Дыхание в трубке громче шума улицы, где я сейчас стою, разговаривая по телефону. Улицы, где автомобили словно соревнуются между собой, несутся по раскалённому асфальту, вбирая в себя раскрытыми форточками обжигающий летний воздух …
– Зачем ты опять звонишь? – она не удивлена, она не раздосадована…
….Она выдыхает эти слова как мольбу, как последнюю просьбу. Я должен оставить её в покое, должен ей за все её нервы, вымотанные, как клубок ниток, нелепо брошенный в грязь и затоптанный случайными прохожими, которым нет дела до наших поисков выхода.
Она – Ариадна в лабиринте наших недомолвок. Сама заблудилась и уже не надеется на скорое спасение.
Я пропадаю в её выдохе: «Зачем ты опять звонишь?». Это – не я, остался только образ, собирательный, как конструктор, как сломанная игрушка, закинутая на пыльный чердак. Не трать свои силы на починку, малыш!..
– Я просто хотел услышать твой голос… – произношу я, отклеивая телефонную трубку от уха, вибрирующего, как локатор в ожидании сигнала, в ожидании ответа…
– Нам больше не о чем говорить, ты же знаешь…
Она безукоризненна, она – как учительница начальных классов, выговаривающая нерадивому ученику, не выполнившему домашнее задание. Она ценит моё время, оказывается! Я начинаю злиться…
На неё, на себя, на чехарду прохожих у телефонной кабины: прохожие бегут, сталкиваются, притягиваются, задевая плечами друг друга и острыми локтями – меня, который не в их ритме. Меня, застывшего с трубкой в руке и в прошлом, до которого, похоже, только мне и есть дело.
– Я так не думаю… – это мой ответ, наспех подысканный в закоулках памяти, приглаженный и облитый «Кензо». Ответ причёсанный и лишившимся шипов цветком – подсунутый ей на рассмотрение, ей на одобрение…
– Ты мог бы подумать раньше! Почему ты так поступил со мной? – она спрашивает, и я догадываюсь, что сейчас она стоит лицом к зеркалу, задумчиво перебирая рукой волосы.
Ей нравилось видеть нас двоих в отражении, особенно меня, стоящего за её спиной и целующего ей лопатки. Нравилось видеть мои кошачьи глаза и чувствовать мои пальцы, пробирающиеся по шелковому пути её кожи туда, где неглубокая ложбинка между двух возвышенностей, упругих и податливых…
– Зря ты так! – мой вздох, мой глоток воздуха в затяжном прыжке, в падении к её телу. Мне не избавиться от воспоминаний. Они тянут меня в сторону, всё больше отдаляя, всё больше запутывая стропы…
Она не отвечает. Ей есть что сказать, но она молчит, задумчиво глядя из окна на двор, где на покосившейся лавочке сидит парень, и девушка у него на коленях.
Они заняты друг другом, сплетение их тел не интересует время года и глаза вокруг. Они похожи на нас, как похожи друг на друга все влюблённые пары, но они – в настоящем, а мы…
…Разъединённые телефонами и шумными улицами города, мы, не сумевшие докричаться, не желающие быть обоюдно услышанными сейчас.
Мы так поступили, так и не поняв, кому оставили надежду. Кому передали эту виртуальную эстафету? Поколению «next», освоившему нашу лавочку и шепчущему те же самые слова, что шептали мы?..
– Ты всё-таки не звони мне больше, ладно? – она требует, нет, скорее просит. – У меня теперь другой парень и я его люблю!
Она сопротивляется прошлому и выползающим из упрятанных в подсознание воспоминаниям. Врёт, конечно, про парня – я ведь знаю, что нет у неё никого, знаю это по ночным дежурствам у окон, от её подруг, стремящихся зацепить меня из интереса и ревности. Нет у неё никого, и сама она похожа на тень от бледной луны на водной глади. Ночами стоит у окна, вдыхая ползущий с моря воздух, рассыпав русалочьи волосы по блестящим в лунном свете плечам и не отвечая на звонки…
«Не звони мне больше...» – обманывает себя и даёт надежду мне. А я, на правах обедневшего лорда, глупо ревную её к самому себе, из недалёкого прошлого…
– Я всё равно тебе позвоню… потом, наверное, через пару дней, – говорю я, прижимая телефонную трубку к красному от стыда уху.
Я надеюсь на её ответ, но…
Короткие гудки... Ей не до меня. Я опять всё испортил, идиот! Бежать?.. Нет – на такси гораздо быстрее.
Адрес известен, адрес заучен, как её имя, как её тело, исследованное ночью на кровати, возле зеркала и на пустынном пляже, под рёв маяка…
И потом – забег по ступенькам, звонок в дверь – это я, любимая! Прости меня, пожалуйста!..
…Она простит, хотя и почувствует себя виноватой, как и другие женщины, допускающие Бывших в новых себя. Всё повторится, как Новый Год и Рождество в отсутствии снега. А потом – мы вместе украсим ветки за её окном фотографиями, где мы – вдвоём, посидим на лавочке, глядя на салют под аккомпанемент сработавших сигнализаций машин во дворе...
…Я надеюсь на эту встречу, вешая трубку и растворяясь в невежливой толпе, текущей по улице в никуда. У меня есть цель, до которой у меня есть дело. Цель, за обладание которой я буду соревноваться сам с собой, оставшимся в прошлом, соревноваться с автомобилями, несущимися по раскалённому асфальту и заглатывающими раскалённый воздух раскрытыми форточками, соревноваться с влюблёнными всего мира, шепчущими одни и те же слова:
– Привет, это я!