с удовольствием вспомнил, как это случилось. Как принесенный Званкой черный безмолвный рог вдруг словно очнулся от долгого сна в его, Михалкиных ладонях! В самом деле, кто бы подумал?
А Званка, потрясенный Михалкиной догадкой, встревоженными глазами смотрел уже мимо друга в озерную даль. Туда, где вставали из заповедных вод высокие скалы колдовского Белого острова.

Остров этот – страж на границе с Запредельем. Самое таинственное место во всем приозерье. Символ всего, что творится вокруг непонятного и загадочного.
Считается, что на острове никто не живет. Ни люди, ни звери. К нему даже близко никто не подплывает. А о том, чтобы на берег подняться, и разговоров нет. Правда, не очень-то и вскарабкаешься по его отвесным скалам. Хотя в старые времена, люди сказывают, находились подобные смельчаки. Да только неизвестно никому, что с ними потом приключилось. Никто ведь оттуда не вернулся. То ли, сорвавшись с обрыва, разбились о скалы, не то утонули в бурлящей стремнине, обтекающей остров вокруг. Или еще что нибудь… Так что и по сей день на острове, кроме скал и камней, - лишь великанские желтоствольные сосны, подпирающие небо верхушками, да несметное множество крикливых прожорливых чаек, единственных его обитателей.
Но это только так кажется, что нет никого там. Нередко, особенно в ясные летние ночи, сверкают над островом разноцветные зарницы, и встает ослепительная радуга. Знающие люди утверждают, что это справляет свой праздник нечистая сила. А иные говорят совсем по-другому…
А еще над островом иногда звучит колокол. Очень редко, и обязательно в полночь, раздается вдруг, в полном безмолвии, одиночный печальный удар. Отголоски его долго-долго потом блуждают над озером. Услышишь его, и сердце сожмется от внезапной тревоги и боли. Словно только что  где-то случилась беда. С кем-то близким тебе. И колокол звонит, оповещая об этом.
Звон этот очень отчетливо слышится в городе.
Кроме Белого острова есть в Приозерье еще много загадочных мест. Есть Туманная завеса у восточного берега озера, пройдя сквозь которую в ночь полнолуния корабль может, непонятным образом, очутиться посредине Лазурного моря, в дне пути от Дальней Гавани. Есть еще заколдованная речка Чаруса, что впадает в озеро в самом дальнем его, северо-восточном углу. А вытекает она из самого Чарного леса. По ней тоже можно запросто уплыть в незнаемые края, и увидеть множество невиданных  чудес. Так говорят легенды, хотя никто их толком до сих пор не проверял. Даже Видга-мореход, знаменитый Станкин пра-пра-дедушка!.. А тот же Чарный лес на северном, полуночном берегу.  Самое жуткое место! В нем живут те крылатые твари-убийцы, что уже много раз приносили беду в Приозерье. А в самой дальней его дали высится Заоблачная гора. С озера гору ту видно прекрасно, а посуху – пути к ней вовек не сыскать, как ни старайся.
Сумрачный Чарный лес ограничен Стражами. Это неприступная гряда, что тянется от самого Белгорода на север вдоль берега озера, а после теряется в непроходимых дебрях Великого Леса. В отвесной, известковой стене передового Стража, совсем поблизости от Нагорных ворот, есть Замурованная дверь. Раньше в том месте был вход в подземную пещеру, разрушенную после, в черные дни Злой войны и Первого налета. Давно, уж полвека назад. Подземный ход вел в запредельные края, путь в которые нашел когда-то княжич Званислав. Теперь там Погибшие земли…
Нынче все пути в Запредельные страны закрыты, или сделались очень опасны. В один лишь Великий Лес каждый может попасть свободно. Если захочет, конечно. Ведь лес этот – особенный, волшебный. И дорога ведет к нему одна. Та, что бежит из города на север, мимо Стражей. Лес можно обойти вокруг, и попасть в Залесское княжество. А пойдешь через лес – никуда не придешь. По слухам, лес граничит со множеством никому не известных земель. А проверить те слухи, пройти лес насквозь, разузнать, что за ним, - не удалось никому за многие сотни лет. Такой уж большой он становится, как в него попадаешь, беспредельный почти. И опасности в нем есть немалые. Много тех смельчаков, что посмели проникнуть в глубь Леса, не вернулись назад. А кто возвращался, после долгих блужданий по его непролазным дебрям, рассказывали о разных жутких чудесах. А сотню лет назад пропали в лесу безвозвратно все полки южного князя Глеба, что явился, незванно, покорять себе новые земли. И всякого лиха там водится не меньше ничуть, чем и в сумрачном Чарном лесу. Потому и не любят Великого Леса люди, опасаются забредать туда без нужды. Лишь храбрый княжич Олег с верной своей дружиной дни напролет, без устали носится круглый год по тайным его тропинкам…

- Ну, с чего же ты взял, что из Леса он?! – вновь спросил Званка жалобным голосом. – Почему сразу оттуда? Такой хороший…
- А кто тебе сказал, что в Лесу только злое и водится? – усмехнулся Михалка. – Спросил бы у брата, что там…
Зазвеневшие рядом бубенчики возвестили о том, что явились опоздавшие. Данюш и Збышка. Пара звонкоголосых бронзовых колокольчиков величиной с наперсток всегда висит у Збышки на кончиках шнурка, повязанного вокруг головы. Такой у него оберег от всех бед и несчастий. Збышка с ним даже в церковь ходит. Отец Кирилл уже сколько раз гневался на «этого язычника», а ему хоть бы что! И Данюшу тоже. Они всегда вместе.
Михалка почувствовал вдруг, как закипает в нем жгучая досада. Даже злость на непростительно запоздавших друзей-приятелей! Ведь договаривались же вчера, чтобы встретиться здесь рано поутру, на заре. И не опаздывать! А эти… Даже виноватыми себя не чувствуют. Особенно Данюш!
Данюш, не чуя за собою никакой вины, лихо влетел в середину ребячьей стайки. Углядел чудо-рог на Михалкиных коленях. Радостно просиял.
- Ой, это что это? Откуда? Дай-ка посмотреть!
Не глядя на него, Михалка спросил бесцветным голосом:
- Почему опаздываете?
- Да это я виноват, - покаянно тряхнул головою Збышка (бубенчики задорно звякнули). – Дед вчера взялся снадобье целебное варить, и мне сказал, чтобы учился тоже. Ну, там, что с чем смешивать, в каком порядке. Еще заговоры всякие… Знаете, сколько времени нужно! Вот я и просидел полночи, до самого Петушиного часа. А потом и проспал. Данюшу меня дожидаться пришлось.
Данюш между тем прикипал глазами к рогу.
- Ну, дай же посмотреть! – вновь попросил он.
Михалка, нахмурившись, молча отстранил его руку. Большой обиды на Данюша у него, честно говоря, не было, но проучить этого нахала все же следовало. За прежние грешки.
Обидеться Данюш не успел. Его потянул за рукав вновь заулыбавшийся Званка.
- Это твоя?
На раскрытой Званкиной ладони поблескивала маленькая серебряная монетка, «соболек». И на ее поверхности отчетливо виднелась процарапанная буковка «Д».
Рог был мгновенно забыт. В повисшей звонкой тишине все разом посмотрели на Званку. Потом на монетку. Потом снова на Званку. Сначала недоверчиво, затем с почтительным изумлением. А Сулко, так тот даже с опасливо-завистливым восторгом.
Званимир, ощущая на себе все эти взгляды, торжествующе обронил:
- Ну что, узнаёшь?.. Между прочим, я там свою монетку положил, на то же самое место. Если хочешь, можешь достать ее.
Если Данюш и удивился, то никто этого не заметил. Фыркнул, забрал монетку. Осмотрел ее внимательно. И пренебрежительно заявил:
- Подумаешь, герой. Завтра же получишь назад своё сокровище. Можешь не сомневаться!
- Ты… Званка, ты её правда, достал? – прошептал потрясённый Сулко. – Я бы, так ни за что бы на свете!
- Ненормальные оба, - с плохо скрываемой завистью вздохнул тихо Станка. – Вот как прогневается вдруг озёрная хозяйка, тогда узнаете. Она не потерпит, когда вот так вот, без спроса! А не она, так ещё кто-нибудь, пострашнее… Михалка, ты им скажи, чтобы больше не смели!
- Поду-умаешь, нашёл, чем пугать, - беспечно отмахнулся Званка. – Чаруса,  она же добрая. Правда, Збыш?..
Три дня назад Данюш объявил, что были они со Збышкой на самом Улчаре (вот же, носит их нелёгкая!). Сказал, что бросил он там, со скалы в озеро помеченную монетку. Объяснил, со всеми подробностями, куда именно бросил. И, дерзко улыбаясь, намекнул, что если Званка не последний трус, то пускай он её достанет.
Всем в приозерье известно, что за место такое – этот мыс Улчар. Зловещее и страшное. Черная, мрачного вида скала, нависшая над водою. Над самым глубоким местом. В древние времена мыс служил языческим капищем. Про него до сих пор много жутких историй рассказывают. Про кровавые жертвы, про ужасы всякие. И про то, как, бывало, жрецы убивали детей на Улчарской скале, чтобы вымолить милость сурового бога Улчара. И теперь ещё, случается, пугают им родители непослушных своих ребятишек. Вот какое это место! Умный человек и близко к нему не подойдет. А эти двое, Данюш со Збышкой…
Званка тоже хорош. Нашёл, где подвиги совершать!
Не зря Михалку признавали командиром большинство посадских мальчишек. Он был сильный, да и справедливый тоже. Он бы обязательно запретил «этим двум обормотам» их опасные похождения на запретном мысу. Ведь ясно, что добром это не кончится! Да, в любой другой день Михалка бы так непременно и сделал… Но ведь Званка его разрешения не спрашивал. А Данюш…
- Что, испугался? – с лёгкой насмешкою спросил Михалка. – Это тебе не других посылать.
- Вот ещё! Было бы, чего там бояться, - дерзко ответил Данюш. – Дай лучше рог посмотреть.
- А ты принеси сначала монетку, тогда и посмотришь, - жёстко отрезал Михалка.
Званка, чувствуя себя героем, победно улыбался.
Этот коричневый от солнца мальчишка, внешне растрёпанный и безнадзорный, с вечно разбитыми коленками и исцарапанным носом был, между прочим, одним из младших сыновей  самого Белгородского князя Ярослава. Но в посадской компании он всегда держался на равных, княжеским именем не похвалялся. Ребята были не против, а самому ему больше нравилось жить в своё удовольствие среди этого вольного народа, чем быть одним из стремянных у своего неугомонного старшего брата Олега. И он даже нисколько не обижался, когда Михалка, как справедливый командир, безжалостно высмеивал его порой за всяческие слабости. За то, что чуточку боится домовых, которые живут в подвалах княжеского замка (сам признавался!). За то, что еще больше опасается, когда приходится украдкой пробираться, вместе со всеми, в глубокий погреб боярина Ивора, где стоят тяжёлые корчаги с самым сладким в Белгороде медом. (Ну и что, всё равно же ведь лазил! И во многих других тайных ночных предприятиях всегда участвовал!)  И за многие другие досадные ошибки и промахи поругивал его Михалка. А ещё заставлял иногда вытаскивать репьи из нечёсаных каштановых кудрей, да следил, чтобы тот не ходил целый день в порванной по случаю рубашке. «Чтобы это чучело хоть чуточку походило бы на княжьего наследника»- ворчливо говорил он друзьям.
В общем, ни чем особенным  не выделялся княжич Званка среди своих приятелей. И не хотел. Все это очень неплохо усвоили. А воинственный Данюш, тот и вовсе ни во что не ставил его «высокородное происхождение». «Это не княжич, а ошибка! – не раз заявлял он. – Вот увидите, никаким князем ему не бывать никогда!»
Или ещё говорил что-нибудь обидное.
Нередко такие его выступления кончались отчаянной дракой. С переменным успехом. Ведь силы у обоих соперников равные. Но в последнее время драться им надоело. И они тогда придумали новую опасную игру, - испытывать друг друга на храбрость. Вроде как сейчас, с монеткой. И с каждым разом такие «испытания» делаются всё опаснее, и становится их всё больше и больше.
Даже слишком их много становится!
И  Михалка догадывается, почему это так происходит.
Сам виноват.
До недавнего времени не было у Михалки самого главного, лучшего друга.  Хотя приятелей – почти полгорода. А теперь такой друг у него появился.
Званка. Званимир.
И кое-кому это оч-чень не нравится…

2. Серебряная пряжа.

В начале лета едва не случилось большой беды. Михалкин отец заявил как-то раз, на весёлом пиру, что сумеет он сделать кольчугу из заморской Серебряной Пряжи. А ему не поверили. Кто бы поверил? Мастер, конечно же, бронник Андрей – превосходный. Лучше многих. Все это знают. Но ведь в том-то и дело, что секрет той Серебряной Пряжи – тайна тайная! За сто лет не раскрыт по сей день он, хоть старались раскрыть тот секрет много раз мастера Приозёрья. А старались – вовсю! Потому что рубашки защитные, из той Пряжи хитро сплетённые, закалённые в особом огне, в ратной брани делают воина совершенно неуязвимым для мечей булатных и калёных стрел. Потому и ценятся дороже золота. Их привозят из Дальней Гавани. И Пряжу ту драгоценную привозят, для всевозможных поделок. И каждый умелец, конечно, втайне мечтает однажды сделать чудесную бронь, мягкую и невесомую, но надёжную необычайно…
И вот отец заявил, что возьмётся за это дело. Был бы материал под рукою…
Несколько дней спустя после того разговора явился в мастерскую отца сам прегордый боярин Ивор. Михалка своими глазами видел, и Сулко тоже, как дал отцу Ивор заветный клубок. Молвил, взглянув на него благосклонно:
- Мастерство твоё ведомо мне. Немало княжьих воев одето в твои доспехи. Люди сказывают, ты похвалялся сделать чудную бронь заморскую. То похвально. Твори. Коли сделаешь, - слава будет тебе небывалая. Князь уважит и наградит по достоинству. Ну, и я, глядишь, не обижу.
Отец тогда сильно обрадовался. Сказал, что от слов он своих не отказывается, и кольчугу из Пряжи заморской непременно сработает.
И он бы её обязательно сделал! Михалка уверен. Только жребий в те дни другой выпал. Забрались ночью в мастерскую лихие люди, и похитили Пряжу. А наутро явились посыльные, и сказали, что Ивор раздумал. Велели возвратить клубок. А когда отец заявил о пропаже, не поверили. Обвинили, что сам он украл. И судом пригрозили.
Тяжёлое время настало тогда. Отец метался по городу, пытаясь найти тех воров, и возвратить пропажу. Да где ж их сыщешь… И следа нет. А где денег взять, чтобы долг вернуть погрозневшему вмиг боярину? Ивор ждать не хотел. А цена у клубка ведь немалая! Кто такие деньги ссудит в одночасье? Есть, конечно, менялы. Резоимцы. Но с ними ведь только свяжись. Ввек потом кабалы не избудешь. А что делать? Где достать те огромные деньги, что требовал боярин Ивор Хортич за пропавший клубок Серебряной Пряжи? Разве что мастерскую продать, и весь двор, вместе с тем, что там есть. А потом что? Как жить?
Словно в угарном дыму прошла безотрадная та неделя. Не было выхода из нежданной беды. Разом постаревший отец не метался уже, лишь вздыхал обречённо, устав от нелёгких бесплодных дум. Виновато глядел на родных. Мама плакала. Ни на что не надеясь уже, ждали все, что последует дальше…
Ожидание не затянулось. Снова явились посыльные.
Был вечер. Мама хлопотала по хозяйству. Отец о чём-то сумрачно беседовал со старшими сыновьями, - Никитою и Трофимом. Вернее, ясно, о чём. Михалка не прислушивался. Он ушёл в дальний угол за печкой, и стал безучастно смотреть, как сдержанно-озабоченный Званка пытается учить Сулко игре в шахматы. Заметно было, что игру он затеял лишь затем, чтоб отвлечь, хоть на малое время, друзей от безрадостных мыслей. Для того и в гости напросился, и засиделся вот допоздна. Ничем другим он помочь ведь не мог…
Грохнула дверь. Вошёл Ждан, тиун Иворов. С ним двое стражников.
- Бронник Андрей, - не здороваясь, спесиво промолвил Ждан, - брал ты у боярина Ивора Хортича полную меру заморской Пряжи, ценою в двенадцать серебряных гривен?
- Брал… - бледнея, ответил отец.
- Обязался ли, в случае утраты, возместить её полную стоимость?
- Обязался…
- Ну, так вот. Надлежит тебе завтра, как солнце взойдёт, долг вернуть, до последней монеты. А когда не вернёшь, тогда быть тебе полным холопом у боярина Ивора. И тебе, семье твоей. Так решил княжий суд.
Не слушая просьб и жалобных возражений, Ждан вышел. И тихо вдруг сделалось, как на похоронах…
- Я пойду… - чуть слышно прошептал Званка, вылезая из самого тёмного угла, куда он юркнул с приходом незваных гостей. Они его и не видели.
Ночь прошла в томительном бессонном ожидании. Настало утро, которое уж не могло ничего изменить и поправить в судьбе бронника и его семьи. Всё было ясно…
Спозаранок сам Ивор пожаловал на Бронную улицу, чтобы получить своё. Не поленился встать до зари. Тесный двор заполнили его люди. Хозяйской поступью прошёлся по нему боярин Ивор, надменно встал перед замершим у порога отцом.
- Срок истёк, - ухмыльнулся в бороду боярин. – А денег у тебя, конечно, нет?
Михалка был рядом. Всё происходившее ему казалось диким кошмарным сном.… Но не во сне всё это было, а наяву. И страшно так, что хуже некуда… Так было плохо всё, что казалось Михалке, будто душу его изглодали совсем угнездившиеся там навьи твари из Чарного леса. Не осталось уж в сердце надежды на счастливый исход. Ведь спасти их могло только чудо. Но таких невозможных чудес не бывает даже в Приозёрье!..
Да, таких чудес обычно не бывает…
Но послышался тут близкий стук копыт, и во двор влетели рысью двое всадников. Юный княжич Олег, белокурый отважный наездник, в наряде охотничьем, под зелёным корзном, и с ним сын воеводы Алёша Сбыславич. Нарочито не глядя на удивлённого Ивора, Олег ловко спрыгнул с коня, шагнул к Михалкиному отцу. Сказал, улыбаясь беспечно:
- Ты, Андрей, говорят, лучший бронник во всём посаде. Тут такой смешной случай. Скоро дальний поход, а у меня, оказалось что, шлема нет подходящего. Старый мал. Ты ведь сделаешь мне его, да?
Отец смотрел на него непонимающими глазами.
- Но я же…- начал он.
- Шлем нужен мне через месяц, - заявил непреклонно Олег. – А плачу я сейчас.
Из увесистого свёртка, что бросил ему Алёша, Олег, не спеша, вынул две золотые гривны.
- Но подожди, княжич!.. – попытался тут вмешаться опомнившийся Ивор.
Княжич ждать не изволил. Отдал отцу гривны, и всё так же, не обращая внимания на покрасневшего от гнева боярина, махнул рукою мгновенно подлетевшему Сулко. Сказал со смехом:
- Дружка своего ненаглядного не ждите ни сегодня, ни завтра. В дальний лес он со мною поедет. Большие ловы его ждут, – не дождутся. Пусть немного потешится. Ну, а если упустит своего кабана, тогда горе ему: самого скормлю свиньям!
Сказал так, и шагнул обратно к коню.
- Неразумную, княжич, ты цену даёшь! – в сердцах бросил вослед ему Ивор.
- Хочу, и даю, – отрезал Олег.
Красиво взлетел в седло. Обернулся. Вновь рукою взмахнул на прощание… И оба всадника вихрем исчезли со двора.
- Князю я сообщу! – зашипел им вслед Ивор.
Пришедший в себя отец тронул его за плечо.
- Получи свой долг, боярин, - твёрдо сказал он.

Вот так и закончилась скверная та история с Серебряной Пряжей, оставив после себя лишь долгие воспоминания о тех горестных днях и их счастливом конце. Шлем для Олега отец сделал к сроку. Помня о великодушии княжича, старался, как никогда. Михалка тоже помогал ему, по мере сил и умения. И шлем получился что надо, не хуже иных Запредельных. В нём Олег и отправился в победный набег на суздальцев.
А другой княжич, Званимир появился снова в ребячьей компании лишь только неделю спустя. Явился сюда же, на мост, постоянное место сбора. Непонятно чем-то смущённый и обеспокоенный. Привёл с собою младшего братишку, черноглазого Гайка. Не подошёл сразу, остановился нерешительно в сторонке. Красивый такой, аккуратно причёсанный, в расшитой узорами шёлковой рубашке, в сапожках малиновых… Сам на себя не похожий! А глаза – тревожные.
Михалка сразу догадался, в чём тут дело. Ведь каждому ясно, что это Званка упросил тогда брата спасти друзей от беды. И боится теперь, что станут смотреть на него после этого как на «спасителя» и «благодетеля». И тогда всякой нормальной дружбе наступит конец.
«Спасибо» Михалка ему, конечно же, сказал. Только немного позднее. А в тот миг он только окинул критическим взглядом понурую понурую фигурку княжича, и сказал привычно командирским тоном:
- Вырядился, как на свадьбу. Порвёшь опять рубашку, будет тебе от мамки. Пойдёшь с нами к Варяжским пещерам?
- Да! А можно?! – расцвёл сразу Званка.
- Можно, если не забоишься. И лезть ещё не будешь, куда не надо. Знаем мы тебя…
Так и пошло всё своим чередом. Как раньше.
То есть, не совсем, как раньше. Совсем «по-прежнему» не мог уже Михалка  относиться к этому неутомимому выискивателю приключений с озорными искорками в глазах, живущему в княжеском дворце. И не в благодарности тут вовсе дело. Тем более что во время той летней вылазки в пещеры Званка таки ухитрился свалиться в глубокую трещину, и доставать его оттуда пришлось тому же Михалке.
- Я уже думал совсем, что не выберусь, там и останусь, - говорил потом Званка испуганно, с благодарностью глядя на своего спасителя.
- Носит тебя… - ответил сначала Михалка. И добавил затем, чуть стеснённо:
- Я тоже думал… Перед тем, как Олег тогда… Спасибо тебе…
Сказал, и обрадовался в душе. Тому, что так скоро представился случай немного сквитаться со Званкой. За помощь. Хотя лучше бы этого случая не было вовсе! Ведь повезло Званке, что говорить… Даже ушибся не сильно, только перепугался. А могло ведь…
Но зато теперь можно без особой неловкости выругать по справедливости непоседливого княжича, - за способность его потрясающую находить приключения на голову себе и другим….
Так что, не в одной благодарности дело. Просто ясно ведь каждому, какой Званка человек. Пусть бестолковый немножко, зато смелый, надёжный. В любой беде не оставит. Михалке ли не знать? И вообще… Потому вот и выдал Михалка, неделю назад, хорошую трёпку Данюшу, за очередную его стычку с княжичем. Хотя тот был не очень-то и виноват. Ну, так и что? Каждый вправе друзей выбирать себе сам. Никто же в том не виноват, что Михалке, к примеру, больше нравится Званка. Просто Званка, а вовсе не «княжич», как воображают некоторые!
А вчера Данюш назвал Михалку «княжеским охвостьем»!
Он своё ещё получит, этот самый Данюш!

                                    3. Чёрная птица.

В мяч играли, как много раз прежде, на плоском мысу за рекой. Но Михалке игра сегодня не нравилась. Всё было как-то не так. Сулко бестолково носился по полю, только путался под ногами. Званка, после недавних подвигов, сделался сонный какой-то, даже по мячу толком битой попасть не мог. Зато ловкий, стремительный Збышка, звеня бубенчиками, раз за разом перехватывал неудачно пущенный мяч, мгновенно выводя в прорыв неудержимого сегодня Данюша, который и закатывал мяч в ловушку. Четыре раза подряд! В душе у Михалки вновь стала нарастать досада на чересчур уж удачливого в этот день гончарёнка. А тот, как нарочно, ещё и ударил Михалке, в пылу борьбы, битой по самой коленке… И кто же за это должен ответить?!
…Мяч волчком подкатился к Михалкиным ногам. Тот остановил его. Безжалостно прицелился, замахнулся битой изо всех сил… И пущенный, как из пращи, деревянный мячик врезался Данюшу в лицо. Тот вскрикнул. Упал, прижав руки к лицу. Потекла из-под пальцев кровь. Игра замерла.
Усмехаясь, стоял Михалка над поверженным врагом, с удовольствием чувствуя, как медленно покидает его накопившаяся чёрная злоба. Данюш тем временем сел. Размазал по щекам кровь. Яростно сверкнул взмокшими от обиды и боли глазами.
- Ты это сделал нарочно!
Михалка молча улыбался.
Данюш вскочил на ноги, угрожающе шагнул к нему, сжав кулаки.
- Я убью тебя!
На нём сразу повисли Станка и Збышка.
- Не смей. Сначала разобраться надо, - сказал рассудительно Збышка.
Данюш дёрнулся раз, другой, силясь вырваться. Не удалось.
- Ладно, пусть... – сказал он с обидою в голосе. – Но он же нарочно, я знаю! Пусть тогда встаёт на маё место, а я…
Михалка снова ощутил, как закипает в нём неодолимая ненависть.
- Как же, разбежался! – запальчиво выкрикнул он. – Смотрите, обидели его. Ещё слезу пусти!
- Ты…ты…- задохнулся Данюш от ярости.
- Да никто тебя и не трогал! Кому ты нужен? Сам лезешь под мяч, играть не умеешь. Не нравится, можешь проваливать. Плакать никто не станет!
Данюш потрясённо смотрел на того, кого он считал своим другом. Боевой порыв его потух…
- Ну и уйду. Ну, и пожалуйста, - дрогнувшим голосом ответил он на обидные слова Михалки. Вырвался из рук приятелей и, не оглядываясь, быстро пошёл прочь, к мосту. Почти побежал, пытаясь унять рванувшиеся из глаз горькие слёзы. Хотелось скорей очутиться где-нибудь далеко-далеко. Где угодно. Лишь бы не разреветься у всех на виду… Остановить его никто не успел.
- Подожди, я с тобой! – крикнул вслед ему Збышка.
Михалкина злость унялась. Зато пришло непонятное беспокойство. Кажется, что-то он сделал не так…
- Ты что, взбесился? Зачем ты его? – растерянно спросил подошедший Сулко.
Михалка опустил голову.
- Ой, смотрите! – вскрикнул испуганно Станка. Показал рукою вверх.
В небе, прямо над ними, кружила большая чёрная птица… Да и не птица даже, а крылатая подлая тварь, живущая в Чарном лесу! Та, что везде сеет смуту и страх, внушает недобрые мысли! От одного её вида сразу сделалось жутко, до ужаса.
Михалка дёрнулся, как от удара. «Вот, кто всё это подстроил, - мелькнула злая догадка. – Всё, что случилось сейчас… Глядит на нас сверху, и радуется!» Он торопливо оглянулся. Надо вернуть ушедших, объяснить… Нет, поздно. Данюш и Збышка уже на мосту.
- Опять эта нечисть подлая! – прошептал он с горькою досадой. Но досадовал Михалка больше на себя. Зачем поддался? Да и не во всём ведь одна эта тварь виновата! Она лишь только помогла вспыхнуть ссоре…
- Званка, - сказал он, стыдливо пряча глаза. – Можно, я отдам рог ему? Может, он тогда меня простит?

                                  4. Во сне и наяву.

Ночью приснился Михалке сон.
Сначала привиделся отчего-то отец Кирилл, священник Храма Божьей Матери. Мудрый наставник всего Приозёрья, добрый учитель городских ребятишек. Но сейчас, во сне, был он вовсе не добрый, сильно гневался на Михалку.
- Ты опять не затвердил урока, сын греха! – рокотал он сердито. – Одни игры бесовские лишь на уме! Ответствуй немедленно, каков Символ Веры? Да смотри у меня!
- Я учил… я помню! – заторопился Михалка. –«Я верую… мы веруем…» – запинаясь, пробормотал он во сне. И не смог больше вымолвить ни единого слова.
- И в кого же ты веруешь? – пуще прежнего разгневался отец Кирилл.
- Верую…Во единого Бога… Отца… Вседержителя…- прошептал еле слышно Михалка, силясь вспомнить позабытые вдруг слова. Не вспомнил, и умолк окончательно, покаянно повесив голову. Стоя, во сне своём, перед самым алтарём Храма…
- Нечестивец! – донёсся до него, уже откуда-то издалека, голос учителя. – Как посмел ты явиться в Храм Божий, не очистившись от скверны?
- Я не виноват…
- Проси, сей же час, прощения у Святой Матери-заступницы!
И появилась тут перед Михалкою сама Святая Хранительница. Та, чей образ во Храме – главнейший. Прекрасноликая, с длинными золотистыми волосами, ниспадающими поверх сияющих белых одежд, она держала на руках маленького мальчика, закутанного в алый плащ. А тот, обняв её доверчиво руками, глядел, не отрывая взгляда серых глаз, на неугасимый живой огонёк, тот, что горит перед Иконою во Храме уже многие сотни лет…
Но более всего поразили Михалку глаза Богини. Большие, всё понимающие глаза на бесконечно добром и печальном лице.
- Как же ты мог, Михалка? – услышал мальчик обращённый к нему укоризненный голос доброй Матери. В этом голосе был не только укор, но и сочувствие. Он проник, подобно утреннему лучу, в самую душу Михалки, высветил в ней самые  укромные уголки, прогнал случайную тьму. – Как ты мог? Зачем ты обидел так зло одного из своих друзей? Разве он виноват?
- Прости… - прошептал Михалка, желая провалиться сквозь землю от прихлынувшего чувства вины. – Прости меня, пожалуйста!
- Будь чуточку добрее, мальчик. Не давай злым чарам ослепить тебя.… Посмотри мне в глаза.
- Я не смею…- ответил с горечью Михалка, не в силах оторвать взгляда от мозаичного пола Храма.
- Посмотри же, я разрешаю.
Михалка повиновался. Вновь посмотрел в эти добрые глаза, полные добра и сочувствия. Потянулся к ним всей душой…. И полетел, отделившись от пола, в их бездонную глубь. Как в безбрежное синее озеро…
Да это и было уж озеро! Сон мчался своим чередом, и Михалка в нём падал уже прямо в синюю ширь необъятного Чистого озера. И знал, что не просто так падает, а прыгнув  с высочайшей скалы заповедного Белого острова!.. А вода внизу – синяя-синяя. Словно глаза Богини. Или чистое летнее небо.… Вправду небо! А вот – и облака!.. Раскинув руки, словно крылья, устремился Михалка вверх, к солнцу. Свистел в ушах ветер. Внизу, далеко-далеко, проносились верхушки деревьев и крыши родного города.
А затем вдруг сверкнула вдали ярко-алая искорка-вспышка. Приблизилась, стала расти. И вот уже перед глазами крутится, словно волчок, деревянный маленький мячик… Нет, вовсе не мячик! А живой огонёк! Ярко-красный… Тот самый, что у Иконы… Михалка узнал его сразу!
- Откуда ты здесь? – удивился Михалка.
Огонёк начинает опять разгораться, расти ещё больше, похожим становится сначала на крупный арбуз, затем просто на красный огромнейший шар.
Шар вдруг лопается с ослепительной вспышкой…
И вот уж не небо вокруг, а мост через Белую речку возник у Михалки под ногами. А рядом, всего в трёх шагах, стоит на мосту, перед ним, княжич Званка. В блестящем на солнце серебряном шлеме, в кольчуге из Серебряной Пряжи. С тонким мечом в руке. Призывно машет рукой.
- Пойдём со мной! – кричит он Михалке задорно. –Я открыл новый Путь! Он ведёт в запредельные страны!
- Иду! – отвечает радостно Михалка, и протягивает руку навстречу Званкиной ладошке… Тянется к ней изо всех своих сил. И не может никак дотянуться. А с угрожающе вдруг потемневшего неба, словно осенние бурые листья, сыплются уж неисчислимые стаи навьих крылатых тварей, обитающих в Чарном лесу. Подлетают к оробевшему Михалке ото всех сторон, с мерзким хохотом и злобными криками.
- Наша добыча! Отдай её нам!
Облепили Михалку, заслонили от друга. Одна тварь, самая страшная, самая злобная, хлестнула его по лицу ядовитым чёрным крылом. Вскрикнув, Михалка упал в пустоту… Рухнул в пропасть, но вроде уже не с моста, а с проклятого мыса Улчара. И внизу – не вода, а глубокая яма-ловушка. Сорвался с пояса чудесный рог с –заколдованной крышкой. Подхватила его навья тварь, зажала в кривых когтях с торжествующим воплем. Хотела унести с собой… Но тут гневно сверкнул тонкий меч Званимира, и лютая нежить ночная обратилась в поспешное бегство. Исчезла бесследно. А рожок, кувыркаясь, упал прямо в руки Данюшу…
- Верни его мне! – хочет крикнуть Михалка. Но нет у него силы для крика, нет сил, и чтоб выбраться из ямы-ловушки. Вновь возникла крылатая тварь, села рядом на землю, смотрит прямо в глаза, по плечу бьёт громадными чёрными крыльями!
- Михалка, вставай! Михалка!..

- Михалка, да проснись же ты, наконец! – сказал сердитым шёпотом Сулко, тряся брата за плечо.
Михалка открыл глаза. Рывком сел на лавке. Сон, наполненный крылатой нежитью, мгновенно исчез. Кругом был предрассветный сумрак. Слышалось сонное дыхание.
- Что сегодня с тобою такое? – спросил недовольно Сулко. – То бормочешь что-то всю ночь, то орёшь, как зарезанный.
- Заорёшь тут... – сумрачно признался Михалка. – Снится всякая жуть…
Он вздохнул, с радостным облегчением. Оттого, что перепутанный сон, наполненный жуткой нежитью, закончился, улетел. Мерзкие твари исчезли, словно от взмаха Званкиного клинка.  Осталось лишь противное ощущение грязной липкости на лице, словно след от ударов тех чёрных крыльев. Чтобы прогнать эту липкость, Михалка вытер ладонью мокрый лоб… И пальцы в самом деле нащупали там что-то жирное!
- Что это!? – вскрикнул он в испуге, отдёргивая руку.
Сулко, посмотрев на брата, изумлённо вытаращил глаза.
- Ух ты.. .  У тебя всё лицо в саже! Откуда она?
Михалка поднёс к глазам испачканную руку. Всё верно, сажа…
«Навьи твари приласкали…крыльями!» - суматошно подумал мальчишка, вспоминая недавний сон. И тут же он вспомнил о том, чем тот сон завершился. – «Ой, а рожок-то! Он цел ли? С ним ничего не случилось?»
Стремительно нагнувшись, но зашарил под лавкой, куда вечером спрятал сказочный Званкин подарок. Стукнуло невпопад сердце… Не было рога на месте! Вместо него лежал свёрнутый в трубку обрывок бересты. Михалка схватил его, чуя недоброе. Из трубки выскользнула и со звоном покатилась по полу маленькая серебряная монетка…
В полутьме Михалка и Сулко, ошеломлённые, с трудом разобрали нацарапанные на бересте обидные слова:

Михалка подлый трус навий прихвостень.
Кровь нас рассудит в честном бою.
                                                                Д.  

Данюш!!!

Что вероломного Данюша нужно непременно отлупить, не возникло у братьев ни капли сомнения. Сам напросился! Как вор, прокрался ночью в дом, рожок украл. Михалку в саже измазал. Да еще и обзываться смеет после этого! «Подлый трус»!..  Узнает он сегодня «труса». Не обрадуется!
Из-за него и дурацкие сны эти снились. Это  яснее ясного. А если нет, так уж без Збышки тут наверняка не обошлось. Все знают, что дед у него – несомненный колдун. И внучка обучил всяким штукам своим чародейским. Ну, до Збышки черёд ещё дойдёт. А Данюша нужно проучить немедленно!
Вчерашняя обида вспыхнула с новою силой.
И думать позабыл Михалка, что вчера хотел помириться, даже отдать Данюшу насовсем тот же самый рог. Сейчас он помнил только об одном. Ведь в начале лета в дом к ним забирались уже воры. И от этого чуть не случилось ужасной беды. Страшно даже вспоминать об этом. Спасибо Званке, он помог. Но до сих пор у Михалки, при мысли о тех подлых людях горький комок подкатывает к горлу. И кулаки сжимаются в отчаянной жажде мести!
А чем этот подлый Данюш лучше их?

                                      5. Заповедное место.

К роднику у Медвежьего камня Данюш явился в самый полдень. Чтобы проведать там свой тайник, где он спрятал похищенный ночью рожок. Это в лесу, в трёх верстах от города.
Поутру прошёл короткий дождик. Умыл всю землю, напоил высокую траву. Тёплый такой, совсем летний. Шагать после него босиком по густой шелестящей траве – одно удовольствие. И дорога была знакомая. Весело насвистывая, Данюш на ходу размышлял, как удачно закончился вчерашний нелёгкий денёк. Замечательно закончился!
На мосту вчера он всё-таки не выдержал. Сил не стало идти, от жестокой обиды. Упал Данюш на колени, лбом прижался к перилам. И заплакал навзрыд. Хорошо, никого поблизости не было. А потом уже Збышка помог. Он умеет. Подошёл молча сзади, ладони положил на голову… Сразу стало полегче. Как свежим ветерком продуло.
Когда Данюш немного успокоился, Збышка его попросил:
- Ты  только не вздумай  теперь враждовать с Михалкою всерьёз. Он ведь не так уж и виноват. Просто день такой сегодня. Говорил ведь дедушка, что у что у злобных чар, - тех, из Чарного леса, - нынче сила большая.
- Не буду, - кивнул, соглашаясь, Данюш. Знал и сам, что не сможет он долго на Михалку сердиться. – Что мне с ним воевать? Только проучу его, как следует. За всё!
- Что ты задумал?
- Пока не знаю… Надо что-то такое… Как с жабою, помнишь?
- И с таким же исходом? – фыркнул Збышка.
- Я что, похож на Сулко?
Летом, вскоре после истории с Серебряной Пряжей, пылкий Сулко решил отомстить вероломному боярину Ивору. Тайком от брата и друзей он поймал на болоте  большую противную жабу, прикончил её о придорожный камень, а затем, пробравшись на боярский двор, забросил там в колодец. Что говорить, месть, конечно же, стоящая. Но за этим занятием мстителя благополучно застукали. Сперва, как полагается, излупили крапивой. А после заставили вычерпать из колодца сорок вёдер воды. А он такой глубокий… Домой тогда Сулко вернулся чуть живой. Отомстил, называется!..
За мостом друзья спустились к воде. Данюш смыл с лица кровь и слёзы, утёрся подолом рубашки. Взглянул за реку, где виднелись в отдалении знакомые фигурки ребят.
- Я такое устрою ему, век не забудет, - пообещал Данюш.
- Ты лучше сначала о Званке подумай, - с неодобрением в голосе напомнил ему Збышка. – Монетку-то придётся доставать.
- Ну, и что? Вот возьму, и достану. Подумаешь!.. – отмахнулся Данюш. – Можно хоть сейчас!
Збышка взглянул на него удивлённо.
- Сейчас?
- А что такого?
- Да ничего, - спокойно ответил Збышка. – Только солнце смотри, уже где. Пока доберёмся туда, пока что. Темновато станет. Мне на Улчаре не так уж и страшно, а ты… Сам же знаешь, какие о нём слухи ходят.
- Ну и слухи… Сам же говорил, что враньё.
- Говорил. А место всё равно опасное, спроси хоть у деда. Особенно ночью. Из Чарного леса там, как на ладони, всё видно. Давай лучше завтра, с утра.
- Нет, сегодня, - заупрямился Данюш. Завтра с утра он собирался проучить Михалку. Хотя и не знал ещё, как. – Так даже лучше, что будет немного опасно! – убеждал он приятеля. – Если днём, это каждый сумеет, даже Званка. Ничего такого особенного! А вот под вечер…
Когда Данюш вот так внезапно «возгорался», пытаться его образумить  было делом напрасным. Збышка знал это лучше других. Он покладисто звякнул бубенчиками.
- Ладно, пойдём, если тебе так не терпится. А не боишься?
Данюш честно к себе прислушался. И честно ответил:
- Боюсь меленько. Ну, и что? Пусть этот княжонок теперь так и ходит героем?
Мощёные досками узкие улочки города были в этот час полны народа, и Данюш сильно опасался, что встретит кого-нибудь знакомого. Чего хорошего, - с таким-то украшением на носу… Знакомые, словно нарочно, встречались, то и дело. Стражник у ворот был приятелем отца, и Данюш постарался прошмыгнуть незаметно. В то время, как вежливый Збышка не преминул поздороваться, и спросить у того, как здоровье. Стражник недавно приходил к его деду за лечебными травами. Неподалёку от дворца едва не натолкнулись на воеводу Яромира, скакавшего куда-то по делам. На рыночной площади Збышка остановился ненадолго, возле какой-то лавчонки, чтобы поболтать немного с веснушчатой смешливою девочкой, торговавшей деревянными игрушками и всяким резным товаром. Родную Гончарную улицу Данюш собирался совсем стороной обойти, по самому берегу озера, но Збышка опять с ним заспорил.
- Давай, хоть домой забежим ненадолго. Пожевать бы чего-нибудь, а то вернёмся поздно, ближе к ночи.
- нет, не пойду я, - замотал головою Данюш. Потрогал рукой распухающий нос. – Куда я с таким украшением? Мамка сразу же дома засадит. И рубашка вон вся в крови. Ты иди, если хочешь, а я лучше уж здесь…
Збышка согласно тряхнул головой.
- Ладно, я мигом. Ты меня подожди.
Он убежал, и Данюш неторопливо поплёлся по улице. Оставшись в одиночестве, он заметно скис. Решимость его поутихла, и о намечающемся приключении стал он думать со всё большей опаской. Если честно, то один, без Збышки, он бы пойти на Улчар никогда не отважился.
Да, но ведь Званка ж ходил!
Збышка догнал его уже у Северных ворот. Принёс два больших, душистых ломтя чёрного хлеба, густо намазанных янтарным мёдом, и пару печёных репок. Совсем неплохая еда, если к тому же запить её вкусной озёрной водой. От неё и сил заметно прибавляется, и все обиды и страхи улетучиваются мгновенно.
От ворот повернули направо, и пошли возле кромки воды по едва заметной тропинке. Слева нависли Стражи. Потом тропинка стала круто взбираться наверх, к монастырю. Дальше к Улчару дороги уже не было, но пройти кое-как было можно. Как и предсказывал Збышка, к цели друзья добрались только в сумерках. Солнце скрылось за стражами. Под нависшей скалой заклубились мохнатые тени.
Вид зловещего мыса Улчар вмиг вогнал Данюша в мелкую дрожь. Хоть и бывал он здесь уже, два раза, но было же ведь это ясным днём, когда доброе солнце освещало здесь каждую щелочку в скалах, каждый заметный камень… И совсем тогда не было страха!
Теперь же тут всё по-другому.
Данюш с мольбою посмотрел на закатное солнце (самая кромка его не совсем ещё скрылась, зацепилась за макушки сосен на вершине Стража): «Подожди хоть немножко, не спеши насовсем уходить»!  Но уставшему за день светилу не было дела до мальчишечьих просьб. Всё же, напоследок, послало оно свои золотистые быстрые брызги, - осветить берег озера, пики сосен на Стражах, неприветливый мыс, Белый остров вдали.  Но внизу, под горой, уж сгустились совсем буро-серые сумерки. От голых скал, черневших на мысу, разбежались повсюду холодные мохнатые тени, в глубине их скрывалось, ворочалось, просыпаясь, что-то жуткое, враждебное. Данюш это сразу почуял.
А в пугающем Чарном лесу, до которого с мыса рукою подать, уж и вовсе стемнело. Наверняка уже проснулась там вся нечисть, обитающая в нём, повылезала из дневных укрывищ, добычу ищет. Ну, как сюда, на Улчар, устремится?
На самый мыс, - скалу, нависшую над озером, - вела крутая тропинка-лесенка, вырезанная в утёсе ещё в древние времена. А наверху вход на обширную гранитную площадку, полого простёршуюся вверх над водою, стерёг высоченный каменный столб, покрытый старинными письменами. Вкруг него на площадке восемь глубоких ямок. Збышка рассказывал, что это кострища, где раньше горел постоянно огонь в честь Огнебога Улчара. Под самым столбом же – гладкая белая плита. Жертвенник. Тень от столба, - большая, зловещая, лежит на озёрной воде, до самого Белого острова. А вода под обрывом, где давно уже нету солнца, сама уж чернее ночи. Жуткое место! Тут поневоле пригрезится, что окружили со всех сторон тебя злые жестокие оборотни, навьи отродья… Вдруг вот как кинутся, прямо сейчас, и погубят! Разорвут на мелкие кусочки! Или хуже того, схватят клыками ужасными,  выпьют до капельки всё, что в тебе есть живого, утащат затем в Чарный лес. И станешь там одним из них… И такой жуткий страх нахлынут тут вдруг на Данюша, что нестерпимо захотелось ему закричать и кинуться прочь, подальше отсюда. Збышка прав, не надо сюда приходить на ночь глядя.
Збышка всё время был рядом. Вместе они поднялись по тропинке, ступили на край площадки. Тут Збышка остановил Данюша. Словно учуял тот непосильный страх, вдруг охвативший его.
- Подожди, - сказал он.
Збышка смело шагнул вперёд, прямо к столбу. Опустился на колени перед жертвенником. Достал из-за пазухи полотняный мешочек. Высыпал на плиту горстку белого порошка. Разровнял. Пальцем начертил на нём  Знак Огня. Что-то зашептал неслышно, одними губами, глядя вверх, на верхушку столба. Настоящий колдун! Таким Данюш его раньше не видел!
Сумерки осветила яркая вспышка. Прогнала, на мгновение, мрак из самых тёмных щелей. Взвилось над жертвенником яркое пламя, и тут же исчезло бесследно.
И так же бесследно исчез тёмный страх, охвативший было Данюша.
Збышка медленно поднялся. Подозвал друга рукою.
- Пойдём. Злые силы нас теперь не коснутся. Только нужно быстрее.
Данюш глядел на него с восторгом.
- Как это ты! Как колдун настоящий!
Збышка смутился.
- Да ну… И никакое тут вовсе не колдовство. Просто такое здесь место. Все уже позабыли… А тут тоже ведь был Оберег. Самый древний из всех. Это после сказали что нет…. Вот я его и оживил ненадолго.
- Всё равно… - почтительно выдохнул Данюш, потрясённый увиденным. – Вон ты как можешь… Я бы так ни за что не сумел.
- А я тоже умею не много. Вот дедушка мой, он да… Только ты ни кому не рассказывай, что тут видел. А то будут потом ещё всякие там неприятности.
- Не скажу… А ты почему сказал, что Оберег здесь? Это же вражье место? Всякий знает.
- Ну и что? Это теперь вот решили, что вражье. А раньше нет. Ты не знаешь…
Темнота над Улчаром сгущалась меж тем всё сильнее. Но Данюш, позабыв про недавние страхи, смело прошагал на самый край скалы, встал над обрывом. Вниз посмотрел… И тут страх появился опять. Не такой жуткий, как раньше, но всё же… Даже голова закружилась немножко. На такой ужасной глубине плескалась под ним чёрная вода! И ему туда прыгать?! Данюш отшатнулся. С тоскою посмотрел на Збышку.
- Темно ведь совсем уже. Дна не увидишь. Может, завтра?
- Ты же сам хотел, чтобы сегодня, - безжалостно напомнил Збышка.
Данюш вздохнул.
- Хотел…
- Вот и давай. Завтра, что ли, снова сюда тащиться?
Данюш снова вздохнул.
- Ты мне не поможешь немножко? Своим колдовством.
- А сам что? Боишься? – в упор спросил Збышка, видя его нерешительность.
- Не боюсь, а…
- Вот как спихну сейчас вниз, будет тебе колдовство! – вредным голосом заявил Збышка. Шагнул к Данюшу… - Хочешь?
- Ещё чего! Я сам, - сердито ответил Данюш.
Он в самом деле рассердился. На себя. И на свой подлый страх… Вот, значит, как! Над Званкой подсмеивался, а сам…
Он решительно скинул с себя одежду. Бросил на камни. Постарался припомнить слова подходящего оберега. Крепко зажмурился. И прыгнул.
Пока падал вниз (целую вечность!), душа, замирая, то уносилась прочь, то возвращалась обратно. Казалось, что озеро даже исчезло, а вместо него бездонная пропасть. И что падение теперь не кончится никогда. Но додумать про это Данюш до конца не успел. В воду упал. Вонзился в неё, как стрела, погрузился в самую глубь. Вода здесь была холодная. Обжигающая. Такая, что захотелось даже забыть про всё, и рвануть поскорее наверх, где теплее. Данюш не рванул. Пошире открыл глаза, и стал погружаться всё дальше, в поисках дна. К холоду он быстро привык, зато вот глаза можно было и не открывать. Всё равно ничего ведь не видно! Одна темнота.
Ой нет! Темнота темнотой, а вон там, в глубине, всё ж мерцает какая-то искорка! Далеко-далеко под Данюшем. Туда нужно, к ней! На свет… А куда же иначе? Никакого другого же ориентира во тьме Данюш всё равно ведь не видел… Яркое пятнышко приближалось медленно и неохотно. Данюш, пока добрался до него, совсем устал, да и воздуха тоже уже не хватало. Но всё же он доплыл! Дотянулся рукой до монетки (он верил, что это она!), зажал её крепко в ладони. И устремился наверх. Перед самой поверхностью он хлебнул пару раз воды, но находку из руки не выпустил. Подоспевший тут Збышка помог ему добраться до берега.
Друзья посидели немного на усеянном галькой берегу, под самым Улчаром. Рядом с тропинкой. Молчали. Данюш наконец отдышался. Разжал ладонь, чтобы посмотреть на свою добычу.
И ахнул от изумления.
Гордый княжич Званка бросил в озеро не какого-нибудь «соболька», или другую мелочь, а настоящую «лунницу», редкую монету из дальнего Заморья. Для некоторых – целое сокровище! Буква «З» на монете, отметина Званкина, горделиво покоилась сверху надменного профиля какого-то чужедальнего владыки. А на обратной стороне… Там, вместо лунного диска с перекрестием, какие бывают на таких монетах,  там ярко горел в темноте таинственный Знак Огня! Или Огненного пути, как зовёт его Збышка.
Колдовство!
Колдовство это длилось не долго. Вскоре огонь потускнел. Знак исчез. Словно не было вовсе его! Монета сделалась обычной «лунницей».
Данюш с восторгом посмотрел на Збышку. Тот понял.
- Не думай, я здесь ни при чём. Я же говорил, что оберег…
Друзья не очень удивились появлению на монетке колдовского знака. Привыкли уже к чудесам. Появился он, значит так было нужно. Спасибо ему…

Когда возвращались домой, Данюша вдруг осенило.
- Слушай! – сказал он. – Давай, подбросим монетку Михалке. Ночью, когда все уснут. Вот он удивится!
- Долго думал? – спросил сонным голосом Збышка.
- Нет. Сейчас только. Давай, а? Или, могу я один. Я бы ещё написал ему парочку слов, для понятности.
Збышка неодобрительно фыркнул. Но Данюш уже загорелся своей новой идеей.
- Ещё знаешь, что? Помнишь тот рог у него? Он его так и не дал мне сегодня посмотреть. Вдруг я его там найду?
- Ты совсем спятил? – возмутился Збышка. – Это же воровство!
- Да вовсе же нет! Я ведь не насовсем же его возьму. Пускай он расплатится за всё сегодняшнее, тогда и вернуть же можно.
- Застукают! – с глубоким сомнением сказал Збышка. – Доказывай потом, что не вор. Посадят в поруб, будешь знать.
- За –а-стукают!.. – передразнил его Данюш. – Что, разве нужной травы, нужных слов у тебя не найдётся? Чтобы не застукали…

6. Знак Пути.

Медвежий камень – это одинокая скала в лесу, издали похожая на отдыхающего медведя. Медвежьи бока и загривок сплошь поросли густым  зелёным мхом и кустами шиповника, а между передних лап его, под самой скалой, напоминающей медвежью морду, есть крошечное озерко. Там родник. Вода из того родника удивительно вкусная, слаще даже озёрной. И целебная. Это все знают. Каждый, кто уходит в леса на весь день, или на дольше, - за грибами, за ягодами ли, или по другой какой надобности, - непременно заходит к родничку. Чтобы напиться вдоволь, до ломоты в зубах, да наполнить хрустальной водою берестяную фляжку.
Бывал здесь и Данюш не однажды. В последний раз – ровно неделю назад. Когда ходили к Вишнёвым горам, за дичками. Там, на склонах Волчихи, полным-полно диких яблонь растёт. А год нынче выдался урожайный. Маленьких, терпких тех яблочек хватило тогда на всех. Каждый набрал по большой корзине, и осталось ещё немало. На обратном пути, как водится, заглянули друзья к родничку. Поустали, конечно. День выдался жаркий. Но когда напились, наплескались вволю, усталости как не бывало. Собрались идти дальше.
Данюш задержался у родничка дольше всех. Стоя на коленках, он с любопытством заглядывал в озерко. Смотрел, как бегут, извиваясь, к поверхности тугие струйки воздушных пузырьков. Как дышит родник… Его окликнули. Данюш зачерпнул напоследок ладошкой студёной водицы, сглотал её торопливо. Проворно вскочил, глазами привычно скользнув по застывшей над ним скале… И замер сам, заметив на буром выступе, - «медвежьем носу», -  мелкий, едва различимый узор. Вгляделся в него. И вдруг показалось Данюшу, что покачнулась земля, и он едва не свалился в воду. Потому что увидел он что-то совсем уж загадочное и невозможное! Здесь, совсем рядом! Шесть тоненьких, как паутинки, сходящихся в точку лучей, заключённых в правильный круг! Они очень отчётливо были видны средь бесчисленных трещин и выбоин, покрывавших скалу. Знак Огня! Колдовской древний знак, связанный накрепко со всеми великими тайнами. Мест, отмеченных Знаком, в Приозёрье открыто не больше десятка. И вот… Как он здесь оказался? Когда? Сколько раз Данюш смотрел уже вот так же на скалу, но ничего не замечал. И все другие…
Данюш оглянулся. Хотел окликнуть ребят.
Но сразу же из-за кустов послышался отчаянный Станкин крик.
На Станку напала гадюка. Вернее, он сам на неё наступил ненароком. Ужалила.
Гадюку изловили. Пока Данюш и Михалка оказывали пострадавшему необходимую помощь (Михалка самоотверженно отсосал яд из ранки!), расторопный Сулко прижал кусачую разбойницу рогатой палкой к земле. Збышка затем, ведовским своим способом, заставил её выплюнуть весь оставшийся яд. Собрал его деду на снадобья. И заговорил змею накрепко, чтобы никогда не кусала уж больше людей. Гадюка, разобиженно шипя, уползла скользкой лентой в густую траву.
Станкину рану промыли родниковой водой. Потом самого его пришлось тащить на себе до города. За всей этой суетой Данюш позабыл о потрясающем своём открытии. Вспомнил лишь через пару деньков. И сразу засомневался, - не померещилось ли? Решил никому ни чего не рассказывать, а сначала получше всё разведать. Что там, и как…
Разведал. Но затем была первая обидная ссора с Михалкой, затем история с монетками, вчерашняя игра… Он так и не смог поведать друзьям о своей находке. Даже Збышке. Не успел.
Вчера ночью он пришёл к родничку опять. Для того, чтобы спрятать здесь понадёжнее похищенный рог. И, между прочим, совсем не боялся идти по ночному лесу! И не тронул его никто, ни зверь никакой лесной, ни злая ночная нежить…
Зато дома потом очень крепко досталось. От мамы, за ночные похождения.

Родничок, как всегда, встретил Данюша приветливым бульканьем. Данюш, по давнишней привычке, улёгся тотчас на живот перед ним, приник к воде губами. С наслаждением напился. Поднявшись,  взглянул на скалу. Коснулся рукой потаённого знака. Вовсе даже не чудо, что знак этот за многие годы никто не сумел обнаружить. Он ведь неплохо укрыт под густой сеткой мельчайших трещин. Поди разберись, что к чему. Лишь только острый глаз сумеет его различить. Да и то, если Знак сам того пожелает. Не иначе! И если Данюш его смог разглядеть, значит так было нужно.
Зачем нужно, Данюш не задумывался. Пока что он радовался и тому, что сумел отыскать этот знак, о котором не знает, наверно, никто в целом свете. Тому, что когда-нибудь он непременно узнает, какую ужасно манящую тайну покажет ему этот знак… Быть может, Данюшу удастся открыть даже свой, новый Путь в сопредельные страны!…
Рядом со знаком на камне виднелась и тонкая стрелка, указывающая наверх. Данюш подпрыгнул, ухватился рукой за нависший над ним скальный выступ. Пыхтя, вскарабкался на самую «медведеву макушку». Там, высоко над землёй, скрывалась за зелёным обомшелым  валуном узкая тесная щель,  ведущая куда-то вглубь скалы. В неё можно пролезть, только если очень сильно постараться. Перед щелью, на гранитной маленькой площадочке, надёжно укрытой со всех сторон камнями, снова ясно виднелся Знак Огня.
Взобравшись на эту площадку, Данюш просунул руку в тёмную нору, откуда пахло сыростью и летучими мышами. Пошарил там немножко. И вынул на свет заветный бронзовый рожок. Засопел от удовольствия.
«Вот так, Михалка! Будешь знать!»
Потом он долго, с восторгом крутил в руках свою ночную добычу. Разглядывал мельчайшие узоры, старался прочесть незнакомые надписи, разгадать смысл таинственных знаков. Пытался открыть непослушную крышку. Совсем как Михалка днём раньше. Вчера ведь Данюш так и не сумел налюбоваться вдоволь чудесным этим рогом. Из-за Михалкиной вредности. Но понял не хуже других, что вещь замечательная! А сейчас рог его просто околдовал.  Заворожил. Не было сил даже, чтобы глаза оторвать от волшебных видений… Вот, среди непрестанно переливающихся, изменяющихся узоров Данюшу привиделось, как распахнула могучие крылья божественная птица Стратим, приносящая людям удачу… Вот-вот, сейчас она посмотрит на Данюша, скажет заветное слово!.. Но нет. Крылья птицы исчезли, вместо них появился какой-то совсем непонятный, загадочный знак из множества переплетённых разноцветных линий… Затем вдруг Данюш догадался, как можно отомкнуть заколдованную крышку. Очень просто! Надо только попросить об этом пса-охранителя! И долго с надеждой глядел он в глубокие глаза зверя. Крышка всё же не открылась, но в собачьих зрачках вдруг сверкнули на миг два ярких огонька. В виде огненных быстрых лучей, разбегавшихся в разные стороны.
Опять Знак Огня! Рог, получается, тоже с ним связан!
Наконец Данюш, с огромным сожалением, положил рог назад, в жерло горной норы. Он решил, что это вот место для рога – самое подходящее. Куда более подходящее, чем пыльный угол под Михалкиною лавкой. Раз и эта нора в скале, и рожок, оба помечены Знаком Огня!
Сама же нора на вершине скалы манила Данюша не меньше, чем зачарованный рог. Данюш уже знал, что если по ней проползти немного, круто вниз, то тесные стенки раздвинутся, и нора приведёт в настоящий подземельный ход, по которому можно идти в полный рост. Интересно узнать, куда он приведёт? Неужели и вправду, в какую-нибудь чужедальнюю, незнаемую страну?  А может быть, на Белый остров? Вот бы там побывать!  Но пускаться в такое путешествие один Данюш немного опасался. Мало ли что? Вот, если бы с кем-нибудь ещё…Лучше всего, если вместе со Збышкой! Надо быстрее ему рассказать обо всём. И тогда они здесь побывают вдвоём, и исследуют всё до конца!
А Михалка пусть локти кусает потом, от зависти!
Значит, пусть рожок ещё здесь полежит, решил Данюш. Пока Михалка не смирится. А смириться ему придётся, если хочет получить свой рог обратно. Сам он его за сто лет не найдёт. Пусть хоть землю всю перероет. Вместе с ненаглядным Званкой! А если полезет опять с кулаками, тоже ничего не добьётся. Голыми руками Данюша не возьмёшь. А во всякие там хитрые ловушки попадаться он не собирается!

Попался Данюш по глупому. Когда возвращался из леса домой. На Ярышевой улице его окликнул знакомый малыш Ермилка.
- Данюш, помоги мне мячик достать. Он в яму скатился, а там глубоко, и вода, - пояснил он огорчённо.
Данюш подошёл.
Ермилкин мячик упал в одну из ям на Купчиной пустоши, что теперь на месте Ардашева двора. Жил здесь раньше такой купец. Но затем разорился, залез в большие долги. И однажды ночью поджёг купец собственный двор, и бежал прочь из города. Больше его в Приозерье не видели, а по городу вскоре пронёсся слушок, что зарыл купец на подворье своём немалые деньги. Слух был глупый, но охотников поискать лёгкой удачи сыскалось  в ту пору немало. Они-то и понарыли здесь множество глубоких ям, в поисках тех сокровищ. Но ничего, конечно, не нашли. А ямы, оставшиеся после копателей, позарастали травой, наполнились всяческим мусором и дождевою водою. В одной из них, посреди грязных щепок и прочего хлама, и плавал теперь Ермилкин мячик. Грязной воды в ней скопилось немало.  Стенки – высокие, скользкие. Данюшу по грудь. А маленького Ермила и вовсе скроет с головой.
- Я хотел спрыгнуть, достать, - рассказывал Ермилка, - да там вон, кошка дохлая плавает, боюсь я.
- Придумал тоже, прыгать, - усмехнулся Данюш. – Вымокнешь только, да и перемажешься. Мамка тебе потом даст!
- Что же делать? – с доверчивой надеждою спросил малыш.
- Палка здесь нужна. Хоть какая-нибудь. И сообразительность.
- Палка? – Ермилка с готовностью метнулся в сторону, притащил обломок обгорелой жердины. – Вот!
- Годится, - одобрил Данюш.
Палкой этой он ловко подогнал крутящийся мячик поближе. Потянулся за ним, перегнувшись через край ямы… И внезапно полетел вниз, от жестокого пинка.
Несколько мгновений понадобилось Данюшу, чтобы прийти в себя. Всё ещё сидя на дне, он с обидою глянул наверх. И вскочил, как ужаленный! Над ним, широко расставив ноги, возвышался грозный Михалка. И рядом – Сулко, с ядовитою ухмылкой на лице! Перепуганный Ермилка жалобно моргал глазами…
- Ну что, Данюш, поговорим? – сурово спросил Михалка.
Данюш похолодел. Ничего хорошего не сулила ему эта встреча с Михалкой. Да ещё в таком вот положении!
Данюш схватился руками за край ямы, чтобы выбраться оттуда. Но Михалка, безо всякой жалости, отправил его ногою обратно на дно.
- Сиди там, курица мокрая, - приказал он своему пленнику, с которого стекали мутные струйки.
- Говори, куда рог дел! А то пожалеешь, - с угрозой потребовал Сулко.
- Не скажу! – дерзко ответил Данюш.
- Ска-а-жешь!
- Нет! Если вы так со мной…
- А как с тобою надо? – хмуро спросил Михалка. – Если заделался вором, так и получай. Что заработал.
- Ну говори, где рожок! – снова потребовал Сулко.
- Я не вор! – огрызнулся Данюш. – Я же написал…
- За написанное тоже получишь. А всё равно ты вор. Говори же!
- Нет…
- Лучше отвечай по хорошему, - пригрозил Михалка. – Сулко, дай камень.
- С-скотина! Выпусти меня, тогда поговорим. Чтобы по честному! – крикнул Данюш, собрав остатки храбрости. Прямо в лицо врагу.
- Руки об тебя марать… Об ворюгу. Ну!…
Михалка замахнулся.
Данюш зажмурился, вжимаясь в скользкую стенку ямы. Понимал, что рука у Михалки не дрогнет. Но и сдаваться всё равно не хотел… И услышал вдруг над собою звенящий от возмущения голос:
- Не трогай его!
Голос был незнакомый.
Данюш осторожно приоткрыл глаза. Михалка, с камнем в руке, смотрел в сторону. Туда, откуда донёсся голос. Ощетинился, как перед хорошей дракой.
- Вот ещё тоже заступники! Чего вам надо? – взвился Сулко.
- Сейчас узнаете, чего! –ответил всё тот же голос.
Дальше всё произошло мгновенно. Тонкий светлорусый мальчишка подскочил к Михалке. Гибкий такой, стремительный. Данюш никогда его раньше не видел. Не видел он прежде и иного. Как через пару мгновений непобедимый Михалка рухнул на землю после одной лишь быстрой подсечки. Сулко и вмешаться не успел. Стоял, словно столб, раскрыв рот от удивления.
Незнакомец отскочил от Михалки чуть в сторону. Спросил задиристо:
- Что, ещё хочешь?
Михалка сел, посмотрел на него с прищуром.
- Да нет, пожалуй, не хочу.
Спокойно так сказал, задумчиво даже. Встал, махнул рукой брату.
- Пошли.
Мальчишка весело обернулся к Данюшу.
- Ну, ты чего там сидишь? Вылезай. Давай руку.
Данюш ухватился за протянутую ладонь. Потом отпустил её, на мгновение.
- Ермилка, держи свой мячик!
Случаются же на свете чудеса!
Такие, как сейчас. Хотя на первый взгляд  ничего чудесного и не произошло. Обычная, вроде бы, история…
Но не для Данюша обычная, который видит всё это.
Вот Ермилка стоит, прижимает к животу мокрый мячик. Смотрит вокруг счастливыми глазами-бусинками. Рядом с ним – ещё один незнакомец. Ростом чуть ниже Данюша, темноволосый, сильно загорелый. Одетый не по здешнему. В пёстрой короткой рубашке без рукавов, и в коротких же, выше коленок, штанишках. Улыбается по-хорошему… Чуть поодаль топчутся недовольные братья-налётчики. Михалка поднял кулак, заявляет непримиримо:
- А за рожок ты, Данюш, всё равно ещё получишь. Так и знай!
Но это неважно. И не страшно ни капельки! Потому что рядом с Данюшем стоит этот смелый мальчишка, спаситель, и они всё ещё держатся за руки. На вид он ничуть не старше Данюша, и даже совсем не сильнее (А с Михалкой в два счёта разделался!). С весёлыми серыми глазами и россыпью веснушек на носу. А поверх белой рубашки с ярким рисунком висит у него на груди, качаясь на медной цепочке, большой серебряный медальон с шестью пламенеющими на нём лучами, разбегающимися в разные стороны.
С красным знаком Огненного Пути!

7.Княжич.

В миг своей встречи с Михалкой Данюш и не подозревал, что рога в секретной норе уже нет. Не успел он уйти от Медвежьего камня, как из зарослей неподалёку юркой ящеркой выскользнул Званка. Появился он там при таких обстоятельствах. Поутру брат его Олег, со своею дружиной,  ускакал на лесную охоту. Званка его проводил до границы Великого леса, а затем, возвратив Олегу коня, отправился восвояси. Лес он любил, и умел в нём ходил без опаски, ни капельки не уставая. Заглянул по пути к родничку, где и обнаружил Данюша. О ночных его похождениях знал уже от Михалки, и жутко Данюшу завидовал. Ещё бы, - два таких приключения за один только вечер! Это не каждый сумеет!
Заметив Данюша у родника, Званка сразу сообразил, зачем тот сюда пришёл. Значит, и рог где-то тут, поблизости. В Званкиной голове мгновенно созрел дерзкий замысел, связанный с тем же рогом. Данюша ведь следует проучить, чтобы не очень задавался. А ещё Званка, с помощью рога, надеялся помирить друзей. Потому что ведь так не должно быть, если все вокруг начнут вдруг враждовать! На потеху тем навьим тварям! Нельзя, чтобы такое случалось!
Данюш ушёл. Выждав немного, Званка двинулся к камню. Взобраться вверх по скале – дело для него совсем не трудное. Ещё пара мгновений, - и рог уже у него в руках. Такой же, каким его Званка запомнил со вчерашнего дня. Волшебно-таинственный, сказочный! Взамен юный княжич великодушно опустил в тайник серебряную монетку. Ту самую…
«Вот так, обмен произведён…»
Спустившись с Медвежьего камня на землю, он решил не спешить. Сел, прислонившись спиною к поросшим мхом камням. Взглянул опять, с почтительным восхищением, на рожок, покрытый живыми узорами… Чудо какое! Такого рога, несомненно, не было прежде ни у кого из всех прежних Приозёрских князей! И не только у Приозёрских… Или всё-таки был? И не такой же, а этот вот самый! Вдруг им владел в стародавние времена славный воитель Энкари, - основатель Белого города, Пролагатель Великих Путей, Сокрушитель Чарруша?! Званка даже на миг задохнулся от такого предположения. А потом опечалился. Если так, то могучему этому рогу нужно было найтись не сейчас, а на полвека раньше. В годы Лютой войны. Зазвучи он тогда, ни одна навья тварь подступиться бы к городу не осмелилась! Званка в этом уверен. И других бы Налётов бы не было. И многих ещё разных бед…
Может, и войн бы совсем тогда не стало…
Званка вспомнил опять летний поход против чуждальцев. Гюрговы рати тогда отступили, побитые сильно под Липовцем. А у перевала и вовсе попали в ловушку. Победить их там было нетрудно. Ну, а если бы Гюрг был сильней? Как бы тогда  всё обернулось?
…И вчерашней ссоры, может быть, совсем бы не случилось…
Ссора та вспыхнула так стремительно, что Званка не успел ни понять, что к чему, ни вмешаться. А потом было поздно. Данюш со Збышкою ушли… Навья злобная тварь, качнув, как в насмешку, крылом, тоже умчалась, улетела в свой Чарный лес. Улетела, но радости это никому уже не принесло. На душе у всех было пасмурно.
- Можно, я отдам рог Данюшу? – спросил побледневший Михалка. – Может, тогда он меня простит?
- Делай, как знаешь, - отрешённо ответил Званка. Ему было горько, и очень обидно за друга, поддавшегося злобным чарам.
- А ведь она из-за нас прилетала, - сказал встревоженно Станка. – Нарочно! Чтобы нас всех перессорить!
Званка поёжился.
- Скажешь тоже! Нужны мы ей очень…
- А про рог ты забыл? Думаешь, в Чарном лесу про него не известно? Про такой вот, волшебный! Скажешь, мало охотников сыщется, чтобы им завладеть?
- Станка прав, - сказал виноватый Михалка. – А я…
Всё же, не зря он был командиром. Михалка быстрее других справился с мутной унылостью, принесённою чёрной летуньей. Оглядел понурых приятелей.
- Ладно, довольно киснуть, - произнёс он решительным голосом. – Они этого только и ждут,… Искупаемся, и по домам.
Так и сделали. Когда все разбежались, Званка направился к Храму.

В Храме было пусто и тихо. Окончилась дневная служба, погасли огни свечей… Только святые со стен смотрели доброжелательно, освещённые солнцем, проникавшим в просторные окна под куполом. Да в боковом приделе, справа от Светлых ворот, ведущих во внутренность Храма, горел над высоким треножником летучий живой огонёк. Озарял своим алым сиянием лики Великой Матери, и сына её. Сварги – воителя. Здесь же, около придела, заступая проход к огоньку, неподвижно стояли Стражники. Двое бесстрашных витязей, в серебристых кольчугах под багряного цвета плащами.  Строго сжатые губы, ладони на рукоятках мечей…  Сунься враг, и ему не пройти!
Всё, как было всегда. Всё, как надо!
Стража здесь появилась после Бравлинского погрома, что случился уже двести с лишним лет назад. Когда рухнули в пламени стены, и враги растеклись грабить город, уберечь огонёк помогли ребятишки. Сохранили его, до подхода Лесного полка, не отдали захватчикам. Погибли они, все семеро, но огонёк горит! Вот с той  давней поры каждый год, в праздник Великой Матери, и бывает теперь посвящение в Малую Стражу самых достойных ребят. Семерых, - со всего Приозёрья… Быть Хранителем – честь величайшая! Но и ответственность жуткая.
Огонёк ведь не просто живой, что само по себе уже чудо. Если верить совсем древним сказкам, он зажёгся в тот день ещё, когда сам юный Сварга-воитель сокрушал навьи полчища лютые. Тысячу лет назад! В огоньков превратились тогда его воины, павшие в яростной битве. По рассказам, немало таких огоньков живёт в заокраинных странах. И везде они людям приносят удачу… Если даже неправда и половина того, что о них говорят, всё равно счастлив город, богата страна, где горит хоть один огонёк.  И для Белого города над Чистым озером, и для всего Приозёрья этот огонёк – святыня величайшая. Самый главный оберег. Покуда горит он – жив будет и город… А старые сказки, конечно, не врут. Недаром же навьи твари, при всех самых страшных Налётах, сильнее всего старались добраться до огонька. Чтобы его погасить. Но этого им не добиться, пока живёт Приозёрье. И пока стоит в Храме Стража. Так было, и будет всегда.
Званка, пройдя по мозаичным плитам, приблизился к огоньку. Стражники не шелохнулись.
- Гори, не сгорая! – произнёс ясным голосом Званка, обратясь к огоньку… Посмотрел в глаза доброй Матери, поднявши ладонь в древнем знаке приветствия.
- Живи вечно, Хранительница!
Улыбнулся маленькому Воителю.
Когда Храм возводили заново после Лютой войны, приозёрский иконописец сделал образ Воителя очень похожим на княжича Яромира, погибшего в дни Налёта… Он приходился  старшим братом Званкиному деду… Его нашли тогда здесь же, возле ниши с огоньком. На том самом месте, где стоит сейчас, стиснув оружие, младший Сбыславич Ветран. Яромир, как и эти ребята, был во Страже, и не покинул свой пост.
Говорят, будто Званка похож на него немножко.
Ну, похож или нет, то не важно. Главное, Званка успел прийти вовремя. Он всегда любил наблюдать, как сменяется Стража. Вот и сейчас ощутил он знобящий восторг, когда из распахнувшихся Светлых ворот появились два маленьких Стражника. Малыши совсем, вроде Гайка… Званкин восторг сменился мгновенным уколом зависти.
«Чем я их хуже? Я тоже бы смог! – подумал он, как и каждый приозёрский мальчишка. – Ведь если понадобится, я бы тоже сумел… Как Яромир…»
Четверо Стражников встали друг напротив друга. Началась перекличка.
- Зачем вы пришли с оружием? – первым подал голос Ветран.
- Защищать огонёк и город! – последовал твёрдый ответ.
У Званки перехватило дыхание. Он знал, что это – не просто слова. Много раз доказывали Стражники своё полное право на них.
- Меч ваш может сломаться, если дрогнет рука, - разнеслось вновь под сводами Храма.
- Там, где меч не поможет, зажгутся огни сердец!
«Пусть так и будет вовеки!», - вспомнил Званка  слова древнего князя Торбита, водителя Лесных полков.
- Да поможет вам Мать-охранительница! – снова промолвил Ветран.
Званка вышел из Храма. Остановился, глядя на людную площадь, приходя потихоньку в себя от привычного потрясения.
Здесь и догнал его Ветран.
- Званка! Слушай, я что узнал! На Белый остров есть тайный путь!
- Врёшь! – изумился Званка. – Откуда ты знаешь?
- Алёша вчера мне сказал. Говорит, что сам Путь никому неизвестен, но что будто Яромир его однажды находил. Говорит, это точно.
- Яромир?.. А Алёше откуда известно?
- Наверное, от бабушки. Она про брата много чего знает.
«От бабушки Сбыславы? Ей верить можно!»
Глаза у Званки зажглись.
- Вот бы разведать тот путь! На острове побывать!
- Я тоже об этом подумал. Там ведь, верно, сотни разных путей вместе сходятся. Из таких земель и стран, про какие никто и не слышал!
Ветран вздохнул, и добавил мечтательно:
- Пусть бы даже не мы этот путь отыскали. У Путей ведь всегда два конца. Вот бы кто-нибудь здесь объявился. Пришёл бы из тех дальних стран…

Вспоминая об этих вчерашних делах, Званка незаметно уснул, прижавшись спиною к тёплому боку Медвежьего камня. И приснилось ему, что плывёт он на лодке под парусом, направляясь к Белому острову. Подплывает к запретным скалам. Смотрит, в отвесной скале вырублены ступеньки. «Вот он, тот путь, что нашёл Яромир!» – догадывается Званка. Прыгнув из лодки на лестницу, поднимается вверх… И вот он уже на вершине. Перед ним – высокая гранитная арка. Раздаётся осторожный стук копыт, и навстречу вдруг оробевшему Званке  неспешно выезжает всадник. На степном низкорослом коне, в рысьей шапке над смуглыми скулами. Дикий половец! Но Званка его уже не боится. Ведь тот – совсем мальчишка…
- Ты кто? – спрашивает недовольно Званка.
- А ты не знаешь? – усмехается всадник. – Спроси тогда Збышку, он знает побольше. Или взгляни на свой рог. Ты его ещё не потерял?
Званка хватается за пристёгнутый к поясу рог.
И просыпается.
Проснувшись, он так же, как и во сне, схватился в испуге за рог (Тот был на месте). И услышал поблизости звонкие мальчишеские голоса. Кто-то шёл к родничку. Званка быстро вскочил, изготовившись к встрече. Голос Данюша он узнавал за версту.
«Вот и хороши. Сейчас всё и решится!»
Данюш пришёл не один. Рядом был Збышка, и двое других мальчишек. Совсем незнакомые, и одетые не по здешнему. Только посмотрев на них, Званка сразу чему-то обрадовался. «Кто-то вчера мечтал о гостях из неведомых стран!», - промелькнула в голове невероятная догадка.
Званку тоже увидели. И рог у него на поясе. Подошли.
- Вот, а ты говорил, что никто не отыщет, - с усмешкой косясь на Данюша, сказал весело Збышка. – Чей же он теперь будет?
- Он будет моим! – раздалось вдруг над ухом у Званки.
Из-за скалы внезапно появился рослый воин в железной кольчуге. С обнажённым мечом в кулаке. На шлеме его Званка сразу заметил отличительный знак, - Чуждальского пардуса. Вслед за ним возникли из-за камня ещё трое чуждальцев. Окружили ребят.
Побледнев, Званка вжался в скалу. Но он постарался не выдать своего испуга. Он же всё-таки княжич! И Приозёрец притом!
- Не подходите! – Званка старался говорить решительно и непреклонно. Как отец. – Убирайтесь, здесь не Чуждальская земля!
Чуждальцы заухмылялись.
- Заткните глотку щенку! Да поживее, - послышался тут властный голос.
Из кустов, где недавно прятался Званка, выслеживая Данюша, выехал грозный всадник, укрытый богатым синим корзном. Словно лютою стужей повеяло сразу на Званку. И на всех остальных. На плече у врага восседала огромная хищная птица. Вроде ястреба, только гораздо больше. Данюш тихо вскрикнул, отшатнулся, прикрывая руками лицо. Похолодевший от ужаса Званка заметил, как побледнели в испуге двое чужих мальчишек. И было чего пугаться! Точно такая же птица в страшный день Ольгова Налёта пыталась ворваться в дверь Храма, чтоб загасить огонёк. Стольких людей погубила! Её многие в городе помнят!
Вот, значит, какие у Гюрга союзники!
- Давай сюда рог, змеёныш! – злобно потребовал всадник. – Ну же!
- Ты не получишь его! – вскрикнул отчаянно Збышка, вскинув ладони над головою в древний знак оберега.
Жуткая птица взмахнула крылом. Словно жестокой волной раскидало ребят по земле. Ударил по сердцу ужас… Сильные руки стиснули Званку, рванули с пояса рог.
Страшно сделалось Званке, до жути! Но ведь он же мечтал стать Хранителем!..
«Нельзя, чтобы рог им достался! – понял он в тот же миг. – Яромир, тот ни за что бы не отдал его!»
Эта ясная мысль на мгновенье добавила смелости. И в последнем отчаянном усилии, теряя сознание, Званка ударил по рогу, который уже сжимали цепкие вражеские пальцы. Ударил, и сразу погрузился в чёрную, чёрную ночь.
Он не увидел, как выбитый им из рук врага рожок упал, отлетев, рядом с черноволосым мальчишкой в яркой цветной рубашке. Тот, рванувшись, прикрыл его грудью и, отбиваясь от разъяренных чуждальцев, поднёс чудесный рог к губам. Рог в руках у него словно затрепетал. Белым огнём, ослепляя врагов, полыхнули живые узоры. Повернулась тяжёлая крышка… И разнёсся далеко над лесом чистый зовущий сигнал!
И ему почти сразу ответили! Пропел в отдалении рог, а ещё через малое время вынеслись вихрем из леса лихие дружинники Ольговы. Смели растерявшихся чуждальцев. Лишь предводитель их в синем корзне ускакал от них в чащу леса. «Мы ещё встретимся!» – долетел его гневный голос. Его не преследовали. Взвилась в небо злобная птица, но тут же упала обратно, задетая меткой стрелою Алёши Сбыславича.
Вскоре всё стихло. Княжич Олег оглядел быстрым взглядом место нечаянной битвы. Храбрые воины его умело вязали двоих уцелевших чуждальцев. Другие занимались ребятишками.
- Этих в город, в темницу. Пусть отец разбирается, - распорядился Олег, решив судьбу пленников. – Как вы, все целы? – спросил он у привставшего с земли Данюша.
- Званка живой, - сообщил Алёша. – Только лицо разбито. Рукоятью, видать, зацепили.  Сейчас он очнётся.
Олег спрыгнул с коня. Шагнул было к брату, но раздумал. Молча присел над лежавшим ничком, неподвижно, черноволосым мальчишкой. Лицо у того было в крови, на плече – глубокая рана, но пальцы по-прежнему крепко сжимали витую рукоятку рога. Крышка у рога снова была закрыта.
Мальчик открыл глаза. Посмотрел на Олега, чуточку морщась от боли.
- Вы пришли… Всё закончилось, да?
- Всё закончилось, - успокоил его Олег. – Хорошо, мы услышали зов. Как зовут тебя?
- Воик… Воислав.
Он снова потерял сознание. Олег окликнул Алёшу.
- Видишь, кого рог послушался? Значит, ему и владеть.

8.Радуга.

Белый остров из окна мастерской виден, как на ладони. Збышка поэтому первым заметил, когда прошлой ночью над островом встала крутая радуга. Семицветная! Её хорошо было видно отсюда. Вдвоём с прибежавшим Данюшем Збышка полночи смотрел на неё сияющими глазами. Ведь дедушка сразу сказал, что радуга эта особенная. Что если бы рог пару дней назад попал в руки врагов, она бы и не появилась. Значит, радуга эта – для них! Для Данюша со Збышкой. Для Званки. Для храбрых дружинников Ольговых. И для новых знакомцев, Воика и Славки, появившихся в столь нужный час! Они все помогли ей зажечься, в бою у Медвежьего камня!
Эту радугу Збышка запомнит надолго!
Збышка счастливо вздохнул, вспомнив снова сияние радуги, и весело принялся за работу. Надо сегодня успеть, по наказу отца, вылепить с полдесятка игрушек. Быстрых, как ветер, коней, звонкоголосых воробышков, всяких сказочных зверушек. Если сейчас постараться, они выйдут, как будто живые. Збышка в этом не сомневается. Ну, а если вдруг что не заладится, отец после поможет, подскажет как надо. Он в этом деле ведь мастер, лучший во всём Приозёрье! Игрушки его славятся во всех близких и далёких землях. Он и Збышке помог научиться чувствовать пальцами глину, создавать из неё нужные людям, красивые вещи. У него Збышка много чего перенял. Значит, с этой работой он справится быстро, в два счёта! И с радостью! Той, что вошла в него вместе со светом ночной удивительной радуги. Збышка не станет беречь эту радость лишь для себя одного. Он поделится ею с игрушками, которые вылепит нынче (А значит, и с теми людьми, к которым они попадут!). Как вот с этим весёлым рысёнком, что сидит уже на столе. Он и впрямь получился на славу! Если всё так и дальше пойдёт, отец будет Збышкой доволен. И будет, чем удивить Данюша, когда тот возвратится из дальних своих путешествий…
Просто чудо, что в той памятной схватке с чуждальцами всерьёз никого не поранило. Кроме Воика, нынешнего владельца чудесного рога. Да и того Збышкин дедушка быстро вылечил. Уже к вечеру он, с перевязанной рукой, сам смог выйти во двор, где Олег, перед строем своих дружинников, вручил Воику короткий меч в позолоченных ножнах, и зелёный плащ. Знак приёма в дружину! Честь немалая для мальчишки (да, к тому же, пришельца!), ведь в Олегово войско непросто попасть и тому, кто постарше.
У Воика, между прочим, есть ещё одно имя.  Димка, Дмитрий. Так зовут его дома, в той неведомой стране, откуда он пришёл при помощи волшебного медальона, в котором живёт Знак Огня (Вот, ещё одно чудо!). Збышке это его имя нравится гораздо больше…
А всё же здорово, что Олег появился у Камня так вовремя! Что услышал зов рога и успел прискакать!
Жаль, конечно, что с рогом пришлось распрощаться Но что делать? Ведь Олег приказал, чтобы Димка унёс его навсегда в дальний свой Топольковск. В те земли, куда не дотянутся длинные руки Гюрга, не долетит злая нечисть, живущая в Чарном лесу. В неведомый, загадочный край, куда ни пешком, ни на быстром коне за сто лет не дойдёшь, а при помощи Знака доберёшься за пару мгновений…
Знакомиться с этой страною ушли нынче утром Данюш и Михалка. Они уже помирились.

Распахнулась стремительно дверь, и в мастерскую влетел запыхавшийся Жмур. Растрёпанный и перемазанный даже сильнее обычного. Непоседливый младший братишка исчез из дому ещё ранним утром, не успев даже и позавтракать. Полдня его не было видно нигде. И вот, наконец, объявился!
Збышка встретил его неласково.
- Где тебя носит всё время? – спросил он с досадой. – Снова по берегу шастал, клады раскапывал?
- Шастал… - хитро сощурился Жмур, соглашаясь. – Смотри, что я там раскопал!
В руках своих братишка небрежно держал длинную жестяную коробку. Круглую, в каких часто хранят пергаменты, когда берут их в дальнюю дорогу.
- Здесь, между прочим, тоже Знак Огня, - обронил он с довольной улыбкой.
- Где?! Ты её открывал? – Збышка вскочил, как ужаленный.
- Открывал! – выдал Жмур торжествующе. – Там такой старый-старый пергамент, с печатями. По карийски написано. Что-то про ихнего князя Рояна,  про его сокровища, и про древние Обереги! Вот бы нам их разыскать!
Збышка медленно опустился на лавку, раскрыв в изумлении рот.
И знаменитые сокровища царя Рояна, и все старинные Обереги Заморских стран были утеряны бесследно почти сто лет назад…
Приключения продолжались…