Деревья затронула первая проседь.
И чьи-то подошвы оранжевым цветом
Оставили надпись, что «здесь была осень».
Мы снова листаем забытые книжки,
Пытаясь вернуть заболевшее солнце.
Надеемся, верим – наивные слишком.
Что толку в той вере? Ведь все же сдаемся.
Нет смысла ловить то тепло наудачу.
Нет силы, потребовать что-то взамен.
Никто не сказал, что все будет иначе;
Мы просто прогнулись в избытке проблем.
Никто и не спорит, что жизнь – разноцветна,
Что, сдавшись, засядем в плену у домов.
До финиша ведь оставалось полметра.
Мы лишь не смогли сделать пару шагов.
Тускнеет в глазах поседевшее небо,
Надежда давно разорвала сценарий.
Пытаться поверить теперь так нелепо.
Не лучше ль всегда оставаться на грани?
Здесь осень владеет редчайшей палитрой;
У всех живописцев один только выход –
Стреляться под натиском глупой обиды:
Простые законы – нет права на выбор.
Гремят кандалами осенние будни.
И комом под дых забивает попытка.
Теперь очень сложно проснуться к полудню.
Теперь очень сложно ответить улыбкой.
Теперь даже пыль оседает на старых,
Истоптанных временем, стертых подошвах.
На гроздьях без срока, по-прежнему алых
Теплятся последние летние крошки.
На землю с вершины забытого клена
Слетает немного обглоданный лист.
Напомнил он чем-то крыло махаона.
По луже прошел, всколыхав водный диск.
По жизни прошел, обрывая обложку.
Собой заслонил он конечный итог.
Теперь под вопросом одно «невозможно»,
Теперь под вопросом, что смог, что не смог.
И даже дышать, стало как-то вдруг проще.
Шуршанье листвы бьет ключом в голове.
Прохладою веет в березовой роще:
Сидит махаон в пожелтевшей траве.
Бледнее высот недоступных пространство,
Уперто не хочет давать нам ответ.
Так глупо дается ему постоянство:
Приходиться ждать на премьеру билет.
Пускай же сейчас оно глухо и слепо.
Надеется верить мы просто устали -
Мы сможем, хоть раз, достучаться до неба.
И хватит ждать лифт – Поднимаемся сами.
По стали осенней, этаж за этажом,
Срывая замки с той неистовой верой,
Идти не легко, если грешник со стажем,
Хотя этот мир так давно не был белым.
Никто и не знает, сумеем ли, сможем?
Никто не решился сказать, где «конец».
За нами пойдут, те, кто просто моложе.
Кто сможет достать поднебесный венец.